«НАРУЖНОСТЬ ЕГО БЫЛА ОЧЕНЬ ОРИГИНАЛЬНА…»
«НАРУЖНОСТЬ ЕГО БЫЛА ОЧЕНЬ ОРИГИНАЛЬНА…»
На участке современного жилого дома № 6, протяженностью по Офицерской улице в 20 саженей, до 1850 года находился одноэтажный особняк с мезонином, принадлежавший наследникам каретного мастера Ивана Христофоровича Шуберта.
Впоследствии одна из его наследниц, дочь почетного потомственного гражданина, Елизавета Петровна Торшилова, в 1862 году распорядилась воздвигнуть на этом участке большой доходный дом и поручила разработку его проекта талантливому архитектору-строителю А.И. Ланге. Однако по стечению обстоятельств Ланге вынужден был прервать работу над проектом и передал выгодный подряд своему коллеге, архитектору В.Е. Стуккею. По проекту последнего в 1864 году возводится новый четырехэтажный жилой дом. Кстати, в это же время его первый проектировщик архитектор А.И. Ланге, строил по соседству на Офицерской улице дом № 8.
Ул. Декабристов, 6. Современное фото
В 1906 году строение приобрел богатый петербургский промышленник и домовладелец, обрусевший швед Константин Исаевич Розенштейн. Инженер по образованию, владелец завода цементных труб компании «Андре Эллерс», Розенштейн в этот период скупал земельные участки в городе и строил на них доходные дома. В частности, в 1912 году он не без выгоды приобрел два прекрасных больших участка на Петербургской стороне. На одном из них, включенном в проект площади (ныне она носит имя Льва Толстого) на пересечении двух основных транспортных магистралей столицы – Большого и Каменноостровского проспектов, Розенштейн построил красивый многоэтажный жилой дом, привлекающий внимание своеобразием архитектурного решения. Фасад, обращенный на площадь, обработан двумя симметричными шестигранными башнями, поднимающимися выше основного массива дома. Следует отметить, что постройку этого здания начал по собственному проекту будущий его владелец – К.И. Розенштейн, а завершил сооружение архитектор А.Е. Белогруд, использовавший в проекте дома классические образцы, в частности мотивы башен средневековых английских замков.
В 60-е годы XIX столетия в доме № 6 по Офицерской улице снимал квартиру литератор Михаил Ларионович Михайлов. Внук крепостного крестьянина, сын чиновника, он был человеком разносторонне образованным, свободно владеющим несколькими иностранными языками.
М.Л. Михайлов.
Фото 1861 г.
В 1854 году в петербургских журналах публикуются его первые стихи и рассказы. Учась в университете, Михайлов познакомился с Чернышевским, который сразу заметил и высоко оценил выдающиеся способности и душевные качества молодого человека.
В своих воспоминаниях А.Я. Панаева свидетельствует: «Наружность его была очень оригинальна; маленький, худенький, с остренькими чертами лица и с замечательно черными густыми бровями. Веки глаз у него были полузакрыты, в детстве ему делали операцию, но все-таки веки лишены были способности подниматься, вследствие чего глаз почти не было видно. Михайлов носил большие очки; губы у него были до того яркого цвета, что издали бросались в глаза… Михайлов был очень веселого и живого характера».
Делясь своими впечатлениями о М.Л. Михайлове, шестидесятник, публицист и сотрудник «Современника» Николай Васильевич Шелгунов писал: «Как человек Михайлов отличался задушевностью и какой-то женской нервностью; его легко было расстроить и вызвать на глазах слезы. Но это было легко тем, кого он любил. С посторонними или далекими людьми он держал себя с приветливостью, не допускающей особенно близко и даже с оттенком авторитетного достоинства. Точно у него в кармане всегда были колючки, которые он держал наготове…
Михайлов отличался щеголеватостью и обладал особенным талантом, что все на нем выходило как-то хорошо, изящно и опрятно. Этому помогала его тонкая, стройная прямая фигура. Михайлов не был красив, скорее даже некрасив, но он привлекал к себе симпатичностью и сердечностью…».
В конце 1850-х годов М.Л. Михайлов сблизился с Н.А. Добролюбовым и вошел в состав редакции «Современника», где возглавил отдел иностранной литературы, которую прекрасно знал. Статьи о русской и иностранной литературе заняли важное место в его творчестве. Большую известность приобрели его выступления в печати об эмансипации женщин.
Поэт некрасовской школы, Михайлов развивал поэтические традиции декабристов и М.Ю. Лермонтова, а также русское народное творчество. В его наследии – сатира, лирика, песенные интонации. Некоторые его стихи, отмеченные агитационными призывами, гражданской патетикой, действительно стали революционными песнями.
Была еще одна область поэтического творчества, в которой трудно переоценить заслуги Михайлова – это его многочисленные переводы. Простой перечень имен занял бы много места, поэтому назовем лишь самых крупных поэтов: Анакреон, Сафо, Саади, Эсхил, Байрон, Марло, Гете, Шиллер, Шевченко, Петефи, Т. Мур, А. Тениссон, Мицкевич, Бернс, Гартман. Он переводил греческие, австрийские и славянские песни. Задолго до И.А. Бунина Михайлов перевел Лонгфелло. Однако особую славу ему принесли переводы произведений Г. Гейне и П. Беранже. Его переводы «Песен Гейне» А.А. Блок считал «настоящими перлами поэзии». Как у Лермонтова и Тютчева, его переводы становились вполне оригинальными произведениями. Он писал и прозу в духе натуральной школы. Михаил Ларионович был человеком кипучей энергии и широких интересов. В начале 1860-х годов он стал участником революционного подполья. Им написаны две прокламации-воззвания: «Русским солдатам» и «К молодому поколению». Прокламацию «К молодому поколению» отпечатали в «Вольной русской типографии» в Лондоне.
Соратник и друг Михайлова, Н.В. Шелгунов вспоминал: «Михайлов с рукописью прокламации уехал раньше меня – и прямо в Лондон; у меня были другие дела за границей, и я приехал в Лондон, когда прокламация была уже напечатана! Ее было напечатано всего шестьсот экземпляров, и по размеру она была похожа скорее на очень смелую и резкую статью. Теперь вопрос заключался в том, как ее провезти. Хотя таможни в это время были еще не особенно строги, но открыто везти пук прокламаций было все-таки очень доверчиво. Я отклеил в нижней части чемодана Михайлова подкладку, уложил ровно все листы, которые затем накрыл картоном, и тщательно наклеил подкладку. Михайлов благополучно прошел таможенный контроль и в сентябре 1861 года доставил прокламацию в Петербург».
Распространенная в столице и в городах империи, она оказала огромное влияние на умы и чувства молодежи. В листовке утверждалась необходимость самобытного экономического развития России, выборов властей, введения общественного землепользования. В конце сентября 1861 года М.Л. Михайлова по доносу провокатора арестовали. Несмотря на протесты и ходатайства известных русских писателей и поэтов, его предали суду Сената, который приговорил обвиняемого поэта к шести годам каторги и пожизненному поселению в Сибири.
Арест и осуждение Михайлова стали одним из первых репрессивных актов царского правительства по отношению к литераторам.
Н.В. Шелгунов писал: «…Михайлов, сосланный на каторгу, стал святым даже для тех, кто не прочел ни одной его строчки… В воздухе чувствовалось политическое электричество, все были возбуждены, никто не чувствовал даже земли под собою, все чего-то хотели, куда-то готовились идти, ждали чего-то, точно не сегодня, а завтра явится неведомый мессия. Явись такой вождь, наэлектризованная молодежь повторила бы с ним крестовый поход. И вдруг среди этого всеобщего возбуждения неожиданный удар грома и внезапно вырванная жертва. Каждый точно чувствовал в Михайлове частичку себя, и процесс его стал личным делом всякого. Карточки его раскупались нарасхват, у Сената толпились массы, чтобы встретить и проводить его и, если можно, так и взглянуть на него…».
Приговоренного к каторжным работам, Михайлова после унизительного и мрачного обряда гражданской казни, состоявшейся 14 декабря 1861 года на Сытнинской площади Петербурга, отправили на Нерчинскую каторгу, в Забайкалье. Через 4 года каторжных работ, в августе 1865 года, писатель скончался. Ему было всего 36 лет. Потрясенный трагической смертью талантливого писателя и поэта, А.И. Герцен откликнулся в «Колоколе» статьей под заголовком «Убили».
В 70-х годах XIX века в петербургских газетах можно было увидеть рекламное объявление об отличной продукции фабрики и магазина всевозможных ламп. Ламповое заведение предпринимателя Гринберга располагалось на Офицерской улице, в доме № 6, и было основано в 1868 году. Покупателю предлагался широкий ассортимент осветительных приборов: «Лучшие лампы, богатейшие бронзы – люстры, канделябры и прочие осветительные снаряды». Среди прочих «осветительных снарядов» господин Гринберг предлагал также очень дорогие лампы: канделябры золоченой бронзы – за пару до 1400 рублей, люстры с лампами или свечами – до 600 рублей, бра – до 350 рублей, серебряные подсвечники.
В 80-х годах XIX столетия в доме № 6 на Офицерской улице, в квартире 34, поселился известный музыкант и профессор столичной консерватории Сергей Павлович Коргуев. Его имя среди меломанов Петербурга было синонимом блистательного сочетания талантов концертирующего скрипача, утонченного ансамблиста, вдумчивого педагога, передающего свой опыт многочисленным ученикам в области высшей школы скрипичного мастерства. Двенадцать лет он состоял солистом-концертмейстером Придворного оркестра Александра III, около пятнадцати лет возглавлял квартет Императорского Русского музыкального общества, более известный под названием «Ауэровского квартета». Двадцать пять лет профессор вел класс скрипки в Петербургской-Петроградской консерватории.
Лучший ученик профессора Л. Ауэра, С.П. Коргуев по праву занял место концертмейстера симфонического оркестра, впервые созданного из музыкантов, получивших образование в России – выпускников Петербургской и Московской консерваторий. Впоследствии, когда оркестр распутили, Сергей Павлович стал концертмейстером Придворного оркестра Александра III.
Перу профессора Коргуева принадлежат труды научнометодических пособий по скрипичному исполнительству, теории и истории скрипичного искусства.
Его педагогическая работа была активной и успешной, способствовала созданию практической и теоретической основы столичной скрипичной школы. За усердную работу музыкант в 1911 году «всемилостиво жалуется кавалером ордена св. Станислава третьей степени». До 1917 года его класс окончили более пятидесяти скрипачей.
Выпускники класса профессора Коргуева впоследствии сами возглавили кафедры скрипки Московской и Ленинградской консерваторий. Учеником Сергея Павловича являлся заслуженный деятель искусств, профессор, заведующий кафедрой Московской консерватории А. Ямпольский – лауреат конкурса музыкантов 1912 года, награжденный большой серебряной медалью.
В 1917 году по классу профессора Коргуева окончил Петроградскую консерваторию будущий знаменитый музыкант и профессор Ленинградской консерватории Ю.И. Эйдлин, воспитавший целую плеяду известных музыкантов скрипичного мастерства: Б.Сергеева, М. Ваймана, Б. Гутникова, А. Казаринову и многих других.
Класс высшего скрипичного мастерства под руководством профессора Коргуева успел окончить (до отъезда учителя за границу) и Вениамин Шер – талантливый скрипач, выдающийся педагог и композитор.
По своей сути деятельность Сергея Павловича Коргуева в консерватории соответствовала объему работы декана оркестрового факультета. Любопытно, что в списке должностных лиц сотрудников Петроградской консерватории его фамилия, председателя Совета оркестрового отдела, стоит после фамилии ректора учебного заведения, известнейшего композитора, дирижера и профессора А.К. Глазунова. Условия жизни, критическая ситуация тех лет и разрушение ранее существовавших традиций после Октябрьского переворота 1917 года вынудили профессора Коргуева уехать за границу.
В 1922 году художественный совет Петроградской консерватории принял постановление и направил в Москву письмо-ходатайство, в котором ректор учебного заведения, профессор А.К. Глазунов писал: «При сем считаю необходимым добавить, что профессора А.А. Винклер и С.П. Коргуев не пользовались отпуском в течение двадцатилетней службы и в настоящее время нуждаются в продолжительном отпуске и лечении для исправления совершенно расстроенного их здоровья». В июне 1925 года профессор Коргуев с семьей уезжает на лечение в Германию.
Больше он в Россию не вернулся и так же, как ректор консерватории профессор А.К. Глазунов, остался работать за границей. Газета русских эмигрантов «Новое русское слово», издававшаяся в Нью-Йорке, в 1929 году приветствовала приезд знаменитого скрипача и педагога в Америку.
Имя выдающегося русского музыканта и профессора Петербургской консерватории С.П. Коргуева в Советской России было забыто на долгие годы. Его даже вычеркнули из всех справочников и музыкальных энциклопедий.
Своеобразной памятью об одном из выдающихся отечественных музыкантов сегодня служит архивная справка-удостоверение профессора С.П. Коргуева, подписанная ректором консерватории профессором Глазуновым и проректором Оссовским 28 июня 1924 года: «Правление Ленинградской государственной консерватории настоящим удостоверяет, что свободный художник Сергей Павлович Коргуев – человек совершенно безупречных и твердых нравственных правил, в течение всей своей службы ни разу не давал ни малейшего повода усомниться в его моральной устойчивости, неизменно пользуется общим уважением и авторитетом как среди профессуры, так и студенчества и отдает все свои силы и время на работу в консерватории».
Позднее, в 1901 году, в доме № 6 на Офицерской улице жил издатель военной и юридической литературы Н.В. Васильев, а также редактор и издатель популярного журнала «Самокат и мотор» Н.А. Орловский. Во флигеле дома № 6 располагалась типография, директором которой был тот же Николай Васильевич Васильев, а в первом этаже здания был открыт магазин военной книги. Братья Орловские, Николай Александрович и Петр Александрович, арендовали здесь помещение для конторы редакции еженедельного журнала «Самокат и мотор», в котором регулярно публиковались интересные сведения и материалы о первых отечественных автомобилях и самокатах (велосипедах). Годовая подписка на этот журнал составляла тогда 4 рубля.
В предреволюционные годы в доме поселился с семьей известный дирижер Мариинского театра Николай Андреевич Малько. В 1925 году он занимал место за дирижерским пультом Ленинградской филармонии и одновременно в качестве профессора преподавал в консерватории.
В 1928 году музыкант покидает Родину и живет за границей. Он организовал в Сиднее симфонический оркестр и стал его бессменным руководителем. Сиднейский симфонический оркестр получил широкую популярность и известность не только в Австралии, но и далеко за ее пределами. В 1956 году гастроли этого знаменитого коллектива под руководством Н.А. Малько с большим успехом прошли на родине музыканта – в Ленинграде.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.