Эпоха перемен

Эпоха перемен

В 1989 году, в разгар Перестройки, народным депутатом СССР от Ленинграда был избран Анатолий Александрович Собчак. На первом съезде он вошел в состав Верховного Совета СССР. В апреле 1990 он избирается депутатом Ленсовета, а 23 мая того же года – председателем Ленсовета. В 1991 году Собчак становится первым всенародно избранным прямым голосованием мэром Санкт-Петербурга. По его инициативе в городе проводится референдум о возвращении Ленинграду его исторического имени – Санкт-Петербург. Началась эпоха подлинного возрождения Петербурга, которая в городском фольклоре своеобразно и исключительно метко характеризовалась сначала: «Еще не Одесса, но уже не Ленинград», – а затем: «Уже не Одесса, но еще не Петербург».

Между тем до того малоизвестный доцент юридического факультета ЛГУ, доктор юридических наук и профессор того же факультета Анатолий Александрович Собчак становится публичным политиком, имя которого известно каждому петербуржцу. Одновременно с именем мэра у всех на слуху появляется имя его жены – Людмилы Борисовны Нарусовой.

Людмила Борисовна родилась в 1951 году в Брянске. Отец Нарусовой, еврей по происхождению, Борис Моисеевич Нарусов /Нарусович/ работал директором Дома культуры, потом закончил исторический и дефектологический факультеты и стал директором школы для глухих. Мать, Валентина Владимировна Нарусова, в девичестве Хлебосолова, работала в брянском кинотеатре «Октябрь» администратором, потом – директором.

В Петербурге Нарусову называли не иначе как «Наша Раиса Максимовна», сравнивая ее с Раисой Максимовной Горбачевой – супругой первого президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева, принимавшей активное участие в делах мужа. Нарусова и в самом деле на публике позиционировала себя важной персоной, от которой, как ей казалось, зависит не только судьба ее мужа, но и судьба всего города. Кстати, этот присвоенный ею самой себе статус она неоднократно подтверждала и после смерти Анатолия Александровича: «Вдова Собчака – для меня высшая должность» – любила повторять она при каждом удобном случае.

В городском фольклоре ее окрестили «Собчаковной» и «Собчачкой», а их вместе называли: «Мэр Собчак и его жена Новорусова». Каламбур отсылал к появлению в общественной жизни России так называемых «новых русских», как называли представителей нового социального слоя, сделавших себе имя, карьеру и состояние в 1990-е годы, после распада Советского Союза.

В петербургскую городскую мифологию Людмила Борисовна Нарусова вошла в образе некоего печального вестника смерти. В иудаизме это ангел, которого Бог посылает на землю, чтобы забрать жизнь человека, обреченного на смерть.

С ее именем фольклор связывает смерть митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, поразившую Петербург как гром среди ясного неба. Митрополит умер на глазах у сотен людей во время торжественной презентации нового отеля «Северная корона», что строился тогда на Карповке. Скудные газетные сообщения сводились к драматической истории, согласно которой в разгар праздника к митрополиту подошел мэр Петербурга Анатолий Александрович Собчак, чтобы справиться о самочувствии главы Санкт-Петербургской епархии. Со словами, что тот «довольно хорошо выглядит», Собчак отошел в сторону. Вслед за ним к митрополиту подошла его супруга Людмила Борисовна Нарусова. Иоанн осенил ее крестом… и при этом начал крениться, а через мгновение упал на пол. Через два дня Иоанна похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Не менее драматично складывалась в последние годы и жизнь мужа Людмилы Борисовны – Анатолия Александровича Собчака. После того как на перевыборах мэра он проиграл своему заместителю Владимиру Яковлеву, чья сомнительная избирательная кампания, по слухам, поддерживалась Москвой, Собчак подвергся неслыханной травле, не последняя роль в организации которой принадлежала Федеральной службе безопасности /ФСБ/. Он был неудобен во власти и тем более опасен вне ее. Его безуспешно пытались обвинить в коррупции и в каких-то махинациях с квартирами. Обстановка была накалена до такой степени, что он был вынужден на какое-то время покинуть страну. Но как только политическая ситуация в России изменилась, Собчак тут же вернулся в Петербург и активно включился в общественную жизнь страны. Но не выдержало сердце.

Девятнадцатого февраля 2000 года, находясь в гостях у калининградского губернатора, первый мэр Петербурга скоропостижно скончался. Как утверждает фольклор, накануне в петербургской квартире Собчака у его супруги Людмилы Нарусовой разбилось маленькое карманное зеркальце. Придала ли в тот момент Людмила Борисовна какое-то значение этому мистическому факту, сказать с полной достоверностью невозможно. Но на выставке под символическим названием «Угадавший время», организованной в Музее политической истории России в годовщину смерти «последнего романтика в политике», как стали называть Собчака позже, это расколотое зеркальце заняло подобающее место.

Людмила Борисовна Нарусова

Много позже в квартире Собчака его близкие обнаружили и другое пророчество, якобы предшествовавшее смерти Анатолия Александровича. Оно также было непосредственно связано с Людмилой Борисовной. За пять лет до его кончины художник Илья Глазунов написал два парных портрета. Поясной – Собчак со сложенными руками на фоне Исаакиевского собора, и другой – портрет Людмилы Нарусовой. На нем изображена сидящая на стуле дама в черном костюме и черной шляпке со сложенными на коленях руками. Точь-в-точь скорбящая девушка, или, по словам дочери бывшего мэра, «мама в образе вдовы за пять лет до смерти отца».

Пик популярности Анатолия Александровича Собчака совпал с пиком общественной активности петербуржцев, подогреваемой непреодолимым желанием вернуться к традиционным ценностям, отвергнутым большевиками в 1917 году. Вслед за возвращением исторического имени Санкт-Петербургу начала стремительно меняться топонимическая карта города. С адресных табличек на фасадах зданий исчезли имена террористов, цареубийц и экспроприаторов: Андрея Желябова, Софьи Перовской, Степана Халтурина, Ивана Каляева и прочих. Затем дошла очередь до основоположников теории и практики коммунизма. Был переименован проспект Карла Маркса, он снова стал Сампсониевским. Прозрачный намек на его прежнее название сохранился, пожалуй, только в фольклоре. Маршрут с проспекта Карла Маркса к памятнику Ленину у Финляндского вокзала среди ленинградских таксистов и сейчас называется: «С бороды на лысину».

Заметно изменилось отношение и к самому «немецкому еврею» Карлу Марксу. Вот анекдот, появившийся в рассматриваемое нами время. Объявление по радио: «Дорогие товарищи, приглашаем вас в Дом культуры имени Первого мая на Карла Маркса, 37, на кинофестиваль „Израиль сегодня“. За два часа вы побываете в Израиле, приятно отдохнете, встретитесь с хорошими людьми». – «Простите, но при чем там Карл Маркс?» – «Карл Маркс там ни при чем. Карл Маркс там – проспект».

Площадь Ленина и Ленинский проспект пока еще сохраняют советские названия, хотя они давно уже утратили свой первоначальный идейно-политический смысл. Старушка спрашивает у молодого человека: «Сынок, как найти площадь Ленина?» Молодой человек долго думает, чешет затылок, потом вспоминает: «А это очень просто, бабуля. Надо длину Ленина умножить на его ширину». И Ленинский проспект на молодежном сленге называется «Ленновским», осознанно или бессознательно перепутывая имена вождя всемирного пролетариата и британского рок-музыканта, певца, поэта и композитора, одного из основателей и участника группы «The Beatles» Джона Леннона.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.