История
История
История есть марш Бога через мир.
Георг Вильгельм Фридрих ГЕГЕЛЬ, немецкий философ
Как ни печально звучит, однако история – это то, чего нет.
Как так?! Что вы несете?! Какое право вы имеете ТАКОЕ говорить?! Вы – неуч! Есть великие историки, есть великие исторические исследования! А истории, получается, нет, что ли? Да кто вы такой, чтобы говорить так? Чтобы так говорить, кто такой вы? Кто вы такой вообще? И в частности – кто вы такой?
Спокойно. Давайте попробуем разобраться без придыхания.
Великие историки, конечно, были, есть и будут. Теперь только осталось выяснить, кто такие эти самые историки? Люди, которые знают абсолютную правду о прошлом? Нет конечно, ее никто не знает. Историки – это исследователи прошлого.
Ведь и само слово «история» заимствовано нами из греческого языка. По-гречески оно прямо так и звучало – «historia», и означало «исследование». Исследовать прошедшее время можно и нужно. И хотя Гегель утверждал, что история учит лишь тому, что она никогда ничему не научила ни один народ, все-таки при желании из истории можно извлекать уроки. К тому же, некоторые исторические исследования ужасно интересно читать.
Самое главное, читая исторические книги, не задаваться вопросом: «Как оно все было на самом деле?» Поскольку даже сами участники исторических событий на сей вопрос ответят по-разному, не говоря уж о последующих исследователях.
История – это исследование прошлого с субъективной точки зрения. В этом смысле она, безусловно, существует.
Кто был первым великим историком? Правильно: Геродот. Жил он в Греции и был не просто так себе Геродот, а – отец истории. И вот свою первую книгу этот отец начинает такими словами: «Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров, не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».
Варварам не повезло: у них своего Геродота не нашлось. А ведь очевидно: то, что греческому Геродоту представлялось деяниями «великими и удивления достойными», какому-нибудь варварскому Геродоту показалось бы чем-нибудь совершенно иным. И если греческий Геродот на вопрос: почему велись войны? – отвечает так-то и так-то, то варварский бы непременно отвечал – сяк-то и сяк-то. Ну и как выяснить, кто из них прав? Кому, блин, верить? И как отыскать историческую правду, если известен афоризм «История пишется победителями»? Ведь по-другому эти красивые слова можно и так интерпретировать: история – это всегда вранье.
Как вы можете?! Что такое?!
Хорошо. Скажем мягче: односторонняя правда.
Абсолютно точно сказал об этом английский кинорежиссер Кен Лох: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Может быть, этот эпиграф предпослать всем историческим исследованиям?
Мой старший сын обучался в Бельгии, в обычной такой школе города Брюсселя. Так вот его учили, что один из главных результатов Второй мировой войны состоит в том, что американцам и западноевропейцам удалось предотвратить повальное продвижение коммунизма в Европу. Для меня, сына партизана Великой Отечественной, эта сентенция (употреблю обидное слово) звучит по меньшей мере странно. Но если вдруг положить руку на сердце, не возьмусь утверждать, что бельгийские педагоги прямо-таки совсем не правы… Во всяком случае, в этом выводе, согласитесь, есть определенный резон.
Пусть ученые мучаются в поисках точного и научного определения слова «история». Мне метафоры как-то ближе. Метафору, позволяющую, как мне кажется, понять суть истории, можно отыскать, разумеется, в Древней Греции.
Как-то на досуге великий Платон написал два довольно скромных, однако научных труда – «Тимея» и «Крития», в которых поведал о невероятном континенте Атлантиде.
И – понеслась! С тех давних пор историки всего мира со страстью спорят: был такой континент на самом деле или же его не существовало вовсе? Выдвигаются гипотезы одна другой невероятней! Некоторые доказывают, что материк был да сплыл – в прямом смысле этого слова. С тех пор разные ученые начали предполагать про Атлантиду разное: кто-то считал, что Платон под Атлантидой имел в виду Америку, кто-то предлагал искать следы исчезнувшего континента в Южной Америке, кто-то – в Северной.
Для меня Атлантида – и есть метафора истории. Конечно, что-то такое было, происходило, случалось. Но как происходило? По каким причинам? К чему привело? Ответа на вопросы нет.
Про некоторые события хотя бы можно, без сомнения, сказать, что они происходили, а про иные, замечу – исторические, даже этого нельзя утверждать.
Все знают, кто такой Иван Сусанин и чего он сделал: поляков завел в болото. Когда подвиг случился? В марте 1613 года. Где? В костромских лесах. Так. Секунду. Откуда в это время в костромских лесах взялись поляки?
Оказывается, в этом самом году Земский собор избрал на царствие 16-летнего Михаила Романова, который жил себе тихонечко в Ипатьевском монастыре, именно в Костроме. И поляки – по сути, террористический отряд – примчались в Кострому, чтобы Романова убить.
Сомнительная какая-то история… В ней многие сомневались, и даже великий историк Николай Костомаров. Очень уж много неясностей. Как поляки столь быстро узнали о новом царе и успели прибыть в Кострому даже стремительней, чем делегация Земского собора? Зачем понадобилось им убивать Романова? Хотели поставить на царствие своего королевича Владислава? Вряд ли… Польского короля Владислава IV за три года до этого, в 1610 году, семибоярщина признала московским царем, но с одним условием: принять православие. За три года Владислав в Москву не приехал, православие не принял, на царство венчан не был… И, наконец: как Сусанин умудрился утопить поляков в болоте в начале марта? Найти в это время в лесах незамерзшие, непроходимые болота очень тяжело, даже Сусанину.
Однако все это не имеет ровно никакого значения. Иван Осипович Сусанин – нам пример патриотизма и героизма. Он – легенда. А легенды и есть правда истории.
Какого, извините, рожна брали Бастилию? Ответ представляется очевидным: тюрьма ведь. Символ. Берем тюрьму, освобождаем наших братьев-революционеров – хорошее начало для революции. Теперь считаем, скольких освободили в результате штурма. Семерых. Кто да кто? Двое сумасшедших, которых тут же отправили в психушку, четверо фальшивомонетчиков да некий граф, посаженный за страшный грех кровосмесительной связи. Ну, буквально ни одного революционера! Ладно мы, но ведь и французский народ как взял Бастилию, так и убежден до сих пор, что захватил символ их, французского, самодержавия. День взятия Бастилии – по сути, день освобождения сумасшедших, фальшивомонетчиков и кровосмесителя – главный национальный праздник. И правильно! Потому что легенда всегда интересней правды, а потому – сильней.
В 1814 году Вальтер Скотт написал исторический роман «Уэверли». Это не просто так себе книжка, а первый исторический роман. С тех пор в прошлом вообще стало невозможно разобраться. Как мы, простые обыватели, изучаем прошлое? По книжкам да фильмам, не так ли?
Или вот еще – по картинам. Они ведь наглядней. Все знают картину Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Помните, как Грозный-то наш любимый все это проделал на картине? Бац, извините, по башке, – и все дела! Однако большинство историков убеждены: Грозный избил своего сына Ивана, и тот умер лишь через десять дней после этого. Десять дней отец ждал: умрет избитый им сын или выживет? Можно ли после такого не сойти с ума? Но мы об этом не думаем: картина Репина – вот самый главный для нас документ эпохи. А то, что между написанием картины и собственно убийством прошло 300 лет, – детали…
Я писал повесть о последних днях жизни Моцарта и, естественно, занимался вопросом: как же он все-таки погиб? Выяснилось много интересного. Например, что Моцарт вовсе даже не был катастрофически беден, во всяком случае, деньги на похороны у его семьи были, поэтому совершенно не ясно, почему его спешно похоронили в общей могиле, – ощущение такое складывается нехорошее, будто кто-то заметал следы. Оказывается, семейная жизнь Моцарта вовсе не была такой расчудесной, как мы привыкли думать, и жена Моцарта довольно скоро после смерти мужа вышла замуж за его ученика. И, наконец, ни один серьезный исследователь даже не обсуждает версию о том, что Моцарта убил Сальери, потому что, по большому счету, никаких оснований для такого жуткого поступка у Сальери не было. Но кого это все волнует после великого произведения Пушкина, замечательной пьесы Шеффера и потрясающего фильма Формана? Такая красивая история, такая чудесная легенда. Моя повесть выдержала несколько изданий, и некоторые рецензенты возмущались моим, как они писали, вольным обращением с историей. Они всерьез были убеждены, что история – это то, что написано у Александра Сергеевича…
«Сделайте нам красиво!» – по сути, это не высказанный призыв любого обывателя, который познает людей и события прошлых лет.
Марк Блок, знаменитый французский историк, утверждал: история – это наука о людях во все времена. Несмотря на безусловное уважение к этому достойному человеку – участнику французского Сопротивления, расстрелянному фашистами в 1944 году, – согласиться с ним не могу. Для меня, человека гуманитарного, наука – это то, что оперирует некими несомненными, безусловными фактами.
Если правда истории – это легенды, то мы имеем дело не с живыми людьми, а с героями легенд: с образами, если угодно – с символами. Причем, если это положительный символ, мы не обращаем внимания на те гадости, которые он сделал. Если отрицательный – не помним хорошего.
Сейчас мало кто знает, что знаменитый «народный автомобиль» «Фольцваген» был внедрен благодаря Адольфу Гитлеру, которому понравилась идея инженера-самоучки Фердинанда Порше. Именно Гитлер заложил первый завод по созданию машины. В 1972 году с конвейера сошел 15007034-й автомобиль «Фольцваген-жук», подтвердив, что этот автомобиль является самым массовым в мире. Но кто сейчас будет благодарить за это самого кровавого диктатора мировой истории?
Император российский Александр I вошел в историю как выдающийся реформатор, царь, при котором Россия достигла наивысшего могущества, победитель французов. Народ называл его Благословенным. А то, что он взошел на трон в результате переворота, когда был убит его отец – Павел I, так об этом что вспоминать? Тем более историки всегда с удовольствием напишут, что Александр смерти родного отца вовсе не желал и очень страдал, что так неловко все получилось… Кто же будет называть Александра I отцеубийцей? Он – реформатор, да и лично не душил…
Кто сейчас вспомнит, что Петр III – муж Екатерины Великой, уничтоженный ею, за недолгое свое правление успел закрыть Тайную канцелярию, которая открылась лишь при Бенкендорфе? Петр, по сути, на десятки лет истребил институт доносительства в России. Но история писалась победителями, то есть действительно Екатериной, и Петр остался в этой самой истории сумасшедшим, неприятным, совершенно пустым человеком. Потому что если он был иным, то как тогда оправдать переворот, в результате которого Екатерина взошла на трон?
Кто такой Жорж Дантес? Правильно: убийца Пушкина. Но нашего великого поэта он убил в 25 лет, а потом прожил еще 58, умер, когда ему было 83 года! Жорж Шарль де Геккерн дАнтес был серьезным политиком, Наполеон III назначил его сенатором. Но кого это все волнует? Историческая жизнь Дантеса закончилась в 1837 году на Черной речке.
Кто проиграл при Ватерлоо? На этот вопрос ответит любой человек: конечно, Наполеон. А кто его разгромил? Как имя того героя, который уничтожил величайшего полководца? А? Дорогой читатель? Молчите? Как же так! Проигравшего знают все, победителя – только знатоки?
Имя победителя – Артур Уэлсли Веллингтон. Выдающийся, кстати говоря, английский политик и полководец. Как и Дантес, он прожил 83 года, тоже занимался политикой, был даже премьер-министром. Однако имя это известно куда меньше, чем высокое имя Наполеона. А все потому, что хотя Артуру Уэлсли Веллингтону удалось разгромить Бонапарта, но у него не получилось главного: он не смог стать легендой истории.
Поскольку история – это легенды, то их просто необходимо использовать любым правителям для каких-нибудь своих нужд. Ничто так не помогает правителям, как адаптированная под их нужды, несчастная бессловесная история.
Скоро в российских школах появится учебник, который должен поведать нашим детям всю правду о самой новейшей истории 1945–2007 годов. Об этом учебнике много писали и спорили. В интервью журналу «Итоги» (28 июля 2008 года) соредактор книги, зав. кафедрой истории Московского педагогического университета Александр Данилов говорит такие вот слова: «…(в написании учебника) победила концепция Александра Филиппова, в основе которой лежала идея написания истории, которая могла бы воспитать школьников патриотами и гражданами… То есть на дилемму – учить ребенка на победах или на правде – ответ был однозначным: на победах, но не искажая исторической истины».
Слова практически крылатые! Ученый-историк прямо так и заявляет резко и нелицеприятно: мол, история – это не какая-нибудь там правда, а то, что должно воспитывать «патриота и гражданина». И, в сущности, он прав: если правда истории – это легенды, то пусть тогда уж эти легенды служат, чему надо, а не лишь бы чему…
Существуют ли в истории закономерности – вопрос сложный и очень-очень научный. Безусловным остается тот факт, что, как правило, закономерности того или иного события выявляются не до, а после того, как оно произошло. Я помню, как в 90-х годах прошлого века все вокруг орали, что налицо все признаки революции и логика исторических событий неминуемо ведет к тому, что случится переворот и гражданская война. Не случилось. В 1917 году мало кто предрекал революцию и тем более победу большевиков. Случилось.
И уж совсем нет никаких закономерностей в том, кто именно попадает в историю и чье имя переживает века. Ладно бы в нее попадали только те, кто делает что-нибудь великое – великое хорошее или даже пусть великое плохое. Так нет же! Иногда становятся бессмертными имена тех, кто, казалось бы, ничего стоящего не сотворил.
Жил да был в Англии в XVIII веке некий граф. Ничего особенного собой не представлял да еще и боролся изо всех своих графских сил с американскими революционерами. А в перерывах между битвами обожал развратничать да в карты играть. И вот однажды сидел он за карточным столом целые сутки! Есть захотелось, естественно. Приказал слугам принести два куска поджаренного хлеба, а между ними – холодное мясо. Граф носил имя Сэндвич. Его имя присвоено бутерброду под названием «сэндвич». (Собственно, в переводе с английского «сэндвич» и «бутерброд» – буквально одно и то же.) Произнося это слово, мы не знаем, что называем имя графа. Однако согласимся: мало в истории найдется имен, которые упоминались бы нами столь часто, как имя этого развратника и картежника.
А с другой стороны… Весь мир видел, как на Параде Победы 9 мая 1945 года советские солдаты бросали фашистские знамена к Мавзолею, а между тем, человек, который это придумал, в историю не вошел. То есть он знаменит как историк, но мало кто знает, что одна из главных в XX веке не только пропагандистских, но и режиссерских находок принадлежит Евгению Тарле.
И самое последнее. Не мои слова. Слова политика и философа Александра Николаевича Яковлева. Я знаю, что к этому человеку относятся по-разному (я лично с огромным уважением), но дело не в этом. Как бы к нему ни относиться, эти его слова безусловны и очень важны: «У истории судей нет».
Запомнить бы… Я понимаю: есть или нет подлинная история – вопрос спорный. Отлично. Подумаем. Поспорим.
А сейчас перейдем к новой букве и поговорим о том, чье существование безусловно и ни у кого никаких сомнений не вызывает.
Поговорим-ка, друзья мои, о коррупции.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.