Культурные герои, культы предков и локальные божества

Культурные герои, культы предков и локальные божества

Среди наиболее распространенных представлений, связанных с антропо– и зооморфными фигурками, следует особо выделить семантику «пристанища души» либо самого обладателя этой вещи, либо его мифических предков (в том числе тотемных животных). С этой семантикой ассоциируется значительная часть мелкой пластики палеолита и неолита, а также древних культур Азии, Африки и Океании.

Илл. 60

У североамериканских индейцев (пуэбло, хопи, зуньи) почитание духов предков, способствующих плодородию (качина), связано с антропоморфными фигурками в масках, которые различались по атрибутам и раскраске – см. цв. вкл. 2. Считалось, что у любых предметов и явлений природы: минералов, растений, животных, звезд – есть качина. Например, на илл. 60 изображена качина божества огня [La Farge 1974, s. 100, индейцы хопи]. Всего исследователями выделено около 250 их типов [МС 1991, с. 281; Titiev 1944, p. 107, 108; Kraff t 1985, илл.], каждый из которых имеет свою иконографию. Качина пчелы изображается с луком и стрелами, качина солнца – с еловой веткой и колокольчиком и т. д. К спине каждой качина прикреплена табличка, символизирующая способность вызывать дождь. По представлениям хопи, качина обитают в горах и дважды в год после молитв и жертвоприношений появляются над полями, чтобы обеспечить урожай. Зуньи считают, что качина – это духи маленьких детей, которые вырвались из рук матерей при переправе через реку и превратились в духов вод. Куколки качина используются детьми и являются важной частью традиционного религиозного воспитания [см. детскую куколку качина кактуса индейцев хопи: La Farge 1974, s. 82, илл.]. У пуэбло существовали особые союзы посвященных в культ качина. Члены союзов участвовали в обрядовых плясках, связанных с земледелием, и, по преданиям, после смерти пополняли ряды качина. Преемственность обеспечивалась при помощи присвоения детям особого имени («имя детства» или «истинное имя»), соотносимого с частью тела племенного или кланового животного-тотема – лапы, голова, сердце, хвост и т. п. [ср. у австралийцев: Берндт 1981, с. 206]. После смерти обладателя это имя передавалось другому члену клана, что, по мнению М. Мосса, было направлено на «укрепление посюсторонней и потусторонней жизни мужчин», а также «возрождение индивидов (мужчин), единственных наследников носителей их имен» [Мосс 1996, с. 270]. Подобная фетишизация вполне материальной, «земной» субстанции становится понятной, если учесть мнение М. Мосса, что «преемственность вещей и душ обеспечивается только преемственностью имен индивидов, личностей» [Мосс 1996, с. 272]. Согласно архаическим представлениям, достаточно убить врага, чтобы стать обладателем его имени, имущества, должности, предков и даже его личности, его индивидуального духа. Таким образом, имя являлось одним из воплощений души и своеобразной инкарнацией героя, наряду с его антропоморфным изображением. Вожди квакиютлей «не изменяют своих имен с самого начала, когда первые человеческие существа жили на земле», и в этом смысле они прямые продолжатели мифических героев-первопредков [Мосс 1996, с. 272].

Илл. 61

Антропоморфные изображения культурных героев и первопредков известны практически во всех культурах, независимо от их географического расположения и стадиального развития. У австралийских аборигенов было принято изображать в виде разрисованных и украшенных столбиков (своеобразных примитивных аналогов кукол) двух мифических сестер Вавалаг (Ваувалук), которых могли дублировать участники обряда [Берндт 1981, с. 351, 443]. Скульптурные изображения этих персонажей мифологии аборигенов Северо-Восточного Арнемленда представляют собой покрытые символическими резными украшениями деревянные фигурки: младшая сестра – 80 см, старшая – 90 см. Их изображения представлены на этом развороте – см. илл. 61, младшая сестра; илл. 62, старшая сестра [Rose 1969, s. 221–222, Bild 75]. В некоторых деревнях Западного Хиндустана, где распространен кришнаизм и сохраняются древние доарийские верования, в октябре-ноябре (в 14-15-й день лунного месяца каттик) проводится праздник, посвященный «богатому навозу коров». В этот день из навоза вылепливают куклу человека (царевича-пастуха Кришны), окруженную стадом коров. Части этих фигурок высушивают и хранят в домах представители каждой касты до весеннего праздника Холи, когда их сжигают [Гусева 1997, с. 101].

Подобные сюжеты непосредственно связаны с рассмотренными выше мифами о сотворении человека и с культами предков. Пережиточные формы такого рода верований обнаруживаются в деревянной культовой скульптуре народов Африки и Океании. И. К. Федорова указывает на некоторую инфантильность облика резных фигурок полинезийцев и предполагает, что это связано с «воплощением резчиками идеи инкарнирующейся души» [Федорова 1995, с. 151]. Это наблюдение особенно интересно, если учесть, что большинство исследованных И. К. Федоровой фигурок являются миниатюрными скульптурными изображениями героев местной мифологии, за которыми в ряде случаев стоят вполне реальные люди. Развертываемый исследовательницей морфологический ряд, в частности, включение в него в качестве своеобразного аналога деревянной скульптуры забальзамированных и высушенных черепов, иногда с вылепленным из глины и воска лицом покойного, предполагает мифологическую подоплеку генезиса мелкой пластики и ритуальных статуэток.

В некоторых традициях эти верования получают свое развитие в сакрализации человеческих останков, в том числе трупов уничтоженных в бою врагов, что может приводить к их фетишизации. Нередко это относится лишь к отдельным частям тела. Так, в ритуально-обрядовых практиках часто проявляются сакрально-магические функции головы. Например, у индейцев Северо-Западного побережья Северной Америки вражеские головы или скальпы были важным военным трофеем, а потому выставлялись после военного похода на видном месте и использовались в различных церемониях [Шнирельман 1994, с. 122; там же лит-ра].

Илл. 62

Л. Леви-Брюль приводит чрезвычайно показательный пример сакрализации останков вождей у племени баронга. «У каждого из маленьких кланов баронга ‹…› существует священный предмет, который можно было бы принять за идола, но который является чем-то совершенно иным. Его называютлшз/иба, что означает всякую жертву и всякий дар, но слово применяется специально к данному предмету. Предмет, как кажется, вызывает такое благоговение, что его боятся называть официальным именем. Его преимущественно называют ихленгоуэ (богатство, сокровище). Что же, однако, такое мхамба, своего рода святой и таинственный ковчег? Когда вождь умирает, у него отрезают ногти рук и ног, волосы на голове и бороде и затем, перемесив их с пометом от быков, убитых при его погребении, обеспечивают таким образом нетленность этих частей покойника, способных сохраняться веками. Получается своего рода катышек, который затем обвязывают ремнями. Когда умирает преемник вождя, изготавливается второй катышек, который присоединяется к первому, и т. д. в течение веков. В настоящее время мхамба Тембе имеет, может быть, фут в длину, по словам одного из моих осведомителей, который часто его видел, ибо он находится на хранении у его родственника. Хранитель священной реликвии намечается после тщательного выбора. Это должен быть человек в высшей степени спокойного темперамента, никогда не напивающийся допьяна и очень выдержанный в своих речах. Это своего рода верховный жрец ‹…› на нем лежит тяжелая ответственность по отношению ко всей стране. ‹…› Таинственный предмет хранится в специально построенной хижине, находящейся за селением, в котором живет хранитель. Когда хранитель узнает, что ему предстоит использовать мхамба для какого-нибудь религиозного обряда, он в течение месяца соблюдает полное воздержание. Что касается торжественного жертвоприношения, совершаемого при содействии этого предмета, то для него обычно употребляется коза. ‹…› Жрец описывает в воздухе при помощи мхамба круг, затем произносится молитва, которая, соответственно, обращена ко всем прежним вождям, ногти и волосы которых совершающий обряд держит в руках ‹…›. Жертвоприношение с участием мхамба совершается, по крайней мере в клане Тембе, в начале сезона Ьосадпе, перед принесением первинок духам предков. К этому торжественному обряду прибегают, несомненно, также во времена народного бедствия. Этот амулет несравненной ценности является величайшим сокровищем народа. Это предмет, который последним попадает в руки врага» [Леви-Брюль 1999, с. 198–199].

У чувашей, марийцев и удмуртов обрядовые куколки духов-покровителей семьи и хозяйства (йерех, воршуд), тесно связанных с предками, хранились в родовых святилищах [Салмин 1991, с. 265; Емельянов 1921, с. 45]. У барабинских и усть-ишимских татар фигурки, изображающие духов предков, размещались в берестяных туесах или деревянных ящичках – см. илл. 63 [Иванов 1979, с. 141, рис. 152], которые держали в доме и брали с собой на охоту. У удмуртов в семейном поминальном обряде йыр-пыд сётон аналогичные функции выполняла кукольная одежда (дэрем), которую клали в специальный короб (мушко) вместе с головой и костями жертвенного животного [Долганова, Морозов 2002, с. 354]. Появление на месте куколок кукольной одежды в этом контексте очень закономерно [см. Традиционное воспитание 1988, с. 27, кеты]; ср. существовавший у ульчей обычай помещать детали одежды умершего человека в специальный ящик, который ставили в шалашике близь могилы, чтобы душа, узнав свою одежду, смогла правильно найти путь к телу [Смоляк 1991, с. 102]. Как посредник-эквивалент человека (аналог куклы) рубашка выступает и в других обрядовых ситуациях, например, при снимании мерки с рубашки жениха или больного [Свирновская 1999, с. 72].

Илл. 63

У манси существовали изображения в память об умершем в виде куклы, размером приблизительно 25–30 см. Их наряжали в одежду, которую носил умерший в последнее время или в которой он был похоронен [Ромбандеева 1993, с. 67]. В память об утонувших в воде, погибших в лесу или на войне, то есть не захороненных, не преданных земле, мужчины манси сооружали харакан. В проведении этого обряда принимали участие на равных правах как мужчины, так и женщины. Моление в «харакане» совершали женщины, пожилые мужчины и подростки со своими матерями. Чаще всего это происходило на специальной площадке неподалеку от деревни. В переднем углу площадки устанавливали срубленные молодые деревья, украшенные лоскутками. Деревца обычно подбирали чуть выше человеческого роста и оформляли в виде человеческих фигурок, завязывая им ниже макушки веточки в виде вытянутых рук. Перед деревьями расставляли чашки с едой; на землю в нескольких местах площадки плескали вскипяченную на разожженном костре воду. Поклонившись украшенным деревцам и по сторонам света, ели пищу, поставленную под деревья, а под деревья ставили новые порции. Кроме того одну чашку ставили перед костром, другую – возле источника воды (реки, озера). Эту пищу начинали есть только после того как она переставала выделять пар: это означало, что духи угостились [Ром бандеева 1993, с. 11, 66].

Помимо этого манси были известны символические изображения духов-предков (наай оотыров), прилагавшиеся к тряпичным их изображениям. Так, Полум оойку изображался куклой с черной суконной повязкой на шее, шириной в три пальца. Хоонт тоорум оойку изображался в виде куклы в красной суконной обертке с семью стрелами (его образом может быть большая волкообразная собака). Души невидимых людей (духов) могли представать в образе комара; они почитались во многих домах в виде кукол из черных лоскутков. Символические изображения покровителей являлись их атрибутами и хранились в священном ящике того или иного духа. По этим признакам можно легко узнать каждого соответствующего духа-предка [Ромбандеева 1993, с. 71–73].

* * *

Таким образом, изложенные факты помогают представить возможную эволюцию антропоморфных фигурок от изображения или символического воплощения конкретных полумифических личностей (героев) к их устойчивой связи с духами предков и, наконец, к их осмыслению как предметной инкарнации локальных божеств. Эта эволюция во многом отражает общее направление развития человеческого мышления на протяжении последних тысячелетий. Ее логическим завершением является как религиозная, так и светская скульптура современности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.