ВОЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
ВОЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
Любой приказ, который может быть неправильно понят, будет понят неправильно.
Армейская аксиома
Обычно изложение моей концепции вызывает в собеседниках чувство внутреннего протеста, и они начинают искать какие-то варианты преодоления неконкурентоспособности нашей продукции на мировом рынке. Похоже, что такое же чувство возникает и у многих людей, профессионально или любительски следящих за ситуацией в экономике и стране. Ну должно же у нас быть что-то, благодаря чему мы можем все-таки вырваться вперед!
И в прессе «патриотического» лагеря, и из уст некоторых «умеренных» и «просвещенных» реформаторов можно слышать разговоры о «наукоемких» технологиях, на основе которых мы могли бы выйти на уровень развитых стран Запада. Упоминается при этом и наша военная промышленность.
Найдите и прочитайте книгу Максима Калашникова «Сломанный меч империи». Это поэма, ода советскому оружию, так о нашей военной технике никто не написал. По прочтении этой книги не остается никаких сомнений в превосходстве советской технической мысли над западной. Но! Все это оружие, и секретное, и известное, могло разнести в клочья военную машину Запада… но оно не обеспечит нам победы в экономическом соревновании.
Торговля оружием — дело, конечно, выгодное, американцы с этого хорошие деньги имеют. Оставим пока в стороне моральные и политические проблемы — для обширного производства оружия необходимо, чтобы все страны мира постоянно готовились перервать глотки друг другу, а в этом благом деле бывают и перерывы лет по пятьдесят. Но дадут ли нам что-то высокие технологии нашей «оборонки»?
С самого начала надо сказать, что в реальной жизни используются не только последние достижения науки и техники. Какая там нужна супертехнология, чтобы штаны пошить? Ну не может же экономика состоять только из производства луноходов.
Да, есть страны, которые живут вроде бы только за счет уникальных производств, например, Швейцария. Но, боюсь, швейцарские часы, сыр и перочинные ножи дают на самом деле не так много прибыли, как швейцарские банки, а это совсем не промышленное производство.
Если мы будем рассчитывать, что можем всех забить военным и конверсионным производством, то это — легкомыслие.
Переучить конструктора танков на конструирование посудомоечных машин непросто, и его продукция нескоро сможет конкурировать с машинами, которые разрабатывают уже сорок лет. В любом деле есть технологические школы, традиции, у нас они есть в ракетостроении, в автомобилестроении они послабее, а в производстве видеотехники почитай что вообще нет, хотя и больше, чем в США — там и не пытались делать видеомагнитофоны, а мы делали. И предложить конверсионной технике сразу начать конкурировать на мировом рынке — ну, это зверство какое-то.
Кроме того, очевидно, что в случае действительно уникальных технологий мы столкнемся не только с экономической конкуренцией. Скорее всего, как в случае с предложениями наших ракет-носителей для коммерческих запусков, нам не позволят этого сделать. Не разрешат продавать ракетные двигатели Индии, реакторы Ирану, да мало ли что.
А теперь по сути вопроса, действительно ли наши танки и автоматы дешевы.
В нашей стране любое производство в любой сфере не свободно от высокого уровня издержек. Любой образец военной техники разрабатывается и собирается точно так же, как любое изделие гражданского назначения. Точно так же каждая военная гайка, шайба, деталь обойдется у нас дороже в производстве, чем в любой стране мира, из-за высокой энергоемкости производства. Танк или пушка — везде танк и пушка, и по конструкции они аналогичны. Да, на Западе могли себе позволить «вылизывать» военную технику (говорят, английские танки времен войны имели шлифованную снаружи броню, а изнутри они были обшиты пробкой), а по-моему, это как раз свидетельство отсутствия технологической школы. Но у них есть своеобразная фора — они военную технику делают во многом на продажу, и покупатель это оплачивает.
И разработка новой техники — тоже своего рода технологический процесс, включающий и подготовку студентов к разработке военной техники, и работу многих тысяч людей в конструкторских бюро, лабораториях, опытных производствах. Вот когда у нас начали готовить прорыв в космос, то, начиная с 1946 года, в наших ВУЗах целевым назначением готовили сотни инженеров именно для этой отрасли.
А дешевы ли в производстве наши инженеры?
Считается, что в США дорого и качественно готовят специалистов. Да, дорого, год обучения в Гарварде — 250 тыс. долл. Но специалистов ли там готовят?
Посмотрите на списки разработчиков, которые приводятся в заставках некоторых программных продуктов — Windows, Photoshop. Среди фамилий — японские, корейские, индийские, даже русские и украинские. Ежегодно США импортируют десятки тысяч готовых врачей и инженеров из Европы и «третьего мира» — оказывается, там вполне нормальный уровень подготовки. А разве американская молодежь — все сплошь такие дебилы, что из них нельзя готовить врачей? Просто давняя болячка Америки, обострившаяся в последние годы — там нет нормальной системы высшего образования. Там хорошо готовят менеджеров, юристов и психоаналитиков, но только из богатых семейств. Там диплом Гарварда — свидетельство принадлежности к высшему классу, а не признак высокой квалификации.
Поэтому подготовка десяти российских инженеров, конечно, дешевле обучения одного американца в Гарварде, но инженер из ВУЗа азиатской англоязычной страны вряд ли дороже нашего.
А что касается собственно процесса проектирования, то каждая технологическая операция в нашей стране дороже, в том числе и прочерчивание линии на ватмане и сложение двух чисел на калькуляторе. Ведь это делается в отапливаемом помещении и т. д. См. выше.
А если каждый винтик и каждая операция в среднем дороже, то как изделие в целом окажется дешевле? Это иллюзия, созданная у нас в 60-е — 70-е годы, когда у нас отрицалось само существование затрат на военные цели. На самом же деле разработка и освоение производством новой военной техники обходятся для нас ничуть не дешевле, чем для любой страны мира. И при попытке конверсии в конце 80-х годов это сразу проявилось: разработанная в «оборонке» «бытовуха» обошлась в такие деньги, что заводские экономисты глазам своим не поверили. Какой-нибудь чайник с вещевого рынка был дешевле нашего «оборонного» в десятки раз!
Выгодным военное производство, точнее, торговля военным снаряжением может быть только в одном случае — если мы продаем часть продукции, которая в основном производится для своей армии, когда это подспорье, а не самостоятельное производство ради прибыли. Хороший пример еще с советских времен. У нас подтрунивали над пристрастием иностранцев к советской эмалированной посуде, и действительно, их багаж в аэропорту, с привязанными к чемоданам баками и кастрюлями, смотрелся забавно. Но на самом деле производство эмалированной посуды дорого и сложно, и возможно только в непосредственном соседстве с «оборонкой», точнее, тяжелой промышленностью. Ведь нужно производство металлического листа, мощные прессы и штампы, сварка, гальванические цеха, энергоемкие обжиговые печи. Только ради детских горшков такое производство развернуть просто невозможно. А у нас все это продавалось за копейки, и ладно бы только нам — но и иностранцам!
Вообще говоря, чем производство обширней, тем дешевле единица продукции. До определенного момента в этом проявляется выигрыш из-за разделения процесса производства на отдельные операции, как об этом писал еще Маркс применительно к изготовлению булавок В еще более массовом производстве выигрыш идет из-за того, что для больших объемов можно создавать новые технологии или переделывать известные — для малых объемов это не имеет смысла, разработка новых технологий — штука дорогая. Роторные линии по производству боеприпасов, вроде тех, что были придуманы академиком Кошкиным, есть смысл разрабатывать, если патроны предполагается производить не сотнями тысяч, а миллиардами.
Кстати, в западных учебниках экономики обязательно приводится гипотеза, что при превышении объемами выпуска некоего порога стоимость единицы продукции начинает возрастать (так называемый U-график). Дескать, не делайте так, как в советские времена делалось! Но на практике эта гипотеза не оправдывается, и в наиболее серьезных книгах об этом говорится. Массовое производство — всегда экономичнее мелкосерийного, и «Пепсико» и «Кока-кола» об этом хорошо знают.
Что же получается, противоречие с принципом «невыгодности экспорта сложной продукции»? Нет, противоречия нет. Там мы говорили о невыгодности экспорта продукции, технология которого в мире распространена. Но если мы будем выпускать по уникальной — чрезвычайно массовой технологии — то в этом случае, за счет отличий в технологии, такое производство может быть более выгодным. Массовый патрон нашего производства может оказаться выгодней мелкосерийного, произведенного «у них». Но технология не должна быть простым объединением под одной крышей тех же самых процессов и станков, а должна быть принципиально иной — тогда выигрыш возможен.
Если мы делаем танки или патроны для собственных нужд — а это приходится делать не по экономическим причинам, а по другим — то частью выпуска можем торговать. Но если мы попытаемся выходить на внешний рынок с продукцией, разработанной специально для мирового рынка — то в чем может быть наше преимущество? Временно, используя труд поколений конструкторов, на этом рынке можно продержаться, но развиваться на этом багаже нельзя. Нам придется организовывать производство только на базе выручки за проданное оружие, то есть мы проиграем в конкуренции точно так же, как проиграем, производя на продажу стиральные машины или яблочное повидло. Почему МиГ-29 хорошая машина? Потому что на ее разработку с 70-х годов не жалели средств, делали-то для спасения своей жизни и жизни наших детей. А если бы разрабатывали, надеясь на несколько миллиардов, которые через 10 лет получим от Бахрейна какого-нибудь, то не сделали бы ничего. С-300 пресловутый испытан аж в 1978 году — разве сейчас можно что-то подобное сделать, рассчитывая только на внешний рынок? Кто нам его закажет? Сама разработка этой системы была возможна при значительной концентрации средств и усилий.
Сейчас торгуют тем оружием, что было создано в СССР, а не в России.
Кстати, те же американцы будут конкурировать с нами, продавая обычную серийную военную технику. Они-то отнюдь не разоружаются!
То есть военная промышленность не существует и не может существовать сама по себе, рядом с больной экономикой. Это ветка на дереве экономики, и ее задача — не плоды приносить, а колючки, и поострее. И при засыхании корней она высохнет тоже.
Таким образом, производство рядовой, обычной военной техники будет неконкурентоспособно по тем же причинам, которые делают неконкурентоспособной нашу промышленность вообще. Производство же уникальной военной техники, за которую мы могли бы брать монопольную цену, окупающую наши издержки — невозможно по другой причине. Дело в том, что все больше стран переходят на стандарты НАТО. Это касается не только братьев-славян (чехов и поляков), но и других стран всего мира. Причины этого прискорбного явления известны. Этот дополнительный отрицательный фактор с лихвой перекрывает невыгодность работы военной промышленности только на внешний рынок.
Не будет страна-союзник Запада покупать русское оружие, даже не по причине врожденной пакостности. В одной армии, в одном военном блоке трудно иметь разные системы оружия, это касается и совместимости по боеприпасам, по источникам питания, по радиочастотам, по топливам, по маслам и т. д. Поэтому нельзя рассчитывать, что системы наведения какая-то страна закупит в США, а штурмовики у нас. Вряд ли страна купит у нас партию армейских пушек, если в ее флоте используются снаряды других калибров.
Когда-то мы делали оружие, к которому подходили натовские боеприпасы. Из 82-мм миномета можно стрелять американскими 81-мм минами и т. д. Сейчас ситуация изменилась. Что делать нам? Перейти на НАТОвские боеприпасы? Разворачивать «экспортное» военное производство?
Реальным стандартом русского происхождения в мире остается, пожалуй, только патрон 7,62?39, от которого мы сами в 70-е годы в связи с избытком ума отказались. Но ведь под этот патрон может делать оружие не только Тула — на мировом рынке есть автоматы и пулеметы Калашникова и китайские, и хорватские, и аргентинские, и из арсеналов бывшей ГДР… Чем они хуже?
Есть системы оружия, которые можем пока продавать только мы. Но Запад стал поумнее, или, точнее, остался достаточно умным. Он создал невыносимую обстановку именно для потенциальных покупателей нашего оружия. Ирак, Ливия покупали бы наше оружие и платили бы долги, но Запад крайне затруднил им доступ к нефтедолларам политическими и военными методами.
Сейчас ситуация дополнительно осложняется и государственной политикой, определяемой тем самым «золотым правилом». Военное производство Китая базируется во многом на советских стандартах, с ним возможна и кооперация. Она и идет явочным порядком, но что это за кооперация? За несколько десятков тысяч долларов у наших НИИ и КБ, живущих «на вольном выпасе», покупаются разработки и образцы, а производство развертывается в Китае. С секретной техникой и того лучше — приобретается образец и копируется. У нас очень хвастаются комплексом С-300, и, боюсь, зря. Образцы его есть уже и в США (через Белоруссию, еще до Лукашенко) и в Китае. Результат? Китай уже выбросил на рынок свою версию С-300, несколько упрощенную. Вместо РЛС с фазированной решеткой там стоит простая, но наша ниша рынка вооружений резко сузилась. Уже и на американских фрегатах стоят РЛС советской разработки, а что мы получили? Сейчас — несколько десятков тысяч долларов для разработчиков и чиновников, а в перспективе — смерть тысяч наших моряков и летчиков в морских волнах.
Раньше, производя уникальные системы оружия, мы по крайней мере цену могли устанавливать сами. А сейчас и уникальными системами оружия советской разработки приходится конкурировать. На рынке оружия есть Украина со своими танками и БМП. Да даже когда на рынок независимо выходят два российских завода, этот рынок вместо монополистического становится конкурентным — невыгодным для обоих продавцов.
Можно рассказывать долго, но итог один — мы не победим на мировом рынке, пока его прилавки контролируются другими. Это касается и оружейного прилавка мирового рынка — как одного из самых богатых.
Оружейное производство может служить неплохим подспорьем, если торгует само государство, и если это государство — СССР, но как только на рынок выходят наши предприятия по отдельности — то их технологического задела хватит лишь на несколько лет, и эти несколько лет почти кончились.
Ну и в добой — даже коммерческие запуски спутников нам, по законам физики, обходятся дороже, чем другим странам. Чем дальше старт от экватора, тем мощнее, а значит и дороже, должна быть ракета-носитель. Сделали наши и украинские ракетчики уникальную штуку «Морской старт» на базе нефтяной платформы. Но права на эту технологию — у американцев, у «Боинга». Ну, так уж вышло, никто не виноват.
Вот поэтому оставьте все надежды. Мы не победим в конкуренции на мировом рынке. Да, грустно, да, обидно, но это так. Воспринимайте это как данность.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.