Танцы нивака
Танцы нивака
Представления танцев нивака считаются одним из самых интересных событий в жизни Ёсивара. Они состоят из драматической части, представляемой профессиональными буффонами (хокан), вокальной, исполняемой гейшами квартала, и проводятся в августе-сентябре каждого года. Исполнители этих комических танцев обходят все чайные дома, в каждом устраивая свое представление, и, говорят, делают они это в благодарность за покровительство труппе со стороны тяя (чайные дома) и касидзасики (публичные дома). На время представления по обеим сторонам Наканотё устанавливались деревянные ограждения, а перед каждым чайным домом вывешивались зажженные фонари в форме асагао (цветок вьюнка) с названиями этих домов.
С наружной стороны Омон вывешивалось два очень больших фонаря (такахари тётин) с надписью ????дзэнсэй асоби - волшебное представление). Организация подобных представлений требовала определенных усилий и, кроме того, разрешения полицейских властей. После получения официальной санкции начинались приготовления. При этом хоканы и гейши обращались в контору распорядителя, где тянули жребий на участие в первых пятнадцати днях представлений или вторых пятнадцати днях.
Представления танца львов и песен кияри ограничивались первой половиной месяца. Все принимавшие в них участие гейши были в возрасте и весьма опытны в своем ремесле. Молодые гейши в этой ситуации традиционно уступали дорогу старшим. Как только с помощью жребия устанавливался порядок выступлений, дюжина женщин организовывалась в труппу и песни кияри звучали с утра до вечера. На протяжении многих лет человек по имени Кити (также известный под прозвищем Тигэйнэй-но Кити-сан) обучал искусству песен кияри, а сейчас этим занимается один из его учеников по имени Тё. Урок проходил следующим образом: первые шесть гейш начинали песню, а остальные шесть должны были следовать за ними под руководством преподавателя.
Исполнители драматической части представления также непрерывно занимались в течение десяти дней под руководством наставников. На период репетиций исполнители договаривались между собой не откликаться ни на какие приглашения со стороны гостей, и это правило никогда не нарушалось. Также в период репетиций, если мы можем позволить себе упомянуть гастрономическую деталь, исполнители традиционно каждый день завтракали унаги-но домбуримэси (вареный рис с кусочками жареного угря в глубокой чашке).
Включение в драматическую часть новых фрагментов и репетиции с танцорами доверялись Ханаянаги Дзюсукэ. Он родился и вырос в Ёсивара, и поэтому вся ответственность за танцы возлагалась на него. По его заказу профессиональные драматурги писали эти новые, обычно комического содержания, куски, поскольку амплуа хокана предполагало развлечение зрителей различными шутовскими ужимками. Период подготовки заканчивался генеральной репетицией с облачением в театральные костюмы в одном из чайных домов. Такие генеральные репетиции назывались наримоноири. После этого в кэнсадзё (???=контора инспектора) происходила процедура, известная как кайсёири. Во время ее все участники выступлений по одному заходили в контору согласно своему жребию. Все участники будущего праздника были профессионалами. Исполнители сисирэн (???=танец львов) заходили в контору первыми, так как считались наиболее значительными членами труппы. Поскольку вход в помещение без специального пропуска был невозможен, полиция на этом этапе проверяла всех артистов, собирающихся участвовать в представлении.
В первый день представлений нивака из кайсе (контора) направлялись люди с барабаном (ситаку дайко), которые, передвигаясь то в одну, то в другую сторону по Накано-тё, ударами в него возвещали о начале действа. Если же погода случалась дождливой и дороги становились грязными и непроходимыми, представление отменялось, и тогда в барабан не били и не вывешивали фонарей на Омон (Главные ворота). Исполнители танца львов и нивака-но ятай (нечто вроде повозки, которая использовалась как сцена для исполнения танцев нивака) трогались в 7 часов вечера с определенного места и каждый вечер двигались по Накано-тё. Если в один вечер повозка и танцоры проходили по левой стороне улицы, то на следующий день они возвращались по другой. Представление заканчивалось в 11 вечера, когда всех участников созывали обратно в контору. Повозка-сцена для нивака представляла собой квадратную сцену на колесах со стороной 18 футов (5,4 м) и соответствующей высоты. Она могла разделяться на две части, каждая на своих колесах. Сцена была организована как настоящая театральная с пейзажем на заднике и множеством фонарей.
Эта передвижная сцена обычно делала остановки как раз между двумя чайными домами, с тем чтобы представление было одинаково хорошо видно со второго этажа обоих домов. Идея устанавливать сцену в таких местах родилась у мастера танцев Ханаянаги, чей богатый опыт подсказал ему, что такое положение наиболее удобно для всех заинтересованных сторон. Затем в повозке, оснащенной скамьями, появлялись гейши, играющие на сямисэнах.
Слева и справа от скамеек устанавливались стойки, на которые крепились решетчатые сёдзи, красные и белые полотнища перекрывали верх повозки, а вся она освещалась изнутри тремя фонарями.
Далее следовала соконукэ ятай (повозка без дна), похожая на квадратную бумажную коробку без крышки и дна, на передней части которой вешался ёконая-но андо (горизонтальный фонарь). На фонаре писались имена музыкантов, танцоров, певцов, а также имя хозяина повозки. Внутри повозки размещался хаясиката (оркестр). Люди, передвигавшие повозки с места на место, обычно нанимались по контракту в окрестностях Мацубатё и в Асакуса и оплачивались поденно владельцами повозок. Костюмы гейш, игравших на сямисэнах, были из серого крепа (с набивными гербами), подшитые снизу полосками алого крепа, с белыми воротниками и носками, черными атласными поясами-оби. Их прически были выдержаны в стиле симада и украшались булавками с орнаментом в виде травы сасаки.
Старшие гейши одевались более ярко, чем их молодые коллеги, используя в своих нарядах много ярких цветов, таких как синий и алый, несовместимостью которых привлекали определенное внимание. Музыканты и певцы мужчины одевались в синие хлопчатобумажные куртки со своими гербами. Гейши, принимающие участие в исполнении кияри, убирали свои волосы в пучки на макушке, как у мужчин, намеренно распуская челки, и становились похожими на исполнителей танцев тэкомаи. Они надевали на себя от трех до пяти дзибан (свободные блузы), харагакэ (полотняные передники) и верхние платья, известные как ёсиварагаку.
Девушки состязались друг с другом в нарядах, в результате чего рождались новые направления в моде. Они носили тонкие гамаши, синие хлопковые таби (носки) и соломенные сандалии. Их грудь пересекала серебряная цепь, крепившаяся на правом плече, на которой висел небольшой какэмамори (подвеска-оберег). В руках у них были веера с черным лакированным каркасом, с изображениями цветущих пионов и тэппо тётин (цилиндрические фонари), на которых некоторые из них отважно помещали имена своих любовников. Этот обычай появился в 1894 году и стал поводом для развлечений, потому что друзья с самым серьезным видом налагали и на барышень, и на их любимых шутовской штраф в 10 сенов за публичное заявление о своих нежных отношениях! Подготовленные таким образом, они начинали движение, распевая кияри под звуки барабана. С ними следовали барабанщик, переносчик барабана, музыкант с деревянными дощечками и еще один человек, который нес маску «львиная голова».
Когда песня кияри спета, руководитель поднимает вверх веер в качестве сигнала для музыканта с хёсиги (деревянные дощечки). Раздается их резкий звук, и вся компания, выкрикивая прощальное «о-якамасю» («мы вас потревожили»), отправляется дальше. Начало и конец как женского, так и мужского представления ниваки возвещаются ударами хёсиги. В прежние времена в моде были представления амэфури нивака (нивака после дождя). Тогда, как только погода прояснялась, мужчины направлялись к чайным домам, разыгрывали там импровизированные фарсы и часто удостаивались аплодисментов за свою находчивость. К сожалению, это больше не практикуется. Около 10 часов сотрудники кайсё объявляли о перерыве и все участники немедленно останавливались, чтобы выпить чаю, предложенного тем домом, напротив которого их застал сигнал. В этом случае они могли также перекусить тем, что им передавали знакомые юдзё или их гости. В течение всего периода представлений артисты могли принять ангажемент только на дневное время или после 11 вечера, поскольку в этот час общественные увеселения заканчивались. Когда труппа получала извещение об ангажементе из чайного дома, бумага, на которой оно было написано, после переклички прикреплялась к заколке ведущей гейши, и с наступлением 11 часов вся труппа отправлялась в этот дом. Нет нужды говорить, что настроение труппы повышалось пропорционально количеству таких извещений. В прежние времена случалось, что артисты бывали заняты всю ночь напролет.
Ангажементы артистов на первую ночь нивака делались заранее, так как у тех считалось неприличным не иметь приглашений в этот день. Полученные артистами чаевые и подарки от гостей чайных домов собирались вместе и распределялись среди всех, кто принимал участие в представлении, не исключая носильщиков. Оплата такой труппы нивака составляла 12,5 сена на гейшу за одну ароматическую свечку (иппон) с каждого гостя и еще по 20 сенов чаевых. Конечно, такие деньги получали только гейши первого класса, прочие artistes, более низких рангов, зарабатывали заметно меньше.
Строго говоря, труппа должна была выступать перед каждым гостем в отдельности, однако более удобным считалось выступать перед группой гостей. Из-за гейш, принимающих участие в представлении, нивака было достаточно дорогим зрелищем, и средства для его оплаты часто собирались путем уступок аморальным желаниям гостей, которые ни в коем виде не вызывают ни малейшей симпатии.
Во время представления нивака в каждый чайный дом для различных поручений нанимался пожарный, а люди из кайсё, одетые в хакама (просторные шаровары), с фонарями в руках постоянно обходили улицы, наблюдая за порядком. Вакаймоно (молодые слуги-мужчины) с Накано-тё с фонарями (дайхари) и железными палками также следили за порядком и не позволяли скапливаться зевакам. Эти дайхари устанавливались в качестве сигналов перед домами, около которых в данный момент проходило представление.
Все расходы, связанные с организацией представлений нивака, несли в первую очередь публичные и чайные дома.
Изначально нивака были импровизированными фарсами, но в годы Тэнна (1681—1684) их характер изменился, хотя и незначительно. В «Кию сёран» говорится, что нивака было имитацией фестиваля Гион в Киото и Праздника повозок (нэримоно) в Симбара и Сумиёси. Он произошел от праздника Куросукэ-Инари, который проводился в 8-м месяце 19-го года Кёхо (август 1734) по случаю обретения этим божеством титула сёитии (высший ранг). В память об этом событии, вплоть до последнего времени, когда бы ни проводились представления нивака, бамбуковые деревья с листьями устанавливались по сторонам Омон (Главные ворота), а между ними натягивалась соломенная веревка, чтобы освятить квартал. Сейчас эта традиция не соблюдается. С 1-го дня этого месяца начинался фестиваль Куросукэ-Инари в Суйдодзири. Праздничные повозки двигались по улицам Ёсивара, заполненным зеваками. Обычай украшать Омон бамбуком был в моде до конца эпохи Бунка (1804—1818). К тому же на 1-й день 8-го месяца юдзё, искусные в пении и танцах, публично исполняли танцы нивака и делали это каждый погожий день на протяжении месяца. Утверждают, что танец зародился после визита одной молодой юдзё в храм Мадзаки Тэндзин в 4-м году Мэйва (1767), и, если судить по нынешним танцам нивака, так оно и было.
В «Кагай энкакуси» говорится, что на рисунке, изображающем танец нивака, сделанном в эпоху Мэйва (1764—1772), написано следующее: «Оцуэ сёсагото хаясиката о-дэки о-дэки («Драматическое представление музыкантов оцуэ замечательно, замечательно»)».
На рисунке изображена сцена-повозка и сдвинутые сёдзи, вокруг которых развешаны цветы глицинии, а внутри находятся музыканты.
Гейши О-Иси, О-Кумэ, О-Юки и О-Нами, одетые в платья с широкими рукавами и хокамури (платок, закрывающий голову и щеки), играли на сямисэнах. Юдзё Танэко из дома Синъканая и Масуно из Оэбисуя, также в платьях с широкими рукавами и в лакированных шляпах, танцевали с цветами глицинии в руках. Кроме того, здесь находилось более десяти камуро с Кёмати-иттёмэ с фонарями. Пять ведущих юдзё были одеты в пятислойные платья и красные хакама, носили на голове ёраку (корона) и держали в руках хисяку (скипетр) из дерева хиноки. Во время движения женщин надежно прикрывали сзади специальными зонтами. На программе представления нивака годов Кёва (1801—1804), так же как и на изображениях годов Бунка (1804—1818), видны мужчины, разыгрывающие фарс перед ограждением публичного дома. В те времена сцены-повозки еще не использовали, а танцевальные пантомимы исполнялись на открытом воздухе. Актеров освещали свечи на подставках, расставленные перед ними. Исполнители обладали определенным остроумием и находчивостью, поскольку почти каждое их слово или жест вызывали у зрителей взрывы хохота. Поздний вариант нивака, похоже, произошел от танцев юдзё. Знаменитый танец львов и песни кияри, являющиеся главными событиями представления нивака, сформировались в годы Ансэй (1854—1860) под влиянием гейши по имени О-Ити, которая благодаря своим умениям в этой области была очень популярна в свое время. Утверждается, что в 1898 году от представлений нивака отказались, возможно, в связи с большими расходами на организацию, несопоставимыми с дальнейшими доходами Ёсивара, однако тщательное исследование показало, что полицейские власти были склонны запретить танцы или хотя бы наполовину сократить время их исполнения. Хозяин одного из самых крупных заведений утверждал, что и он, и его другие владельцы известных домов были весьма обеспокоены попыткой искоренить такую древнюю традицию и что они приложат все усилия, чтобы получить разрешение полиции проводить представления нивака как обычно. Его аргументом является то, что такие представления не противоречат общественной морали и что люди, приходящие в Ёсивара, имеют единственную цель развлечься, поглазев на такое зрелище!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.