ПТИЦЫ…
ПТИЦЫ…
Важной частью религиозной практики было также гадание по полету птиц. Эта традиция поначалу кажется больше скорее римской, нежели этрусской. Достаточно вспомнить легенду об обращении Ромула и Рема к знамениям, связанным с полетом птиц, при основании Рима. Однако не будем забывать, что само основание Вечного Города было связано с этрусскими обрядами. В том, что касается полета птиц, удивительный эпизод был связан с приездом в Рим будущего царя Тарквиния Приска, носившего тогда еще имя Лукумон. Он дошел до Яникула, что возвышается на правом (этрусском) берегу Тибра, где пролетавший орел тихонько схватил его колпак и взмыл в небо, а затем снова спустился, чтобы вернуть колпак на голову нашего героя. Несомненно, это было предзнаменование, но одна лишь Танаквиль, супруга Тарквиния, смогла его разъяснить. Орел — это птица Юпитера/Тинии, царя среди богов, и без всяких сомнений, Лукумон был призван богами для правления в Риме: «Танаквиль, женщина сведущая, как вообще этруски, в небесных знаменьях, с радостью приняла это провозвестье. Обнявши мужа, она велит ему надеяться на высокую и великую участь: такая прилетала к нему птица, с такой стороны неба, такого бога вестница; облетев вокруг самой маковки, она подняла кверху убор, возложенный на человеческую голову, чтобы возвратить его как бы от божества» (Тит Ливий).
Эта история, несомненно, иллюстрирует привилегированный статус женщины в этрусском обществе, и Танаквиль, которая впоследствии снова вмешается, чтобы посадить на трон Сервия Туллия, довольно активно участвовала в политической жизни. Но справедливо добавить, что ни в иконографии, ни в эпиграфике не было отмечено этрусской женщины, ставшей авгуром или гаруспиком: то же можно сказать и о политической сфере, где не было ни одного примера женщины, ставшей магистратом, следовательно, мысль о матриархате должна быть вовсе отброшена. А в Риме вопрос о роли женщины был еще менее значимым. Вероятно, юные выходцы из аристократических семейств отправлялись по повелению Сената в Этрурию для обучения наукам и искусствам. Мы еще вернемся к истории Тита Ливия, в которой рассказывается, что этруски отлично владели мастерством гадания по полету птиц, во всяком случае, некоторые из них.
Мы располагаем большим числом источников, свидетельствующих о мастерстве этрусских жрецов. Иконография — не исключение: приведем лишь пример знаменитой гробницы Франсуа в Вульчи, фрески которой датируются второй половиной IV в. до н. э. На одной из фресок изображен «хозяин» этого крупного аристократического погребения, Вел Сатиес, во время наблюдения за полетом птицы, в частности зеленого дятла, которого готовится выпустить ребенок или карлик по имени Арнца. Птица посвящена Марсу, а Вел Сатиес одет в роскошные одежды триумфатора — совершенно очевидно, что это гадание по полету птицы связано с войной, вероятно, победоносной, которую вел вульчийский военачальник против своего вечного врага Рима. Должно быть, речь идет о кровавом конфликте, в котором столкнулись этруски из Тарквиниев и Вульчи с Римом в середине IV в. до н. э. и в котором этруски имели успех, но его тщательно скрыла римская историография! Наконец, известно, что в Риме эмблемой авгуров был посох с изогнутым концом: этот атрибут часто встречается на изображениях в Этрурии, например на погребальных фресках (в гробнице Авгуров, конец VI в. до н. э.), но неизвестно, всегда ли лицо, держащее его в руках, является авгуром. Зато среди погребального инвентаря были обнаружены модели таких посохов из керамики буккеро и из бронзы. И в этом случае мы имеем все основания предполагать, что такой предмет сообщает об основном занятии покойного и что этот посох встал в ряд разнообразных символов, которые римляне унаследовали от этрусков в политической и религиозной жизни. Еще более показательным является каменное надгробие, обнаруженное во Флоренции в 1891 г. и датируемое концом VI в. до н. э., на котором изображен авгур, гордо взмахивающий своим посохом в правой руке.