ГРЯДУТ ПЕРЕМЕНЫ

ГРЯДУТ ПЕРЕМЕНЫ

В начале XIX века благополучно завершились работы по благоустройству новой столичной площади – Благовещенской. К 1807 году бригада каменщиков под началом известного каменотеса Самсона Суханова облицевала серым финским гранитом подпорные стены Крюкова канала на всем его протяжении.

В недолгое царствование императора Павла I движение по набережным Крюкова канала значительно уменьшилось. Решительный на расправу российский монарх приказал выслать всех извозчиков из столичного города. Поводом для такого невиданного повеления царя стало сообщение петербургского градоначальника о транспортном происшествии в районе набережной Крюкова канала – «городской извозчик насмерть задавил зазевавшегося пешехода».

Очевидно, через некоторое время Павел I все же смилостивился и город недолго оставался без гужевого транспорта, но самодержец, позволив извозчикам вернуться в Петербург, запретил им пользоваться легкими беговыми повозками – дрожками. Впредь по улицам столицы разрешалось ездить лишь в колясках на рессорах и с откидным верхом.

Столичные планы на рубеже XVIII–XIX веков демонстрируют сплошную линию застройки Благовещенской площади, подходящую с запада на восток вплотную к набережным Крюкова канала. На восточном берегу, напротив массивных корпусов Новой Голландии, еще в 1756 году возвели государственные винные амбары (склады), из которых водка развозилась не только по питейным заведениям Адмиралтейской части, но и по кораблям петровского флота.

Император Павел I

В петровское время во всех флотах, как военных, так и коммерческих укоренилось традиция регулярной выдачи вина команде перед обедом. Утвержденный Петром I этот морской обычай существовал со дня основания флота русским императором. Вино выносилось в ендове – специальном большом медном сосуде, луженном изнутри. За 15 минут до обеда с вахты громко отдавалось приказание: «Вино достать». По этой команде караульный начальник получал от старшего офицер ключи от ахтер-люка (кормового люка – входа в помещение в трюме корабля для хранения провизии, перевозимой в бочках) и в сопровождении вахтенного офицера, баталера и баталерного юнги открывал ахтер-люк. Баталер наливал ендову из бочки, закрывал люк и процессия с ендовой торжественно следовала на шкафут, где ожидала следующей команды вахтенного офицера: «Вино наверх», произносимой за пять минут до обеда. После команды ендова с вином выносилась на шканцы, бережно устанавливалась на особом табурете, покрытом чистой парусиной. На верхний открытый край ендовы клалась дубовая дощечка, а на нее мерная чарка. По команде: «К вину и обедать» все, имеющие дудки унтер-офицеры и боцманы располагались вокруг ендовы с вином, стоявшей в центре и дружно троекратно подавали дудками первый призывный сигнал, мелодичный и красивый. Затем в порядке старшинства, каждый с почтительно-торжественным лицом подходил к ендове, зачерпывал вино и, бережно подставляя ладонь левой руки под чарку, чтобы ни единая капля не упала на палубу, с чувством полного блаженства на лице, медленно ее выпивал до дна.

Заметим, что каждый матрос, подходя к ендове, снимал бескозырку и совершал ритуал с непокрытой головой. Делалось это в обязательном порядке, в силу обычая отдания чести и уважения к флагу. Баталер при этим отмечал в учетной книге всех, выпивавших чарку.

Церемония раздачи вина на российских военных кораблях была не только дорога, как старая морская традиция, но и сплачивала морское братство, укрепляла воинскую дисциплину, напоминая об основе основ – понятии о старшинстве на шканцах. История позже продемонстрировала, что морская служба складывается из целого ряда мелочей, обычаев и традиций, связанных друг с другом в силу специфической морской жизни на корабле и всякое упущение, даже самое незначительное, может быть чревато дурными последствиями.

Некогда боевой офицер российского императорского флота старший лейтенант Юрий Евгеньевич Гордеев, оказавшись в эмиграции, долгие годы собирал материалы о морских обычаях, традициях и торжественных церемониях русского императорского флота и воспоминания моряков, состоявших в зарубежных объединениях российских морских организаций с центром в Париже, возглавляемым русским адмиралом Алексеем Ивановичем Русиным. На основе собранных материалов Гордеев в начале 1940-х годов в Сан-Франциско издал книгу.

Свой труд морской офицер посвятил «братьям-морякам кают-компании в Сан-Франциско и морской зарубежной семье».

Однако подобная организация распределения крепких горячительных напитков по кабакам и аустериям оказалась, по-видимому, делом не прибыльным, и спустя десять лет, в 1766 году, государственные амбары по решению городских властей превратили в «провиантские магазины». На планах 1770–1840-х годов видно, что они располагались четкой цепочкой вдоль русла Крюкова канала. Эти хлебные складские помещения снабжали мукой Адмиралтейское ведомство и мастеровых людей казенных предприятий. «Магазейны» официально также числились в государственных реестрах как «запасные» на случай резкого повышения розничных цен на рынке. В подобной чрезвычайной ситуации в «запасных магазинах» производилась продажа муки жителям Санкт-Петербурга по более низкой цене, и таким образом предотвращались вспышки народных недовольств, выступлений и голодных восстаний работного люда.

К. И. Кольман. 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади

14 декабря 1825 года набережная у «Крюковских магазинов» обагрилась кровью отступавших от Сенатской площади мятежных моряков Гвардейского морского экипажа. Толпу бегущих в панике офицеров и матросов буквально «косила» картечь орудия, установленного здесь по приказу Николая I.

С. П. Трубецкой

По существу бездарные планы организаторов восстания стали рушиться уже в ночь с 13 на 14 декабря. Член тайного общества Александр Якубович и еще несколько офицеров отказались выполнить данные им поручения и не явились на Сенатскую площадь. В 7 часов утра в квартире Рылеева появился С. П Трубецкой. Узнав об отказе Якубовича вывести на площадь Гвардейский морской экипаж, диктатор восстания спешно поручил эту операцию H.A. Бестужеву.

Когда на башне Адмиралтейства пробило четыре часа пополудни, Николай I отдал приказ расстрелять каре восставших картечью из пушек. И орудия грянули. Картечь градом посыпалась в сомкнутые ряды мятежников. Император распорядился три орудия поставить на северо-восточном углу Адмиралтейского бульвара перед Преображенским полком, а одно послать к великому князю Михаилу Павловичу, «чтобы усилить сию сторону как единственное отступление мятежникам». Пушку установили неподалеку от «Крюковских магазинов» на набережной канала «в самом близком расстоянии против морского экипажа».

Великий князь Михаил Павлович

Е. П. Оболенскому удалось построить у манежа на Крюковом канале роту гвардейских моряков. В толпе бежавших по набережной Крюкова канала он увидел лейтенанта Гвардейского морского экипажа Антона Арбузова, члена тайного общества, и, остановив его, торопливо сказал: «Лейтенант! Соберите ваших солдат!» Однако Арбузов молча пробежал мимо.

Позже в предместьях столицы и в ближайших селах говорили: «Офицеры волю требовали: полки привели с ружьями, а пушки забыли. Пушками их и перестреляли…».

Император Николай I. Гравюра И. Г. Робинсона с оригинала Дж. Доу. 1826 г.

Л. Б. Добринская в статье «На „пьедестале“ площади…» в сборнике историко-краеведческих очерков «Белые ночи» (1989) рассказала о дальнейшей истории орудий, расстрелявших участников восстания, в том числе пушки, которая стреляла прямой наводкой в бежавших вдоль набережной Крюкова канала. Оказалось, что в июле 1826 года Николай I писал брату Михаилу: «Я придумал и желаю, чтоб тебе столь же было приятно, как мне от души желательно, те четыре орудия, которыми все решилось, прошу тебя принять в память этого дня…». Михаил не замедлил с ответом: «Пушки, которыми тебе благоугодно было меня вознаградить, я принимаю лишь за твое доказательство твоей ко мне дружбы, и они для меня будут о ней драгоценным памятником».

H.A. Бестужев

Автор статьи пыталась разыскать царский подарок брату в Михайловском дворце, где сегодня размещается Русский музей. В архивах музея не сохранилось документов об установке орудий на территории дворца или в его внутренних помещениях. Царь же после благодарственного молебна 14 июля на Сенатской площади писал к императрице-матери: «Четыре орудия будут увековечением заслуг, которые Михаил оказал своей Родине в этот печальный и незабываемый день, и как память о том перейдут его потомству… Они будут отвезены со всевозможными почестями в его дом и поставлены там». Действительно, пишет автор статьи, пушки были привезены и поставлены на галерею юго-западного фасада Михайловского дворца. Однако после смерти великого князя Михаила «его потомство» почему-то не захотело хранить во дворце подобную «память об услугах» своего родственника и передало орудия убийства российских солдат в Михайловское артиллерийское училище. В наши дни пушки находятся на хранении в Петропавловской крепости, в казематах которой содержались декабристы в период следствия и суда над ними.

А. Плюшар. Михайловский дворец. 1820 г.

Огромная стройка на Неве у Крюкова канала – возведение Благовещенского чугунного, на быках, моста через Неву в 1842 году – потребовала полной реконструкции всего микрорайона, прилегающего к огромной строительной площадке на левом берегу Невы. Постоянную переправу решили возвести там, где в Неву как раз входил Крюков канал.

Николаевский мост. 1903 г.

Газета «Северная пчела» с восторгом писала по этому поводу: «Сама постройка моста – дело гигантское. Едва ли в новом времени проводились работы по такому огромному плану, с такою удивительной точностью, изяществом, вкусом и из такого драгоценного материала! Горы прекрасного гранита, переброшенного сюда из Финляндии, и, как нежный воск, повинуется он гениальной мысли человека! Паровые машины бьют сваи посреди быстрой и глубокой Невы, между тем, как под водою устраивают прочные каменные фундаменты на укрепленном сваями грунте».

К слову сказать, к тому времени еще не существовало водолазных скафандров, и работы под водой велись при помощи «воздушных колоколов». Современник автора проекта Благовещенского моста инженера С. В. Кербедза, строитель В. А. Панов, писал в те далекие годы: «Постройка моста составила особенно трудную задачу, не имевшую еще тогда ни одного примера ни в Европе, ни в Америке, вследствие той глубины и быстроты течения, которую представляет Нева».

Непосредственно перед началом строительства создали подъездные пути к гигантской строительной площадке, уничтожив при этом сеть каналов на участке между Галерным двором и Адмиралтейством. Над частью Крюкова канала – от Невы до его пересечения с Адмиралтейским каналом – создали прочный кирпичный свод, уничтожили над ним старые мосты и засыпали толстым слоем земли. Поэтому первоначально в районе Новой Голландии Крюков канал уходил под землю и выходил в Неву через специальную арку, проделанную в гранитной стенке Английской набережной. Сегодня лишь заделанный арочный проем в северном конце Крюкова канала напоминает горожанам о взятом в кирпичную трубу и засыпанном отрезке этого старинного рукотворного протока.

Современное место истока Крюкова канала. Виден арочный проем на месте засыпанного отрезка канала. 2006 г.

Аналогичная участь тогда же постигла и значительный отрезок Адмиралтейского канала. От места пересечения с Крюковым каналом и до места истока его также заключили в каменное русло и засыпали землей. Позже здесь разбили Конногвардейский бульвар по проекту знаменитого зодчего К. И. Росси.

Газета «Северная пчела» после озеленения бульвара писала: «На одной набережной канала были конногвардейские конюшни с двориками для сливания нечистот из конюшен, а на другой стороне набережной несколько частных домов, выходящих фасадами на Галерную улицу. Теперь канал покрыт сводом. Во всю длину той огромной площади – улицей назвать не смею – устроен прелестный бульвар с тротуарами, обсаженный в четыре ряда липами».

Благовещенская улица. 1920 г.

На восточном торце Конногвардейского бульвара установили по проекту того же Росси каменный колодец на месте водопоя и две десятиметровые колонны ионического ордера из полированного сердобольского гранита, украшенные изваяниями летящих богинь Славы с лавровыми венками в руках. По преданию, их отлили в Берлине по модели скульптора X. Д. Рауха, в качестве ответного подарка прусского короля Фридриха Вильгельма Николаю I – две конных группы, изваянные П. К. Клодтом для Аничкова моста.

«Провиантские магазейны», располагавшиеся вдоль Крюкова канала, сломали в связи с обустройством в начале 1840-х годов Благовещенской площади и одноименной улицы. На их месте, несколько позже и вдоль реки Мойки, соорудили Крюковские морские казармы. Они строились практически одновременно с Конногвардейскими казармами и мало чем отличались от них по проекту. Обе казармы были облицованы красным кирпичом и составляли единый ансамбль, замыкаемый в конце Благовещенской улицы каменным храмом во имя Благовещения Пресвятой Богородицы – церковью лейб-гвардии Конного полка. Храм построен по повелению императора Николая I в 1849 году. Автор проекта – известный зодчий К. А. Тон.

Архитектор К. А. Тон

Освящение храма состоялось в присутствии императора и главного священника армии и флота В. И. Кутневича.

Каменная церковь в плане имела вид продолговатого креста с полуциркульным алтарем. Храм украшали пять куполов, а в его внешнем облике прекрасно сочетались черты русского стиля и классицизма. В наружной отделке церкви во имя Благовещения Пресвятой Богородицы широко использованы путиловский камень и замечательный финский гранит. Фасад храма украшали барельефы работы Н. А. Рамазанова. Внутренняя отделка помещений церкви представлена искусственным мрамором и лепными украшениями из позолоченного алебастра. Интерьер храма украшали настенные росписи.

В церкви обустроили три придела: главный – во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, правый – во имя святителя и чудотворца Николая, и левый – во имя пророчицы Анны.

Образа для иконостасов писали профессора Академии художеств А. Т. Марков, П. М. Шамшин, Ф. А. Бруни, П. И. Скотти, В. К. Шебуев. Запрестольный образ главного алтаря храма – Вознесение Богородицы – написал профессор Габерцетель, а запрестольный образ в правом приделе – Богоявление Господне – профессор Жеваго.

Святынями церкви были напрестольный крест с девятнадцатью частицами святых мощей угодников, печатное Евангелие XVII века и серебряные сосуды для святого причастия работы мастера Захара Дейхмана.

В ризнице хранились пожертвования прихожан, а также мундиры Александра I и Николая I, георгиевские штандарты, пожалованные Кавалергардскому полку за боевые заслуги. Здесь же находились бронзовые доски с именами воинов, павших под Аустерлицем и Бородином. Церковь снесли в 1925 году, как «объект, мешавший трамвайному движению».

Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Вид с Благовещенской площади. 1910 г.

В возведенных на набережной Крюкова канала морских казармах в конце XIX века разместился 8-й флотский экипаж, входивший в состав Петербургской военно-морской базы и предназначавшийся для приема, размещения, обеспечения и обслуживания прибывающих во флот военных команд и отдельных военнослужащих.

1 октября 1884 года будущий основоположник теории корабля академик А. Н. Крылов окончил Морское училище (так тогда именовался Морской кадетский корпус), был произведен в мичманы и награжден премией имени генерал-штаб-доктора Менде, а его фамилия выбита на мраморной доске отличников учебного заведения. Флотская служба А. Н. Крылова началась здесь, в 8-м флотском экипаже. На следующий же день после выпуска из училища, одев парадную форму, мичман Крылов явился к начальству в Крюковские казармы, где он впоследствии «два раза стоял в карауле, раза три участвовал во фронтовом учении, а затем был причислен к компасной части Главного гидрографического управления…».

В конце 1880-х годов на набережную Крюкова канала – на литературно-художественные вечера в Морском собрании 2-го флотского экипажа, располагавшегося тогда в помещении Крюковских казарм, съезжалось избранное общество Петербурга. Всеобщими любимицами стали здесь сестры О. Ф. и В. Ф. Комиссаржевские, исполнявшие модные тогда цыганские песни. Это увлечение светской молодежи в те годы называли «цыганобесием». Самодеятельные хоры любителей репертуара «душещипательных» цыганских романсов нередко успешно состязались с настоящими таборными хоровыми коллективами. Здесь же, на Крюковом канале, состоялось и первое сценическое выступление В. Ф. Комиссаржевской в роли Зины Васильчиковой в одноактной комедии П. П. Гнедича «Горящие письма». В этом спектакле на сцене Морского собрания флотского экипажа, в кирпичном здании Крюковских казарм на старом канале, Вера Федоровна оказалась достойной партнершей молодого режиссера и артиста К. С. Станиславского.

В. Ф. Комиссаржевская

Позже Константин Сергеевич вспоминал о своей первой постановке – комедии «Горящие письма»: «Избранная столичная публика, присутствовавшая на нашем спектакле в здании Морского собрания на набережной Крюкова канала, бесновалась от восторга, рутинеры протестовали…». Режиссер и актеры продемонстрировали тогда невиданную на русских сценах манеру игры. Выступление же «новоиспеченной любительницы» В. Ф. Комиссаржевской молодой режиссер нашел весьма успешным.

Морские казармы у истока Крюкова канала. 1965 г.

С этого первого спектакля К. С. Станиславского в Морском собрании флотского экипажа на Крюковом канале начала свою творческую биографию великая русская актриса Вера Федоровна Комиссаржевская.

Напротив Новой Голландии, на углу Крюкова канала и Мойки, со временем сложился чрезвычайно интересный и выразительный комплекс казарменных зданий в формах «кирпичного неоренессанса», без применения штукатурки, что было не только весьма экономично, но и давало оригинальный декоративный эффект. Крюковские морские казармы возведены на месте старых провиантских складов по проекту талантливого столичного зодчего М. А. Пасыпкина и его учителя – академика архитектуры, генерала И. Д. Черника.

Особенностью огромного здания морских Крюковских казарм является оригинальный карниз над фасадом, обращенный к Поцелуеву мосту. Его автор – К. Ф. Шинкель – немецкий архитектор, мастер классического стиля. Западный фасад казарм смотрит на Крюков канал и Новую Голландию, а восточная сторона здания выходит на проезд, который именовался Благовещенской улицей (позже улицей Труда).

За Морскими казармами возвышается офицерский корпус казарм Конногвардейского полка, также построенный И. Д. Черником. Оба здания достойно завершают большой по своей площади ансамбль старинного военного городка.

Морские казармы. Угол Крюкова канала и реки Мойки. 2006 г.

В период бурных революционных событий февраля 1917 года матросы, расквартированные в Крюковских морских казармах, захватили военные броневики, пытавшиеся прорваться к Николаевскому мосту и организовать его охрану. В эти же дни матросы 8-го флотского экипажа вместе с рабочими судостроительных предприятий захватили городскую тюрьму на набережной Крюкова канала, освободили заключенных Литовского замка и подожгли его.

Еще летом 1917 года морские казармы занял 2-й Балтийский флотский экипаж, в котором представителем Революционного комитета являлся А. Г. Железняков, известный в народных революционных массах как легендарный «матрос Железняк».

Коалиционное правительство, в состав которого вошли меньшевики и эсеры, готовясь к наступлению на фронте, ввело в армии смертную казнь и спешно собирало силы для борьбы с революцией. В Петрограде прошла демонстрация протеста, в ней приняли участие и полуторатысячный отряд моряков Кронштадта и матросы 2-го Балтийского флотского экипажа с лозунгами «Долой войну!», «Вся власть Советам!». Несмотря на мирный характер демонстрации, Временное правительство разогнало ее силой оружия.

Член революционного комитета, матрос А.Г. Железняков

25 августа 1917 года генерал Корнилов двинул войска на Петроград. Моряки Балтийского флота взяли под охрану все важнейшие объекты города: вокзалы, почтамт, центральную телефонную станцию, Адмиралтейство, Таврический дворец. В ночь на 29 августа отряд моряков 2-го Балтийского флотского экипажа под командованием члена Центробалта Э. А. Берга разоружил и арестовал офицеров-корниловцев, находившихся в гостинице «Астория».

19 сентября пленум Центробалта открыто заявил, что «больше распоряжений Временного правительства не исполняет и власти его не признает…».

В дни Октябрьского революционного переворота личный состав 2-го Балтийского флотского экипажа участвовал в формировании военно-морских частей, сочувствующих большевикам. К осени 1917 года здесь уже насчитывалось свыше трех тысяч матросов. В день вооруженного восстания 24 октября матросы 2-го экипажа заняли Петроградское телеграфное агентство, а 25 октября захватили Главный почтамт. Один из отрядов моряков из Крюковских казарм к утру овладел Дворцовым мостом и восстановил движение по всем остальным мостам с Васильевского острова к центру города. Матросы 2-го экипажа вместе с красногвардейцами и солдатами заняли также Николаевский и Балтийский вокзалы и электростанцию.

На штурм Зимнего дворца вместе с красногвардейцами и солдатами пошли отряды моряков 8-го Балтийского экипажа из Крюковских морских казарм под командованием С. Д. Павлова. Отряды 2-го экипажа участвовали в охране мостов, государственных учреждений и штаба большевиков – Смольного.

Народный артист СССР, композитор, академик Б. В. Асафьев

В годы Великой Отечественной войны в морских казармах, во флотском экипаже, велась интенсивная подготовка специалистов для надводных кораблей Балтийского флота, комплектовались отряды морской пехоты, лыжные диверсионные бригады и иные воинские подразделения Ленинградского фронта. В торцевой части казарм, обращенной на площадь Труда, в годы войны активно работал знаменитый Драматический театр Балтийского флота, а рядом с ним, в доме № 6 по площади Труда, в квартире № 33, всю блокаду прожил народный артист СССР, композитор и академик Б. В. Асафьев, автор известных балетов «Пламя Парижа», «Бахчисарайский фонтан», «Кавказский пленник».

После окончания войны здание Крюковских казарм отремонтировали, заделали повреждения, нанесенные немецкими бомбами и снарядами. В его стенах открыли Ленинградский матросский клуб. Здесь же продолжил свою работу Драматический театр Балтийского флота и начал функционировать популярный ансамбль песни и пляски Балтфлота.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.