Скифские божества

Скифские божества

Во главе скифского пантеона стояла троица верховных божеств: Табити, Папай и Апи. «Прежде всего, – пишет Геродот, – скифы почитают Гестию (т. е. Табити. – В.Г.)». В греческой религии Гестия – одно из древнейших божеств, сестра Зевса, Геры и других олимпийских богов, но она старше их. По другой версии она – один из первородных космических элементов (огонь), источник всего живого. Во времена Геродота Гестия почиталась эллинами, главным образом, как божество очага (и семейного, и храмового), служившего символом социального и политического единства общества. Огонь Гестии в афинском храме и очаг Весты (аналогичного Гестии божества) в Древнем Риме считались преемниками огня царского очага. И все же главными божествами эти богини в античной религии не были. Во всех индоевропейских пантеонах в этот период безраздельно господствуют мужские боги. А что же скифы?

Илл. 114. Золотая пластина с изображением скифского божества. Соболева Могила, Днепропетровская обл., IV в. до н. э.

Табити

Табити (Гестия) – согласно утверждению Геродота, была наиболее почитаемым скифским божеством, что не совсем обычно для религии той эпохи. По-видимому, столь высокий статус этой богини, непосредственно связанной с огненной стихией, кроется в факте особого почитания огня среди ираноязычных племен и народов в древности. Имя «Табити» (когда-то она была, вероятно, общим божеством для предков иранцев и индоарийцев) сохранилось в древнеиндийском эпосе «Махабхарата»: это – Топати, дочь Солнца. Табити была и олицетворением священного огня царского очага, в котором воплощалось единство скифского народа. Наверное, именно поэтому ее называли царицей скифов. Клятва «царскими гестиями», т. е. божествами царского очага, считалась у скифов самой священной. Ее нарушение влекло за собой болезнь царя, а клятвопреступника ждала смертная казнь. Изображений Табити, скорее всего, не было – огонь, как и земля, не нуждается в образном воплощении.

У древних персов, ближайших родственников скифов, имелись специальные святилища огня, где огонь горел постоянно, и существовали сложные ритуалы его тушения в случае смерти царя и возжигания при каждом новом воцарении. Скифы были гораздо меньшими огнепоклонниками: они почитали, в основном, огонь небесный и, как его частицу, огонь домашнего очага. Культ домашнего очага хорошо прослеживается у ближайших соседей скифов – оседлых племен лесостепи. На их поселениях много зольных холмов, куда сносили золу из домашних очагов. Возле очагов обычно совершались ритуалы в честь предков. Здесь нередко находят различные культовые приношения – глиняные хлебцы, статуэтки в виде животных и людей, миниатюрные сосудики, глиняные имитации хлебных зерен.

Обратимся вновь к анализу сведений Геродота о культе Табити и к археологическим свидетельствам о почитании огня скифами.

Скифам и другим индоиранцам были свойственны представления об огне как возрождающей и очищающей стихии. Об этом свидетельствует использование огня в погребальном ритуале VII–V вв. до н. э., например, частичное сожжение погребального сооружения. Более отчетливо культ огня прослеживается в погребальном ритуале ранних сакских и савроматских племен, а также у племен лесостепной Скифии. У степных скифов VII–V вв. до н. э. частичное сожжение погребальных сооружений встречается довольно редко, что, очевидно, служит признаком погребения лиц высокого социального ранга. Происходит как бы «забывание» этого древнего индоиранского обычая в направлении с востока на запад. Более отчетливо прослеживаются такие следы солярного культа, как кольцевые ровики, каменные круги, находки колес.

Скифские святилища огня неизвестны. Следы почитания огня очага или алтаря обнаружены в Каменском городище, а также в поселениях скифского времени в Лесостепи.

В рассказе Геродота о казни энареев огонь выступает как орудие «божьего суда», что имеет аналогии и в иранском мире.

Из сведений Геродота о культе Табити можно сделать вывод лишь о некоторых общественных его проявлениях. Прежде всего, необходимо остановиться на связи Табити с культом очага. Насколько было значительным его социальное содержание? Иными словами, можно ли главенствующую роль Табити выводить из ее связи с царским очагом, как это делает большинство исследователей? Если обратиться к античным аналогиям, то выясняется, что социальный аспект был довольно отчетливо выражен в культе Гестии, как в архаический период, так и в классическое и эллинистическое время.

Связь Табити-Гестии с царским очагом и личностью царя ясно проявляется в рассказе Геродота о клятвах «царскими гестиями». Поскольку «отец истории» не оговаривает специально значение термина «гестии», то его следует понимать в его исконном, привычном для современников Геродота значении: клятвы очагом (жертвенником, алтарем) или его божествами.

Представление о царском очаге как сакральном центре должно быть тем более сильным, что скифское общество, как и всякое кочевое общество, рассматривало себя в качестве потомков одной первоначальной семьи. Усиление культа царского очага вполне закономерно в период политического объединения Скифии и усиления государственности в V в. до н. э., связанного с личностью царя – военного и сакрального главы всего объединения.

Остается рассмотреть титул Табити – «царица». Обычно именно в нем видят указание на главенство Табити в скифском пантеоне, при этом понимая слово «царица» в его традиционном значении – владычица, повелительница. Именно в таком значении этот термин неоднократно применяет Геродот.

Табити названа «царицей скифов» потому, что она искони принадлежала к числу богинь – «цариц», «владычиц» или «матерей». Эти эпитеты по существу были синонимами, что явствует из изучения института «священных цариц». Эпитеты «царица» и «владычица», несомненно, указывают на космогонические функции божества. Эти функции имели, пожалуй, все Великие богини, олицетворявшие природу и всепорождающее женское начало.

Одной из основ скифской концепции царской власти как богоданного института признается священный брак в качестве необходимого условия получения власти царем.

Священный брак – сложное понятие. В космогониях – это первый брак богов, давший начало всему сущему, в мифологии – брак божества и смертного, часто первого царя или родоначальника. Основным смыслом ритуалов священного брака во многих обществах древности было ниспослание божеством через земного царя или царицу различных благ обществу, которое те представляли, – от военного могущества и обильного урожая до многочисленного потомства, процветания торговли и т. д. Во многих обществах, в особенности в государствах Передней Азии, священный брак имел самое прямое отношение к культам плодородия. Он входил в качестве одного из элементов в коронационные ритуалы и календарные празднества.

Существование каких-то элементов священного брака в скифском ритуале и царской идеологии особых сомнений не вызывает. Об этом есть достаточно выразительные свидетельства: рассказ Геродота о происхождении скифов, где Геракл вступает в брак со змеедевой, владеющей страной, рассказ Флакка о рождении Колаксая от брака Юпитера и нимфы с двумя змеями, а также сцены «приобщения божеству» в изобразительном искусстве, хотя последние имели, в основном, потустороннее (загробное) значение.

Как отмечает Д.С. Раевский, «главенство Табити среди прочих божеств пантеона, о котором говорит Геродот, представляет несомненный архаизм, обусловленный двумя основными причинами. Первая причина – уровень развития скифского общества V в. до н. э. Это был период усиления государства, сопровождавшийся изменениями в идеологической области – переходом от племенных культов (сохранявших, однако, свое главенствующее значение) к созданию общенациональной религии. Объединительные тенденции неминуемо должны были усилить значение общих религиозных символов и, в первую очередь, общего огня, который был представлен царским очагом и его божествами. Вторая причина кроется в самом характере источника, из которого нам известен состав скифского пантеона. В основе сведений Геродота лежал, очевидно, текст, где упоминалось наиболее архаическое божество, обладавшее максимумом сакральности при богослужении. Но если исходить из комплекса божества огня, главой пантеона оно вряд ли было. С другой стороны, Табити не была и божеством земли или богиней плодородия: в скифском пантеоне были еще две богини, олицетворяющие именно эти функции, – Апи и Аргимпаса».

Папай

Папай (Зевс) – олицетворение неба, супруг богини «влажной земли» (Апи) и прародитель скифов. В скифских мифах он выступает как творец Вселенной и людей. К нему обращаются в минуту наивысшей опасности.

«Владыками своими, – говорит скифский царь Иданфирс персидским послам, требовавшим от него покорности, – я признаю лишь Зевса, моего предка, и Гестию царицу скифов». В индоевропейской мифологии небесный бог-творец обычно ассоциируется с шаманским деревом, с которым связан обширный комплекс представлений и ритуалов. Изображением Папая (Зевса) или близкого ему божества можно считать навершие из урочища Лысая Гора близ Днепропетровска. Мы видим божество плодоносящих сил природы и громовержца, обитающего на мировом дереве. Над головой божества изображена его священная птица – орел, на четырех ветвях дерева – звери и птицы (духи-помощники), держащие цепочки с колокольчиками, полумесяцами и кружками – символами грозы и небесных светил. Подобные навершия использовались в шаманских ритуалах.

Илл. 115. Бронзовое навершие предположительно с фигурой бога Папая-Зевса. Лысая Гора (случайная находка), Днепропетровская обл., IV в. до н. э.

Имя «Папай» – иранского происхождения и означает «отец», «защитник». В скифских мифах и преданиях он, как уже отмечалось, выступает в качестве владыки и прародителя всех людей, и в этом схож с Зевсом Олимпийским («Зевс» – имя индоевропейское и означает «светлое небо»).

Апи

Апи (Гея) – наиболее понятное божество скифского пантеона, ее имя в индоевропейских языках означает «вода» или «река». Апи олицетворяет влажную землю, оплодотворенную небом. В древнеиндийской мифологии, например, существовало понятие «небо-земля» как источник всего живого. А небо в скифской религии – это Папай, супруг Апи. Союз неба и земли особенно характерен для шаманских религий.

Апи была, скорее всего, местным божеством, культ которого восприняли скифы – все пришельцы почитали божество земли, на которой им предстояло жить. Обычно для «примирения» местных и пришлых богов создавались легенды о брачном союзе героя-богатыря, прародителя пришельцев, и местной девы – богини земли или воды, или о его чудесном рождении от этой богини. Как уже упоминалось, скифы вели свое происхождение от союза неба и воды, а в одной из легенд прародительница имела облик полудевы-полузмеи. Возможно, именно легендарная прародительница скифов или сама богиня Апи изображена на конском налобнике из кургана Цымбалова Могила. Из туловища богини вырастают на длинных шеях головы рогатых грифонов, змей, а также растительные побеги. Над ее головой – стилизованное изображение головы быка, т. е. символ божества, которое почиталось вместе с ней. Змеевидные божества с древних времен почитались как покровители скота.

В скифское время были широко распространены, в особенности в Крыму и на Таманском полуострове, изображения женских духов земли, туловище которых вырастает из растительных побегов или заканчивается несколькими парами голов змей или грифонов, иногда крылатых. В этих образах переплелись древние иранские и греческие представления.

Аргимпаса

Аргимпаса (Афродита Небесная) – одно из самых почитаемых божеств, известное и по сообщениям эллинских авторов, и по многочисленным изображениям. Есть предположения, что этот культ скифы заимствовали во время своего пребывания в Передней Азии – в древности было в обычае, находясь на чужбине, поклоняться местным, наиболее могущественным богам. Позднее этот культ, видимо, слился с каким-то близким по функциям божеством.

Илл. 116. Папай-Зевс с бронзового навершия. IV в. до н. э. Деталь.

Но сами скифы, чтобы подчеркнуть древность и значимость культа Аргимпасы, говорили о ее ближневосточном происхождении. До наших дней сохранилось предание о разграблении скифами древнейшего храма Афродиты Небесной в г. Аскалоне (Сирия), за что богиня покарала грабителей, наслав на них «женскую болезнь». Вот что пишет по этому поводу Геродот: «Возвращаясь (из Египта. – В.Г.) назад, скифы прибыли в сирийский город Аскалон. Большая часть скифского войска прошла мимо, не причинив городу вреда, и только несколько отсталых воинов разграбили святилище Афродиты Урании. Как я узнал из рассказов, это святилище – самое древнее из всех храмов этой богини <…> Грабителей святилища в Аскалоне и всех их потомков богиня наказала, поразив их навеки „женским" недугом. И не только сами скифы утверждают такое происхождение их болезни, но и все посещающие Скифию могут видеть страдания так называемых энареев».

Аргимпаса-Афродита – это божество плодородия, главным образом животного и человеческого. В странах Ближнего Востока и Средиземноморья оно издавна почиталось под самыми разными именами, начиная с первых веков существования цивилизации: Инанна, Иштар, Астарта, Кибела, Мать Богов, Восточная Артемида. Было подобное божество и у древних иранцев: персы почитали Анахиту – богиню плодородия, животворных вод, покровительницу воинов-богатырей, которая с IV в. до н. э. стала божеством-покрови-телем царской династии. Важной ее чертой было заступничество за род человеческий.

Изображения этого иранско-ближневосточного божества неоднократно находили археологи при раскопках скифских курганов, даже наиболее ранних – VII в. до н. э. Богиня изображалась (в золоте, серебре и бронзе) крылатой, с двумя усмиренными грифонами или кошачьими хищниками (львами, пантерами) по бокам. Этот культовый образ в Элладе и на Ближнем Востоке назывался «Владычицей зверей». Функция Владычицы зверей для скифской Афродиты была одной из самых главных, так как почитание дикой природы играло в жизни кочевников огромную роль. Обычно мы видим ее в длинной одежде, высоком головном уборе, в окружении копытных животных – оленей или ланей.

Существует предположение, что жрицами Аргимпасы-Афродиты были женщины из царского рода. Их хоронили вместе с царем в уборах, украшенных изображениями богини, где она предстает одновременно и божеством подземного (загробного) мира. На многочисленных золотых бляшках из курганов высшей скифской знати она изображена сидящей на троне (кресле) с зеркалом в руке, а перед ней, с ритоном, стоит умерший царь, вкушающий священный напиток – напиток бессмертия («живую воду»).

Культ Владычицы существовал в Северном Причерноморье еще много столетий спустя после исчезновения скифов с исторической арены; и из всех ее образов наиболее живучим оказался один – богиня с двумя конями или оленями по сторонам. Он дошел до наших дней в виде народных вышивок и орнаментов на Украине, в России и Белоруссии.

Арей (Арес)

Арея (Ареса) Геродот называет последним в числе младших божеств, но в общественной жизни Скифии этому культу принадлежало наиболее значимое место. Это следует из описания культового сооружения и обряда.

В каждой области по округам воздвигнуты такие святилища Аресу: горы хвороста нагромождены одна на другую на пространстве длиной и шириной почти в 3 стадии, в высоту же меньше. Наверху устроена четырехугольная площадка: три стороны ее отвесны, а с четвертой есть доступ. От непогоды сооружение постоянно оседает, и поэтому приходится ежегодно наваливать сюда полтораста возов хвороста. На каждом таком холме водружен древний железный меч. Это и есть кумир Ареса. Этому-то мечу ежегодно приносят в жертву коней и рогатый скот, и даже больше, чем прочим богам. Из каждой сотни пленников обрекают в жертву одного человека <…> Головы пленников сначала окропляют вином, и жертвы закалываются над сосудом. Затем несут кровь на верх кучи хвороста и окропляют ею меч <…> А внизу у святилища совершается такой обряд: у заколотых жертв отрубают правые плечи с руками и бросают их в воздух; затем после заклания других животных, оканчивают обряд и удаляются…

Таким образом, это типичный племенной культ. Проводился он ежегодно по округам – номам. По мнению большинства специалистов, номы, возможно, соответствовали территориям племен, и, таким образом, племенной центр был основным центром религиозной жизни.

Сооружавшиеся из хвороста гигантские алтари Арея очень напоминают культовые сооружения современных народов Сибири, предназначавшиеся для почитания духов – охранителей местности, и для шаманских камланий. Четырехугольная форма характерна для древнейших культовых сооружений многих индоевропейских народов, в том числе индоиранских. Страбон сообщает, например, что персы сооружали гигантские жертвенники из дерева, которые сжигали во время жертвоприношений. Археологи не без основания сравнивают деревянные шатрообразные сооружения, нередко сожженные, под насыпями скифских курганов с алтарями Арея.

Что касается происхождения культа скифского Арея, то сейчас наибольшее число сторонников имеет точка зрения А.Ю. Алексеева. Согласно ей, Арей принадлежал первоначально к божествам средней, т. е. воздушной сферы и был разновидностью древнего индоарийского божества северного ветра и смерти Вайю, воспоминания о котором сохранились в осетинской мифологии (великан Вайюг) и славянской (Вий). У ряда индоевропейских народов божества-воины нередко были и подателями изобилия – ведь война и военная добыча являлись источниками благополучия. У монголов, например, бог войны был и покровителем скота – основного богатства кочевников. Вероятно, скифы принесли этот культ в северопричерноморские степи со своей восточной прародины.

У скифов, подобно иным воинственным народам древности, существовали кроме упомянутого культа Арея различные военные обычаи и обряды. Это, прежде всего, скальпирование убитых врагов. Скальпы прикрепляли к уздечке коня; кожей, снятой с правой руки трупа, украшали колчаны и т. д. Скиф также пил кровь первого убитого им врага; головы убитых в бою он приносил царю, чтобы получить свою долю добычи. Один раз в год каждый «номарх» наполнял вином большой сосуд, из которого пили лишь воины, убившие врагов. Кто не смог этого сделать, сидел отдельно, что считалось величайшим бесчестьем. А те, кто убил много мужей, пили сразу из двух кубков. Следует также упомянуть использование оружия в магических целях. Подтверждением этому являются воткнутые в дно могилы наконечники копий, дротиков, мечи. Оружию умерших, в особенности «героев», приписывали особую силу.

Таргитай

Таргитай (Геракл). Начнем описание это божества с более понятного для нас сейчас образа Геракла – одного из самых популярных персонажей античной мифологии. Греческий Геракл был полубогом, получеловеком, так как его родителями считались громовержец Зевс и смертная женщина Алкмена. С ним было связано множество преданий о различных героических деяниях (12 подвигов Геракла), которые он совершил в разных странах, в том числе во Фракии, на Кавказе, в северной стране гипербореев. После того как Геракл победил трехголовое чудовище Гериона и отнял у него стадо коров, герой попал якобы в Скифию. Здесь Геракл встретил полудеву-полузмею, и от их брака родились три сына – родоначальники племен агафирсов, гелонов и скифов. Неясно лишь, почитался ли Геракл в Скифии под его собственным именем, или греки «перевели» на свой язык имя скифского божества, близкого ему по функциям.

Подобные божества издревле были у всех индоевропейских народов: у ведических ариев это Индра, у хеттов Тешуб, у скандинавов Тор и т. д. Главная их функция – физическая мощь, военная доблесть, защита народа, а основное деяние – победа над чудовищем, трехглавым драконом, олицетворением зла, и освобождение воды. Почти все эти персонажи были божествами грозы. Не исключено, что Геракл мог ассоциироваться у греков с персонажем скифской мифологии Таргитаем – полубогом-полугероем, родоначальником скифов.

Вместе с греческими воинами и торговцами культ Геракла широко распространился во многих странах Европы и Азии. Его почитали все сословия, начиная от аристократов, которые нередко чтили в нем защитника и богоборца.

Как человек, ставший богом за свои заслуги, Геракл воплощал надежду на личное бессмертие для каждого человека.

Поэтому изображения его подвигов были одним из самых популярных сюжетов эллинистического искусства. Есть основания полагать, что скифские цари конца V–IV вв. до н. э. также почитали Геракла как своего покровителя или предка. Его изображения помещались на монетах царей Эми-нака и Атея, которые чеканились в греческих городах; известны изображения и так называемого скифского Геракла – героя в скифском одеянии, сражающегося с грифоном либо драконом. Погребальные одежды знати иногда украшались золотыми бляшками с изображением головы Геракла в львиной шкуре, скопированным с античных монет.

Что касается Таргитая, то о нем достоверно известно лишь то, что он – первый человек, сын божественных родителей, и отец трех сыновей – родоначальников скифов. Отождествление его с Гераклом по «эллинской» версии легенды о происхождении скифов поддерживается большинством исследователей и поэтому образ Таргитая трактуется, как правило, на основе образа его аналога – Геракла. Функциональная близость этих двух мифологических персонажей очевидна, хотя полное их тождество и не обязательно. Геракл не просто подменил собой Таргитая, но и привнес в легенду мотивы и сюжеты собственного мифического цикла. Здесь также важны такие детали, как борьба с хтоническим чудовищем (широко распространенный фольклорный мотив), угон чужого скота (деталь, характерная для преданий кочевников вообще и для нартского эпоса осетин, в частности).

Илл. 117. Золотые бляшки с изображением Геракла: а) Курган Чертомлык; б) Курган Куль-Оба

Скифская иранская основа «эллинской» версии легенды очевидна. Она сводится к следующей сюжетной схеме: рождение у героя и змееногой матери трех сыновей, их испытание и победа младшего, ставшего первым царем Скифии.

Имя Таргишай трактуется из иранского как «долгомощный». Некоторые ученые относят Таргитая к персонажам доскифской мифологии. Это древний мифологический образ героя-первопредка. Три его сына, имена которых лингвисты трактуют как «Глубь-царь», «Гора-царь», «Солнце-царь», олицетворяли три зоны Космоса. К ним же, по мнению некоторых исследователей, возводилась трехчастная социальная структура скифского общества.

Во всех версиях легенды подчеркивается роль именно мужского прародителя как активного порождающего начала. Роль женских персонажей в скифских генеалогических легендах пассивна (за исключением древнего образа змее-девы в эллинской версии). Второстепенность их видна хотя бы из того, что женские персонажи, в отличие от божественных или полубожественных пра-отцев (Зевса, Геракла), относились к существам более низкого иерархического уровня, например, нимфа, ехидна.

Важное место в воссоздании идеологии скифов занимает эпизод с «упавшими с неба» золотыми дарами (генеалогические скифские легенды в изложении Геродота) – плуг, ярмо, секира и чаша. Видимо, в этом предании отражены общеиранские представления о «фарне» – некой безличной силе, небесной благодати (имеющей огненную природу, а иногда и вполне конкретное материальное воплощение), нисходящей на царя и несущей благополучие всему обществу. Падение с неба самовозгорающихся золотых предметов в скифской легенде и овладение ими младшим братом напоминает отраженную в «Авесте» борьбу царей за «фарн». Та же идея «фарна» отражена в сообщении Аммиана Марцеллина о том, что маги хранили на непотухающих никогда очагах упавший с неба огонь, малая частица которого, как приносящая благополучие, была преподнесена азиатским царям.

Вариацией на тему судьбы первого царя является и ритуал скифского праздника связанный со священным золотом. Ритуал, судя по всему, был окружен тайной. Геродот скупо сообщает о нем: «Упомянутые священные золотые предметы скифские цари тщательно охраняли и с благоговением почитали их, принося ежегодно богатые жертвы. Если кто-нибудь на празднике заснет под открытым небом с этим священным золотом, то, по мнению скифов, не проживет и года. Поэтому скифы дают ему земли столько, сколько он может за день объехать на коне». Суть этого ритуала (подробнее он будет описан ниже) заключалась в имитации судьбы первого царя, получившего дар богов и поплатившегося за это жизнью. В мифах и фольклоре подобные ситуации объясняются оскорблением божества, нарушением табу и т. д. Фактически же это – жертвоприношение божеству, связанное по происхождению с древними культами плодородия и вошедшее органически в ритуалы утверждения и обновления царской власти.

Иной момент ритуала – единоборство претендентов на звание царя – отражен в «эллинском» варианте предания. Важность ритуала, его соотнесенность с категорией власти подтверждается изображениями на скифских монетах: на монетах Эминака – это Геракл, сгибающий лук, на монетах Атея – всадник, стреляющий из лука. Аналогичный обычай ритуального состязания лучников существовал, например, в Самарканде у потомков среднеазиатских саков.

Илл. 118. Костяная пластина с изображением битвы героя с чудовищем.

Курган «Гайманова Могила»

В легенде испытание сыновей Геракла – опоясывание и сгибание лука – предстает как посвящение юношей в новую социальную группу – в разряд взрослых воинов. Вместе с состязанием происходит и наречение имен. В эпосе индоевропейских народов, в том числе тех, с которыми предки скифов имели контакты: хеттов, древних греков, а также индийцев, лук связан с мотивами власти и брака. С помощью лука происходит добывание невесты и царства. Например, на луках состязались женихи Пенелопы и Драупади, а также проходил поединок хеттского царевича Гурпанзаха.

Лук являлся символом военного сословия в эпоху, когда колесницы и всадники были основной боевой силой. И как таковой, в индоиранском мире он был одним из символов царской власти, символом царя-победителя и военного могущества вообще, о чем свидетельствуют изображения Дария I с луком в сцене триумфа над поверженным врагом.

Важное значение придавалось ритуальной стрельбе из лука как акту отпугивания злых сил. Этот обряд, возможно, представлен на золотых бляшках из Куль-Обы, где два лучника стреляют в противоположные стороны. В «Авесте» упоминается о том, как границы иранских владений были определены полетом стрелы, которую выпустил чудесный лучник Араш.

В скифских памятниках изобразительного искусства отражены различные действия с луком: сгибание (сосуд из Куль-Обы, монеты Эминака); стрельба (бляшки из Куль-Обы, монеты Атея), в том числе в сценах охоты (сосуд из Солохи, пластина из Гюновки); проверка Гераклом прямизны стрелы («Казенная Могила»). Сакральность этого действия подтверждается иранскими поверьями Сасанидского времени: «год, в начале которого они (т. е. цари. – В.Г.) занимались выделкой луков и стрел, бывал годом охоты, добычи, одоления хищных зверей и победы над врагом».

Таким образом, семантика лука многогранна, и различные действия с ним могли иметь сакральное значение. Со временем главным оружием скифской военной аристократии, более распространенным, чем лук, стал меч, он же символ бога войны.

Исследователи обычно сходятся во мнении, что «эллинский» вариант легенды о происхождении скифов, связанный непосредственно с кочевыми «царскими скифами», играл большую роль в царской идеологии и более соответствовал политическим целям скифских царей. Обе версии скифской легенды отражали идеологию господствующего слоя общества, т. е. военной аристократии («царей»). Следы двух традиций – местной и пришлой – настолько тесно переплетены, что расчленить их практически невозможно. И все же «скифский» вариант легенды представляется более связанным с официальной идеологией скифского общества.

Тагимасад

Тагимасад (Посейдон) не входил в семерку верховных божеств. Его почитали лишь царские скифы, божеством-покровителем которых он, вероятно, и был. Сущность и роль этого божества остаются совершенно неясными, точно так же, как неясным является и его имя. Иногда Тагимасада считают солнечным божеством по аналогии с верховным богом массагетов (среднеазиатских ираноязычных кочевников, родственных скифам). Но Геродот, сопоставляя его с греческим «морским владыкой» Посейдоном, имел в виду, скорее всего, «водный» и «конский» аспекты этого божества. Посейдон относился к числу древнейших индоевропейских богов и олицетворял не только морские и пресные воды, но и необузданную мощь природных стихий. Греческого Посейдона называли «колебателем земли». Его аналогами в иранской мифологии был Мазда, а в индийской – Варуна, связанный с космическими водами, луной, магией и т. д. Древним культовым животным всех этих божеств являлся бык – олицетворение животворных вод. В дальнейшем, по мере усиления роли всадничества, божества водных потоков и просторов морей принимают конский облик. В фольклоре ираноязычных народов до сих пор сохранился образ водяного коня, иногда крылатого, обитающего в источниках.

Изображение Тагимасада в образе крылатого коня представлено на серебряной амфоре из царского кургана Чертомлык. Этот великолепный сосуд внушительных размеров сплошь покрыт мифологическими изображениями, среди которых есть сцены приручения или жертвоприношения коня. Не исключено, что имя «Тагимасад» имело фракийские корни.

Очевидно, Тагимасад также был родоначальником царских скифов. Какие же черты скифского божества обусловили отождествление его с греческим Посейдоном? Посейдон – божество плодоносящей воды не только морей, но и рек, и вообще всех пресных потоков. Посейдон теснейшим образом связан с такими богинями, как Гея, Деметра, Гера, Медуза (его возлюбленная), Афина (по некоторым версиям мифа, она его дочь), из них Медуза, Афина, Черная Деметра имеют змеиные черты или определяющие символы. Если же учесть роль водного начала как порождающей стихии в скифских генеалогических легендах и в пантеоне, то, как прародитель, Тагимасад вполне мог быть божеством, связанным с водной стихией.

И, наконец, наиболее важный для нас аспект культа Посейдона – отношение его к коням (Посейдон Гиппиос). Этот культ происходит из Северной Греции и Фессалии и связан с легендой о сотворении первого коня Посейдона из скалы или о рождении коня Землей-Геей, которая была оплодотворена влагой уснувшего Посейдона. Сюда же относится легенда о преследовании Посейдоном Черной Деметры, принявшей облик кобылицы.

На этот аспект культа Посейдона, как одну из возможных причин отождествления со скифским Тагимасадом, указывали многие ученые, и в частности, С.А. Жебелев.

«Водный» и «конский» аспекты культа греческого Посейдона связаны с обычаем принесения коней в жертву водным источникам. Персидские маги во время похода Ксеркса принесли в жертву белых коней реке Стримон в Фессалии, очевидно, согласно местному обычаю. Однако и в индоиранских религиях образ коня также имеет самое непосредственное отношение к воде, хотя олицетворением водной стихии чаще выступает бык. В «Авесте» упоминается «быстроконный» дух воды Апам Напат, также и герой Тиштрия, побеждающий демона засухи, предстает в образе белого коня. Б.А. Литвинский сравнивал Посейдона с иранским Маздой и индийским Варуной – создателем вод. В фольклоре иранских народов стойко сохраняется образ водяного коня, иногда крылатого, выходящего из источника и оплодотворяющего земных кобылиц, т. е. почитание «водяного коня» могло быть искони присуще и кочевым «царским скифам», равно как любым индоиранцами. Подтверждением именно такого толкования этого образа служит изображение скульптуры крылатого коня на уже упоминавшейся серебряной вазе из Чертомлыка, в котором многие ученые видят воплощение самого Тагимасада.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.