Семенцы

Мы сидим в садике напротив Витебского вокзала. Перед нами – шумный Загородный проспект (название пояснять не надо – когда-то он действительно был загородной дорогой), далее привокзальная площадь, станция метро «Пушкинская», словом, место знакомое большинству петербуржцев. Сейчас уже подзабылось старое название этого района «Семенцы», хотя то, что здесь находились казармы Семеновского полка, помнят, да и печально знаменитый Семеновский плац тоже не забыт.[108]

Семеновский полк – один из старейших гвардейских полков, сформирован был в 1680-е годы из числа так называемых «потешных» полков. В просторечии он так и назывался «потешным» примерно до 1700 года. Название получил по деревне Семеновской под Москвой. Первым полковником его был сам царь Петр. Полк принимал участие во всех походах Петра – и в Азовском (неудачном), где Семеновский полк прикрывал отступление и понес большие потери, и в Северной войне – особенно в войне на Балтике. Кстати, своей победой в морском сражении у мыса Гангут 26 июля 1714 года русские моряки во многом были обязаны семеновцам. Оказывается, последние сыграли роль морской пехоты и взяли на абордаж шведские корабли. Вообще, семеновский мундир мелькал всюду, где только намечались какие-нибудь преобразования. Семеновцы возглавляли посольства, ехали учиться в Европу, выполняли тайные поручения Петра. После его смерти они, вместе с другими гвардейскими полками, решали вопрос о престолонаследии. И впоследствии Семеновский полк покрыл себя славой в боях с Наполеоном. Так что не удивительно, что в новой столице Семеновскому полку почти сразу (в 1742 году) отвели громадный кусок земли для строительства военного городка. Территория городка ограничивалась современными Звенигородской улицей, Московским, Загородным проспектами и Обводным каналом. И здесь действительно построили целый город – со своими улицами (они назывались ротами, это нынешние улицы от Рузовской до Бронницкой) со своим госпиталем, офицерским собранием, церковью, мастерскими и т. д. Плац Семеновского полка был самый большой в городе – он тянулся от Звенигородской до Рузовской. Потом он постепенно застраивался, уменьшался. В начале XIX века был прорыт Введенский канал (по правую руку от того места, где мы сидим). Он существовал до 1967 года, когда его засыпали и проложили поверх него улицу, которая так и называется – улица Введенского канала. А на берегу канала стояла полковая церковь Семеновского полка. Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Это был высокий белый пятикупольный храм, возведенный по проекту архитектора Константина Тона. Храм был заложен в 1837 году и освящен в 1842 в присутствии императора, пожертвовавшего на храм 2/3 стоимости его строительства. Конечно, и раньше на территории Семеновской слободы существовала полковая церковь – сначала походная, потом – деревянная, но каменный храм строился впервые. Существовал обычай – хоронить в подвальном этаже церкви командиров полка, офицеров-семеновцев, погибших в боях. В верхней церкви висели полковые знамена и мраморные доски с именами погибших офицеров. Конечно, в церкви бережно хранились и старинные иконы, в том числе те, что были с семеновцами в битве при Полтаве. Но в 1932 году храм закрыли, а в 1933, естественно, снесли. Так мы лишились еще одного памятника не только архитектуры, но и воинской славы России.

Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы Семеновского полка. 1900-е годы

Бега на Семеновском плацу. С гравюры 1880-х годов

Глядя на оставшийся незастроенным кусок Семеновского плаца, можно вспомнить, что за нынешним зданием ТЮЗа находился Петербургский ипподром, который существовал до 1940 года. А приблизительно во дворе дома № 11 по Подъездному переулку стоял эшафот народовольцев. Уж не знаю, как спится жильцам дома № 11, не посещают ли их привидения, но история Семеновского плаца, конечно, страшная. Вспомним, инсценировку казни петрашевцев или известное наказание шпицрутенами, когда прогоняли через строй. Всё это происходило здесь, на Семеновском плацу, и поэтому у меня странное отношение к району Семенцов. Так и кажется, что над ним по-прежнему витает страх. Даже единственная легенда, которую я знаю – и та: о страхе. Якобы офицер Семеновского полка Карл-Иоганн-Христиан Рейсиг, неся службу в Зимнем, заснул и был случайно разбужен проходившим мимо императором Николаем I. Увидев перед собой императора, офицер сразу упал и умер от разрыва сердца. Это боевой-то офицер! Красивое надгробие Рейсига (ск. А. И. Штрейхенберг, 1840 год), изображавшее лежавшего юношу в форме Семеновского полка, долгое время находилось на Волковском лютеранском кладбище, а в 1930-х годах было перенесено на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры.

Надгробие Рейсига. Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры

Но, наверно, надо немного сказать и о Витебском вокзале. Все знают, что дорога между Петербургом, Царским Селом и Павловском была первой железной дорогой в России. Строительство участка между Царским Селом и Павловском было окончено раньше, чем прибыли из Англии закупленные там паровозы, и первые вагоны тащили лошади. А настоящий первый поезд пошел 6 ноября 1836 года из Царского Села в Павловск. Нынешнее здание вокзала – третье по счету. Первое было деревянным; второе, построенное по проекту архитектора К. Тона, – каменным, побольше. Ну а то, которое мы видим, построено архитектором С. А. Бржозовским в 1904 году, когда дорогу продлили до Витебска. Тогда вокзал еще называли вокзалом Московско—Виндаво—Рыбинской железной дороги, а Витебским он стал позже.

Витебский вокзал. 1900-е годы

Но вернемся к слободе Семеновского полка. Как я уже говорила, нынешние улицы от Рузовской до Бронницкой назывались ротами, соответственно номерам квартировавших там рот. Так Рузовская была 5-й ротой и именно там снимали когда-то недорогое жилье поэты Антон Дельвиг и Евгений Баратынский.

Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком,

Жил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом.

Тихо жили они, за квартиру платили не много,

В лавочку были должны, дома обедали редко.

Часто, когда покрывалось небо осеннею тучей,

Шли они в дождик пешком, в панталонах трикотовых тонких,

Руки спрятав в карман (перчаток они не имели!),

Шли и твердили, шутя: «Какое в россиянах чувство!»[109]

В середине XIX века роты получили название по городам Московской губернии – Рузовская, Можайская, Верейская, Подольская, Серпуховская и Бронницкая. Тогда же родилось мнемоническое правило, чтобы запомнить последовательность улиц. По их первым буквам: «Разве Можно Верить Пустым Словам Балерины». Кстати, делались попытки сочинить другие правила для других районов города. Вот, например, чтобы запомнить Белградскую, Будапештскую, Бухарестскую, Пражскую и Софийскую предлагается такая фраза: «БЕЛка БУДет БУХанку ПРосто Сушить». Не прижилось. А вот «балерина» как-то запомнилась.

Бронницкая улица раньше была 6-й, или Гошпитальной, ротой. Может быть, поэтому впоследствии на Бронницкой ул., 9, помещалась Александровская община сестер Красного Креста. Устав ее был строгий, почти монашеский – все сестры должны были жить при общине, носить форму, пройти серьезную теоретическую и практическую подготовку, сдать экзамены. Теперь здесь НИИ уха, горла и речи. Мне это здание знакомо с детства – там много лет работала педагогом-отоларингологом моя бабушка Татьяна Осиповна Малина. Может быть, кто-то из сослуживцев еще помнит ее?

Дом 9 по Бронницкой улице. 1890-е годы

В 70–80-е годы XIX века все деревянные постройки сносятся и улицы застраиваются каменными многоэтажными домами. А с конца XIX и до 20-х годов XX века район Семенцов – криминогенный центр Петербурга. Причем, в отличие от «дна» Петербурга – Сенной площади – в Семенцах обитала «элита» – рецидивисты, налетчики, «воры в законе». А еще в этом районе жило довольно много китайцев, поэтому здесь, как во всяком уважающем себя китайском квартале, были даже опиумные курильни. Ну и после революции Семенцы затмевали даже Лиговку. Именно здесь на Можайской, 38, застрелен чекистами известный бандит Ленька Пантелеев. Причем, сразу же после его смерти другие бандиты стали называть себя «Ленькой Пантелеевым», и пошел слух, что Ленька жив. Тогда его тело было выставлено на всеобщее обозрение в морге Обуховской больницы, чтобы доказать, что с Ленькой покончено. Ну, не знаю, как сейчас, но, по-моему, район очень пустынный вечером и несет на себе бремя своей истории – казарма, уголовщина. Кстати, Семенцы занимают довольно большую площадь в центре города, но ни один вид городского транспорта их не пересекает. Обходит по периметру. К чему бы это?

В отличие от других районов города, в Семенцах мало что изменилось. Транспорт по-прежнему обходит их стороной, и вечерами там так же тихо и пустынно. Появилась, правда, новая станция метро «Звенигородская». Да, во флигель дома по Звенигородской, 22, переехали, наконец, многострадальные петербургские писатели, лишившиеся пристанища после пожара дворца Шереметева на Шпалерной. Помещение, конечно, писатели обрели, но вот насчет дома… сомневаюсь. Пустые стены, которые нельзя даже украсить портретами (евроремонт-с), бдительная администрация, отслеживающая «как бы чего не вышло». Нет, не писатель, а чиновник – хозяин этого дома с табличкой при входе: ГУ «Дом писателя». ГУ оно и есть – ГУ.[110]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.