Брюки в повседневной жизни после мая 1968 года
Брюки в повседневной жизни после мая 1968 года
В 1968 году вестиментарную ситуацию во Франции можно назвать контрастной. Студентки выходили на манифестации в джинсах и кроссовках, готовые при необходимости убежать, в то время как большинство женщин еще ни разу не испытывали ощущений от ношения этой закрытой одежды. Матери тех, кто был молод в 1968 году, редко носили брюки. Среди простых слоев общества поколение, познавшее строгую мораль 1940-1950-х годов, считало брюки чем-то неуместным{766}. Над этой одеждой висит загадочный запрет. Почему их не носят? Просто не носят, и все. Это слишком отдает «дурным вкусом». Эти ответы, полученные от жителей небольших коммун севера Франции и департамента Финистер (на западе), дают возможность по-новому оценить нюансы истории повседневной одежды и воспринять Францию во всем ее социальном и географическом разнообразии.
В мае 1968 года подул сильный ветер свободы. Под воздействием атмосферы ниспровержения установившегося порядка царит антимода, и в манере одеваться все меняется. Разрушаются хотя и не все, но многочисленные установившиеся кодексы. В 1970-х в области одежды начинает проявлять себя глобализация. Стиль хиппи (который вдохновляет также высокую моду) распространяется по миру. Вместе с ним появляются длинные хлопчатобумажные юбки или платья, а также широкие брюки с простой резинкой на поясе.
Джинсы популярны среди девушек: это универсальная одежда, она может быть «крутой», сексуальной и прекрасно подходит для города… Их невероятный успех положил конец устаревшему порядку с его преувеличенными различиями между полами. При этом джинсы, изначально унисекс, могут выпускаться и в мужском, и в женском варианте. То, что сближение полов происходит посредством именно этой одежды, весьма символично, поскольку сама история джинсов во многом универсальна. Появившиеся в 1853 году в Сан-Франциско, джинсы представляют собой «транскультурную поделку»{767}: сочетание изобретательного предложения (Леви Страусс, молодой еврейский торговец вразнос из Нью-Йорка, приехавший в Калифорнию с грузом ткани для палаток) и насущной потребности в прочных рабочих брюках (золотоискатель).
Что означал факт ношения брюк в 1968 году? Молодая преподавательница университета отвечает: желание иметь доступ везде (отказ от различий между полами) и соблазнять, но незаметно… Другая преподавательница, из средней школы, которая начала носить джинсы в 1965 году, любит их за то, что они «противоположны ярму» и повышают чувство защищенности. По ее мнению, с джинсами женщина «лучше защищается»{768}. Действительно, джинсы сохраняют часть той защитной функции, которую изначально ценили шахтеры и лесорубы середины XIX века. Они сопровождают протестующее тело в его новых позах (например, во время сидячей забастовки), порой акробатических и сопряженных с риском испачкаться.
Мода вынуждена прибегнуть к эклектике: появляются юбки разной длины, брюки… В 1970-е годы журналисты, пишущие о моде, перестают быть непререкаемыми судьями: людям больше не нужны арбитры, и хороший вкус никто уже не обсуждает. В это десятилетие принято забавляться с разными смешными одеждами и черпать вдохновение в разных источниках (ретро, экзотика) — так появляются брюки-клеш, большие отложные воротники, искусственный мех. Сексуальное освобождение проявляется в одежде в виде мини-шортов из бархата или шелка, которые вскоре начинают ассоциировать-ся с проституцией. Антимода служит делу женских брюк, которые завоевывают свое место в гардеробах модниц. Начиная с 1972 года журналы наводняет реклама брюк Karting всех цветов, которые «утончают» силуэт и не нуждаются в глажке.
Соня Рикель проповедует «выход из моды», то есть искусство подгонять одежду под того, кто ее будет носить. Теперь принято считать, что одежда должна позволять человеку выражать свою индивидуальность. Это идеал, которого трудно достичь, потому что мода по-прежнему влияет на умы. Занимаясь символической инверсией, столь отвечающей духу времени, Соня Рикель забавляется тем, что выворачивает одежду наизнанку. В 1977 году она выпускает брюки всевозможной длины, вплоть до бермуд. В 1980 году она заходит еще дальше и выпускает роскошный верхний спортивный костюм из велюра.
Эйфория заканчивается, когда наступает экономический кризис, вызванный нефтяным кризисом 1973 года. В текстильной промышленности Франции, пострадавшей от безработицы, происходит спад. До какой степени повлиял кризис на вестиментарное поведение потребителей? Доля средств, выделяемых в личных бюджетах на одежду, сокращается. Упор делается на функциональность: теплая, легкая, хорошо стирающаяся одежда. Впрочем, это не вредит брюкам. В почет входят «классические» и надежные ценности, но теперь брюки уже относятся к их числу. Мода не отказывается от произошедших перемен, напротив, они служат серьезным стимулом для потребителя. Вышедшие из моды брюки-клеш сменят узкие брюки.
От антимоды 1960-х осталось представление о том, что разные социостили вполне могут сосуществовать, и среди молодежи растет их разнообразие{769}. Мода на андерграунд распространяется посредством музыкальной сцены: хиппи, получившие во Франции название baba cool, любят Анн Сильвестр и Лео Ферре, носят джинсы и пробуют себя в экологической деятельности. На рок-сцене появляется Патти Смит. Брюки певицы, которые она с гордостью носит, стали ее визитной карточкой (в одной из песен она говорит, что это демонстративный отказ от женственности ее матери). До предела возможного в деле разрушения вестиментарных кодов доходят панки, менее популярные во Франции, чем в Великобритании. Женщины-панки высмеивают порушенный идеал: их сетчатые чулки порваны. Порой они носят мини-юбки 1960-х, порой обтягивающие брюки. Они «сопротивляются» форматированию тела, иногда доходя до того, что подчеркивают собственное «уродство». Что касается левых «интеллектуалок», то они придерживаются небрежного стиля, любят продуманную неряшливость, не слишком тщательно причесываются, не очень усердствуют с макияжем, носят эклектичную одежду из разных мест и времен. Показательно появление поношенной одежды. Японская марка с говорящим названием Comme des gar?ons[90] (созданная Рей Кавакубо, родившейся в 1942 году), которая завоевывает популярность во Франции в 1982 году, предлагает разные формы брюк — леггинсы, блумеры… Это неформальная и вневременная одежда, черного или серого цвета, надорванная, с бахромой и дырками, специально состаренная. В 1982 году объектом полемики были образ попрошайки, парфюмерный аромат унисекс и полосатая пижама{770}. Силуэт значительно меняется за счет юбок и брюк, которые носят вместе с черными колготками и туфлями на плоской подошве.
И все же начиная с середины 1970-х годов не без связи с экономическими трудностями вновь появился костюм для успеха (dress for success). Мода 1976 года породила образ executive woman[91] в стиле Греты Гарбо. В 1975 году нижний край юбки опускается чуть ниже колена, затем в 1980-м поднимается до колена. Респектабельный женский костюм от Chanel по-прежнему служит женщинам, которые занимают высокие посты. Их униформа призвана привлекать внимание к внешним признакам состоятельности и их приверженности «классическим» ценностям, а не к телу и сдерживаемой чувственности{771}.
Уже обозначились пределы, до которых может дойти процесс освобождения тела. Красота остается из ряда вон выходящим козырем, который предпочитают недооценивать — настолько она играет на руку тем женщинам и мужчинам, которые ею обладают{772}. Поскольку одежда стала телесным знаком, то в моду должно войти само тело. Образ — «лук» — остается определяющим фактором, и каждый (каждая) должны нести за него ответственность и при необходимости даже прибегать к услугам тех, кто способен этот образ переделать. Одежда остается социальным маркером. Наконец, эротизация тела (женского намного в большей степени, чем мужского), к которой стремится женская и мужская пресса, оказывается трудноуправляемой в повседневной жизни{773}. Именно в этой сфере, где сохраняются ограничения, в частности на рабочем месте, и поддерживается гендерный кодекс.