МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЙ АВИАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ (Большая Ордынка, № 22)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЙ АВИАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ

(Большая Ордынка, № 22)

Из гостеприимных Толмачей по Большому Толмачевскому переулку снова возвращаемся на Ордынку. По обе стороны переулка расположены два самых высоких здания, которые заняли ни много ни мало по целому кварталу. В начале XIX века дом № 22 принадлежал титулярной советнице Ф.С. Постниковой. Такими трехэтажными каменными домами владели в Замоскворечье только аристократы и придворные чиновники, привыкшие к роскоши. Они хорошо помнили указ Петра I, повелевавший господам министрам и генералам и знатным дворянам строить каменные палаты. В 1858 году дом приобрел губернский секретарь Д.Л. Александров, который через несколько лет продает его Давиду Ивановичу Хлудову – текстильному фабриканту, представителю известного купеческого рода.

Отец Давида Ивановича Иван Иванович был крестьянином деревни Акатово Егорьевского уезда Рязанской губернии. Благодаря своему природному уму, смекалке и трудолюбию он скопил некоторую сумму денег и в 1817 году вместе со своей семьей перебрался в Москву, куда с двадцати лет ездил на заработки. Иван Иванович со старшими сыновьями Тарасом и Савелием занялся тем, чем славились крестьяне его родной деревни: начал производить нарядные кушаки на ручных станках. Очень скоро его товар, отличавшийся качеством и оригинальностью, стал пользоваться огромной популярностью. Так возникло семейное дело, которое расширялось с каждым годом: появились наемные рабочие, открылось несколько лавок в Москве. Окружавшие Хлудова отмечали в нем необыкновенное усердие в труде и верность данному слову.

У Ивана Ивановича и его жены Меланьи Захаровны было восемь детей. В 1834 году Хлудов становится купцом первой гильдии и переезжает с семьей в Старо-Косьмодемьяновский переулок, в собственный большой дом. Старший сын Савелий тогда уже отделился от отца и начал собственное дело. Давид Иванович вспоминал о своем детстве: «Бывало, в зимнее время, несмотря ни на какую погоду, к утрени (всенощных бдений с вечера зимой в те времена не было в Москве) мы все должны были являться непременно; обыкновенно родитель будил нас до благовеста, во время благовеста одевались и к началу службы были все уже в церкви. А чтобы кто-нибудь из домашних при жизни родителя нарушил какой-нибудь пост, об этом нельзя было и подумать»[147].

Умер Иван Иванович в 1835 году в возрасте сорока восьми лет от простуды. После смерти Хлудова его сыновьям – Тарасу, Алексею, Назару, Герасиму и Давиду – достался солидный капитал в двести тысяч рублей. Совершеннолетним из всех братьев был только Тарас, на плечи которого и легло управление отцовским наследством. Но очень скоро Тарас умирает, и дело остается Алексею и Назару (Герасиму и Давиду к тому времени было только пятнадцать и шестнадцать лет соответственно). В 1842 году Хлудовы организовали торговый дом «А., Н., Г. и Д. Ивана Хлудова сыновья». Вскоре происходит деловое воссоединение братьев с Савелием: все вместе они создают в родном Егорьевском уезде бумагопрядильную фабрику. Дело было рискованным, но, взвесив все за и против, Хлудовы пошли на риск. В книге «Мы – егорьевцы» краеведа В.И. Смирнова есть описание строительства фабрики: «Когда рыли канавы для фундаментов, находили окаменелые раковины с перламутровым и металлическим блеском, и землекопы говорили хозяевам в шутку: «На золотом месте строитесь». На что Хлудовы, которые не могли не волноваться за успех нового дела, куда было вложено все их состояние, отвечали: «Да, или мы здесь золото добудем, или уж пойдем вместе с вами землю копать»[148].

И действительно озолотились братья Хлудовы! Да еще и жителям родной деревни дали постоянный заработок. На производстве работало несколько сотен человек, которые обслуживали пятнадцать тысяч веретен. Вскоре на фабрике были установлены прядильные станки и паровые машины из Англии. В 1851 году Хлудовы купили фабрику Райта в Ярославле, значительно увеличив производительность. Через десять лет они уже имели больше миллиона чистого капитала. Братья активно участвовали в общественной жизни города, были известными благотворителями и жертвователями. Алексей Иванович коллекционировал рукописи и старопечатные книги, которые теперь находятся в Государственном историческом музее. В его коллекцию входило более трехсот пятидесяти рукописей, некоторые из них датировались XIII – XIV веками. Герасим Иванович собирал картины художников, преимущественно русской школы. В Москве Хлудовы открыли и содержали богадельню в Сыромятниках, Крутицкие казармы, Алексеевскую психиатрическую больницу, бесплатные квартиры, школу для сирот и одну из первых детских клиник.

После смерти Меланьи Захаровны родительский дом достался семье младшего брата Давида Ивановича. В 1857 году он стал городским головой Егорьевска и с тех пор мало интересовался фабрикой, зато с удвоенной энергией занимался делами милосердия. Е.Б. Новикова, предками которой были Хлудовы, в книге «Хроника пяти поколений» описывает примечательный случай: «Однажды весной по дороге в Задонск близ города ему нужно было срочно переправиться через реку. Однако мосты разобраны, парома и лодок не было; и не менее суток нужно ждать прохода льда. Давид Иванович решился пойти по ненадежному льду, но не успел он дойти и до середины Дона, как лед зашумел, тронулся, льдины взгромоздились одна на другую. Смерть была почти неизбежна, и он призвал Бога на помощь, дав обещание, что, если будет спасен, всю сумму денег, какую имел при себе – а сумма была весьма значительной – раздать бедным в Задонске. Тогда льдина, на которой он стоял, тихо подошла к берегу, и он сошел на землю, не промочив даже ног. Стоит ли говорить, как велики были его благодарность Господу и щедрость – одна сирота была обеспечена приданым и выдана в замужество, немалая помощь была оказана погорельцам»[149].

Давид Иванович покровительствовал храмам и монастырям. Он не понимал тех богатых людей, которые только после смерти своей завещают состояния на благие дела. «Отдам все из теплых рук. Умру – валяться не буду, кто-нибудь да похоронит», – говорил он. Хлудов почти из руин восстановил Богородице-Рождественский Бобреневский монастырь на берегу Москвы-реки, пожертвовал обители два участка земли и построил церковь в честь Феодоровской иконы Божией Матери, один из приделов которой был освящен в честь Давида Солунского – небесного покровителя Хлудова. В Николо-Пешношском монастыре Давид Иванович восстановил церковь Сергия Радонежского и подарил ей позолоченный иконостас. В селе Никольском на его средства был возведен храм Рождества Пресвятой Богородицы. В 1860 году Давид Иванович покупает имение возле Свято-Иоанно-Богословского монастыря, который находился в глубоком запустении. Хлудов отреставрировал Богословский храм, заказал новый иконостас, восстановил древнюю колокольню, построил Успенскую церковь, двухэтажный корпус для монахов, богадельню, гостиницу для паломников и монастырское училище. В общей сложности Хлудов пожертвовал на храмы и монастыри несколько миллионов рублей. За свою благотворительную и общественную деятельность Давид Иванович был удостоен орденов Святого Станислава II степени и Святой Анны II степени, а в 1879 году ему был пожалован чин статского советника.

В 1871 году Давид Иванович отдает свой трехэтажный каменный дом на Большой Ордынке епархиальному ведомству для «Московского епархиального училища иконописания и ремесел, относящихся к украшению храмов». Сохранилось письмо Хлудова митрополиту Иннокентию: «Надеюсь, Ваше Высокопреосвященство, Вы соизволите великодушно принять мое пожертвование, испросите Высочайшее утверждение на владение домом и благоволите исполнить мое сердечное желание, чтобы ни другое что, а именно иконописная школа с другими ремесленными учебными мастерскими помещалась в нем»[150]. Училище создавалось для улучшения положения сирот и усовершенствования самого искусства иконописания. В уставе говорилось, что оно «учреждается для бедных детей духовенства Московской епархии, с целью, при добром воспитании и достаточном общем образовании, доставить им средства к жизни чрез обучение ремеслам».

Управление училищем осуществлялось с помощью особого совета, в который входили пять избранных протоиереев Москвы, один из которых являлся председателем. Хлудов состоял непременным членом совета и учредил десять стипендий для учащихся по семьдесят рублей каждая. Часть бывшего дома Давида Ивановича сдавалась внаем, а вырученные деньги шли на развитие училища. Бедные дети духовенства от двенадцати до шестнадцати лет имели право учиться бесплатно, родители остальных должны были внести плату. Обучение длилось от четырех до шести лет и разделялось на общеобразовательное и ремесленное (чеканное, позолотное, иконостасное). Занятия проходили в четыре этапа: сначала копирование с рисунков и гравюр, затем срисовывание с гипсовых слепков античных скульптур, потом работа с натуры красками и, наконец, создание иконы. Лучшие ученики направлялись в Академию художеств и Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Скоро училище иконописания и ремесел стало популярным учебным заведением, появилась необходимость в новых помещениях. Дом Хлудова, который строился как жилой, насколько это возможно, приспособили под аудитории и мастерские. Члены совета написали прошение на имя митрополита, в котором просили содействовать в расширении училища: «Только при построении нового здания можно вполне соблюсти условия, требуемые целью училища иконописания, а именно: устроить достаточно просторные, высокие и хорошо освещенные залы, как для занятий учеников, так и для иконостасных мастерских и выставок, положенных по уставу училища, дать удобные помещения для гипсовых фигур, довольно громоздких и весьма ценных, а также для образцовых икон, для ученических работ, предназначаемых в продажу, для библиотеки и т. п.»[151]

В 1877 году было принято решение о строительстве рядом с домом Хлудова каменного здания с антресолями и нежилым подвалом. Проект выполнил архитектор Н.И. Никитин. Главный фасад нового корпуса училища был обращен на Скорбященский тупик, к церкви иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость. Обращение на северную сторону было характерным для художественных и иконописных мастерских. В середине 1880-х годов в училище начались проблемы, связанные с учебным процессом и несоответствием общеобразовательных и специальных дисциплин. Преподаватели хотели, чтобы было установлено главенство живописи и иконописания. Многие способные ученики из бедных семей покидали училище, едва научившись рисовать, чтобы зарабатывать деньги.

Одним из преподавателей был разработан новый способ обучения, согласно которому вводилось разделение учащихся на группы в зависимости от таланта и умения. Были и другие попытки усовершенствовать профессиональную подготовку иконописцев, но все они оказались тщетными. В результате митрополит Иоаникий в 1884 году определил, что за более чем десять лет своего существования Московское епархиальное училище не способствовало развитию иконописания, и решил, что предположенная при открытии училища цель удобнее может достигаться, если оно будет перемещено из Москвы в Троице-Сергиеву лавру. Митрополит объяснил свое решение тем, что помимо иконописных мастерских в лавре есть и другие – кузнечные, токарные и портняжные, – а это значит, что даже самый неспособный к иконописи ученик мог найти себя в чем-то другом.

После перевода училища иконописания в лавру в особняке Хлудова на Большой Ордынке «поселилось» Мариинское епархиальное женское училище и произошла очередная перестройка здания. В 1797 году императрица Мария Федоровна на собственные средства открыла в Петербурге первое женское училище. Инициатива создания женских епархиальных училищ для дочерей священников принадлежит императрице Марии Александровне – супруге Александра II. Епархиальные училища находились в ведении Синода, но не являлись сословными учебными заведениями: за плату, определяемую местным духовенством, там могли обучаться девушки из других сословий. Училища содержались на средства, выделенные Синодом и полученные местным духовенством от сборов церквей, отчислений от свечных заводов и т. д.

Мариинское женское епархиальное училище до переезда на Большую Ордынку располагалось на Донской улице и называлось Ризоположенским – по находящейся неподалеку одноименной церкви. На Донской улице жил в то время в маленьком домике Давид Иванович, который с радостью отдал свой особняк в вечное владение училищу. Главной задачей этого учебного заведения считалось воспитание из десятилетних девочек достойных жен священников. Будущие матушки должны были быть образованными, чтобы пользоваться уважением прихожан. Воспитанницы по окончании обучения получали звание домашней учительницы. Если ка кая-нибудь из выпускниц не хотела становиться женой священника, то она могла пойти работать учительницей в цер ковно-приходскую или народную школу.

В речи об училищах для девиц духовного звания митрополит Филарет говорил: «Воспитание должно быть направлено к тому, чтобы дать девицам религиозно-нравственное и хозяйственное образование, но не уклонять их от простоты жизни, свойственной им по рождению и назначению... При помещении заведения должна быть устроена в нем церковь; прочее все, из бережливости, должно быть просто, кроме самого необходимого приспособления к потребностям заведения. Воспитываемые девицы живут в малых комнатах и непросторно. Кто придет в такое заведение из подобных светских, тот не похвалит видимого, потому что найдет только чистоту и опрятность, а не занимательный и блистательный вид. Но это сообразно с положением воспитываемых, которые пришли сюда из тесных и скудных жилищ и в такие же, по всей вероятности, должны возвратиться. Блистательное жилище во время воспитания сделало бы для них неприятным будущие их жилища, простые и скудные»[152].

В 1886 году в восточной части верхнего этажа епархиального училища была освящена церковь во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. В семь часов воспитанницы вставали, а в восемь шли на утреннюю службу. В течение дня три-четыре часа уходило на молитву. При училище были открыты церковно-приходская школа, где изучались Закон Божий, церковное пение, чистописание и другие предметы, и Братство равноапостольной Марии Магдалины, которое помогало обучать и содержать в общежитии дочерей наиболее бедных священников.

Давид Иванович Хлудов потратил на благотворительность все свое огромное состояние. В конце жизни он вовсе разорился, продал родительский дом и перебрался в маленький домик на окраине города. Хлудов никогда не жалел об отданных миллионах, скорее наоборот – был рад своей судьбе. Последние годы жизни он провел как монах, никуда не выходил, только читал Священное Писание и духовные книги. Перед смертью Давид Иванович тяжело болел, но продолжал посещать богослужения в устроенной им прямо в доме церкви. Умер он в 1886 году в возрасте шестидесяти трех лет. В Ризоположенской церкви на Донской улице состоялось отпевание, на котором отец Василий Руднев произнес глубокую и искреннюю речь: «Он делал добро не из-за наград – не напоказ. Знаков отличия он не искал, ими не особенно интересовался, возлагал на себя очень редко и сделал завещание, чтобы при гробе его их не выставлять и в похоронной процессии не нести... Мысль о смерти не страшила его; одного только он боялся, как бы не умереть внезапно. «Лучше похворать, – говорил он, – похвораешь, приготовишься». И Господь исполнил это святое желание его; пред смертию ему послана была болезнь и болезнь тяжелая, продолжительная; к прежней внутренней болезни присоединилась новая: перелом бедренной кости, раны на ногах, пролежни на спине. Окружающие не могли без слез смотреть на него, воображая, как должны быть ужасны страдания его; а он терпел, молился и благодарил… Богатство – дар Божий, и как дар всеблагого Бога дается человеку для радости, для счастия, а так как истинная радость, истинное счастье – не здесь, на земле, а там, на небе, то и богатство дается человеку для того, чтобы он снискал себе чрез него царство небесное. Блажен богатый. Жить, не зная нужды, быть покровителем наук и искусств, благотворить неимущим и умереть с надеждою за дела милосердия быть помилованным на суде, – не счастье ли это. Так. Но много ли таких богатых, иже в след злата исходят, которые не имеют привязанности к золоту? Где они? Их немного; они редки»[153].

После революции 1917 года в доме № 22 по Большой Ордынке открыли рабочий факультет, готовящий рабочих и крестьян к высшему образованию. В то время в России примерно восемьдесят процентов населения были неграмотными. В деревнях не существовало никаких учебных заведений, кроме церковно-приходских школ. Рабочие факультеты были созданы в 1918 году как автономные учебно-вспомогательные учреждения – специальные курсы для подготовки в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшую школу. Изначально правом обучения в рабфаке пользовались лишь те, кто активно участвовал в революционной деятельности и имел стаж работы не менее трех лет. Но потом, согласно декрету СНК РСФСР «О рабочих факультетах», на рабфаки стали приниматься «рабочие и крестьяне в возрасте от восемнадцати лет, делегированные производственными союзами, фабрично-заводскими комитетами, партийными отделами, волостными, уездными и губернскими исполкомами». Обучение в рабфаке приравнивалось к обычной работе на производстве и шло в трудовой стаж. Учащимся платили стипендии и всячески поощряли. Для тех, кто на время обучения не мог оставить работу, были устроены вечерние рабфаки, учеба в которых продолжалась не три, а четыре года. Домовую церковь Мариинского женского епархиального училища разрушили и перестроили.

В 1930-х годах в бывших классах рабфака стали заниматься учащиеся Московского металлургического техникума на базе завода «Серп и Молот» – одного из старейших предприятий в Центральной России. В 1883 году француз Юлий Гужон открыл на окраине Москвы небольшие мастерские, производившие проволоку. К 1917 году завод уже выплавлял более ста тысяч тонн стали в год. После революции производство уменьшилось в пятьдесят раз, но к 1930-м годам вновь вышло на дореволюционный уровень. Заводу требовались профессиональные кадры, поэтому в Москве открылось несколько техникумов, готовящих специалистов для металлургического производства. В 1960 году Московский металлургический техникум был преобразован в Московский техникум автоматики и телемеханики и в течение тридцати лет готовил кадры для оборонных отраслей промышленности.

С 1991 года в массивном здании на Большой Ордынке располагается Межгосударственный авиационный комитет (МАК), занимающийся сертификацией воздушных судов, аэродромов и авиакомпаний, расследованиями происшествий на воздушном транспорте.

Дом № 22 – один из самых примечательных на Большой Ордынке. Его фасады выходят одновременно на саму Ордынку, в Большой Толмачевский переулок и в Ордынский тупик. Поэтому можно прекрасно рассмотреть здание со всех сторон. Даже его парадный фасад не имеет яркого декора. Ряд арочных окон второго этажа выделяется на фоне двух других с прямоугольными окнами. Повторяет конфигурацию окон второго яруса и находящаяся сбоку арка парадного входа с простейшим архивольтом. Украшением главного фасада можно считать центральный и два боковых ризалита, выделенные на первом этаже белокаменной облицовкой. Декоративное и функциональное значение имеют верхний и промежуточный карнизы, окаймляющие по периметру все здание, кроме заднего фасада.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.