Дома № 200–204
Дома № 200–204
Комплексная застройка завершающей части Московского шоссе вблизи строительства Дома Советов стерла с карты Ленинграда неказистые постройки, занимавшие к началу 1930-х гг. бывшие участки А. М. Огромнова, Н. Д. Нефедова, А. Н. и П. П. Дойниковых (№ 64–68). В 1938 г. архитекторы Г. А. Симонов, М. Е. Русаков и В. М. Фромзель начали строительство двух однотипных домов на краях отведенного им участка. Шестиэтажные дома, похожие на возведенные ранее в стиле сталинского неоклассицизма, были сданы в 1940 г. Из их первых жителей известны Иван Дмитриевич Кирюжинский и его сын Евгений (1922–1942) – участник Великой Отечественной войны, красноармеец, стрелок 25-й Гвардейской ордена Красного Знамени стрелковой дивизии, убит в бою 9 сентября 1942 г. у с. Урыв Кортоякского р-на Воронежской обл., похоронен в 1,5 км северо-западнее с. Селявного Давыдовского р-на Воронежской обл.
Московский проспект, 200. Фото 2013 г.
В 1953 г. архитекторы М. Е. Русаков и В. М. Фромзель построили между домами № 200 и 204 первый в Ленинграде 10-этажный жилой дом со встроенными помещениями для учреждения культуры (здесь был открыт кинотеатр «Дружба»).
Следующий участок (Московское шоссе, 74) до 1917 г. принадлежал Николаевской Чесменской военной богадельне. Ныне участок числится по адресу ул. Гастелло, 13.
Между современными Московским проспектом и проспектом Юрия Гагарина в первой половине XVIII в. простиралось болото, которое среди местных финнов называлось Кикерикексен, что в переводе на русский означало «Лягушачье болото». Здесь, согласно преданию, Екатерина II из уст личного гонца от графа Алексея Орлова узнала радостную весть о великой победе русской военной эскадры над могущественным турецким флотом в битве под Чесмой 26 июня 1770 г. Не застав императрицу в Зимнем дворце, посланец настиг ее на пути в Царское Село. Императрица приказала в честь этого исторического события на месте скромного загородного дома на 7-й версте Царскосельской дороги выстроить путевой дворец.
Московский проспект, 202. Фото 2013 г.
Россия победно завершила шестилетнюю войну с Турцией (1768–1774 гг.), в ходе которой и произошло легендарное Чесменское морское сражение. И хотя освобождение Константинополя и возрождение православного Греческого царства под эгидой российской монархии осуществить не удалось и русский щит прибили не «к вратам Царьграда», а только Азова и Керчи, восточный вопрос был решен – русские торговые корабли могли беспрепятственно плавать по Черному морю и проходить через проливы. Каждую победу русского оружия в этой войне отмечали памятником – в Царском Селе появились Крымская и Чесменская колонны, Турецкий каскад, Турецкий павильон. В подмосковных усадьбах полководцев Чернышева, Панина, Румянцева-Задунайского воздвигались «мечети» и сооружения в восточном стиле. Путевой дворец, названный Чесменским, также был построен в азиатском вкусе и посвящен победе графа Алексея Орлова в Чесменской бухте[723].
Чесменский дворец
Дворец, который задумывался как путевой, для отдыха по дороге из Петербурга в Царское Село, сначала назвали Кикерикексенским – «дворцом на лягушачьем болоте». Выговорить такое было невозможно, и сократили до Кикерико, или Кикерики. Специально для нового дворца Екатерина II заказала в Англии на знаменитых мануфактурах Джозайи Веджвуда сервиз из 952 предметов, где на каждой супнице или тарелке красовалась зеленая лягушка. Сейчас сервиз с зеленой лягушкой, как он официально называется, – гордость английской коллекции Эрмитажа. Соусники, тарелки, блюда в фирменном веджвудском фаянсе цвета сливок, безукоризненных форм, украшенные пейзажами старой Англии, выставлены на третьем этаже Зимнего дворца.
Обработка нижнего этажа дворца рустом, а верхнего штукатуркой создавала иллюзию, что достраивался замок, как и положено, в течение столетий. Но заказчица и ее архитекторы ориентировались на образцы другой части света. Чесменский дворец, как московские Петровский (Михаил Казаков, 1775–1782 гг.) и дворцовый комплекс в Царицыне (Василий Баженов, Михаил Казаков, 1775–1790-е гг.), выполнен в том фантастическом «тарабарском» архитектурном стиле, который возник в екатерининское время в результате смешения западных и восточных влияний.
Строился Чесменский дворец с размахом – со служебными и хозяйственными корпусами, с церковью. Проектировал и строил ансамбль архитектор Ю. М. Фельтен в 1774–1777 гг.
Дворец в плане представляет равносторонний треугольник, углы которого решены в виде башен, а те завершаются фонарями с полусферическими куполами (исследователи полагают, что Фельтен мог следовать образу Лонгфортского дворца, построенного в 1591 г. архитектором Джоном Торпом). Помещения располагались по периметру здания. В образовавшийся внутри треугольник вписан круг, которому во втором этаже соответствует центральный Парадный зал. Снаружи его легко вычислить по внешним стенам, напоминающим круглую корону. И ныне в зале, давно приспособленном под читальный зал учебного заведения, есть все, «способное напомнить» историю. Напротив входа висит парадный портрет императрицы совершенно ярмарочного свойства. Под ним – огромная лягушка, под брюшко которой студенты складывают копеечки «на счастье». Люстра жестко стилизована под Георгиевский крест, на куполе, прорезанном овальными окнами, ярко раскрашены лепные филенки и гирлянды.
Архитектура дворца значительна и сурова. Здание, небольшое по размерам (каждая сторона немногим более 40 м), выразительно своим компактным планом и силуэтом, что в целом определяет общую монументальность сооружения. Позднее, в XIX в., здание было искажено пристройкой трех двухэтажных корпусов и приспособлено под богадельню. Внутренняя отделка дворца никак не соответствовала его суровому облику и не содержала ни малейшего намека на готическую архитектуру.
6 июня 1777 г. в присутствии Екатерины II, всего двора и шведского короля Густава III, чтобы напомнить ему о военном могуществе России, рядом с дворцом состоялась торжественная закладка храма. Возведение храма было завершено к 10-й годовщине победы русского флота в Чесменском сражении. 24 июня 1780 г. церковь освятил архиепископ Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (Петров). Освящали церковь торжественно, в присутствии государыни Екатерины II, наследника цесаревича Павла с супругой, генералитета и придворных. Среди гостей под именем графа Фалькенштейна был путешествующий инкогнито по России Иосиф II – император Священной Римской империи. В камер-фурьерском журнале, куда заносились все события придворной жизни, так описано торжество освящения церкви: «Ее императорское величество и их императорские высочества благоволили шествовать… при колокольном звоне в новопостроенную церковь… а при входе их встретил у дверей с животворящим крестом, в церковном облачении архиепископ Гавриил… с прочим знатным духовенством… По высочайшем прибытии в оную началось освящение церкви, а по совершении… производилась с земляного вала пушечная пальба». Потом были отслужены Божественная литургия и соборный благодарственный молебен. «После всей Божественной службы в церкви Синода члены и прочее духовенство приносили ее императорскому величеству и их императорским высочествам поздравления и жалованы к руке, и в то время производилась с земляного вала пушечная пальба». Тогда же церкви было дано название «Чесменская». Так же стал называться и дворец.
В 1782 г. Екатерина передала Чесменский дворец Капитулу ордена Святого Георгия, основанному ею в 1768 г. Во дворце помещалось управление орденом, его архив, печать, орденская казна. Под председательством самой императрицы (гроссмейстера ордена) здесь заседала георгиевская Дума. На заседаниях Думы уже удостоенные орденом офицеры, присутствующие в столице, решали, кому присудить ордена III и IV степени (первые две степени жаловались только императором). Дума гласно обсуждала каждого депутата и голосовала. Для предоставления к пожалованию необходимо было получить две трети голосов. Орден был военный, присуждался лишь в годы войны за боевые заслуги или за выслугу лет.
Первыми кавалерами были герои Турецкой войны: сначала сама Екатерина, затем – будущий фельдмаршал Румянцев, князь Репнин и генерал Боур. Шестеро из двадцати пяти кавалеров I степени, существовавших за всю историю ордена, были удостоены им за турецкие победы: Орлов за Чесму, Панин за взятие Бендер, Долгоруков-Крымский за овладение Крымом, Потемкин за взятие Очакова, будущий генералиссимус Суворов за победу при реке Рымнике, Репнин за победу при Мачине. В Чесменском дворце георгиевцы заседали до 1811 г., после чего их перевели в Зимний.
После кончины в 1796 г. Екатерины II Чесменский дворец пришел в запустение. Павел I хотел было во дворце устроить богадельню с лечебницей для увечных воинов, как на Каменном острове. Но только из этого проекта ничего не вышло. Комиссия, составленная для этого случая в 1799 г., нашла дворец неудобным для «устроения в нем лазарета Мальтийского ордена», после чего и последовало 3 сентября того же года высочайшее повеление «о возвращении оного дворца в Придворное ведомство».
11 декабря 1812 г. в Чесменском дворце, в нижнем этаже восточной башни, освятили небольшую зимнюю церковь[724], поскольку в соседнем Чесменском храме служили лишь летом. Чин освящения храма во имя Рождества Христова был проведен протоиереем Криницким. В зимнюю Рождественскую церковь были переданы из Эрмитажа церковная утварь и походный иконостас царя Алексея Михайловича, вышитый в кремлевских светлицах в 1590 г., подаренный ему дедом, патриархом Московским Филаретом, и перевезенный в Петербург императором Петром Великим. Он почти полностью сгорел во время пожара 1871 г., уцелевшие фрагменты были собраны и по самому большому из уцелевших кусков стали называться иконой Святой Троицы (в настоящее время хранится в Государственном Русском музее).
До появления железной дороги в зимнем храме устанавливали перед въездом в столицу гробы особ императорской фамилии, скончавшихся вне Петербурга, здесь же по ним служили панихиду.
В ночь с 5 на 6 марта 1826 г. в дворцовой церкви установили останки императора Александра I, привезенные из Таганрога. 11 июля того же года во дворец было доставлено тело его вдовы, императрицы Елизаветы Алексеевны, умершей в Белеве под Тулой. 21 декабря 1916 г. в морг Чесменской богадельни доставили выловленный накануне из Невы труп Григория Распутина. По воспоминаниям Феликса Юсупова, «еще задолго до прибытия лиц, назначенных производить вскрытие, вся местность возле Чесменской богадельни была оцеплена значительным отрядом конной и пешей полиции. Вскрытие продолжалось до первого часа ночи и происходило в присутствии ряда видных должностных лиц, представителей полиции и чиновника Министерства внутренних дел». После того как изуродованное тело привели в порядок и отпели в зимней церкви, оно было отправлено в автомобиле, присланном императрицей, в Царское Село. Юсупов писал, что «маршрут никому сообщен не был, его везли агенты охранного отделения, специально присланные для этого в Чесменскую богадельню».
Чесменский дворец в царствование Александра Павловича почти все время пустовал. Лишь два раза его использовали как летнюю дачу для девочек, обучавшихся в Елизаветинском институте.
В 1830 г. Николай I распорядился организовать в бывшем Чесменском дворце военную богадельню, а вещи, принадлежавшие дворцу, передать в различные здания Ведомства императорского двора в Петербурге[725]. Положение о богадельне было собственноручно редактировано императором, на содержание ее был образован особый капитал в 1 млн 184 тыс. 456 руб. 10 коп. ассигнациями[726].
Архитектор А. Е. Штауберт, построивший немало казарм и госпиталей, в течение шести лет приспосабливал дворец под Отель инвалидов – пристроил к нему три одинаковых двухэтажных корпуса, соединив их переходами-галереями с угловыми башнями дворца. Над башнями, с которых сняли зубчатые парапеты, поставили купола. На территории возвели Камер-фурьерский корпус и служебные постройки. Разобрали старые ворота и вместо них поставили новые, чугунные. Со стороны шоссе протянули ограду. (Ворота и ограда не сохранились.) Перед богадельней разбили большой парк. Проекты построек выполнили архитекторы Л. И. Шарлемань, Е. Т. Соколов и Д. И. Висконти[727]. При Чесменском дворце действовали летняя церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи (освящена 24 июля 1780 г.) и церковь во имя Рождества Христова, с сентября 1918 г. – приходская. Церкви закрыты в конце мая 1919 г.
После перестройки дворца зимняя церковь была перемещена на второй этаж, в круглый зал, где ранее проходили заседания георгиевских офицеров. Она была торжественно освящена 23 июня 1836 г., за четыре дня до открытия богадельни в присутствии императора Николая Павловича. В богадельне предоставлялся кров и стол 15 офицерам и 460 нижним чинам, если они не способны были содержать себя по старости. 4 апреля 1831 г. эта богадельня названа Чесменской, 19 марта 1855 г. – Николаевской Чесменской военной богадельней, a 25 июня 1896 г. – Чесменской военной богадельней императора Николая I. До 1917 г. богадельня жила на проценты от капитала, хранившегося в Государственном банке, а также на пожертвования частных лиц и членов императорской фамилии. Обе церкви – и летняя Чесменская, и зимняя Рождественская – ремонтировались и содержались за счет жертвователей и денег богадельни.
Солдаты жили в стоместных палатах, офицеры – в отдельных комнатах. Чесменская богадельня пользовалось заслуженным уважением в столице, очереди поступления приходилось ждать по два-три года. Призреваемые содержались бесплатно, за ними ухаживали врачи, а постоянные духовники «занимались беседами, наделяли советами и внушали необходимое терпение».
Вот как описывает историк и врач В. М. Шклярский, наблюдавший за престарелыми обитателями богадельни и защитивший на основе этих наблюдений диссертацию доктора медицины, повседневную жизнь богадельни: «В главном здании на 1-м этаже с западного флигеля постоянно дежурят сторож из прислуживавших солдат и дежурный. Длинный коридор разделял 1-е отделение на две половины, каждая из которых имела по две большие комнаты, в которых помещались сто человек. У каждого из них кровать, отделенная невысокой перегородкой, постель из двух матрацев, суконного одеяла и двух подушек. В изголовье каждой кровати – доска, на которой написано имя, звание, прежняя служба и время поступления в заведение. У кровати – шкаф с двумя ящиками, служащий и в качестве стола. В восточном флигеле находится офицерское отделение. Каждый офицер имел комнату, разделенную перегородкой на переднюю для прислуги и вещей и салон, с зеркалом, шестью стульями, диваном, комодом, ширмой у кровати, на которой постель отличалась тонким бельем и волосяным матрацем. Призреваемые вставали не позднее семи утра, в восемь пили сбитень, в двенадцать – обедали, в восемь – ужинали. Некоторые инвалиды присматривали за порядком и чистотой в комнатах, коридорах на лестницах, помогали в столовой, дежурили у дверей.
И офицерам, и нижним чинам разрешалось брать книги из библиотеки и журналы, выписываемые на суммы богадельни. Призреваемые нижние чины, “знающие какое-то мастерство, могли заниматься оным в особо отведенной комнате”. Инвалидам было разрешено ездить в столице на извозчиках, иметь на погонах отличия, поступающим сохранялся тот мундир, который они имели по последнему месту службы. С разрешения директора они ездили в отпуска к родственникам, и те также могли навещать их ежедневно»[728]. На Московском шоссе была устроена слобода для семей ветеранов и находящихся на пенсии вдов (Александровская слободка).
Директорами Николаевско-Чесменской военной богадельни назначались престарелые военачальники, как правило, служившие здесь до конца жизни и находившие свое упокоение на кладбище и в церкви богадельни. Начальниками богадельни были генерал от инфантерии, генерал-адъютант Николай Матвеевич Толстой (1802–1879), генерал от инфантерии Александр Федорович Ган (1809–1895). Смотрителями богадельни и их помощниками назначались офицеры, состоящие в штате Военного ведомства, им предоставлялось жилье на территории богадельни. В 1907–1917 гг. здесь жил Сергей Иванович Дмитриев, помощник смотрителя богадельни капитан (в 1909–1917 гг. – подполковник) Федор Федорович Дмитриев, в 1913 г. – смотритель и председатель хозяйственного комитета богадельни председатель кружка для исследований в области психизма полковник Константин Адамович Глуховской.
С 1893 г. архитектором Чесменской военной богадельни служил Александр Кондратьевич Павловский (1861–1923).
В 1836 г. рядом с Чесменской церковью было устроено Чесменское воинское кладбище[729]. Вначале здесь хоронили ветеранов русской армии, которые жили в инвалидном доме, находившемся в Чесменском дворце. Здесь были похоронены герои суворовских и кутузовских походов. К середине XX в. все старые захоронения были полностью уничтожены, часовня, построенная здесь, также не сохранилась. На их месте, за Чесменской церковью, расположилось небольшое, площадью чуть более одного гектара, кладбище защитников Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Здесь, буквально на переднем крае обороны, на «кладбище у автодорожного института», похоронены умершие от ран в ближайшем медсанбате № 147 и воины 13, 63, 64, 109, 110, 291-й стрелковых дивизий 42-й армии. В электронной базе данных Министерства обороны находятся сведения о 150 похороненных здесь воинах, отдавших свои жизни при обороне подступов к Ленинграду. Среди похороненных на Чесменском кладбище – Герои Советского Союза Н. Н. Магдик (1907–1941), А. Т. Севастьянов (1917–1942), С. В. Семин (1917–1943), Ф. А. Смолячков (1923–1942), М. И. Яковлев (1910–1943). В память защитников города в центре кладбища установлен обелиск с надписью: «Доблестным советским воинам, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины». 7 мая 2003 г. на Чесменском кладбище был установлен памятный крест в честь всех погибших воинов. У основания креста находится доска с надписью: «Вечная память павшим во имя России в период: Отечественной войны 1812, Русско-турецких войн 1828–1829, 1877–1878, Крымской кампании 1853–1855, Русско-японской войны 1904–1905, Первой мировой войны 1914–1918, Великой Отечественной войны 1941–1945». Освящение памятного креста совершил настоятель Чесменской церкви протоиерей Алексий Крылов…
В 1917 г. вышел Декрет о национализации банков, и деньги на финансирование инвалидного дома перестали поступать. Осенью 1918 г. в богадельню к старикам-инвалидам подселили детей, потерявших своих родителей. Зимой того же года многие из обитателей богадельни и детского дома погибли от голода и тифа. Оставшихся стариков по весне перевели в дома для престарелых, организованные на Петроградской стороне, а детей вывезли в районы Поволжья и Урала.
В конце весны 1919 г. инвалидный дом полностью расформировали, а в бывшем Чесменском дворце разместили концентрационный лагерь, который по документам назывался «Первый лагерь принудительных работ», в просторечии – «Чесменка». Сюда сажали всех неугодных новой власти. Одним из узников лагеря был знаменитый врач Петр Бадмаев, обвиненный в том, что лечил царскую семью. Кресты с Чесменской церкви сняли и установили новые символы – клещи и молоток. Лагерь принудительных работ закрыли в 1924 г. В Чесменском дворце организовали Первую сельскохозяйственную колонию, затем дом для престарелых.
После 1917 г. судьба Чесменской Иоанновской церкви полна печали. С 1925 по 1930 г. здесь располагался архив Главнауки, а с 1930 г. – столярные мастерские Автодорожного института. В том же 1930 г. зимой случился пожар, в котором сгорел белый золоченый фельтеновский иконостас с иконами, написанными во «фряжской манере», обломки которого еще долго валялись на грязном снегу. Чудом сохранились фотографии иконостаса, сделанные для Русского музея. Иконостас был восстановлен в 1996 г. по чертежам, найденным в Московском военно-историческом архиве. Долгое время внутри Иоанновской церкви валялись горы мусора и грязи. Крыша ее стала протекать, на ней выросло дерево, кресты упали. Автодорожный институт предлагал снести церковь как памятник мракобесия. Когда началась ударная комсомольская стройка Авторемонтного завода, церковь было предложено разобрать на кирпич, но власти не дали разрешения, так как церковь еще с 1920-х гг. числилась под охраной государства как памятник архитектуры.
…Новая жизнь бывшего Чесменского дворца началась в 1930 г., когда здание передали созданному на базе автодорожного факультета Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта Ленинградскому автомобильно-дорожному институту. Директором института был назначен Федор Петрович Катаев, кандидат технических наук, специалист по технике и устройству дорожных покрытий и строительным дорожным машинам, автор учебных пособий для студентов автодорожных учебных заведений. До 1939 г. учебной частью заведовал Андрей Агафонович Левитский. В 1930-е гг. флигели надстроили на два этажа. Рядом с бывшим дворцом построили отделенное от него проездом, ведущим сюда от Московского шоссе (современная ул. Гастелло), четырехэтажное здание студенческого общежития, числившееся под тем же адресом, что и институт – Московское шоссе, 74.
В 1937–1938 гг. несколько студентов и сотрудников института были арестованы по сфабрикованному НКВД «делу об антисоветской молодежной организации» и приговорены к различным мерам наказания, в том числе к высшей и расстреляны. Среди последних были: студенты Виктор Иванович Алексеев[730], Иван Константинович Гуща[731], студент рабфака Николай Иванович Гаращук[732], студенты 3-го курса Александр Георгиевич Дрожжин[733] и Валентин Александрович Петропавловский[734], студенты 4-го курса Александр Васильевич Воронин[735], Петр Давыдович Калнин[736], Альфред Эдуардович Путнис[737], Михаил Петрович Цветков[738], Василий Дмитриевич Чистяков[739], студенты-дипломники Василий Прокофьевич Прудников[740] и Владимир Георгиевич Шишченко[741]. Жертвой репрессий стал и живший в общежитии заведующий группой автотранспорта Треста по очистке города Франц Иосифович Рейн[742].
В 1930–1940-х гг. здесь жили сотрудники Автодорожного института Иван Никитович Голубович, Леонид Иванович Сорокин, Иван Яковлевич Якунин, член Московского райсовета Павел Иванович Ткаченко.
В 1941 г. бывший Чесменский дворец стал центром подготовки в Ленинграде инженеров для авиационной промышленности. 25 января 1941 г. Совет народных комиссаров СССР принял постановление о создании Ленинградского авиационного института, отдав ему учебное здание и общежитие Ленинградского автодорожного института на Московском шоссе, 74. Директором (ректором) нового института был назначен Федор Петрович Катаев, работавший до этого директором Ленинградского автодорожного института. Ленинградский авиационный институт имел три факультета: самолетостроительный, приборостроительный и моторостроительный.
Когда разразилась война, уже в начале июля началось формирование народного ополчения Московского р-на Ленинграда. В его ряды вступили свыше 400 студентов и сотрудников Авиационного института. В августе из студентов и сотрудников института был создан 68-й истребительный батальон, а в начале сентября – еще один отряд народного ополчения, которое героически защищало родной город. Осенью 1941 г. в институте были развернуты мастерские по ремонту авиационных и танковых двигателей. Авиамастерские успешно работали все военные годы. В марте 1942 г. оставшийся личный состав института был эвакуирован на «Большую землю». Часть преподавателей и студентов попала в Ташкент и влилась в состав Авиационного института, эвакуированного из Воронежа. Другая часть преподавателей и студентов попала в Куйбышев, где они приняли активное участие в создании нового Авиационного института. 20 февраля 1945 г. принято постановление Правительства о возобновлении деятельности Ленинградского авиационного института и преобразовании его в Ленинградский институт авиационного приборостроения (ЛИАП) в составе приборостроительного и радиотехнического факультетов. Ректором института снова был назначен Федор Петрович Катаев. В 1952 г. ректором ЛИАПа стал Дмитрий Демьянович Аксенов, который до этого заведовал кафедрой телевидения. В 1961 г. его преемником стал Александр Александрович Капустин, который до этого возглавлял Ленинградский институт точной механики и оптики. Ректором ЛИАП после скоропостижной смерти А. А. Капустина в июле 1978 г. был назначен доктор технических наук Анатолий Петрович Лукошкин, выпускник ЛИАПа 1953 г. На этом посту А. П. Лукошкин работал до июня 1999 г. и внес огромный вклад в развитие вуза. В 1980-е гг. в институте получили развитие новые научные направления: цифровое телевидение, многоканальная радиолокация, акустоэлектроника и акустооптика, гироскопия, теория и техника автоматического управления, робототехника и др. В институте успешно работала аспирантура и докторантура. По числу преподавателей с учеными степенями и званиями вуз стал занимать ведущие места в городе. В институте появились лауреаты различных премий, заслуженные деятели науки и техники Российской Федерации. В 1992 г. институт успешно прошел государственную аттестацию, по итогам которой он был преобразован в Государственную академию аэрокосмического приборостроения (ГААП), а затем, после очередной аттестации и аккредитации в 1997 г., – в университет (ГУАП). С 1999 г. коллектив университета возглавляет Анатолий Аркадьевич Оводенко.
Развитие космической науки и техники привело к появлению в институте новых специальностей и увеличению числа студентов, преподавателей и научных сотрудников. В 1960 г. институту в дополнение к помещениям Чесменского дворца передано здание на улице Герцена (ныне вновь Большая Морская). В помещениях Чесменского дворца с 1961 г. обучались первые два курса студентов и находились кафедры, связанные с общей и фундаментальной подготовкой студентов, с 1972 г. располагался общетехнический, а затем естественнонаучный факультет.
Ныне в вузе 10 факультетов, около 40 кафедр, 3 института и более полусотни специальностей и направлений. Сеть филиалов охватывает 7 регионов России. В них студенты учатся первые два года, а после приезжают для продолжения учебы в Петербург. Почти у 90 % преподавателей университета ученые степени, а каждый пятый – доктор наук. Более двадцати – действительные члены и члены-корреспонденты отраслевых академий наук, около тридцати имеют звание «Заслуженный деятель науки» или «Заслуженный работник высшей школы».
Многие выпускники вуза стали крупными учеными, руководителями отечественной науки и промышленности, государственными деятелями. Так, Ленинградское отделение АН СССР долго возглавлял академик И. А. Глебов, более 20 лет руководил ГОИ им. С. И. Вавилова член-корреспондент РАН М. М. Мирошников, окончили ЛИАП академик РАН директор Сибирского НИИ авиации им. С. А. Чаплыгина А. Н. Серьезнов, ректор Университета кино и телевидения А. А. Белоусов, губернатор Санкт-Петербурга и бывший представитель президента России по Центральному федеральному округу Г. С. Полтавченко и др.
За 200 лет своего существования дворец много раз перестраивался и во многом изменил свой первоначальный облик. Но и в настоящем виде, овеянный романтическими легендами, он является значительным памятником отечественной истории. Интересно, что весь район бывшего Лягушачьего болота в обиходной речи петербуржцев называется «Чесма». В 2006 г. руководство университета отреставрировало на свои средства Георгиевский зал Чесменского дворца. К слову, и сам дворец нуждается в реставрации. Находящееся на отшибе здание, окруженное новостройками, выглядит весьма удручающе. Обшарпанные стены непонятного цвета украшены указателями ГУАПа, а завершают картину современные стандартные двери и разбитые кое-где окна. Внутри здания обстановка не лучше. Ступени старинной винтовой лестницы вытерты почти наполовину, а помещения здания напоминают древнюю крепость с темными проходами, где любого поджидает опасность.
Величественный Георгиевский зал выглядит оазисом среди окружающего его «великолепия». Отремонтированы стены, проведена электропроводка, вывешен для пущей парадности портрет Екатерины II. Друзья из Мухинского училища помогли ГУАПу привести старинный зал в порядок. По их эскизам изготовлена оригинальная люстра в форме ордена Андрея Первозванного, а портрет Екатерины написала студентка «Мухи» Светлана Романова[743].
В 1950-х гг. в церкви Иоанна Предтечи хранился инвентарь кафедр физкультуры института и Авиаприборостроительного техникума. К 1971 г., после почти 10-летней реставрации, здание передали Военно-морскому музею, с декабря 1977 и до начала 1990-х гг. в помещении церкви находилась экспозиция, посвященная победе Русского флота при Чесме. В январе 1991 г. зарегистрирована община прихода церкви Святого Иоанна Предтечи. Музей поначалу даже не хотел признавать общину, однако скоро начались службы перед церковью, молебны в праздничные дни, на Рождество, на Богоявление. О существовании общины, о попытках вернуть здание постепенно узнали все – и жители района, и власти. С 1 июля 1994 г. здание церкви передано в бессрочное пользование Санкт-Петербургской епархии, но в алтарной апсиде храма оставалась большая, до самого потолка, диорама «Чесменская победа». Работы по восстановлению церкви начались в 1996 г., а в ноябре 1998-го новый иконостас освятил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир.
Московский проспект, 206. Фото 2013 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.