Мизансцена нерешимости

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Мизансцена нерешимости

Мы частенько задаемся вопросом, почему это все политики новой формации кажутся сборищем дилетантов, от которых не ждешь ничего хорошего; которые сегодня отрекаются от того, что говорили вчера, и меняют мнения и союзников от одного выпуска новостей до другого, так что начинаешь по-новому ценить загадочные улыбки Андреотти[183], молчание Моро[184], тайные советы на трансатлантических теплоходах и перифрастические шедевры отцов республики. Среди политиков новой формации многие явились в парламент, не пройдя, как это было при Первой республике, через тяжелую школу партийной работы или мелкую должность в местной администрации, однако же не трудно увидеть, что Новый Стиль, на который мы так сетуем, уже пленил и тех, кто прошел через огонь и воду. А раз нельзя приписать новое поветрие личным несовершенствам, значит, дело в среде.

Любой из нас (сантехник, врач, банкир) добивается успеха в своей профессии за счет доверия окружающих, которые должны полагаться на нашу способность иметь ясные суждения и принимать решения с разумной быстротой, хотя и взвешенно. Но вот мы решили купить новую машину — и просматриваем специальные журналы, и бродим по автосалонам, и отмечаем на улицах новые модели, и подолгу торчим возле дома, оглядывая припаркованные автомобили спереди и сзади. В понедельник нам покорит сердце новая «ланча», во вторник мы начнем склоняться к последней «вольво», вечером в среду уже почти решимся на «фиат», а наутро убедимся, что нет ничего лучше «ситроена». За завтраком, увидев из окна «рено», уже начнем с женой обсуждать цены; а за ужином, наслушавшись восторженных речей приятеля, выскажемся в пользу «сааба».

Несколько дней, а то и недель мы будем вращаться наподобие флюгера, и близкие люди, наблюдающие за нами день за днем, станут нас беззлобно вышучивать. Но в конце концов решение созревает, и мы выбираем что-то одно. И на основании этого выбора судят о нас посторонние — те, кому неведомы душевные муки, приведшие к данному непоколебимому решению.

Если вы не узнаете себя в примере с машиной, представьте, как вы лежите в постели воскресным утром и раздумываете в полудреме, встать ли поскорее и отправиться за город, рискуя, однако, застрять в пробке на обратном пути; или прогуляться в центр и выпить аперитив в баре — но там может встретиться один приятель с недержанием речи; или, наконец, еще немного поспать, потом остаться в пижаме и навести порядок в кладовке с инструментами или на книжных полках. Но в конечном итоге вы встаете и делаете что-то одно, отбрасывая прочие возможности, которые лениво намечали. В жизни, как в науке: каждое серьезное исследование — длинный процесс, состоящий из «проб и ошибок», но в конце концов вы получаете или не получаете Нобелевскую премию в зависимости от значимости вашего открытия.

Но если какая-нибудь телепатическая телекамера будет снимать час за часом, минута за минутой наши колебания, нашу нерешимость, а потом это покажут в теленовостях всем нашим знакомым, нас станут считать законченными невротиками или, по меньшей мере, людьми эмоционально нестабильными, с ослабленной волей, и никто больше не будет нам доверять. Еще, того гляди, скажут, что мы похожи на Вуди Аллена.

Вот это и происходит сегодня в мире политиков, за которым ежеминутно следят средства массовой информации. Прежде у политиков было время, чтобы посовещаться, договориться, взвесить все «за» и «против», — и по ходу этих тайных посиделок они не раз меняли точку зрения. Но в итоге о них судили по окончательному решению. А сейчас, под давлением средств массовой информации, они вынуждены выставлять на всеобщее обозрение каждую малейшую фазу процесса trial and error[185]. Если они этого не делают, то не мелькают на телеэкранах и в газетах, уступая пальму первенства тем, кто мелькает. Поэтому они выбирают наименьшее зло (которое их отуманенному рассудку мало-помалу начинает представляться наибольшим благом) и проговаривают, секунда за секундой, все, что приходит им в голову; вполне справедливо, прошу заметить, и оправдано физиологией, что им приходит в голову именно это; патология состоит в том, что они моментально делают каждую свою мысль общественным достоянием.

Беда не в том, что благодаря Новому Стилю политики не внушают доверия; это было бы еще наименьшим злом. Но видя, что наградой за подобную практику является широкое освещение в средствах массовой информации, они привыкают думать, что выставление напоказ собственной нерешимости и есть тот результат, к которому нужно стремиться, забывая притом, что надо было бы все-таки и принять окончательное решение. А его, это решение, можно откладывать до бесконечности, поскольку поощряется именно нерешимость.

1996

Данный текст является ознакомительным фрагментом.