Лялина фортуна. Пимен Лялин
Лялина фортуна. Пимен Лялин
В Басманном районе Москвы, между Бульварным и Садовым кольцами, расположилась Лялина площадь. Это одна из немногих сохранившихся старых площадей Первопрестольной с характерным клином расходящихся переулков, среди коих есть и Лялин переулок. А вот московский дом Пимена Васильевича Лялина (ум. 1754), именем которого названы и площадь, и переулок, до нас не дошел (он сгорел во время нашествия французов в 1812 году). Впрочем, и о самом Лялине, совершенно забытом историческом персонаже, сведений сохранилось очень немного. Между тем, этот москвич, пусть мимолетно, сумел завоевать сердце самой императрицы Елизаветы Петровны, сделал себе тем самым карьеру и был обласкан Фортуной…
Как ни обворожительна и весела была красавица Елизавета, он, Пимен Лялин, и не дерзал смотреть на агустейшую цесаревну с вожделением, хотя и сам не из подлости вышел. Был он отпрыском хотя и обедневшего, но старинного рода, восходившего к боярину великого князя Московского Василия I Дмитриевича – Михайлы Лялина, погибшего в бою на р. Смядве в 1409 году. А вот герцог Карл-Август Голштинский, епископ Любской епархии, при коем он служил камер-юнкером, специально приехал в Петербург, чтобы просить руки Елизаветы, и это было ею с благодарностью принято. Пимен от души радовался за своего патрона, ибо его обручение с Елизаветой состоялось, и все клонилось к свадьбе. И разве кто чаял, что венценосный жених через несколько недель, а именно 19 мая 1727 года, умрет от оспы и все расстроится? Впрочем, по словам Екатерины II, Елизавета “сохранила о [герцоге] трогательные воспоминания и давала тому доказательства всей семье этого принца”. Дщерь Петрова уже более ни с кем и никогда не свяжет себя брачными узами, хотя ее сердце, жаждавшее удовольствий и любовных утех, редко оставалось свободным.
Придворный штат Карла-Августа был расформирован, и Пимен перешел на службу к его бывшей невесте Елизавете – гоф-фурьером. Лялина называли “юный прелестный камер-паж”, но цесаревна обратила на него внимание только после вынужденного расставания со своим долговременным фаворитом Алексеем Шубиным, в которого была пылко влюблена (ревнивая к чужому счастью царствующая императрица Анна Иоанновна сослала его на Камчатку). Тогда-то в ее жизни и появился Пимен. Согласно преданию, их случайный роман начался так: Лялин, одетый в щеголеватый матросский костюм, катал Елизавету на барке по Москве-реке и при этом лихо греб веслами, а та поощрительно смеялась.
Он впечатлил ее своей статью, ибо, по словам современников, был мужчиной видным, громадного роста, с отлично развитой мускулатурой. А если прибавить к сему галантность и искусство политеса Лялина, станет понятна его притягательность для придворных дам (которые, кстати, втайне завидовали цесаревне). И вот что удивительно: бравый вид гоф-фурьера побудил всесильного герцога Курляндского Эрнста Иоганна Бирона, ценившего хорошую выправку, увеличить сумму на содержание Двора Елизаветы.
Пимену сходила с рук даже его невоздержность на язык, то, что он не церемонился в выражениях и резко отзывался о царедворцах, за что прослыл “опасным вольнодумцем”. А все потому, что был надежно защищен цесаревной. А когда та взошла на российский престол, на Лялина словно пролился золотой дождь чинов, наград и званий. В 1743 году он получил звание подполковника и был пожалован в камер-юнкеры императрицы, а в 1751 году – в камергеры. Со временем Пимен Васильевич стал кавалером ордена св. Александра Невского. Вдобавок к сему, он получил знатные поместья во Владимирской губернии и дом в Москве.
Возвышение Лялина стало костью в горле для многих придворных, обойденных чинами и наградами при Елизавете. Об этом свидетельствуют материалы так называемого “Лопухинского дела”. Так, согласно одному извету, подполковник Иван Лопухин произнес такие хулительные слова: “Был я при Дворе принцессы Анны камер-юнкером в ранге полковничьем, а теперь определен в подполковники, и то не знаю куда; канальи Лялин и Сиверс в чины произведены; один из матросов, а другой из кофешенков за скверное дело”. Иван Лопухин, вестимо дело, был пытан и сослан, но поносил он Лялина совершенно облыжно, ибо есть свидетельства того, что помимо неоспоримых мужских достоинств, тот обладал и даром недюжинного организатора и службиста. Между прочим, он возглавил работу по розыску беглых крестьян и оставил о себе мнение как о начальнике исполнительном, добросовестном и несколько суровом. Особенно же ярко проявил себя на Брянщине, где возглавил следствие по делу крепостных помещиков Гончаровых, и, по данным историка Сергея Соловьева, составил для Правительствующего Сената экстракт, в коем толково изложил проступки и вину каждого беглеца.
Однако после возвращения из ссылки “сердечного друга” императрицы Алексея Шубина Пимен Васильевич получил отставку на романтическом фронте. Говорят, что этот разрыв он переживал очень остро. Впрочем, впоследствии он обзавелся семьей, а когда получил отставку по службе, провел последние годы вместе с супругой, Дарьей Матвеевной, в своем родовом имении. Иногда Лялин наезжал в Первопрестольную в свой дом, что стоял на месте бывших огородов Барашевской слободы, около церкви Иакова.
В 1754 году Пимена Лялина не стало. А вскоре благодетельная Елизавета решила увековечить его имя. Памятуя о том, что на Руси существовал давний обычай называть улицы городов по имени проживавших на них домовладельцев, монархиня повелела аттестовать район в Москве, где жительствовал герой ее кратковременного романа, Лялиной площадью и Лялиным переулком. Так они именуются и поныне. Правда, сегодня нежное, ласкающее слух название “Лялин” ни у кого уже не вызывает романических воспоминаний.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.