Письма. Мемуары. Дневники. Опубликованные документы 1. Аксаков И. С. Письма к родным. 1844–1849 / изд. подгот. Т. Ф. Пирожкова. – М.: Наука, 1988. 704 с.2. Аксаков И. С. Письма к родным. 1849–1856 / изд. подгот. Т. Ф. Пирожкова. – М.: Наука, 1994. 653 с.3. Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем
Самооправдание и самоутверждение: мемуары Екатерины Великой и Екатерины «Малой» В отличие от воспоминаний, о которых шла речь выше, две другие мемуаристки, к обсуждению текстов которых я перехожу, имели совершенно иной общественный статус, и их записки, как правило,
«Чужое — мое сокровище»: женские мемуары как автобиография («Воспоминания» С. В. Капнист-Скалон) В отличие от Надежды Дуровой, Софья Скалон (урожденная Капнист) прожила вполне обычную женскую жизнь и свои воспоминания писала для семейного потребления, без прямого
2. Дьяволизация женщины Именно в эпоху Петрарки страх перед женщиной охватывает верхушку общества. Поэтому будет уместно еще раз напомнить основные вопросы, поставленные в этой книге, в то время как множились эпидемии чумы, секты, войны и страхи конца света (этот период
Хилл Наполеон Хилл (1883–1970) – американский писатель, автор знаменитой книги «Подумай и разбогатей» о закономерностях личного успеха. • Успех в его высочайшей и благороднейшей форме требует душевного равновесия, радости и счастья, доступных лишь человеку, отыскавшему
Две женщины Д. Фонвизин включил в рукописный журнал «Друг честных людей, или Стародум» (не опубликованный при его жизни)[397] вызвавший восторг Пушкина «Разговор у княгини Халдиной». В нем Пушкин увидал не столько сатиру, сколько правдивое бытоописание — живую картину
ХИЛЛ Наполеон Хилл (1883–1970) – американский писатель, автор знаменитой книги «Подумай и разбогатей» о закономерностях личного успеха. Успех в его высочайшей и благороднейшей форме требует душевного равновесия, радости и счастья, доступных лишь человеку, отыскавшему
"Фанни и Александр" У "Фанни и Александр" два крестных отца. Один из них — Гофман. В конце 70-х годов в мюнхенской Опере предполагалось поставить "Сказки Гофмана". Я начал фантазировать, представляя себе настоящего Гофмана, больного, чуть ли не умирающего, в винном погребке
О, женщины… Похоже, что метафора крутого обрывистого берега по отношению ко второй части Романа оказалась чересчур живой. Взять этот барьер с наскока или найти удобную тропинку наверх пока не удаётся. Поэтому приходится действовать методично, продвигаться шаг за