Дзэгэн (Сводники)
Дзэгэн (Сводники)
Причин, вынуждавших многих несчастных девушек окунаться в «море бед и горечи» (кугай), было множество, и судьба любой из них могла бы стать той нитью, на которую предприимчивый писатель или журналист легко нанизал бы собственный сюжет. Однако, что бы ни говорилось и ни писалось, главной причиной была бедность. Нынешние полицейские предписания настолько строги, что стало практически невозможно торговать человеческими душами и плотью, продавая себе подобных.
Однако в прежние времена существовали негодяи, известные как дзэгэн, зарабатывавшие сводничеством, продажей и покупкой женщин. Эти печально известные сутенеры не только заламывали возмутительные цены за свои услуги, но и обращались со своими жертвами самым жестоким образом. Кроме того, они не стеснялись воровать невинных девочек с целью продажи их в публичные дома. Даже чиновники бакуфу (правительства Токугава) были поражены их неразборчивостью в методах и тлетворным влиянием на общество. Поэтому в 5-м месяце 4-го года Кансэй (1792) правительство издало следующее предписание, запрещавшее сводникам заниматься своим бесчестным делом:
«Среди жителей города, мужчин и женщин, зарабатывающих себе на жизнь, существуют категории дзэгэн и накацуги. Их деятельность заключается в найме женщин на определенное количество лет за определенную фиксированную плату, даже если нет свободных вакансий. В письменных договорах, которые при этом заключаются, отмечается, что, даже если женщин нанимают на такие постыдные и низкие должности, как мэсимори (низший класс проституток, живущих в гостиницах под видом прислуги), прислуга или любое другое место, они не имеют права возражать или жаловаться на сей счет. В таких обстоятельствах, если в короткое время не находится подходящего места, дзэгэн перепродает девушек другому дзэгэну за определенную сумму денег. Также дзэгэн зачастую тайно продлевает срок контракта, так что родители не знают, когда они снова увидят своих дочерей. Таким образом, местонахождение многих женщин становится неизвестным, а их родители и родственники вынуждены обращаться к властям с просьбами разыскать и вернуть их. Также известно, что дзэгэны вымогают деньги с родственников и владельцев публичных домов и таким образом улаживают спорные вопросы в обход властей.
Такая практика фактически является торговлей людьми и достойна порицания, поэтому профессии дзэгэн и накацуги здесь объявляются запрещенными. Это запрещение должно строго соблюдаться».
Официальные правила, относящиеся к найму куртизанок, вышедшие в 7-м году Кансэй (1795), через четыре года после вышеприведенного предписания, содержат следующие статьи:
«1. Публичный дом, нанимающий новую куртизанку при посредничестве профессионала (кутиирэ-но моно — человек, который находит желающих занять место и возможных работодателей), должен провести приватное расследование на предмет, была ли женщина похищена или нет, выяснить ее место рождения, социальный статус, род занятий. Также выяснить, является ли она родной или приемной дочерью достойных родителей. Кроме того, необходимо выяснить положение, место жительства и т. д. ее поручителя. Эти обстоятельства должны быть тщательно изучены до подписания контракта. Справки должны наводиться у третьей стороны, а не у самого посредника, и, если женщина принимается на работу, все вышеперечисленные сведения должны быть занесены в книгу нануси. Срок действия контракта не должен превышать двадцать лет.
2. Профессии дзэгэн и накацуги были запрещены в 4-м месяце 4-го года Кансэй (год Быка). По просьбе заинтересованных сторон власти принимают следующее решение: поскольку ранее имели место случаи заключения дзэгэнами и накацуги контрактов в качестве поручителей куртизанок под предлогом того, что они являются родственниками, настоящим устанавливается, что с 5-го месяца текущего года при окончании срока действия контракта (как сказано в отдельном гарантийном обязательстве) бывшие куртизанки должны передаваться не своим прежним поручителям, но своим кровным родственникам. Содержателям публичных домов вменяется в обязанность оказывать содействие женщинам, выполнившим свой контракт, в переходе под ответственность кровных родственников, как указано выше.
Если дзэгэн, проживающий в пределах Ёсивара, вступает в прямой контакт с женщиной, ищущей места куртизанки, он обязан отвести соискательницу в публичный дом на предмет представления работодателю. Если претендентка принимается на работу, дзэгэн не должен (как раньше) подписывать контракт, поскольку ему позволено лишь быть посредником.
3. Если количество посредников в Ёсивара будет лимитировано, возникнет монополия. Для предотвращения этого, а также для контроля за возможно бесчестным ведением дел каждый посредник заключает соглашение с нануси. Последний имеет обыкновение каждый месяц напоминать посредникам о содержании этого соглашения, закрепляя подписью то, что такое напоминание они получили. В последнее время вблизи Ёсивара появились личности, занимающиеся схожим ремеслом, но живущие за пределами квартала. Это противоречит предписанию и затрудняет осуществление надлежащего контроля над ними. Их необходимо заставить перебраться в Ёсивара под угрозой запрещения заниматься своим ремеслом. Впредь всем желающим исполнять функции посредника дозволяется делать это только внутри квартала».
Из вышесказанного видно, что профессия не была полностью запрещена, а просто была локализована внутри квартала для более строгого контроля над дзэгэнами и накацуги. Но даже эти правила с течением времени были смягчены, и к годам Тэмпо (1830—1844) существовало более десяти домов, занимавшихся этим бизнесом в Тамати, Асакуса и Санья. Наиболее известным было заведение Омия Сампати. На него работало десять кобунов (отчасти работник, отчасти ученик), которые, сговорившись с провинциальными дзэгэнами, свободно практиковали похищения девочек. Эти дзэгэны рассылали агентов в сельские районы, где те покупали, выпрашивали, одалживали или крали женщин и девочек, которых затем привозили в город и держали взаперти до полной их передачи в руки содержателей публичных домов.
Насколько плохо они обращались с несчастными похищенными, можно судить по тому, что владельцы этих «бюро по найму» имели привычку каждую ночь раздевать девочек догола и прятать их одежду под своими футонами (матрацами), чтобы жертвы не убежали. В момент передачи женщин в публичные дома, с которыми были достигнуты договоренности, их одевали во взятые напрокат красивые наряды (чтобы они выглядели более привлекательно, а это, в свою очередь, позволяло поднять цену). Затем следовали длительные переговоры, во время которых стороны торговались, как на рыбном базаре. Дзэгэн пытался выручить как можно большую сумму, а содержатель публичного дома приобрести товар как можно дешевле. В конце концов продавец и покупатель договариваются о цене, которая устраивает обоих, и дальше начинается обсуждение размера мидзукин — скидки, которая позволяла покупателю полностью экипировать женщину. [Кое-кто считает, что это слово пишется как мидзукин (???? невидимые деньги), потому что содержатель публичного дома сразу удерживает эти деньги и их никто не видит.] По другой версии это сокращенное мицукикин (???—Деньги, принадлежащие телу), потому что на эти деньги приобретаются наряды и все необходимое женщине. Когда девочка продается в качестве проститутки, родители выдают содержателю публичного дома расписку, называемую нэнки семон. В вольном переводе она выглядит так:
Имя девочки ...............
Возраст ................
Вышеуказанная ..............(имя) проживающая в ..............
Дочь ............... согласна поступить на службу
к Вам .............., хозяину публичного дома ................
сроком ............лет с оплатой рё...............
......................рё составляет мидзукин
......................рё получено на руки
Я гарантирую?что во время действия контракта девочка не причинит Вам беспокойства.
Она исповедует буддизм ...............толка, ее фамильный
храм ...............находится на улице...................
Имя родителя ....................(печать)
Гарант .........................(печать)
Домовладелец ....................(печать)
...........................Имя тэйсю
............................дзёроя
Нет нужды пояснять, что большая часть подобных документов в части, касающейся подписей родителей или домовладельцев, были «липой». Но поскольку существовали люди, исполняющие роли необходимых сторон, все бумаги подписывались и получали печати. В обмен на такой инструмент на строго деловой основе звонкой монетой выплачивались ми-но сирокин (деньги за тело). С каждой «партии товара», доставленной содержателю публичного дома, дзэгэн получал свои 10% комиссии, но помимо этого он обычно умудрялся получать дополнительные деньги под различными предлогами, включающими хонэорикин (за хлопоты), ифуку-но сонрё (за прокат наряда), маканайрё (за питание и проживание) и т. д. [К слову заметим, что в кругу дзэгэнов девочек, которых похищали, называли инари (изначально богиня риса, но в популярных верованиях богиня-лисица), может быть, поэтому люди часто называли куртизанок кицунэ (лисицы).]
Как уже говорилось, предписание годов Кансэй (1789— 1801), запрещавшее дзэгэнам торговлю женщинами, почти не имело практического эффекта, но 2 октября 1872 года (2-й день 10-го месяца 5-го года Мэйдзи) правительство Японии заслужило бесконечную признательность прогрессивной общественности, издав декрет № 295, который объявил безусловное освобождение всех проституток на всей территории империи. Этот декрет, согласно официальному переводу, выглядел так:
«Поскольку сделки, касающиеся продажи людей в полную зависимость от хозяина на всю жизнь или временно, противны принципам человечности и поэтому с давних пор запрещены, то, если истинное положение субъекта, нанятого на определенный срок в качестве слуги или в другом качестве, будет равнозначно рабству, все подобные сделки считаются незаконными.
Любой человек может быть отдан в учение для овладения практическими навыками в сельском хозяйстве, торговле или искусстве. Тем не менее срок такого ученичества не должен превышать семи лет, по истечении которых по согласию обеих сторон срок может быть продлен.
В случае обычных слуг или работников срок их службы ограничивается одним годом, и, если служба продолжается по его истечении, соглашение должно быть обновлено.
Все проститутки, певицы и прочие работники, нанятые на любое количество лет, должны быть освобождены от своих обязательств, и никакие разбирательства, касательно долгов, сделанных ими или в связи с ними, не должны приниматься к исполнению».
Предписание, изданное в октябре 1872 года (5-й год мэйдзи) судебными властями № 22
(Широко обнародовано в печати)
«Поскольку на второй день текущего месяца Государственным советом был издан декрет № 295, лица, настоящим указанные как имеющие к нему отношение, должны принять во внимание следующие пункты.
Несмотря на то что торговля людьми запрещена с давних времен, людей продолжают нанимать на длительные сроки под различными предлогами, но на деле такой «наем» является «продажей», и поэтому капитал лиц, нанимающих проституток, певиц и т. д., расценивается как украденный, и, если кто-либо обратится с жалобой на происходящее, после соответствующего расследования все спорные деньги подлежат конфискации государством.
Как сказано выше, проститутки и певицы потеряли свои человеческие права и были приравнены к скоту (гюба-но кото нарадзу — они не отличались от коров и лошадей).
Человеку не пристало требовать каких-либо выплат от скота!
Поэтому никакие выплаты не могут быть истребованы с проституток или певиц, будь то долги или ссуженные деньги, но данное запрещение не касается сделок и договоров, заключенных после 2-го дня текущего месяца.
Лица, которые из корыстных соображений заставляли девочек становиться проститутками или певицами под предлогом того, что это их приемные дочери, на самом деле занимались торговлей людьми и в дальнейшем подлежат суровому наказанию».
(Затем были разработаны подробные инструкции относительно профессии проститутки, и они действуют до сих пор.) Убытки, которые понесли содержатели публичных домов после массового освобождения женщин, были огромны. В «Токё Кайка хандзёси» под заголовком «Освобождение куртизанок» написано: «Зимой 1872 года все проститутки и гейши, работавшие в публичных домах и гостиницах, по всей стране были освобождены без всяких условий…Тысячи несчастных женщин (чья жизнь могла сравниться с жизнью птицы в клетке) внезапно стали свободны, и переполох, вызванный толпами радостных родителей и дочерей, которые наводнили кварталы проституток, не поддается описанию... Несмотря на всеобщую радость, многие из этих несчастных, находясь в долгах или по другим обстоятельствам, были вынуждены заключить новые контракты и продолжить свою деятельность в публичных домах, которые теперь переименованы в касидзасики (???? дома с комнатами внаём)». Из вышеприведенных заметок можно представить реальное состояние дел в то время.
Прежний способ ведения дел через дзэгэнов (сводников) прекратил свое существование, и теперь большинство женщин, желающих стать куртизанками, нанимались через ятойнин кутиирэдзё (регистрационная контора для лиц, ищущих места). По закону такие конторы не имели права заниматься такими сделками, но хорошо известно, что этот запрет не исполнялся на практике. Содержатель публичного дома или его заместитель, заинтересованные в привлечении новых женщин, постоянно выискивали возможности для «удачного приобретения». Так же как стервятники слетаются на пир к телам убитых солдат после кровопролитной битвы, эти негодяи используют беды других для своего обогащения, устремляясь в места, пострадавшие от природных катастроф. Землетрясения, пожары, наводнения и неурожаи являются естественными союзниками содержателей борделей. И это подтверждается статистикой. Например, среди сегодняшних 3000 обитателей Ёсивара 40% происходят из префектур Гифу и Аити, а мы точно знаем, что в последние годы эти места сильно пострадали от землетрясений, наводнений и недородов. Говорят, что, когда какой-нибудь район посещают серьезные бедствия, туда стекаются содержатели публичных домов, чтобы посмотреть, чем они могут по дешевке поживиться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.