Глава XVIII Уильям и Гарри

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XVIII

Уильям и Гарри

Как хороший отец, принц Чарльз очень сблизился с сыновьями, Уильямом и Генри, которого в семье зовут Гарри. Напомним, что старший сын Уильям родился 21 июня 1982 года в 21 час 03 минуты в больнице Святой Марии; он весил три килограмма двести семнадцать граммов, а спустя два года и два месяца ему подарили младшего брата (три килограмма сто граммов), произошло это 15 сентября 1984 года в 16 часов 20 минут. В очень серьезном официальном коммюнике Букингемский дворец доводил до сведения подданных, что родители заранее отказываются, чтобы их старшего сына называли Билли или Уилли. «Ребенок будет известен под именем принца Уильяма, и никоим образом не будет и речи об уменьшительном имени…»

Уменьшительные имена и прозвища

Следует заметить, что королевская семья, в особенности после царствования королевы Виктории, питает пристрастие к уменьшительно-ласкательным именам или прозвищам, являющимся символами любви и нежности. Для родителей это был своеобразный способ дать ребенку нечто вроде настоящего имени, вместо того чтобы «приклеить» ему «престижное» имя, данное в честь одного из предков. А для детей это был столь же своеобразный способ почувствовать себя такими же детьми, как другие, обычные дети, способ установления тесных связей и близости с теми, кто их любит. Итак, Елизавета для всех своих близких — Лилибет, а ее сестра какое-то время была Бад, что значит «бутон розы», потому что ее второе имя — Роза. У принца Филиппа, принцессы Анны, принцев Эндрю и Эдуарда уменьшительно-ласкательных имен и прозвищ не было. Только Чарльза в раннем детстве снабдили довольно фамильярным прозвищем Плюмпудинг; так его прозвал принц Филипп из-за его толстых щек, и все королевство с радостью подхватило это прозвище, очень не нравившееся мальчику.

В Англии рождение каждого ребенка в королевской семье сопровождается действиями, подчиняющимися строгим правилам. Это касается и выбора имен; специалист по истории королевской семьи Патрик Монтегю-Смит составил список имен, из которого родители и должны выбрать имя для своего дитяти, обязательно только из этого списка. Для мальчика, будущего наследника престола, имена рекомендуются следующие: Уильям (при восшествии на престол — Вильгельм), Эдуард, Ричард, Чарльз (при восшествии — Карл), Джеймс или Джордж (при восшествии — Георг). Для девочек рекомендуются: Елизавета (вообще-то в повседневной английской речи это имя звучит как Элизабет. — Ю. Р.), Маргарет (при восшествии — Маргарита), Анна (звучит как Энн), Луиза, Мария (звучит как Мэри), Виктория или Екатерина (звучит как Кэтрин). На крайний случай, как аутсайдеры, в списках значатся Генри (при восшествии — Генрих) и Роберт, а для девочек — Фрэнсис и Филиппа.

Современное воспитание

Диана рожала не во дворце. Два принца крови Уильям и Гарри — единственные прямые наследники престола, появившиеся на свет божий вне его стен. Оба родились в крыле «Линдо» в одной из самых знаменитых больниц Лондона — в больнице Святой Марии (Сэнт-Мэри-оф-Паддингтон), не являющейся шикарной и дорогой клиникой, но именно там работает доктор Джордж Пинкер, королевский гинеколог. Доктор Пинкер порвал с обычаями и традициями, потому что он не принадлежит к титулованной знати. В его кабинет на Харли-стрит пациенток доставляет старый, скрежещущий лифт. Это он, доктор Пинкер, настоял на том, чтобы принцы появились на свет в больнице, и наотрез отказался выслушивать все глупости относительно того, что дети из королевской семьи должны появляться на свет во дворце, ибо он считал это место совершенно неприспособленным для родов. Семейство и королевское окружение были несколько шокированы и взволнованы его высказываниями. Королева полагала, что традиции надо чтить и что обычай будет соблюден. Для доктора Пинкера об этом не могло быть и речи, и принцесса, целиком и полностью ему доверявшая, придерживалась того же мнения.

Детская в Кенсингтонском дворце очень отличается от детской в Букингемском дворце. Чарльз и Диана предпочли для нее пастельные тона. Для занавесей Диана выбрала кретон в розовый цветочек на белом фоне. На постели с мягкой периной в чехле с оборками лежало роскошное покрывало до самого пола, а венчал всю эту роскошь балдахин с драпировками со множеством оборок На белых стульчиках и шкафчиках красовались маленькие голубые кролики и розовые маргаритки. На светлом паласе, покрывавшем всю комнату, лежали подушки и стояло глубокое кресло для няни.

В начале 80-х годов Чарльз признался в том, что испытывает определенные трудности в воспитании детей. Он часто говорил, что не хочет им навязывать, где и чему они должны учиться. Он сам ненавидел и до ужаса боялся Гордонстоуна, школу, которую выбрал для него отец в Шотландии, ибо это была жестокая школа. Он там был очень, очень несчастен. Когда он был совсем маленьким, даже начальная школа оказалась для него пыткой, своеобразной Голгофой. Подвергнет ли он своих детей подобным испытаниям?

Процесс воспитания королевских детей изменился со времен детства деда Чарльза, Георга VI по прозвищу Берти, которого насильно кормили из бутылочки и ноги которого долгое время держали между стальными пластинками, потому что у него были немного вывихнуты колени и это грозило тем, что он вырастет кривоногим. Нянька так ревновала его к родителям и так злилась на него за то, что он какое-то время проводил с ними, что выкручивала и щипала ему руки, прежде чем втолкнуть в гостиную, чтобы он всегда входил к ним в слезах. Ну и как не удивляться, что он стал заикой?

Генри (Гарри) и Уильям всего этого избежали. Если Чарльз желал, чтобы его сыновья были честными, порядочными, вежливыми, серьезными, разумными, хорошо воспитанными, то Диана со своей стороны хотела, чтобы дети прежде всего были счастливы. «Принцесса — очень преданная мать и посвящает принцу Уильяму много времени, — заявлял Виктор Чапмэн, помощник личного секретаря королевы, незадолго до рождения принца Генри. — Она следит за тем, как с ним обращаются, как с ним говорят, как он играет. Она его поправляет, если он что-то делает не так, как ей бы хотелось».

Свидетели вспоминают, что супруга принца Чарльза очень не любила даже ненадолго расставаться с детьми, что она ни за что не хотела оставлять Уильяма во время ее первого большого официального визита в Австралию и Новую Зеландию. Чарльз с Дианой не только взяли с собой ребенка, которому тогда было всего лишь восемь месяцев, но и все вместе полетели на одном самолете, хотя по традиции наследники престола должны путешествовать отдельно друг от друга. Это была настоящая дворцовая революция! Какова же была главная причина такого «дикого», на взгляд придворных, решения? Все дело было в том, что принц с принцессой хотели, чтобы их сын, которому когда-нибудь суждено стать королем, в полной мере ощущал себя в безопасности и чувствовал на себе родительские любовь и заботу. Вот почему Диана так настаивала на том, чтобы они взяли Уильяма с собой в это продолжительное «паломничество». «Она всегда все делает по-своему. Я думаю, Чарльз уже это заметил, — сказал однажды граф Спенсер о своей дочери. — Во всем, что касалось их сына, Диана была правящей королевой, а Чарльз — ее послушным супругом».

Диана проводила в детской долгие часы. Она, сохранившая довольно неприятные воспоминания о своей собственной няне, не позволила никому выбрать няню для своих сыновей. Говорят, она даже по сему поводу поссорилась с мужем. Избранницей стала Барбара Барнс, рекомендованная принцессой Маргарет, ибо она прежде работала в семействе одной из фрейлин принцессы. Однажды Барбара Барнс поведала о своих принципах журналистам: «Чтобы хорошо ладить с детьми, у меня есть один секрет, и состоит он в том, чтобы обращаться с ними как со взрослыми, давать им кое-ка-кие поручения, чтобы они чувствовали свою ответственность. Их надо поощрять и поддерживать, когда они задают вопросы». В этих словах нашли отражение теории психолога Марии Монтессори, идеи которой разделяла Диана; суть их заключалась в том, что ребенка следует подталкивать к тому, чтобы он думал и действовал самостоятельно, и следить за тем, чтобы родители по отношению к нему вели себя не слишком покровительственно, но и не слишком безразлично.

Принцесса Уэльская, проявлявшая необыкновенное внимание к самым незначительным поступкам сыновей, даже вела подробный дневник, в который заносила все детали взросления детей. Она сама выбирала для них одежду: самые тонкие, самые мягкие кашемировые свитера и шарфики, украшенные самой искусной вышивкой — все самое лучшее для Уильяма и Гарри. Основные предметы одежды для мальчиков Диане поставлял самый шикарный магазин детской одежды «Уайт Хаус» («Белый дом»). Принцесса Уэльская, очень страдавшая в детстве от одиночества из-за развода родителей, постоянно была с детьми. Она сама выкормила сыновей грудью и научила Чарльза менять им белье, пеленать и купать их. Она ежедневно проводила с ними много времени и осенью 1985 года даже сама водила старшего в детский сад в Ноттинг-Хилле. Тогда, как казалось, с воспитанием детей все обстояло прекрасно.

«Старший, — полагала принцесса, — мальчик веселый, восторженный, совсем не робкий, очень независимый. Он прирожденный лидер и организатор, что позднее принесет ему большую пользу. Так, в день начала учебного года он сам выбрал себе одежду, и лучше было позволить ему это сделать… Быть может, Генри — более спокойный, более пассивный? Может, он скорее наблюдатель? Будет ли он следовать примеру старшего брата? Не знаю. Но это личность, и личность, очень сильно отличающаяся от личности Уильяма». Совершенно очевидно, что мальчики были очень веселые. Хотя по характеру принцы сильно отличались друг от друга, они прекрасно ладили между собой и очень не любили, когда их разлучали. Уильям, которого в семье звали «Уилл», был из них двоих самым подвижным, самым заводным, но Гарри легко соглашался поучаствовать в тех глупостях, что творил его брат. На фотографиях у Уильяма всегда плутоватый, шаловливый вид, в то время как Гарри смотрит в объектив с некоторой долей опаски. Насколько Уильям улыбчив, очарователен, оживлен, настолько же Гарри робок, скрытен, неуверен в себе и привязан к матери. Диана старалась дать каждому то, в чем он больше всего нуждался, — любовь.

Но Диана немного перестаралась. Чарльза раздражало, что его жена демонстрировала неуклонную решимость воспитывать детей так, как она того хотела. В этом воспитании не было ничего общего с «классическим королевским» воспитанием: Уильям свободно ходил по покоям, а так как детская находилась рядом с комнатой принцессы, то Диана постоянно заглядывала в детскую в любое время дня и ночи; последнее слово всегда оставалось за ней, и частенько няня, миссис Барнс, проливала слезы… Расхождения во взглядах между дамами были столь велики и остры, что увольнение няни превратилось в настоящее «дело».

Первое время отношения между Дианой и няней были просто превосходны. Полная гармония… Уильям обожал свою «Бабу». Няня, уже имевшая опыт работы с детьми, пребывала в твердой уверенности, что либеральное воспитание приносит добрые плоды, а под либеральным воспитанием она подразумевала, что крики и пощечины категорически запрещены. Леди Ди это очень ценила. Чарльз воспринял эти идеи спокойно, хотя его собственный опыт подталкивал его к применению способов и методов несколько более «классического» воспитания. Надо сказать, что его собственная няня, Мейбл Андерсон, была из породы тех шотландских нянь, суровых и строгих, что на протяжении нескольких поколений воспитывали детей в старых знатных английских семействах.

Но постепенно популярность энергичной и очень живой Барбары среди членов королевской семьи и их приближенных стала злить и раздражать Диану. Принцесса упрекала няню в том, что та использует свое положение, чтобы втереться в доверие к некоторым членам семьи, в особенности к принцессе Маргарет и ее сыну, виконту Линли. «Она много о себе воображает, эта задавака», — однажды коварно шепнула Диана кому-то из знакомых. Быть может, более или менее неосознанно молодая мать ревновала няню к сыну, мысленно упрекая ее за то, что малыш Уильям так привязан к ней — ведь он с ней никогда не расставался. И совершенно естественно, что юный принц гораздо внимательнее прислушивался к советам своей нянюшки, чем к советам матери. Как объяснил один из друзей этой четы: «Барбара находилась в услужении у излишне нервной молодой матери, отчаянно пытавшейся совместить столь противоречивые вещи, как статус супруги, общественной деятельницы и публичного лица и обязанности матери». Принц Уэльский, поначалу старавшийся примирить двух женщин, в конце концов был вынужден вмешаться. «Уильям, — утверждал он, — далеко не обычный мальчик. Однажды он станет королем Англии». По его мнению, Барбара Барнс слишком часто принимала сторону Уильяма, а не его супруги. И Чарльз стал требовать, чтобы для его сына наняли няню, «воспитанную и обученную на старый манер», если возможно, разделяющую идеи, вышедшие из моды. Изгнать ставшую слишком популярной няньку! Изгнать!

Надо сказать, что Уильям выказывал большую живость и подвижность. Впервые он продемонстрировал свой буйный характер, когда ему было всего год и три месяца от роду и он уже довольно хорошо умел ходить, чтобы добираться до туалета и кидать в унитаз ботинки отца. Он повторил свой маневр с туфлями матери, а затем и со своими собственными; кстати, малолетние дети по причинам, известным одному лишь Господу Богу, обожают разуваться. Его ужасный характер в полной мере проявился, когда он захотел заставить своего младшего братишку Гарри, которому тогда было всего семь месяцев, погрызть плюшевого кролика, разумеется, совершенно неудобоваримого. Во время бракосочетания Эндрю и Ферги он развлекался тем, что показывал язык маленьким пажам. Его первая настоящая глупость была совершена с определенной целью: понаблюдать интереснейшее зрелище, и ради этого он сделал так, что в замке Балморал была объявлена пожарная тревога. Он давал выход своей бешеной энергии, носясь верхом на Виски, своем первом скакуне. Чарльз давал ему уроки верховой езды. В то время как разрыв между Чарльзом и Дианой становился все глубже и они все чаще и все дольше жили в разных замках, вопрос о воспитании Уильяма вызывал все более острые дискуссии в прессе. Чарльз, внимательный, но часто бывавший в отъездах, чаще, чем это требовалось бы для нормальных отношений с сыном, выказывал, быть может, излишнюю суровость. Мнения Дианы и Елизаветы II относительно того, следует ли навязывать детям строгую дисциплину, не совпадали. Королева не скрывала, что желала бы, чтобы по отношению к Уильяму проявлялась большая твердость. Выбор колледжа, в котором предстояло учиться старшему сыну Чарльза и Дианы, превратился в ожесточенный спор. Диана не хотела, чтобы ее дети оказались заточены в стенах учебного заведения, находящегося вдалеке от дома. Однако в 1990 году Уильям был отправлен на полный пансион в Ладгроу-Скул, в Беркшире. Итак, в восьмилетием возрасте принц вынужден был учиться жить вдали от семьи, которую он видел только по субботам и воскресеньям. Диана кое-как приспособилась и начала устраиваться так, чтобы ее расписание, предусматривавшее выполнение ею официальных функций, совпадало с расписанием занятий ее детей и не мешало ей общаться с ними. На первом месте в ее еженедельниках всегда стояли записи дат школьных каникул, дат концертов хоров, в которых участвовали мальчики, дат спортивных состязаний и т. д. Чарльз постоянно куда-то исчезал. В июне 1991 года, когда с Уильямом случилась беда и он оказался в операционной одной из лондонских больниц, Диана в одиночестве сидела у постели больного ребенка, потому что Чарльз предпочел отправиться в оперу на гала-представление. На следующий день батальон психологов и возмущенных матерей осудил поведение принца. Чтобы предстать перед обществом в образе ответственного, заботливого отца, Чарльз попытался всех обмануть, дабы изменить свой имидж его сфотографировали на конной прогулке вместе с сыновьями, а также всех троих на велосипедах. Диана рассматривала эти действия как постыдное лицемерие и ханжество, достойные Тартюфа. Она-то сама проявляла сверхзаботу о своих детях и изливала на них любовь и нежность. Когда в декабре 1992 года чета официально объявила о неизбежности разрыва, все помыслы Дианы были прежде всего направлены на сыновей. Она любила их безгранично. Все ее усилия преследовали одну цель: сделать так, чтобы у детей детство было иным, чем у нее самой, и чтобы они не пострадали оттого, что их родители разошлись. Уильям, находившийся на пороге подросткового возраста, сблизился с отцом: он стал охотиться и удить рыбу, как Чарльз, и их согласие, в чем-то похожее на сообщничество, становилось все заметнее. Все чаще и чаще на различных церемониях отец и сын о чем-то болтали и посмеивались с видом друзей-заговорщиков. Роскошный отдых в Греции во время каникул в 1995 году на яхте, предоставленной в распоряжение Чарльза, сблизил их еще больше.

Осенью 1995 года Уильям поступил в Итон. В знаменитом колледже он находился под строгим контролем очень высоких должностных лиц. В его распоряжении была отдельная комната с отдельным туалетом (сия привилегия распространяется только на принцев крови). В соседней комнате обосновался его личный офицер службы безопасности, дабы обеспечить его защиту. Ради пущей предосторожности Уильяму вручили особые часы, достойные Джеймса Бонда, водонепроницаемые, хитроумные, со вделанным в них электронным устройством, позволяющим следить на экране за перемещением их владельца.

Выбор, павший на Итон, где вот уже на протяжении пятисот лет «делали», как на фабрике, настоящих английских джентльменов, оказался оправданным, хотя повседневный образ жизни там и был довольно суров: подъем — в 7.30 утра, завтрак — в 8.00 (во время которого ученики могли читать выписываемые ими газеты), затем обязательная молитва в часовне перед началом занятий, обед — в 13.00, чай — в 17.00, ужин — в 20.00, а через полчаса — вечерняя молитва. Вот таково было расписание в Итоне, расположенном неподалеку от Виндзорского замка. Вплоть до шестого класса (выпускного класса средней школы в Англии. — Ю.Р.) на протяжении первых трех лет — ни телевидения, ни радио! Запрещено, и все! Не могло быть и речи о том, чтобы спрятать в чемодане хотя бы транзисторный приемничек! Несмотря на титул и положение в обществе, при поступлении в Итон Уильяма восприняли как новичка. Он уже знал наизусть историю колледжа, основанного в 1440 году королем Генрихом VI, выразившим пожелание, чтобы учениками в него были записаны семьдесят мальчиков из числа нуждающихся. С тех пор в колледже прошли курс наук восемнадцать будущих премьер-министров и множество прославленных, видных деятелей, среди которых можно упомянуть герцога Веллингтона (победителя в битве при Ватерлоо. — Ю. Р.), Кейнса, экономиста и Джорджа Оруэлла, писателя. Стоимость обучения для каждого из 1267 учеников составляла около 15 тысяч евро в год (на 1267 учеников — 130 преподавателей). Родители могли записать своего отпрыска в список кандидатов в возрасте четырех лет, но без особой надежды, потому что лишь одного из десяти «жаждущих» принимали в число учеников. Списки ожидающих своей очереди уже заполнены и «закрыты» на два года вперед. Что это? Дань старомодным нравам? Пожалуй, нет, если вспомнить, сколь велика сила Итона, даже если и признать, что некоторые из его правил устарели. Так, например, в Итоне до сих пор существует свой особый язык «для посвященных», позволяющий бывшим его ученикам узнать друг друга много лет спустя после окончания Итона в любом уголке мира. Так что Итон — это своеобразная «масонская ложа» в системе образования. Если вы заслужили привилегию посетить Итон с частным визитом, то там, на письменных столах, сделанных из останков кораблей «Непобедимой армады», вы сможете прочесть вырезанные на столешницах имена всех тех, кто учился в Итоне. Этому обычаю уже пятьсот лет. Уильям, будущий король, не сможет ему не подчиниться.

Для Генри, младшего брата Уильяма, развод родителей был еще более болезненным. Но Чарльз прибег к помощи «джокера» по прозвищу Тигги. 3 августа 1993 года носившая это прозвище Александра Легг-Берк стала гувернанткой Уильяма и Гарри. Появление Александры, молодой женщины того же возраста, что и принцесса Диана, и из того же социального круга, женщины, чья матушка была компаньонкой принцессы Анны, стало частью всеобъемлющей стратегии, направленной на то, чтобы создать для юных принцев нечто вроде искусственной семьи на то время, что они проводят с отцом. Веселая, шумная, непоседливая, заводила и затейница, эта бывшая воспитательница детского сада выводила мальчиков «в свет», ходила с ними по магазинам и всячески старалась их развлечь. Она поддерживала связь с друзьями Чарльза, с миллионером Хью ван Катсеном, владельцем конюшни, где содержали скаковых лошадей, участвовавших в скачках, и его женой Эмилией; они тоже играли роли «родителей» в отсутствие Чарльза; Уильям и Гарри часто отдыхали в их имении в Норфолке. Диана, с трудом сдерживая ярость, наблюдала за развитием событий. Она скривилась от неудовольствия, когда увидела в газетах фотографии, на которых Гарри сидел на коленях у Тигги на заднем сиденье машины; она вздрагивала при мысли о том, что «эта Тигги» может называть детей «мои дорогие», и поморщилась, когда узнала, что гувернантка во время пребывания детей в Балморале повезла их покупать подарок отцу ко дню рождения.

Живая, искрящаяся остроумием, по духу своему очень похожая на Мэри Поппинс, Тигги стала неизменной спутницей мальчиков. Каждый уик-энд и на каникулах, проведенных ими вместе с отцом, она была доброй феей, обеспечивавшей им приятное времяпрепровождение. «Для детей она стала кем-то вроде старшей сестры», — признавал один из приближенных к Чарльзу людей. Но Диана так никогда и не признала Тигги, видя в этой молодой женщине соперницу, стремящуюся занять ее место в сердцах ее сыновей.

После развода Уильям и Гарри видели родителей только раздельно. Чарльз приглашал их в Шотландию, Диана предлагала провести каникулы под лучами теплого солнышка. Чарльз внушал им, что у них есть обязанности, соответствующие их положению в обществе. Диана, как радостная мать, разыгрывала карту беззаботного веселья и беспечности и потому всячески их развлекала, ибо настоятельно желала, чтобы ее сыновья жили так, как живут обычные подростки. В Сен-Тропез в последнее лето ее жизни Диану видели за несколько странным для ее возраста занятием: она занималась скейтбордом вместе с Гарри. К тому же она сняла на ночь одно увеселительное заведение, чтобы принцы смогли побывать там с друзьями на вечеринке.

На первый взгляд маленькие принцы были похожи на всех подвижных, буйных школяров своего возраста. Они занимались картингом и гоняли на велосипедах, играли в компьютерные игры. «Они совершенно такие же, как обычные, нормальные дети, и с ними легко можно ладить, — объясняет Гарет Науэлл, один из их сотоварищей по занятиям картингом. — Им нравится то, что нравится ребятам их возраста». Да, они — такие же, как все, вот только… только их одних сопровождают полицейские в штатском, только им одним разрешено пользоваться телефоном, установленным в кабинете директора колледжа, чтобы по воскресеньям звонить матери, только у них одних на ящичках, где хранятся продукты, есть висячие замочки, и только они просят своих друзей хранить у себя адресованные им письма «втайне от врагов».

Рыжий Гарри («…он гораздо более Спенсер, чем Виндзор, и очень похож на мужчин из моего рода, ведь они тоже рыжие…») — ребенок очень ласковый. «Настоящий ангелочек», — говорила Диана. Принцесса очень беспокоилась из-за того, что однажды, после восхождения Уильяма на престол, Гарри может быть отодвинут на задний план, и сделала все для того, чтобы между братьями сохранялся дух братства и солидарности. Она всегда хотела избежать того, чтобы Гарри расстроился из-за своего «неудобного» статуса брата будущего короля, и всячески стремилась поддерживать в нем мысль, что он должен быть лучшим и самым верным помощником старшего брата, его надежнейшей опорой.

Но трагическая смерть Дианы нанесла тяжелый удар Гарри, которому было тринадцать лет. Он, казалось, был безутешен, несмотря на то, что получил более тысячи сочувственных посланий. Маленький принц, бросавший снежки в фотографов, охотившихся за его матерью около реки Лех в Австрии, где он проводил зимние каникулы, теперь разучился улыбаться. В свои тринадцать лет Гарри жил, лавируя между очень грустным отцом и старшим братом, от которого британцы ждали столь многого. 10 сентября 1997 года Гарри, одетый в несколько мешковатый костюмчик английского школяра, отправился в сопровождении отца в школу в Ладгроу. Его преподаватели сочли, что ему надо провести здесь еще один год, прежде чем он сможет присоединиться в Итоне к брату, общения с которым ему так не хватало. Он вновь встретился с друзьями, но был еще в том возрасте, когда не поверяют секретов даже лучшим друзьям. А его мать больше не приедет к воротам школы, не будет его там ждать, чтобы забрать на уик-энд…

Папочка Чарльз

К счастью, принц Уэльский лучше, чем кто-либо, понимал, в какой тоске, в каком отчаянии пребывали его сыновья. Он попросил, чтобы его покои в Сент-Джеймсском дворце были увеличены, дабы там можно было выделить две комнаты для мальчиков. Таким образом Уильям и Гарри, жившие с матерью в Кенсингтонском дворце, могли вновь обрести семейный очаг во время каникул и уик-эндов. Чарльз попросил руководителей учебных заведений немедленно сообщать ему лично, если один из мальчиков проявит хоть малейшие признаки волнения, беспокойства или растерянности. Состояние Гарри в тот момент, казалось, вызывало наибольшее беспокойство. Он был более раним, чем старший брат, и замкнулся в себе, погрузившись в свое горе и отчаяние.

Как нам уже известно, Генри больше походил на Спенсеров, чем на своего отца флегматика Чарльза. Некоторые даже утверждали, ссылаясь на фотографии, что он мог бы быть сыном майора Хьюитта, мимолетного любовника Дианы. Гарри правша, в отличие от левши Уильяма. Гарри буквально свихнулся на видеоиграх. Еще он был в своей семье «писателем». Чарльз говорил, что всегда находился под глубоким впечатлением от писем, которые писал ему его младший сын, так они были трогательны и волнительны. Чтение — любимое занятие Гарри, в особенности любил он приключенческие романы. Любил он также и фильмы, в особенности боевики; у него была собака породы лабрадор, и он также разделял с другими Виндзорами всем известную любовь к лошадям. То, что он рос как бы в тени старшего брата, пошло ему на пользу, так как он ощущал себя в безопасности и детство у него было относительно спокойное. Он был страстным любителем футбола и часто инкогнито присутствовал на матчах с участием его любимой команды «Арсенал». Хотя он еще маловат ростом, но почти в такой же хорошей спортивной форме, как Уильям. Он довольно близок с леди Джейн Феллоуз, сестрой Дианы. При жизни Дианы он часто вырывался в Гайд-парк в сопровождении только одного телохранителя, чтобы покататься на велосипеде. Гарри также провел каникулы с матерью на ранчо Курта Рассела и Голди Хоун. Однажды он обедал с Томом Крузом, и его даже видели в Лос-Анджелесе, когда он брал автограф у Брэда Питта в ресторане. Поведение, не слишком типичное для Виндзоров! Этот восторженный поклонник Эммы, блондинки из группы «Спайс герлз», до трагедии был жизнерадостным подростком.

В конце концов Чарльзу удалось сблизиться с Гарри. Он пригласил его совершить с ним путешествие в Южную Африку, где при содействии девушек из «Спайс герлз» к младшему принцу вернулась улыбка. Затем Чарльз и Гарри отправились вместе кататься на лыжах, потом Гарри сопровождал принца Уэльского, побывавшего с официальным визитом в Канаде, а позднее присутствовал вместе с ним на одном из матчей за Кубок мира.

Но Чарльз навязывал Уильяму и Гарри слишком традиционное, слишком «виндзорское» воспитание. Диана сделала все возможное, чтобы ее сыновья избежали железной дисциплины «королевского воспитания», в соответствии с которым росли до них все принцы крови. Она пыталась сохранить свободу, непосредственность и естественность воспитания скорее американского, а не английского: посещение парков с аттракционами на каникулах, плавание на яхтах, хождение в джинсах, игры в баскетбол, просмотр американских фильмов по субботам и воскресеньям… Диана дарила им каникулы на Карибах или на Лазурном Берегу, у кинозвезд или миллиардеров…

Теперь, под влиянием Чарльза, воспитание «меняет направление» в сторону более традиционного, по английскому образцу: уик-энды в Хайгроу, каникулы в Шотландии, заполненные рыбной ловлей, охотой и верховой ездой в соответствии с программой. Все становится более соответствующим протоколу, более чопорным, более приличествующим статусу принцев и членов королевской семьи. Покончено с беззаботностью и развлечениями, свойственными золотой молодежи (больше никаких занятий картингом!). В соответствии с обычаями, принятыми у Виндзоров, Чарльз предпочитал уводить сыновей в королевские леса стрелять куропаток или ловить лосося — вкушать простые радости жизни в естественной среде.

Уильям — суперзвезда

Уильям в Англии — знаменитость, звезда первой величины. Он унаследовал черты своей матери: он тоже блондин, как и она, у него такая же улыбка, одновременно робкая и ослепительная, такая же нежная белая кожа, он так же строен, как и она, и так же очарователен, он наделен тем же всепобеждающим шармом. Короче говоря, Уильям — это новый всеобщий любимчик, идеальный будущий Прекрасный Принц. Но когда леди Диана умерла, на плечи Уильяма легла очень тяжелая ноша: он осознал, что хочет он того или нет, но однажды станет королем, и детство у него против его воли должно быть как у будущего короля; кроме того, на него была возложена еще более ответственная миссия: стать надеждой монархии и ее спасителем в случае, если ей будет грозить гибель. Говорят, что он очень умен. Сама Диана как-то, давая интервью, сказала: «Этот ребенок очень много думает». Так как он очень почитал свою мать, почти поклонялся ей, как кумиру, как идолу, как святыне, то в тот момент многие опасались за его рассудок Уильям, старший сын Чарльза и Дианы (судьба отпрыска королевской семьи обязывает!), стал привлекать к своей особе внимание всех подданных королевства. «Мишень № 1» для папарацци, он был предметом грез всех девочек-подростков. Он был шестым в списке идолов тинейджеров, обойдя многих звезд рок-му-зыки! Напор со стороны средств массовой информации усиливался, и колледж, в котором он учился, все более напоминал осажденную крепость. В подобной ситуации человеку очень и очень тяжело жить, тем более что развод родителей и так глубоко травмировал Уильяма. Дело дошло до того, что Уильям был вынужден пройти курс терапии у Сьюзи Орбах, пятидесятилетней дамы, очень опытного психолога, которой Диана всецело доверяла. К тому же следовало помнить и об опасностях, подстерегавших принца со всех сторон. Не только ИРА угрожала принцу… С тех пор как Уильям стал сопровождать Чарльза на охоту на лис, он начал получать посылки с искусно замаскированной взрывчаткой; экстремисты из числа защитников животных (члены Фронта за освобождение животных) однажды отправили Уильяму мышеловку с прикрепленными к ней лезвиями бритвы.

Что уж говорить об одиночестве… В пятнадцать лет юный принц отправился на первую вечеринку с танцами в «Икуинокс-клаб» (возможно написание «Экинокс-клаб». — Ю.P.) в Лондоне. Сопровождаемый телохранителями, Уильям, сжимая в руке бокал с апельсиновым соком, слонялся по битком набитому залу. После нескольких ничего не значащих разговоров на светские темы и обмена дежурными улыбками маленький принц ушел один! Ни одной девушки-подружки на горизонте! Но партия всего лишь отложена…

3 сентября 1997 года в Итоне начался новый учебный год. Уильям не присутствовал на торжественной церемонии из-за траура. Можно было предположить, что отправлять его в колледж на полный пансион в столь критический момент ни к чему, так как это могло бы отрицательно сказаться на его душевном состоянии. Но не следовало забывать о том, что у Итона имелось одно неоспоримое преимущество: там он был защищен от папарацци и там он был вынужден волей-неволей вести очень размеренный образ жизни. Вероятно, в течение учебного года у Уильяма просто не было времени предаваться унынию, печали и тоске.

Со своей стороны, Букингемский дворец обратился к журналистам с просьбой оставить Уильяма в покое. Директор Итона пригрозил, что исключит из колледжа любого ученика, который что-нибудь сболтнет представителям прессы. «Итон полностью приспособлен для такого парня, как он, чье будущее — это будущее публичного человека, — полагал писатель Пол Уоткинс, тоже выросший в Итоне. — Он должен здесь существовать сам по себе, завоевав уважение всех, но не используя для достижения этой цели свое имя, свое богатство или титул. Он здесь будет не единственным, у кого есть личный телохранитель, у детей глав иностранных государств и детей богатейших греческих судовладельцев тоже есть телохранители». «В Итоне Уильям так же похож на других учеников, как может быть похож человек его круга и его общественного положения, — уточняет историк Дэвид Старки. — Многие ученики богаче его, и у многих семейная жизнь гораздо сложнее, чем у него».

Уильям также мог рассчитывать на поддержку отца. Между ними установилось настоящее согласие. Мальчик проводил с Чарльзом довольно много времени в Сандрингеме. В парке водилась масса дичи, и Уильям проникся страстью к охоте, «заразившись» ею от отца. Принц Уэльский хотел, чтобы между ними установились такие отношения, какие устанавливаются между двумя мужчинами. Он сообщил ему о своей связи с Камиллой, и мальчик даже встречался с ней несколько раз. Рядом с отцом он постигал азы своего будущего «ремесла», своей будущей «профессии» — быть королем. Уильям наблюдал за тем, как его отец нес груз своих обязанностей, он видел, как его отец носился с различных конференций на церемонии открытий предприятий, с похорон на церемонии передачи поручения сформировать правительство или выдвижения кандидатов от политических партий, как он торопился с благотворительных мероприятий на военные парады. Он теперь знал, что скоро придет и его очередь. Он проходил обучение и у другого, воистину незаменимого члена королевской семьи — у королевы. Итон находится недалеко от Виндзорского замка, и по воскресеньям Уильям часто пил чай с Ее Величеством. За ним приезжала машина, и они с королевой два часа проводили вместе.

После гибели Дианы Уильям действительно все больше и больше сближается с другими Виндзорами. Мягкое влияние Дианы постепенно стиралось, исчезало. И все же она «завещала» ему чрезвычайно важные ценности: желание помогать ближнему, потребность в искренности и правдивости, умение слушать других. Это посмертное влияние благотворно для будущего короля.

Когда 21 июня 2000 года Уильям отмечал свой восемнадцатый день рождения, стало известно, что слуги в королевских дворцах стали именовать его «Ваше Высочество». Прессе Уильям доверительно сообщил, что имеет банковскую кредитную карточку, позволяющую ему брать со счета около 760 евро в день, что он любит ароматизированные сорта чая, такие как «Эрл Грей» и «Лапсанг Сушон», что он заказывает вещи по каталогам в фирме «Фортнум энд Мейсон» и что, хотя он и любит бигмаки, все же отдает предпочтение сбалансированному питанию и обожает печь пирожки.

Гарри на свое 16-летие (в сентябре 2000 года) позировал вместе с отцом перед объективом фотоаппарата лорда Сноудона. При росте 1 метр 76 сантиметров подросток уже перерос отца. Он играл в поло, был в полном согласии с отцом, порой его видели в те мгновения, когда он обнимал или целовал свою девушку у дверей пиццерии. Этот юноша со своей хитроватой мордочкой проказника предстает перед старой доброй Англией в облике изнеженного, взлелеянного принца, который способен поразить всех, сообщив о своем желании отправиться на стажировку на кухню одного из отелей в Швейцарских Альпах.

Уильям тоже стажировался в весьма экзотических местах Южной Америки (он провел два с половиной месяца в Чили, работая вместе с членами благотворительной организации «Ралли интернэшнл») и в Африке, вероятно, в поисках приключений. Итак, у него был довольно веселый (если не сказать буйный) год перед поступлением в университет Святого Андрея (Сент-Эндрю) в Шотландии. Он начал свою «летопись сердечных увлечений» с Эммы, племянницы Камиллы Паркер-Боулз. Ему также приписывают мимолетные интрижки (более-менее виртуальные) с Холи, дочерью Ричарда Брансона, с Аннализой Асбьернсен, с Элизабет Джаггер, с Тарой Палмер-Томкинсон, с Изабеллой Анстрадер-Ког-Колторп и с Натали Хикс-Лоббечке… не считая так называемого невинного флирта с Бритни Спирс. Уильям стал самым превосходным, самым завидным женихом мира, самой желанной партией и конечно же номером один желтой прессы.

Сыновья Чарльза и Дианы, отличающиеся особым шармом, непринужденностью, естественностью и беззаботностью, принесли королевскому двору Великобритании легкий ветерок молодости. Быть может, они добьются успеха в деле, в котором Диана потерпела поражение. Быть может, им удастся заставить монархию измениться.