Страшный суд следующей инстанции

Страшный суд следующей инстанции

Смотрела я как-то передачу «Школа злословия», где был в гостях Валерий Комиссаров — свой семьянин, единоросс и депутат Госдумы. Говорил он среди прочего о сакральности телевидения. Тем же, кто этой сакральности не признает, придется, мол, ответить на Страшном суде. Так и сказал. Это напомнило мне другую историю.

Во время пленарного заседания Думы 30 марта 2005 г. жириновцы устроили потасовку в зале. Драка началась после того, как в полемику депутатов Жириновского и Савельева вмешался Олег Ковалев: «Я бы просил всуе не поминать парламентское большинство и не поминать „Единую Россию“».

Вообще-то единороссам свойственно говорить о своей партии в такой манере. Еще в июле 2004 г. депутат Госдумы Георгий Шевцов заявил в Вологде депутатам местного Законодательного собрания: «Не упоминайте всуе „Единую Россию“. Если что-то неясно, подойдите ко мне, я все объясню…»

Ну прямо по песне Окуджавы: Ничего, что мы чужие, вы рисуйте — / Я потом, что непонятно, объясню.

Церковнославянское слово всуе означает «напрасно», а выражение упоминать чье-либо имя всуе значит «без особой надобности произносить имя Бога или другой святыни, обесценивая тем самым его носителя», а также более широко — «обесценивать высокие понятия их постоянным и не уместным употреблением». Это выражение восходит к Десяти заповедям, где сказано: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». В Книге Левит разъясняется, что речь идет о клятвопреступлении, лжесвидетельстве и любом злоупотреблении именем Господа. Позднее, чтобы не преступать эту заповедь, имя Иегова вообще не произносили, заменяя его наименованиями Всевышний, Предвечный, Святой, Верный.

Разумеется, сейчас выражение произносить имя всуе используется в более широком значении. Так, в воспоминаниях Надежды Мандельштам читаем: «У следователя было традиционное в русской литературе отчество — Христофорович. Почему он его не переменил, если работал в литературном секторе? Очевидно, ему нравилось такое совпадение. О. М. страшно сердился на все подобные сопоставления — он считал, что нельзя упоминать всуе ничего, что связано с именем Пушкина. Когда-то нам пришлось <…> прожить два года в Царском Селе, да еще в Лицее, потому что там сравнительно дешево сдавались приличные квартиры, но О. М. этим ужасно тяготился — ведь это почти святотатство! — и под первым же предлогом сбежал и обрек нас на очередную бездомность. Так что обсуждать с ним отчество Христофорыча я не решилась». О Пушкине здесь говорится как о святыне, именно поэтому слово всуе уместно.

Конечно, выражение упоминать всуе попадается и в более легкомысленных контекстах, как у Марины Цветаевой: Что имя нежное мое, мой нежный, не / Упоминаете ни днем ни ночью — всуе. Но и здесь речь все-таки про любовь — чувство тоже в некотором роде святое.

Что же до просьбы не поминать всуе парламентское большинство, то у меня она вызывает в памяти пассаж, с которого начинается повесть Н. В. Гоголя «Шинель»: «В департаменте… но лучше не называть, в каком департаменте. Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякий частный человек считает в лице своем оскорбленным все общество. Говорят, весьма недавно поступила просьба от одного капитан-исправника, не помню какого-то города, в которой он излагает ясно, что гибнут государственные постановления и что священное имя его произносится решительно всуе. А в доказательство приложил к просьбе преогромнейший том какого-то романтического сочинения, где чрез каждые десять страниц является капитан-исправник, местами даже совершенно в пьяном виде».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.