Феминистская теология
Феминистская теология
В таком случае, необходимо рассмотреть, что представляет из себя «феминистская теология». Из главы «Феминистская теология» книги Ф. Э. Реати «Западное богословие XX века» можно выделить следующие принципиальные моменты:
1. В 1895г. и 1898г. двумя частями была издана Женская Библия, как результат первой «американской феминистской революции» и деятельности Элизабет Стэнтон, возглавлявшей группу американских христианок, изучавших места Библии, в которых говорится о женщинах, с целью их переосмысления ввиду новых реалий жизни.
2. В 1911г. в Великобритании был создан Международный Союз Жанны Д’Арк, с целью обеспечения равенства мужчин и женщин не только во всех слоях общества, но и в Церкви. Женщины, объединенные в Союз, в качестве своеобразного пароля использовали формулу: «Молите Бога, Она услышит нас».
3. В 1956 – 1965гг. в большинстве протестантских церквей стали звучать требования допустить женщин к пасторскому служению.
4. В 1965г. по случаю Второго Ватиканского Собора немецкий богослов Гертруда Хайнцельман направила соборным отцам манифест «Мы не будем больше молчать». В нем епископов просили признать равенство прав мужчин и женщин в Церкви и допустить женщин к священству.
5. В 1968г. была издана книга американского теолога Мэри Дейли «Церковь и второй пол», католический ответ на книгу Симоны де Бовуар «Второй пол» (1949г.), где Дейли предложила программу реформ. Ее голос не был услышан католической церковью, и в следующей книге «По ту сторону Бога Отца» (Beyond God the Father) (1973г.) Дейли расстается с христианством, так как приходит к выводу, что его антифеминистская идеология непреодолима изнутри.
6. В 1971 – 1972гг. группа теологов из США и стран Северной Европы разработали «феминистскую теологию».
7. Существует два варианта феминисткой теологии:
Христианская. Это направление представляют христианки-богословы из Северной Америки (Летти Рассел, Розмари Рутер, Филис Трибл, Элизабет Шюсслер Фьоренца, Анна Карр) и из Европы (Кари Элизабет Борресен, Катарина Халкес, Элизабет Мольтман-Вендель).
Пост-христианская (Feminist Spirituality) – Мэри Дейли. [22]
Феминистская теология пересматривает концепцию Бога-Отца. Хотя термин Отец в отношении Бога не несет буквального смысла, подобная концепция порождает андроцентричный язык и патриархальные структуры. Поэтому феминистская теология предлагает пересмотреть связанные с Богом женские символы (София, Шехина, Руах), чтобы деконструировать патриархальный язык и создать более универсальный, адекватно отражающий Женское. Когда мы называем Бога Отцом, то не подразумеваем ничего, что нельзя было бы охватить словом Мать (мы происходим от него, и Он дает нам защиту), однако, при патриархате Бог есть Отец. Образ Отца сливается с образом древнеримского pater familias и символизирует власть над человеком, затемняющий образ любящего отца. В вопросе отношений мужчины и женщины феминистская теология придерживается эгалитарной модели, отрицая модель дополнительности полов и иерархии. Следует отметить, что феминистская теология не разделяет идею андрогинности Бога, а также идеи радикального феминизма о необходимости отвергнуть природные различия мужчин и женщин (как имеющие исключительно социальную природу). Взамен предлагается антропологическая модель взаимности, при которой каждое человеческое существо обладает своей уникальной и равноценной природой. Сексизм феминистская теология рассматривает как разновидность гордыни. [22]
Когда я стала прорабатывать этот вопрос, я еще ничего не знала о существовании феминистской теологии, но пришла к некоторым выводам. В частности, резюме моих тогдашних взглядов можно описать следующим образом. Первый вопрос касается собственно сочетаемости христианства и феминизма. Христианство предписывает женщине и мужчине разные функции на земле, однако в истории Католической Церкви были женщины, причисленные к Учителям Церкви; самая известная женщина-богослов, Тереза Авильская, не просто богослов, но и религиозный мистик, автор книги «Внутренний замок», где она описала свой мистический опыт. Также стоит отметить Екатерину Сиенскую, ставшую первой женщиной-проповедницей в церкви, вопреки повелению апостола Павла, мистика Анджелу из Фолиньо, Бригитту Шведскую, Терезу Малую, Эдит Штейн и других женщин, к примеру, Юлиану Норвическую или Кристину Пизанскую. Женский религиозный опыт не нивелировался католичеством, а был адаптирован и осмыслен им. Католичество гораздо более лояльно, чем православие, относилось к мистицизму и экстатическому религиозному чувству, выражающемуся в горячей, эмоционально окрашенной любви к Христу и Святой Деве. Православие относится к подобным проявлениям духовности с известным подозрением, видя в них то «прелесть», подобно Игнатию Брянчанинову, то просто игнорируя их; православие осторожно подходит к подобным проявлениям Богообщения, поскольку эмоциональность и страстность в религии, делающей упор на аскетизме и принципе «доверяй, но проверяй, и лучше не доверяй» относительно духов, ангелов и явлений Бога, служит, прежде всего, делу соблазна, ибо Бога нужно любить как-то иначе, бесстрастно. Эта разница подходов породила недоверие к опыту мистического общения католических святых, в особенности, женщин. Ибо многие из мистиков как раз были женщины. Опыт католических женщин воспринимается по-разному – либо это нечто непостижимое мужскому уму, яркий символ любви к Богу и редкого дара общения с Ним, либо это нечто подозрительное, истеричное (в частности, по мнению А. Кураева в его книге «Вызов экуменизма» [12]). Тем не менее, какой бы точки зрения ни придерживались обыватели на этот счет, все признают, что это опыт женский. Либо эмоциональность католичества является следствием присутствия в нем Женского, либо присутствие Женского в нем есть следствие его эмоциональности. Необходимо отметить и высокую популярность культа Девы Марии в католичестве, в разных его проявлениях, вплоть до культа ее медальона или мест, где она являлась. Интересным феноменом явился и культ Марии Магдалины, святой ученицы-кающейся блудницы, неожиданно сложный женский образ, созданный средневековой фантазией и пронесенный через все века европейской культуры.
Второй вопрос касается пересечения сфер богословия и феминизма. В иврите слово «дух», «руах», грамматически относится к женскому роду, при переводе на греческий получился средний род (пнэума), а на русский, соответственно, мужской (не «душа», а «дух»). Таким образом, логичнее было бы мыслить Троицу как Отца, Сына и Святую Душу (а не Святого Духа)? Вероятно, исходя из этого предположения, было бы возможным его отождествление с Софией-мудростью. Учение о Софии Премудрости Божией восходит к библейской книге Притчей Соломоновых (8:1—36; 9:1—12). Слова Премудрости «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли» (Притч. 8:22—23) относятся отцами церкви к Слову Божьему, ипостасной Премудрости, ко второй ипостаси Святой Троицы – Иисусу (см. Толковая Библия Лопухина, Книга Притчей Соломоновых, Глава 8 [15]). Кроме того, апостол Павел прямо говорит о Христе как о премудрости от Бога (1-Кор. 1:30). В неканонических книгах Ветхого Завета София понимается как «дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя» (Премудрость Соломона, 7:25), вышедшее «из уст Всевышнего» (Премудрость Иисуса, сына Сирахова, 24:3).
Почему же мы не встречаем в православии богословского осмысления Софии-мудрости? Особенно учитывая тот факт, что и первый христианский храм в Константинополе, и первый храм на Руси, построенный княгиней Ольгой, был посвящен Софии? Богословы предпочитают обходить эту тему стороной, София – ключевой персонаж гностической философии, вероятно, поэтому «забыта» христианами. Однако ее образ берет начало из Библии. То, что София – одно из имен Христа, подтверждает отрывок из Нового Завета «а мы проповедуем Христа, распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1-Коринф.1:23—24).
София – одно из имен Христа, она же Премудрость Божья, она же София Пистис, она же женского рода. Это прецедент, когда Бог описывается в категории Женского.
Фемининность включает и «Руах Элоким» – Святой Дух, поскольку в иврите ему соответствует женский род. Получается триада: Отец (маскулинность), Руах (женского рода), Христос – София – маскулинно-фемининная Ипостась.
Но если предполагать, что маскулинность Бога есть имплицитная идолатрия, не будет ли двойным стандартом утверждать, что его феминизация – не есть идолатрия? В данном случае, безусловно, сама категория рода условна и умозрительна.
Третий вопрос касается «пола» Бога.
Здесь мы должны учитывать следующие три фактора: 1) имеет место некое противопоставление, отражающееся в грамматике исходного языка; 2) человеческая семья является божественным замыслом, который возник на основании союза по образу и подобию Бога; 3) все в природе имеет свою противоположность. Род в языке отражает некие отличия на метафизическом уровне, потому мы имеем возможность под новым углом взглянуть на отношения внутри Троицы. Таким образом, человеческая семья – отражение Божественного замысла, создана по образу и подобию Троицы. А поскольку все Лица Троицы суть равны, и все три суть Бог, то это распространяется и на человеческие отношения, ибо мы знаем, что все люди, независимо от пола и возраста имеют равное человеческое достоинство, так как все несет на себе отпечаток Бога.
У Бога, как у трансцендентного высшего Существа, рода и пола в языческом понятии нет. В природе все живое и сотворенное Богом имеет свою противоположность, разделяется на мужское и женское или сочетает эти черты. Сотворенность Первочеловека по образу и подобию Бога предполагает его изначальную андрогинность. То есть Адам-первочеловек был андрогином, затем происходит разделение на мужчину и женщину. Изначальный Адам – это и есть человек, созданный по образу и подобию Бога, а потом этот человек, если можно так сказать, был разделен на мужскую и женскую «ипостась» – из него была выделена женщина. Мужчина стал, собственно, Адам, а женщина – Ева. На иврите – иш вэ-иша, дословно человек и человечица.
По учению св. Григория Нисского, Адам – не собственное имя, а наименование «всечеловека», который содержал в себе, в потенции, всех людей. Близко к этому мнение Тертуллиана («О душе», XX) и бл. Августина («О граде Божием»). Примечательно, что после создания Адама люди получают образ и подобие Божие уже через него (Быт 5:3). Под «образом» (kat’eikona) святые Отцы разумеют заложенные в человеке духовные потенции, благодаря которым человек есть поистине живой образ Бога и коренным образом отличается от животного.
К сожалению, по причине сексистских установок нередка ассоциация Бога только с мужским полом – установка по умолчанию, выдающая более древние, чем христианство, антропоморфные представления о Боге, которая порождает ложные выводы, к примеру, о сотворенности только мужчины по образу Бога, важности биологического пола Спасителя, мужского начала Бога, так как ее ипостаси имеют мужской род в русском языке.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.