Изготовление куклы

Изготовление куклы

Процесс изготовления куклы очень важен и с точки зрения формирования психологических мотиваций ребенка при последующей игре с ней, и с точки зрения налаживания социальных связей, и, кроме того, способствует выработке определенных трудовых умений и навыков (кройка и шитье одежды). Поэтому традиционные куклы обычно изготавливались с помощью взрослых (мама, бабушка, старшая сестра, тетя) [Иванов 1979, с. 23, кумандинцы], а иногда и получали их имена – см. илл. 97 [ЛА МИА, д. Лазаревская Каргопольского р-на Архангельской обл.]. При этом обычно учитывались пожелания детей. «Ну, можно было и такую вот изделать [=примерно 30 см], можно и маленькую. Какуя себе вздумаешь. Примерно, скажешь: „Мама, мне побольше!“ Вот. Или она сгородить там две: поменьше и побольше. Я вот, примерно, скажу: „Ну, я себе побольше возьму!“ А вторая сестре: „Эт тебе!“ Вот. Сошьёть и оденить: „Ну, на, дочечка, играй!“… Одну изделаем и пока загрезним и вышвырнем. Надоесть и вышвырнем куда-нибудь…» [ЛА МИА, д. Долгое Ульяновского р-на Калужской обл.]. «Это я про куколки говорю, свою если – я вот повешу для красоты, или кому-то изделаю, сестрёнке там или кому. Да. Ну, я делала маленьким тогда – маленькии, сестрёнки. Была она моложе миня, с тридцать второго года…» [ЛА МИА, д. Касьяново Козельского р-на Калужской обл.].

Илл. 97

Процитируем эпизод из автобиографической повести детской писательницы конца XIX – начала XX века Клавдии Лукашевич, в котором она подробно описывает свои детские впечатления от процесса изготовления кукол.

«Иногда няня, еще не окончив уборки кухни, говорила: „Сегодня станем куклу шить“. Радости нашей нет границ. Няня была великая мастерица в этой работе. Сшить куклу не очень-то просто. Надо разыскать белых тряпок для туловища, старых чулок для лица, веревок для волос, разных лоскутиков, ленточек, бус и т. п. ‹…› Но вот целый ворох тряпок уже в детской. Няня надела круглые модные очки и вооружилась иглой. Сестра Лида и я, не спуская восторженных глаз, жадно следим за тем, как созидается кукла. ‹…› В умелых руках няни сначала появлялось туловище, с руками и даже пальцами, с ногами и головой. ‹…› Голова делалась непременно из старого чулка и мало-помалу оживала. ‹…› Мы с Лидой раскручивали веревку, няня ее расчесывала… И на голове вырастали длинные чудные волосы… Но милее всего было, когда на меня взглядывали веселые черные глазки из бусинок и улыбался красный рот из шерсти. Мне казалось, что на свет Божий появился человек. Я обнимала новую куклу и начинала ее любить, как живое существо. Любовь моя к куклам доходила до какого-то странного одухотворенного чувства… Это были мои дети, мои заботы… Я играла в куклы до шестнадцати лет» [Лукашевич 1994, с. 119–121].

В некоторых традициях процесс изготовления кукол превращался в коллективное действо. «Обычно в семье у каждой женщины, а с определенного возраста и у девочки имеется меховая, красиво орнаментированная сумка либо берестяной короб, где хранятся лоскутки, обрезки кожи, бисер и т. д. Весь этот материал и служит для пошивки кукол. Куклы шьются с большой охотой и преимущественно в летнее время обычно во вторую половину дня, когда девочки свободны от домашних работ. Если семья велика, то к шьющей матери присоединяются и девочки и начинают шить кукол. Иногда к девочкам одной семьи присоединяются другие, и тогда работа становится общей» [Оберталлер 1935, с. 46].

В тех случаях, когда взрослые не принимают участия в изготовлении куклы, они используются детьми в качестве консультантов и их мнение оказывает существенное влияние на этот процесс: Б. Й. Бломмерс «Кукла» (см. илл. 98); Э. Питерс «Изготовление куклы» (см. цв. вкл. 9). По воспоминаниям, «нам мама не шила. Некогда было. Нас семь было. ‹…› Вот так вот скрутишь и пришиваешь одну ножку, вторую. Тут ручки, а тут ножки. [Туловище набивали] хлопками и головку. Ага. Из хлопок. Они мякенькие. А на личико какую-нибудь тряпочку новеньку. А потом берёшь химический карандаш – глазки, брови, вот, ресницы, губки, волосики. Вот чешешь [себе] голову, начешешь этих волосиков. На головку [кукле] тряпочку наложишь, пришьёшь их, волосики. Вот так волосы расчешешь – прядь, а потом косу плетёшь ей, кукле. Платья шили, юбочки, кофточки, тапочки на ноги сошьём. Одеваем и играем. Ой, как живые были! ‹…› И вот скажешь: „Мама, вот какая кукла!“ – „Эх, какая хорошая!“…» [ЛА СИС, с. Юлово Инзенского р-на Ульяновской обл.]. Взрослые часто принимали участие и в изготовлении игрушек для мальчиков – см. илл. 99, Л. Энтц. Лошадка в подарок.

Куклы детей народов Крайнего Севера, собранные в музеях [Кустова 1997; Баранова 1991], наглядно свидетельствуют о том, какой степени совершенства достигают девочки в изготовлении кукольного гардероба и следовательно какого совершенства достигают в изготовлении одежды, обуви, в пользовании иглой и ножом [Красильников 2002]. Кукла, являясь предметом постоянной заботы со стороны девочек, как охранительница родовых функций будущей женщины, с раннего детства служила обучению ведению хозяйства и шитью. По богатству и качеству кукольного гардероба будущий муж судит о том, насколько будущая жена и мать овладела всеми женскими умениями и готова к супружеской жизни.

Как мы уже указывали в главе «Роль куклы в онтогенезе», при игре очень важен фактор установления эмоционального контакта с игровым предметом. Поэтому и традиционные, и современные игровые куклы обычно имеют имена. В качестве распространенных кукольных имен, иногда имеющих уже нарицательное значение, т. е. равнозначных слову «кукла», можно назвать Катька, Машка (Манька, Матрёшка), Зоя [ЛА МИА, с. Панкратово Парфеньевского р-на Костромской обл., Катька; ЛА СИС, пос. Сурское, с. Юлово Сурского р-на Ульяновской обл., Матрёшка; Борисов 2008, т. 1, с. 399–403, матерчатая матрёшка, кукла Катя, кукла Зина]. Об их переходе в разряд нарицательных можно судить, например, по следующему замечанию СВ. Иванова: «Кукол-женщин современные телеуты называют „куколка“ или „катька“, но существовало и их местное название – кат-кижи. Куклы-мужчины известны под именем эр-кижи – „мужчина“, „человек“. Не исключено, что на появление кукол у телеутов и на их форму могли оказать влияние куклы местного русского населения» [Иванов 1979, с. 43]. По-видимому, в этом же ряду надо рассматривать слова «лёля», «ляля», употребляющиеся для обозначения куклы и грудного младенца преимущественно детьми [ЛА МИА, с. Коржевка Инзенского р-на Ульяновской обл., Ляля].

Илл. 98

Отметим, что некоторые из этих имен имеют соответствия среди наименований мифологических персонажей. Например, СМ. Пономарев в своих записях из Чаусского у. отмечает: «„Катерина-сватья, ходи ко мне гутамицца (качаться)“, – говорят русалки (мертворожденные дети). Это дети леших. На них блины пекут в Духовскую субботу. Поминают на пороге. И зовут Катерин-русалок. Мужчины – Антоны» [Пономарев 1880а, л. 5].

Часто кукла называется по аналогии со своей обладательницей, т. е. в игре реализуется принцип отождествления игрока с данным игровым предметом. «Я Вам расскажу, что меня Софья звать. Ну как-то долго-долго я картавила, понимаете? Вот. И других, откровенно говоря, имён не знала. И вот я себя Сёня называла, а куклу Сеня. Да, Сеня называла. [Это было имя, не мужское], а женское, да, женское…» [ЛА МИА, с. Пушкино Добрынинского р-на Воронежской обл.].

Илл. 99

У эвенкийских девочек каждая кукла имела название, соответствовавшее имени того или иного члена семьи ребенка [Иванов 1970, с. 147]. То есть игра моделировала отношения между членами семьи.

Изготовление куколок является составной частью как традиционных, так и современных детских ролевых игр. «Раньше ведь не было вот как сейчас куколков-то. Мы раньше шили сами куклы-те. Вот чёго-нибудь [сворачивали]. Руки пришьёшь, ноги. Вот тут перевяжешь, здесь глаза, носик, рот – кто вышивали, а кто мелом. На голову куделю вот пришьёшь как волосы. Косы заплетали, когда адну, когда две. Платье обязательно, платочек. А то „шлычки“ – ну, такие шапочки. Шапочку вот сошьёшь, завязочки сделаешь. Эта „шлыки“ вот куклам шили…» [ЛА МИА, д. Воскресеновка Радищевского р-на Ульяновской обл.]. «А куклами играли! Играли. Дети у меня играли, девки. Играли куколками. Из тряпок нашьют. А то и платок завёрнут, обвяжут, а вот и кукла! Да. Раньше и тряпок-то не было делать куклу-то… И набивали тоже. Ну, вот куделя: лён вот чистят, дак. Набивали… Дак потом учиться стали, дак им куклы не нужны. Выбросили да и всё…» [ЛА МИА, д. Чурилово Каргопольского р-на Архангельской обл.]. В Тарногском р-не Вологодской обл., где вплоть до последней четверти XX века сохранялся традиционный уклад, еще в 1950-е годы дети при игре «делали кросна да ткали. Пирожки катали из глины. Лепили разных животных», куколок, которые изображали стадо с пастухом, лошадь с телегой и т. п. [ЛА МИА, д. Бурцевская Тарногского р-на Вологодской обл.]. Изображение ткачества более характерно для игр девочек: «Девочки ткут: переступают, „набевки набивают“…» [ЛА МИА, д. Слизовица Великоустюгского р-на Вологодской обл.]. «С куклами играли с 5 до 10 лет, а дале на полё ходили снопики пообнашивать, суслонов посоставить. Во дворе не играли, только на улице, возле дома – тут трава. А затопцют (косили скоту), дак в сад заберутся. В избе не давали бегать, а холодно – сидели в избе, ковды где (на кровати, на полатях, на полу). Кукол наделаём сами (лет по 8 было) с руками, с ногами, волосы из своего волосся настригём, хвост заплетём. Сарафан даже специально рвали – свой или мамин, чтобы сшить кукле постелю, сарафан. На полу из луцинок кроватки, из остатков столярных изделий делали стульцики. Положим на пол, на окошко, окутаем их – спят. Потом подадим им перевицьку – от забора отломана, она как серп: „Давайте, некогда спать, надо косить!“ Дадим в руки, их принесем, повалим: „Давайте, жните!“ ‹…› А то сделаём робёночка – без ножек, положем к ей. На роботу не гоняли такую… Ходили в гости, кукол соберём. Был балаган, как для куриц сделан, – из виць наставим цясто, сверху прутья накладём – там столик, стулики, всё. Травой („кисельцей“) кормили, сами ели, пирога из дома принесем, будё…» [ЛА МИА, д. Куревино Тарногского р-на Вологодской обл.].

Илл. 100

В современных играх используются покупные куклы, поэтому основой для игровых импровизаций становятся кукольные наряды – см. илл. 100, ДУ. Смит. Дети Диккенса: Дженни Рен, кукольная швея (1911); илл. 102, Д. У. Смит. Девочка в окружении кукол (1910). «В начале 1990-х годов появились куклы, которые все называли Барби. Они были почти у всех девочек и не по одной. Девочки сами шили на них одежду или им помогали мамы. Шили из остатков, лоскутков ткани или старой одежды. Эти куклы с целыми пакетами одежды девочки приносили в школу (в том числе и я) и играли на переменах, часто переодевая одежду на них и демонстрируя её, хвастаясь, у кого какая сшита. На уроке могли играть в Барби и под партой, пока не видит учитель» [Борисов 2008, т. 1, с. 40].

Игры с куклами отражают наиболее важные для девочек темы, в первую очередь воспитание детей. Поэтому среди кукол разных народов столь часто встречаются «младенец» и «женщина с ребенком», а в качестве игрового инвентаря – игрушечная колыбель [Иванов 1979, с. 43, рис. 43, 2, телеуты; 63, рис. 70, алтайцы]. Эвенкийские девочки делали из свертка материи кукол, которые изображали детей, при этом «взрослыми» были сами дети. С этими куколками играли «в кочевку» или «в гости». Иногда на куклу надевали рубашку или верхнюю одежду, а для маленьких куколок изготавливали игрушечные колыбельки, подушки, одеяла [Иванов 1970, с. 147].

Илл. 101

В детских играх чаще всего применялись женские антропоморфные фигурки. Г. Л. Дайн справедливо указывает на отсутствие или незначительную роль кукол-«мужчин», изготовленных по тем же технологиям, что и куклы-«женщины». Они, по ее мнению, появились уже в конце XIX века. Об этом свидетельствуют и приводимые Г. Л. Дайн цитаты: «Кукол у нас много было. И деток делали, а мужичков не помню»; «Пареньков не делали, не принято у нас было, может не умели, только вертели девок либо баб» [Дайн 1981, с. 37, г. Данилов Ярославской обл.]. Вместо мужчин («парняшков», «куклёнков» – ср. «Сшей-ко, мамка, куколку, / Я сошью куклёнка» [СРНГ 1980, вып. 16, с. 36–37, Перм.]) применялись палочки, прутики, щепки, кукурузные початки, дощечки, иногда тряпичные куклы малого размера [Живая старина. 1995. № 2. С. 23, 25, илл.]. Преобладание кукол-«женщин» наблюдается и в других традициях [Ботякова 1995, с. 160–161], что вполне объяснимо, поскольку с ними играли преимущественно девочки. Достаточно распространены также куклы, изображающие членов семьи [Иванов 1979, с. 9, 23, 43, 63].

Илл. 102

Тем не менее нельзя категорически утверждать, что куколки-«мужчины» не были известны – см. илл. 101 [Дайн 2007, с. 82; см. также цв. вкл. 5]. «Кукол делали из тряпок. Всякие делали. И возьмёшь изо льна-то и как „старицька“ сделаешь, и бородку сделаешь, и волосы там у девчонок сделаешь – какие придумаешь. Там маленькиё в куколки-ти играли, мы этим занималися. Ранше и „дедки“, дак и, ак волна [=шерсть], вот росчёшошь и сделаешь вот эдак: и бородку сделаешь, и волоски сделаешь, на ниточкю наденёшь и волоски кукле сделаешь…» [ЛА МИА, д. Карпово Павинского р-на Костромской обл.]. Ср. также констатации типа: «Были, были. Да, были и мужики» [ЛА МИА, г. Болхов Орловской обл.]. Аналогичные фигурки изготавливались при шуточных развлечениях на молодежных посиделках (см. «Кукла в системе социовозрастных коммуникаций»).

Куклы-«мужчины» у узбеков «в большинстве случаев бывают лишены головы и, соответственно, черт лица. Непропорционально длинная шея таких кукол обмотана разноцветными нитками в виде чередующихся полос. „Шею“ увенчивает головной убор – чалма… Длина тела кукол несколько ниже среднего, около 10–15 см» [Ботякова 1995, с. 166]. То есть при изготовлении куколок-«мужчин» используются «фаллообразные» конструкции.

Возможно, в прошлом сфера применения кукол-«мужчин» действительно была ограничена: например, куколки «жениха» и «невесты» со свадебного деревца использовались только при игре «в свадьбу» (см. цв. вкл. 4). «Сошьёшь куклы и „жениха“ сошьёшь – всё. Мужик в штанах, рубашка под пояс. Это дома играли…» [ЛА СИС, с. Кирзять Сурского р-на Ульяновской обл.; ср.: Булатова 1988, с. 112, лакцы]. При этом казахская кукла-«жених» «представляет собой древесный прут с развилкой внизу, изображающей ноги» [Ботякова 1995, с. 162]. Впрочем, здесь же описаны и куклы-«женщины» аналогичной конструкции.

В некоторых случаях мужские фигурки были нарочито большими по размеру. Так, в некоторых деревнях Козельского р-на Калужской обл. куклу-«мальчика» делали из тряпок или из глины. «Этих больших делали, „ребят“-та, а „девачек“ поменьше. Ага. И лицо совсем другое делали. [У „девочки“] покрасивей и кругленькея и там ещё какоя, а „парень“-то уже совсем другое: и длинные, и – ну, мужские просто… Они без усов, но лицо длиннее…» [ЛА МИА, д. Касьяново Козельского р-на Калужской обл.]. «Из глины ‹…› делали мы куколки. Поменьше – вот, бывалоча, изделаешь куколку – это „мать“, а это „отец“ – побольше. А это „дети“. Это всё так и делали… Ну, когда вот станем играть, и куколки эти гаджаются…» [ЛА МИА, д. Дешовки Козельского р-на Калужской обл.]. Размер куклы в данном случае определяется, по-видимому, теми же причинами, что и размеры фигурок на детских рисунках: значимостью данного персонажа в игре [Осорина 1999, с. 119].