Культурный переворот XIII века
Культурный переворот XIII века
Понятие «религиозная колонизация» неприменимо к эпохе крестовых походов. Но и понятие «империя» к государствам – участникам походов – можно применять лишь с большими оговорками. Настоящего единства и государственной целостности ни в Византии, ни тем более в Священной Римской империи германской нации не было, каждый правитель обладал значительной самостоятельностью; именно такую ситуацию мы видим и в «античной» истории.
У латинян только в XIII веке, и возможно не без влияния византийской модели, с которой европейцы смогли ознакомиться во время Крестовых походов, появляется сама идея безоговорочного подчинения цезарю или императору, а повсеместно она утверждается значительно позже. В Византии же эту идею «отработали» раньше, а к XIII веку большинство региональных руководителей (в Багдаде, в Египте) вели самостоятельную политику. Поэтому называть участников событий «франки», «греки» или «арабы» в принципе неправильно; следовало бы говорить «Боэмунд VI» или «Нур ад-Дин» сделал то-то и то-то. А делали они то, чего требовали обстоятельства. Например Э. Лависс и А. Рамбо пишут о Фридрихе II:
«… Где бы мы ни наблюдали его – в Германии или Италии, не только его политика, но и принципы его правления до такой степени изменчивы, что в одном месте он оставляет феодальный строй в полной силе, тогда как в другом организует королевскую власть в наиболее абсолютной форме, какую когда-либо видела Европа».
Политическая картина этого времени, определяющая для каждого отдельного владыки его «обстоятельства», не вполне ясна. Если же рассматривать эпоху укрупненно, без деталей, то обнаружим, что против франков (всех западноевропейцев) выступали и греки, и турки, и армяне, и сирийцы. В то же время составился франко-византийский союз, направленный против Египта.
В «Истории крестовых походов» Дж. Филлипс пишет:
«Греки привыкли жить в обществе, в котором все свободные люди подчинялись единому закону независимо от социального или экономического положения. Латиняне же практиковали «классовый подход» – для знатных людей, для горожан и для крестьян законы были разными».
На первый взгляд, греки жили при демократии. Но подчинение единому закону в Византийской империи – это не демократия. Она в какой-то степени пришла сюда как раз с приходом франков. Что мы и видим, читая книгу Филлипса:
«Довольно скоро, впрочем, различия между завоевателями и завоеванными стали стираться… С 1262 года имеются свидетельства о посвящении греков в рыцари, что говорит о включении архонтов во франкскую иерархию. У местных жителей и у завоевателей возникали общие интересы, что помогало компенсировать численную слабость франков при нападении враждебного государства с севера и греков Малой Азии и Эпира. Включение в франкскую феодальную систему улучшало положение греков (может быть, именно этим объясняется тот факт, что жители оккупированной Византии очень редко восставали против завоевателей)».
Захват Византии латинянами в XIII веке с неизбежностью принес политико-экономические перемены, хотя бы на некоторых ее землях, – ведь империя была разбита на куски. Но чтобы оценивать эти перемены и вообще выстраивать исторические концепции, надо учитывать всю противоречивость сведений, имеющихся об этом времени. Когда это сделали Э. Лависс и А. Рамбо, Византия предстала вот в каком виде:
«Кроме крестьян, более или менее прикрепленных к земле, существовали настоящие рабы, состоящие из пленных латинян и восточных славян, подобно тому, как в мусульманских странах работорговля пополнялась латино-греческими пленными, а в латинских странах (например в Венеции) – восточными или греческими пленниками. Работорговля пополнялась также из-за добровольного перехода в рабство (люди продавали себя за три обола, говорит Киннам) и продажи детей их родителями».
Также, говоря об императорском дворе, они сообщают, что очевидцы явно не замечали особой разницы между византийцами, монголами и турками: «Иногда кажется, что видишь перед собой двор какого-нибудь Тамерлана или Селима Жестокого, а не двор христианского императора».
Но как бы там ни было, XIII век принес на византийские земли определенные перемены. Для нас тут прежде всего важно, что эти перемены (начиная еще с XII века) стимулировали развитие искусства:
«Период спокойствия позволил знатным сеньорам развлекаться турнирами и охотой. Стены их дворцов украшали прекрасные фрески, которые, к сожалению, в большинстве своем не дожили до сегодняшнего дня».
Напомним читателю, что Иерусалимское королевство существовало 100 лет, Константинополем латиняне владели 57 лет (с 1204 до 1261), на Балканах и островах греческого архипелага продержались четверть тысячелетия – ровно столько, сколько «монголо-татары» в России. Так что на занятия искусством время было:
«Примечательно, что крестоносцы, прибывшие в Святую Землю, стали заказывать предметы искусства, не походившие на те, к которым они привыкли на родине. Перемены вкуса были, видимо, вызваны новым окружением, в которое они попали, и той особой ролью, которую это искусство должно было играть. В результате возникла богатая и многонациональная социально-религиозная художественная среда, созданная художниками и меценатами из разных стран» (Я. Фолда).
Такая же культурная ситуация сложилась на всех захваченных землях. Крестоносцев больше не устраивали европейские жонглеры, они хотели – и получили – большего, то есть всего того, что дает связь искусства и литературы с государственной идеологией.
«Голова святого» из церкви Сан-Фарон в Мо (Франция), середина XII века.
Голова статуи Христа. Реймский собор (Франция), середина XIII века.
Поскольку это времена, более близкие к нам, чем «Греция Перикла», постольку следовало бы ожидать, что образцы этого искусства сохранились. Но!
«Нам известно, что в Латинской империи, состоявшей из Константинополя и франкской Греции, строилось много замков, но мало что сохранилось от церковной живописи и скульптуры. Открытым остается и вопрос, развивались ли в империи книжная миниатюра и иконопись».
Применение удивительной скалигеровской хронологии привело к тому, что от минус V века памятников культуры осталось больше, чем от эпохи Крестовых походов. Причем все же сохранившиеся фрески XIII века мало чем отличаются от римских росписей IV века, и нам остается только отметить, что все упомянутые здесь века находятся на одной линии № 5.
Историки, отмечая, что искусство БЫЛО здесь в XII–XIII веках, не могут найти его образцов! Откуда же они о нем знают? Понятно, откуда: из записей очевидцев. Искусствовед Я. Фолда пишет:
«… То многонациональное, многокультурное искусство крестоносцев, процветавшее в поселениях на сирийском и палестинском побережье и особенно в Иерусалимском королевстве, уже нигде не воскресало с прежней силой. Латинский Восток продолжал существовать после 1291 года, хотя и в совершенно других условиях, но искусство крестоносцев умерло».
Да просто оно в последующих веках «трансформировалось» в античное! Между тем Я. Фолда продолжает:
«В итоге оказалось, что крестоносцы не смогли достичь целей, которые поставил перед ними в 1095 году Урбан II. Но они создали великолепное искусство, которое осталось жить в веках».
Так умерло искусство крестоносцев или осталось жить в веках? Показать нам, что же «осталось жить» кроме некоторых мозаик, у историков никак не получается. Вот пример того, что они сами не могут разобраться в своей хронологии.
Между тем очевидцы сообщают поразительные вещи. Например Фулькерий Шартрский, посетивший Константинополь в XII веке, восклицает: «Какие чудные статуи на площадях и улицах», и амьенский рыцарь Роберт де Клари вторит ему:
«Повсюду стояли конные статуи императоров, сделанные из бронзы. На spina ипподрома стояли статуи мужчин, женщин, лошадей, быков, верблюдов, медведей, львов и всяких других зверей – все из меди, сделанные так хорошо и естественно, что ни в языческих, ни в христианских странах не найдется мастера, который мог бы лучше воспроизводить образы… Вот Беллефон верхом на раскрывшем крылья Пегасе; вот Геркулес великого ваятеля Лизимаха в своей львиной шкуре… вот сфинксы с берегов Нила…»
Вот еще более удивительные факты, о которых вы, скорее всего, никогда не слышали. Чтобы нас не заподозрили в выдумках, процитируем, как обычно, специалиста. С. Лучицкая пишет в статье «Мусульманские идолы»:
«Читателя, перелистывающего страницы хроник Первого крестового похода, не может не поразить странное описание мусульманских мечетей, в которых, по словам хронистов, можно было видеть огромного размера статуи Мухаммада, инкрустированные золотом и серебром. Стены мечетей были покрыты серебром, а на троне возвышалась серебряная инкрустированная золотом статуя, закутанная в пурпурные ткани и осыпанная драгоценными камнями…»
Также, по сообщениям хроникеров, они видели статуи Юпитера, императора Адриана в образе Юпитера, находившиеся в храмах Палестины. Интересно, что Иоанн Дамаскин в своем сочинении «О ересях» первой половины VII века называл мусульман идолопоклонниками. Писатель Никита Византийский (IX век) отмечает, что мусульмане в Мекке поклонялись идолу, сделанному по образцу статуи Венеры. Но продолжим выписки из С. Лучицкой:
«В «Песне о Роланде» мусульманский эмир Балиган заявляет о своем почитании идолов, мусульманских богов Магомета, Аполлена и Тервагана… Героическая песнь «Фьерабрас» передает рассказ о том, как французские рыцари Роланд, Ожье и Оливье… обнаруживают настоящие богатства – роскошные покрытые золотом статуи мусульманских богов Тервагана, Аполлена и Марго».
Затем С. Лучицкая долго доказывает, что всего этого не может быть, потому что этого не может быть. Мы уже высказывали наше мнение, что документы для историков, если только они не подтверждают их концепций, ничего не значат, и их надо если не скрыть, то хотя бы дискредитировать или объявить фальсификатами.
По нашей же версии XII – первая половина XIII века и есть эпоха античности, смешения верований и культур, зарождения мировых религий, и ничего нет удивительного в том, что крестоносцы видят статую Аполлона, и что этой статуе поклоняются будущие (будущие!) мусульмане. В то же время в описаниях имеется троица, Бог отец, Его сын и Богородица, причем, насколько можно судить, их изображения выполнены весьма художественно.
Приходится нам все время напоминать: человечество едино, история человеческой цивилизации цельна, последовательна и непрерывна. После произошедшего переворота в каком-либо сообществе людей (национальном, религиозном, профессиональном) новые идеи развиваются новыми поколениями при отсутствии старых (ведь люди смертны), но в момент-то самого переворота одно поколение живет и до и после него. Посмотрим на нашу нынешнюю действительность: коммунисты обернулись антикоммунистами; бывшие замполиты, таскавшие пробравшихся в воинскую часть попов за бороды, целуют крест; спекулянты оказались столпами общества и обсуждают с президентом «перспективы развития»; пролетарии, производители материальных благ, вымирают от нищеты. И всюду натыканы памятники дворянину Ленину, возглавившему в 1917 году пролетарскую революцию.
Если назвать «эпоху развитого социализма» античностью, а то, что мы видим на дворе сегодня – Средневековьем, то «перестройка» будет в точности соответствовать XIII веку. Мы не даем здесь качественных оценок, то есть не беремся рассуждать, что лучше, а что хуже. Это не наша тема. Но представьте, что от наших времен сохранилось бы немного свидетельств, а через несколько поколений возникла бы в умах очередных гуманистов мысль, что между «социалистической античностью» и «демократическим Средневековьем» прошло несколько сотен лет. Как, в таком случае, стали бы воспринимать историки сообщения о том, что демократы якобы видели памятники Ленину? Они назвали бы такие сообщения фальшивками. И даже придумали бы специальное слово: анахронизм.
В цельной, последовательной и непрерывной истории человечества не может быть анахронизмов. А в традиционной истории, как видим, они есть. Причем в рассматриваемом случае с эпохой Крестовых походов ими изобилуют не только сообщения латинян; у византийцев они имеются в не меньшем количестве. Так, рассказывая о сражении своего отца-императора, Анна Комнина называет и французов и итальянских норманнов кельтами. И кстати, ни разу не упоминает Иисуса.
Объяснят ли историки традиционной школы, как это понимать? Найдут ли причины, из-за которых рыцарь XIV или XIII века хорошо себе представляет искусство язычников – древних греков и римлян? И почему скульптура средневековой Византии ничем не уступает «древнему» искусству? И почему же теперь мы не имеем образцов этих средневековых статуй?
Конечно, историки найдут, что сказать. Например объяснят, что упомянутые скульптуры оставались тут со II или III века до н. э. Право же, нам в это трудно поверить. Разве христиане не уничтожили языческих идолов еще до VIII века, как это утверждается в сочинениях тех же историков?.[89] Впрочем, и это утверждение никуда не годится. Никиту Хониата (ум. в 1213) историки считают достоверным византийским писателем. И что же он пишет? Он сообщает, по какой причине греки уничтожали «древних» богов и богинь, и не во времена «раннего христианства» или иконоборства, а во время крестовых войн:
«В промежутке между обеими осадами Константинополя сами греки уничтожили статую Минервы, где богиня была изображена с рукой, простертой на запад: эти гнусные глупцы обвиняли богиню в том, что она призвала латинскую армию».
«Роман Александра Великого». Французская миниатюра XV века.
Такие же соображения можно привести и по поводу литературы. Не только стиль произведений, но даже названия и имена героев говорят о том, что так называемая «античность» – культурное подразделение Средневековья. Например вот какие рыцарские романы писали в XII веке:
Ламбер ле Тора, «Роман об Александре» (повествуется, как Александр Македонский постигал науку «куртуазно говорить с дамами о любви»). Аноним, «Роман о Фивах». Бенуа де Сент-Мора, «Роман о Трое». Вспомним еще «Роман об Энее» фон Фельдоке, написанный в XIV или даже XV веке. Это – всеобщее поветрие:
«Эпизоды любви Ахилла и Поликсены, Медеи и Язона, трагическая история Трокла и Бризенды – это типичный для средневековой литературы мотив, увлекший вслед за Бенуа по его стопам многих поэтов, до Чосера включительно».
В эти же времена были написаны героические эпосы «Песнь о Роланде» (Франция, XI век), «Песнь о Нибелунгах» (Германия, XII век), «Песнь о моем Сиде» (Испания, XII век, а на деле, позвольте предположить, XIV век). Каковы мнения литературоведов об этих произведениях? С чем они их сравнивают? Исключительно с античной классикой!
«Роланд – типичный для эпоса героический характер, подобно Ахиллу, Гильгамешу и т. п.».
«В «Песне о Роланде» достигнуто понимание диалектики героического характера, не менее глубокое, чем в «Илиаде».
«Изгнание составляет исходную ситуацию в истории эпического Сида, как гнев Ахилла – в «Илиаде».
«Песнь о Нибелунгах» отличается драматически-трагическим характером в отличие от спокойной гармонической эпичности Гомера».
Якопо делла Кверча. Создание Евы. Рельеф портала собора Сан-Петронио в Болонье. 1425–1438, линия № 7.
Оказывается, в мировой литературе от Гомера и до XIII века не с чем сравнивать произведения времен Крестовых походов! Но не только латиняне подражали грекам; эти последние вовсю «переделывали» латинских авторов:
«Прозаические и стихотворные греческие переделки французских рыцарских поэм: роман «Имберия и Маргарита» есть перевод поэмы «Пьер Прованский и прекрасная Магэлона», и т. п. Таково же происхождение поэм «Белтандр (Бертран) Римлянин, Старый всадник», «Флорий и Платсиафлора» (Флор и Бланшфлора). Позднее, в XVI в., греческие поэты заимствуют у своих западных товарищей рифму».
Но ведь таким же может быть и происхождение «Илиады»! Кстати выясняется, что до XVI века средневековые греки, точно так же, как и греки античные, не использовали рифму. Было бы интересно сравнить, чем отличается «Дафнис и Хлоя» от «Флора и Бланшфлора». Впрочем, «Дафнис и Хлоя» – шедевр, а произведений похуже была целая уйма. Все не пересмотришь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.