Экскурсия № 14 «Венок усадеб» на юге Москвы

Экскурсия № 14

«Венок усадеб» на юге Москвы

Юго-запад Москвы некогда был хорошо обжитым и красивым районом, изобиловавшим дворянскими усадьбами: историки насчитали 16 дворцов, большинство из которых ныне разрушены до основания. Имение Троицкое-Черёмушки исчезло полностью, в нём было два храма — оба снесены. Теперь примерно на этом месте находится двор жилых домов № 2 и 4 по Большой Черёмушкинской улице (на углу с улицей Шверника). Исчезли Большое и Малое Голубино, о них напоминает лишь название автобусной остановки на МКАД. Огромные дворцово-парковые ансамбли существовали в Коньково и в оставшемся ныне за МКАД селе Булатниково. Увы, от них почти ничего не осталось. Или совсем ничего. Та же судьба постигла село Богородское-Воронино. Остатки его усадебного парка на пересечении Ленинского проспекта и улицы Островитянова зажаты современными зданиями. Там ещё можно различить старинные аллеи, о более поздней эпохе, о войне напоминает полуразрушенный дот. Снесена и усадьба Шаболово, а ведь ещё в 1950-е гг. старинный барский дом и неоготические башни были целы. Но теперь ничего этого нет, лишь небольшие остатки парка в южной части Новочерёмушкинской улицы отмечают место, где находилась эта усадьба.

То, что всё же ещё сохранилось, это по большей части лишь руины, остатки былой роскоши — последнее прибежище русской истории. Но и их стоит посмотреть, ведь земля помнит долго. Только расстояния между примечательными местами здесь большие, и нам придётся то и дело спускаться в метро или пользоваться наземным транспортом.

Начнём прогулку у станции метро «Профсоюзная». Примерно в километре к востоку — усадьба Черёмушкинское-Знаменское. Чтобы туда добраться, нужно пройти пешком метров четыреста и сесть на любой из трамваев (№ 22 или 26), идущих по улице Кржижановского до Большой Черёмушкинской. Усадьба цела!

За три столетия Черёмушки несколько раз меняли владельцев. Это были Прозоровские, Голицыны, Меншиковы и купцы Якунчиковы.

Князь Прозоровский — доверенное лицо царя Алексея Михайловича, воспитатель его малолетних сыновей. Имений у Прозоровского было много и среди них — Черёмушки, где он показывался не слишком часто, хотя о прибыльности хозяйства заботился.

После смерти князя Черёмушки отошли его дочери Анастасии Петровне Голицыной. С этой весёлой дамой мы уже встречались: это она значилась князь-игуменьей всешутейшего собора Петра Первого. Именно здесь, в Черёмушках, она залечивала раны, нанесённые ей батогами, здесь провела два года в ссылке и сюда удалилась на покой в старости.

Сын её, Пётр Иванович Голицын, провёл в Черёмушках большую часть жизни. Имение это он любил и сделал много, чтобы его приукрасить. Понравилось даже самой государыне Елизавете Петровне, дважды с большим удовольствием посетившей Голицына. В записках современников есть намёки, что именно в Черёмушках у стареющей Елисавет завязался роман с молодым Шуваловым.

Потомки Фёдора Ивановича — у него было семеро детей — имение продали. И досталось оно генерал-майору Сергею Александровичу Меншикову, внуку знаменитого фаворита Петра Первого. Именно при Меншикове была возведена большая часть построек в Черёмушках, сохранившихся до наших дней. Благоустроил он и парк, объединив каскад прудов в один огромный пруд.

Но род Меншиковых пресёкся, а Черёмушки выкупили купцы Якунчиковы. Помните клейма «Н. Я.» на кирпичах построек в Нескучном саду? Кирпичи эти именно с заводов этих самых Якунчиковых.

Поначалу купцы использовали старинную усадьбу в основном для промышленных нужд: обстроили всё вокруг кирпичными заводами, сдавали усадебные постройки под дачи, вместо фиников в оранжереях выращивали огурцы и помидоры… Усадьба пришла в запустение. Но затем дело поправилось, ведь Якунчиковы были не только очень богатыми людьми, но и людьми образованными: они любили музыку, театр, вращались в интеллектуальной среде. Довольно скоро они сами стали заботиться о Черёмушках как о месте, где можно принять гостей. На музыкальные вечера у Якунчиковых собиралось изысканное общество, бывал там даже композитор Рубинштейн. Их дочь Мария Васильевна стала известной художницей, на некоторых её полотнах запечатлены уголки усадьбы. Так продолжалось до революции. Потом Якунчиковы эмигрировали, а в Черёмушках, по местной легенде, поселился Лев Троцкий.

Сейчас там располагается два научных института, разделённых проезжей частью. Институт гельминтологии имени академика К. И. Скрябина разместился на бывшем конном дворе, Институт теоретической и экспериментальной физики имени А. И. Алиханова расположен в основной части усадьбы.

При институте гельминтологии действует музей с жутковатыми экспонатами — всевозможными паразитами. Его цель — убедить нас, что нет таких тканей в человеческом теле, куда бы ни проникли эти вредные твари. В музей часто водят школьников и студентов.

От следующей станции метро по этой же ветке — «Новые Черёмушки» на маршрутке № 616 удобно добраться до Воронцовского парка. Или от станции метро «Проспект Вернадского» на автобусах № 246, 616, 721.

Там уцелело дольно много построек в стиле неоготики, — очень вероятно, что в их строительстве участвовал Василий Баженов. Своё название усадьба получила по имени первых владельцев — бояр Воронцовых, но дошедшие до нас прекрасные готические башни и «крепостные стены» были сооружены позже, в конце XVIII века, когда усадьбой владел генерал-фельдмаршал Николай Васильевич Репнин. Судьба дала этому человеку всё: успехи, победы, должности, награды, любящую и любимую жену, не дав только сына. И после его смерти имение перешло к родственникам Репниных — Волконским.

Во время Отечественной войны 1812 года в Воронцово для борьбы с наполеоновскими войсками был предпринят интересный, хотя и не завершённый инженерный проект: здесь пытались соорудить большой воздушный шар, чтобы сбрасывать с него бомбы на вражеские позиции. К сожалению, закончить работы не успели: французы подошли слишком быстро, и недостроенный шар пришлось на подводах вывозить в Нижний Новгород, а гондолу сжечь. Но французы проведали о секретном строительстве! Обнаружив остатки гондолы и досадуя на то, что им не достался воздушный шар, они расстреляли многих жителей села, а имение сожгли.

После войны имение продали действительному тайному советнику Сергею Ильичу Муханову, и потом усадьба часто меняла владельцев. В 1920-е гг. в парке располагалась биостанция, а затем — свиносовхоз, первоначально находившийся в ведении ОГПУ-НКВД. Лишь в 1960-е годы парк признали памятником архитектуры. Теперь большая часть построек восстановлена. Вход в парк свободный, однако в ночное время ворота закрываются. На территории парка официально действует запрет на распитие спиртных напитков, включая пиво.

Недалеко от станции метро «Беляево» на Профсоюзной улице (№ 116) стоит красивейшая церковь в стиле нарышкинского барокко. Это всё, что осталось от некогда богатейшего имения Сергиевское-Коньково. Раньше здесь были берёзовая роща с правильными аллеями, деревенское кладбище, древние языческие курганы и большой барский дом. Среди хозяев села — Толочаевы, Голицыны, Бабарыкины, почётные граждане купцы Ирошниковы. Все они много строили, но использовали исключительно дерево, считавшееся более здоровым материалом. Каменной была лишь церковь, она одна и уцелела. Теперь церковь — Троицкая, а в XVII столетии её освятили во имя преподобного Сергия Радонежского: по преданию, он останавливался здесь на ночлег. Ещё в XX веке гости Сергиевского могли видеть на стенах церкви следы от французских пуль, оставшиеся с 1812 года.

Недалеко от станции метро «Коньково» сохранились остатки регулярного парка другой усадьбы — Коньково-Троицкое: это русло пересохшей речки, большой пруд, аллеи и овраги. До сих пор здесь можно найти остатки дотов, откуда велась стрельба из зенитных орудий, но это уже из другой эпохи. По территории бывшего имения проходят улицы Островитянова, Введенского, академика Капицы, Профсоюзная.

Селений в этих местах было несколько, и одно из них звалось Бесово — считалось, что его жители промышляют колдовством. Андрей Ильич Безобразов, царский стольник, в последние годы правления царевны Софьи попал в опалу. Пытаясь сохранить ускользающую милость, он обратился за помощью к колдунам из деревни Бесово. Последовал донос. Пойманные колдуны не замедлили признаться в ворожбе, связанной с царским именем. Воевода Безобразов был возвращён в Москву, допрошен «с пристрастием» и казнён; жену его насильно отправили в отдалённый монастырь; а Коньково досталось Гавриле Ивановичу Головкину — родственнику и приближённому Петра I. Новый владелец отличался завидным прилежанием в хозяйственных делах, которое иной раз граничило со скупостью и расчётливостью, что пошло Коньково на пользу. Сын Головкина унаследовал Коньково, но недолго владел им: свершился государственный переворот, и новая императрица Елизавета объявила Головкиных преступниками. Коньково досталось Воронцовым, в нём провела детство Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова. Здесь давались балы и маскарады, и есть свидетельства, что имение как-то посетила сама Екатерина Вторая.

После смерти мужа, в 1767 году, вдова Михаила Воронцова продала Коньково госпоже Зиновьевой, дочери известного русского кораблестроителя Наума Сенявина и супруге генерал-полицмейстера. Та прожила в нём всего шесть лет, но успела оставить по себе страшную память: жестокая и скорая на расправу помещица не слишком отличалась от своей соседки по имению знаменитой Салтычихи. В историю она вошла под прозвищем Наумиха. Была она хоть и злой, но не слишком рачительной хозяйкой: имение при ней пришло в упадок.

Братья Орловы, приходившиеся Наумихе племянниками, часто гостили у неё. В Москве любили Орловых: в 1771 году Григорий правильными мерами сумел остановить чуму, а Алексей разводил лучших в России рысаков. Даже когда Григорий лишился нежной привязанности императрицы, это не изменило отношения к нему москвичей. Но сам Григорий Григорьевич переживал охлаждение Екатерины Второй долго: несмотря на все свои измены, он действительно любил её. Потом к нему пришла новая любовь, шокирующая, а в глазах современного читателя даже преступная: предметом её стала тринадцатилетняя Катенька Зиновьева, дочка Наумихи. Это к ней он стремился в Коньково, её навещал, с ней гулял в дошедшем до нас регулярном парке. Когда Наумиха умерла, Григорий сделал предложение юной Кате. Та ответила согласием. Стали готовиться к свадьбе, и слухи об этом дошли до императрицы. Неизвестно, что она чувствовала — ревность или облегчение, но поступила Екатерина Вторая вот как: она выкупила уже изрядно запущенное Коньково у Кати Зиновьевой за довольно большую сумму. Таким образом, из небогатой девочки Катя сразу превратилась в хорошо обеспеченную и завидную невесту, и более богатство Орлова не влияло на её решение. Но свадьба всё же состоялась и привела всех в ужас: жених с невестой находились в близком родстве, да к тому же возраст новобрачной слишком уж нежный. И тут снова вмешалась Екатерина и признала новую семью своего бывшего любовника. Увы, счастье Орловых было недолгим: в 1781 году E. Н. Орлова-Зиновьева умерла от чахотки. Не перенеся этого, Григорий Орлов помешался, остаток дней он прожил в Нескучном под опекой брата.

Следующая станция метро — «Тёплый Стан». Здесь бок о бок располагалось несколько усадеб, самая знаменитая — печально знаменитая — Троицкое, она же посёлок Мосрентген: здесь располагается завод рентгеновской техники. Находится она сразу за МКАД, от «Тёплого Стана» туда ходят автобус и маршрутка.

Некогда владели этим селом бояре Шакловитые, а после казни Фёдора Шакловитого, предводителя стрелецкого войска, доверенного царевны Софьи Алексеевны и одного из главных участников бунта, имение отошло к главному дознатчику по делу Автоному Иванову. Тот был человеком крайне деятельным: возглавлял сразу три приказа, на свои средства создал драгунский полк, а на пустоши по обеим сторонам Калужской дороги поселил людей и соорудил постоялые дворы. Так возникла деревня Тёплый Стан. В соседнем селении Автоном Иванов построил каменную церковь во имя Живоначальной Троицы, и по храму деревня стала называться Троицким.

У Автонома был один сын Николай и три внучки, одну из них звали Дарьей. Вышла она за ротмистра Глеба Алексеевича Салтыкова и стала таким образом Дарьей Николаевной Салтыковой — Салтычихой.

Недолго пробыла Дарья замужем, но успела родить двоих сыновей. Она овдовела в двадцать шесть лет. Современные психологи говорят, что именно это несчастье пагубно повлияло на характер Дарьи Николаевны. Первое время после кончины мужа помещица вела себя как подобает вдове: растила детей, ездила на богомолье, жертвовала на храмы… То же продолжилось и потом, но с некоторыми добавлениями: Дарья принялась немилосердно мучить своих крепостных. Это не было редкостью для того времени: сечь крепостных по любому поводу и даже без оного — ради развлечения было в обычае у русских помещиков, но большинство их ограничивалось лишь поркой, не доводя дело до фатальных последствий. А Дарья стала убийцей, причём убийцей серийной. В распоряжении Салтычихи находилось около 600 крепостных крестьян, 138 из них были замучены насмерть. Среди жертв Салтыковой фигурировали преимущественно женщины.

Крепостные Салтыковой в период с 1756 по 1762 г. подали двадцать одну жалобу на свою госпожу, но ни разу делу не был дан ход. Все жалобы застревали в низших инстанциях, а Дарья откупалась от проверяющих, свидетели предпочитали молчать, молчал даже местный священник: ведь барыня охотно и много жертвовала на храм. Всех доносивших либо отправляли в ссылку, либо они погибали.

В 1762 году в Петербурге свершился государственный переворот: свергнув с престола и убив руками братьев Орловых своего глуповатого мужа, на престол взошла Екатерина Вторая. Короноваться по древней традиции она приехала в Москву. В ту пору новоиспечённая царица очень хотела показать себя истинной матерью народа. Двое беглых крепостных Савелий Мартынов и Ермолай Ильин сумели пробиться к государыне-матушке и подать жалобу лично ей. Они оба потеряли своих жён по вине Салтычихи и теперь умоляли матушку-императрицу не выдавать их помещице и прекратить бесчинства. Екатерина вняла их мольбам и назначила действительно независимое расследование, которое продлилось полтора года. Подозрительных смертей и таинственных исчезновений крепостных в поместье Салтычихи было вдоволь. Доказать точно удалось 38 убийств (36 женщин и двое мужчин), 26 посчитали доказанными не вполне.

Неоднократно к помещице поступали горничными молодые крепкие девушки и недели через две умирали. У Ермолая Ильина, конюха, донёсшего на свою хозяйку, погибли одна за другой три жены. Первой была Катерина Семёнова. Салтычихе показалось, что та не слишком чисто вымыла пол, барыня приказала сечь её батогами и плетьми до смерти. Судьба второй, Федосьи Артамоновой, была практически такой же, с разницей в два года. А через год истязательница убила и третью жену Ермолая, которую он жалел особенно сильно, так как та была тихой и очень красивой. На этот раз причина гнева оказалась неизвестной. По словам свидетелей, помещица набросилась на девушку и начала собственноручно избивать её сначала кулаками, потом скалкой, потом поленом, пока не забила насмерть.

Салтычиха любила вырывать своим жертвам волосы с корнем — она была столь сильна, что могла повыдергать буквально все волосы; она жгла им уши щипцами для завивки, а одну из несчастных приказала похоронить заживо.

В особую статью следователи вынесли обвинение в покушении на убийство дворянина Николая Андреевича Тютчева. Он был любовником Дарьи Салтыковой, но потом её бросил и женился на другой. Дважды Салтычиха изготавливала кустарные бомбы, желая подорвать новобрачных, но оба раза дело разлаживалось из-за того, что злобную помещицу предавали собственные крестьяне, не желавшие участвовать в убийстве «благородного».

Приговор Дарье Салтыковой вынесла сама Екатерина Вторая, назвавшая убийцу «уродом рода человеческого». Её лишили дворянства и всех привилегий и заперли в подвальной камере Ивановского монастыря на Кулишках, запретив какое бы то ни было общение с людьми и лишив даже света, только на время приема пищи ей выдавали крохотный огарок. После 11 лет такого заключения наказание было смягчено, и ещё 22 года Салтычиха провела в камере с окном. Покаяться она отказалась.

Ивановский монастырь сохранился (на углу Хохловского, Старосадского и Малого Ивановского переулков в пяти минутах от станции метро «Китай-город»), но камеры Салтычихи вы там не найдёте: все строения того времени сгорели в 1812 году. Потом обитель восстановила на свои деньги Елизавета Алексеевна Макарова-Зубачёва, дочь городского головы купца Мазурина.

Большая часть имений Дарьи Салтыковой перешла к её двум сыновьям, отданным под опеку. Троицкое продали, владельцами его стали Тютчевы — родственники того самого капитана Тютчева, неверного любовника Салтычихи, и предки великого русского поэта Фёдора Тютчева. Здесь поэт провёл свои детские и юношеские годы вплоть до отъезда на дипломатическую службу за границу в 1821 году. Мальчик был вундеркиндом: он очень много читал — Горация, Вергилия, уединяясь с томиком где-нибудь на живописном пригорке в ближайшей роще.

Барского дома уже нет. До нас дошла церковь, перестроенная в начале XIX века, но всё же сохранившая свои первоначальные очертания, часть парка и половина из каскада прудов.

От станции метро «Тёплый Стан» пешком можно дойти до Палеонтологического музея — одного из лучших музеев столицы. Там очень нравится детям: гигантские скелеты динозавров экспонируются так, что кажется вот-вот оживут, а большие пространства между витринами позволяют малышам свободно бегать и не чувствовать себя скованно.

Сразу за музеем вглубь лесопарка уходит Санаторная аллея. Пройдя по ней до конца, мы попадём в усадьбу Узкое, там сохранилось многое. До усадьбы можно доехать и от станции метро «Тульская» или «Чертановская» на маршрутке.

Первыми владельцами усадьбы были бояре Стрешневы. В самом конце XVII века Тихон Стрешнев построил здесь храм Казанской иконы Божьей Матери. Потом здесь жили князья Голицыны, Трубецкие, граф П. А. Толстой и другие. В 1812 году квартировал Наполеон. К сожалению, его приближённые отнеслись к усадьбе без уважения: многое было разграблено и повреждено.

Теперь в Узком санаторий, а часть построек объявлена музеем. В частности, это комнаты, где в 1900 году провёл последние дни своей жизни и умер русский христианский философ Владимир Соловьёв, гостя у своего друга князя Трубецкого.

Последние станции по этой, Калужско-Рижской ветке метро — «Ясенево» и «Новоясеневская». Поверху их соединяет Новоясеневский проспект — самая высокая точка столицы. Здесь стоят типовые панельные дома в 16 этажей, и жильцы верхних квартир находятся на высоте 286 метров над уровнем моря. Увы, они не чемпионы: современные небоскрёбы, даже построенные в низинах, возносятся намного выше. В самом конце проспекта, наполовину углублённое в Битцевский лес, сохранилось старинное имение.

Название Ясенево кажется мирным, успокаивающим, наводя на мысль о тихо шумящей ясеневой роще. Но на самом деле история этого топонима куда более мрачная! Помните Анбала Ясина, коварного ключника, одного из убийц Андрея Боголюбского? Ясенево считалось его вотчиной и именно от имени Ясин получило своё название.

После казни Ясина Ясенево отошло в казну московских великих князей, а потом царей. В конце XVII века юный Пётр Первый пожаловал Ясенево своему тестю боярину Лопухину. Когда Пётр охладел к своей первой супруге, Евдокии Лопухиной, он перестал благоволить и к её родственникам. Владелец Ясенево был привлечён к суду по делу царевича Алексея и казнён. При конфискации имущество описали, и эта опись ярко показывает, каким был быт русского дворянства того времени. В усадьбе Ясенево было много хозяйственных построек, а посередине двора — небольшой цветник. Двухэтажный господский дом был построен из соснового и елового леса и крыт тёсом на четыре ската.

В нём кроме сеней и чуланов находилось семь комнат: две в верхнем и пять в нижнем этажах. Лишь некоторые окна были стеклянными, часть — слюдяными, а другие и вовсе затянуты белёным полотном. Мебель состояла как из простых лавок, так и из обитых кожей, явно привезённых с Запада стульев, иконы соседствовали с «фряжскими печатными листами», т. е. гравюрами.

Сын царевича Алексея, мальчик-император Пётр Второй вернул Ясенево сыновьям казнённого Лопухина. Те выстроили новый каменный дом и новую каменную церковь во имя св. Петра и Павла, молясь о здравии Петра Второго. К несчастью, молитвы не оказали действия — юноша-император прожил недолго.

Потом в силу разных обстоятельств Ясенево вновь отошло в казну — и вновь вернулось к Лопухиным: Анна Петровна Лопухина удостоилась особого внимания императора Павла Первого. Он считал её своей «дамой сердца» и всячески одаривал. В числе царских подарков оказалось и имение Ясенево. Потом Анна вышла замуж за князя Гагарина, а Павел был убит заговорщиками. Анна пережила его всего лишь на четыре года, а её безутешный супруг впал в тоску и заперся в Ясенево, предпочитая человеческому общество животных и лишь иногда выбираясь на собрания масонских лож, в которых он состоял. Излечила его от чёрной меланхолии вторая жена — балерина Мария Спиридонова.

В следующем поколении Гагариных снова ждал мезальянс: на этот раз княжна Наталия Ивановна сбежала с приглашённым в Ясенево итальянским художником Сальватором Тончи. Он был старше супруги на двадцать лет и считал себя атеистом, но ради неё без колебаний согласился принять православие.

Примерно в то же время в Ясенево свершился ещё один брак: в местной церкви обвенчались граф Николай Ильич Толстой и княжна Мария Николаевна Волконская. Одним из сыновей, рождённых в этом семействе, стал великий писатель Лев Николаевич Толстой.

В Ясенево был прекрасный обширный сад с плодовыми и декоративными деревьями и оранжереями. Владельцы Ясенево сумели и своих крестьян приохотить к садоводству: те принялись возделывать не рожь и овёс, а клубнику лучших сортов, малину, смородину и прочее, а на обширных пространствах вместо выпасов устроили яблоневые, грушевые и вишнёвые сады. Урожай они отвозили на рынки в Москву и очень выгодно продавали.

После революции все эти сады были организованы в совхоз.

Барский дом сгорел в 1924 году, в 1970-х гг. на его месте выстроили малоудачный новодел. Картинная галерея (где были и произведения любвеобильного Тончи) была вывезена, а частично разворована. Старинная конюшня до сих пор используется по своему назначению. Небольшой участок рядом с ней огорожен для верховой езды.

По другую сторону Битцевского леса проходила Старая Серпуховская дорога, от которой ныне остались лишь следы. В этих местах намного меньше было усадеб, да и те не сохранились: Бирюлёво (в конце улицы Красного Маяка, ст. м. «Пражская»), Красное (улица Днепропетровская, ст. м. «Южная»)… Теперь только вековые дубы напоминают о них, да порой церкви. Такова церковь Бориса и Глеба в Зюзино (ул. Перекопская,7) примерно в километре от станций метро «Севастопольская» или «Каховская».

Храм Бориса и Глеба необычайно красив! Это тоже нарышкинское барокко, и церковь традиционно приписывают зодчему Бухвостову. Заказчиком был князь Пётр Прозоровский. Но строил он не на пустом месте! В начале XVII века Зюзино принадлежало боярам Морозовым. Супруг знаменитой боярыни Феодосии Прокопьевны Глеб Иванович Морозов и воздвиг здесь первый ещё деревянный храм. Только об этом никонианцы вспоминать не любят. После опалы Морозовых Зюзино стало принадлежать Прозоровским, и те заменили деревянную церковь на каменную.

Перпендикулярная Перекопской Керченская улица одним концом упирается в овраг речки Котловки. Рядом — яблоневый сад купца Коробкова. К сожалению, он закрыт для посещений: официально там питомник, но на деле сад сильно запущен. Гулять можно лишь в прилегающем овраге вдоль русла речки Котловки.

Очень обидно, что не сохранилась усадьба художника-баталиста Василия Верещагина. Он выстроил в полутора километрах от деревни Нижние Котлы на нынешней Нагатинской улице на высоком холме двухэтажный бревенчатый дом, который сам называл «избушкой на курьей ножке». К зданию примыкала кухня, а в соседних постройках располагались конюшня, дом для слуг и баня. Во дворе усадьбы были огороды. Отсюда Верещагин отправился в своё последнее путешествие в Японию, где погиб во время взрыва броненосца «Петропавловск» в Порт-Артуре. После его смерти усадьбу продали на слом одному из местных фабрикантов. К тому времени район из дачного окончательно превратился в промышленный.

Не сохранилась и усадьба купцов французского происхождения Катуар. Они обосновались здесь в 1870-е годы. Основные заводы семейства Катуар по производству керамической плитки были сосредоточены к северу от Москвы (потому одна из железнодорожных станций Савёловского направления и получила своё название), а здесь они открыли шёлкокрутильную фабрику, выстроили дом и проложили шоссе, которое стало называться Катуаровским, а в 1940-х годах было переименовано в Нагорную улицу.

На месте нынешнего пересечения Севастопольского и Нахимовского проспектов в 1889-м на пожертвованной купцом первой гильдии Львом Ивановичем Катуаром земле была выстроена больница, названная Шаболовской (Севастопольский пр., 24). К началу XX века она стала большим многопрофильным комплексом, одним из лучших в Москве. Закрыли её в 1960-х гг., но два каменных корпуса сохранились, в них разместились другие учреждения. У перекрёстка медленно погибают последние сосны из парка, что окружал лечебницу.

Старых зданий в этих районах Москвы — раз, два и обчёлся. В основном это остатки станционных построек (например, Бирюлёво-Товарная) или заводские цеха: со второй половины XIX века район развивался как промышленный и считался очень неблагополучным, даже криминальным. А ведь некогда именно в этих местах происходили одни из самых бурных событий русской истории!

Здесь в конце XVI века русские войска сражались с войсками крымского хана, в начале XVII в. царь Василий Шуйский разбил наголову крестьянского вождя Ивана Болотникова. Поэтому в советское время тут появилась Болотниковская улица. Потом сюда наведывались войска многих самозванцев-Димитриев, и грабили, грабили… Местность была совершенно разорена.

В середине семидесятых годов XVQI века по Старой Серпуховской дороге в Москву возвращался с победой фельдмаршал Румянцев-Задунайский, в его честь здесь были выстроены триумфальные арки, одна из них располагалась возле деревеньки Нижние Котлы, теперь о ней напоминает лишь железнодорожная станция.

В районе Нижних Котлов действовал кирпичный завод торгового дома Помеловых, второй кирпичный завод инженера Верховского оставил по себе память в виде названия улицы — Кирпичные Выемки. Были здесь лако-красильные фабрики М. Залёткиной и И. Гвоздёва, позже открылась кожевенно-сыромятная фабрика Зайцева и хлопко-отбельная фабрика К. Вебера, выкупленная и перепрофилированная потом «Товариществом В. К. Феррейн» — крупнейшей фармацевтической фирмой, чьи поля с лекарственными растениями располагались неподалёку. На пересечении Варшавского шоссе и МКАД сохранились корпуса старинной фабрики по производству валенок.

Были здесь и деревни — Старая Битца (35-й километр МКАД), Верхние Котлы (станция метро «Нагорная»), деревня Аннино, село Покровское… На месте последнего сохранилось самое древнее сооружение района — храм Покрова Пресвятой Богородицы на Городне, выстроенный ещё при Петре Первом. Он находится рядом с железнодорожной станцией Покровская на улице Подольских курсантов в двух километрах от станции метро «Пражская».

Второй по возрасту храм — маленький, одноглавый, освящённый во имя Николы Чудотворца, безжалостно снесли в 1930-е гг. Он стоял на Электролитном проезде, а вокруг храма было кладбище. Потом там выстроили цеха Котловского электролитного завода: здесь переплавляли колокола, снятые с колоколен московских церквей. Теперь и завода нет, здесь — жилые дома.

Старая Серпуховская дорога шла примерно по Варшавскому шоссе, а затем уходила чуть в сторону к Чертановской улице и вела дальше через лесопарк (там остался заброшенный военный городок). Даже сейчас энтузиасты-историки умудряются найти её следы — это старые просеки и аллеи. Примерно придерживаясь её старого маршрута, мы с вами двинемся от Севастопольского проспекта по направлению к МКАД. Поначалу дорога почти совпадала с нынешним Варшавским шоссе, но шоссе сворачивает к востоку, а дорога шла прямо на юг примерно там, где теперь проходит Чертановская улица. Улица обрывается — а дорога шла через лесопарк дальше.

Как часто бывает, по обеим сторонам проезжего тракта один за другим стояли постоялые дворы и питейные заведения и гуляло там много людей, разных и часто лихих. Где-то здесь в Кирпичных Выемках, то есть в ямах, образовывавшихся от того, что брали глину для производства кирпича, прятал награбленное страшный злодей и убийца Сенька-Семинарист. А на 17-й версте находились почтовая станция и при ней постоялый двор рангом повыше. Именно там скоропостижно скончался помещик Времев, в чьём убийстве обвинили Алябьева.

Но не только древности делают московские районы интересными, времена совсем от нас недалекие тоже были более чем богаты событиями, оставившими свой след. Чуть севернее современной станции метро «Южная», в районе между домами № 7 по Чертановской улице и № 10 по Кировоградской, с начала Великой Отечественной войны до 1949 года был военный аэродром. Потом аэродром передали ДОСААФ и использовали как учебный. Взлётная полоса располагалась на месте нынешнего сквера. В октябре 1941 года там пытался приземлиться и разбился наш подбитый самолёт. На этом месте поставлен памятник.

Далее по Чертановской улице — парк 50-летия Победы, в нём сохранился дот времён войны, из него вели заградительный огонь. На месте пересечения Варшавского шоссе с улицей Газопровод в 1941 году стояло несколько зениток.

На пересечении улицы Академика Янгеля и Варшавского шоссе до начала 2011 года сохранялась бывшая казарма (её снесли). Хотя на доме был выложен кирпичом год постройки — 1952, местные жители утверждают, что казармы эти были с довоенных лет и местная воинская часть охраняла небо Москвы от налётов.

Западнее станции метро «Аннино» в лесопарке есть затопленный бункер ВВС, а рядом — так называемый Хрулёв пруд: говорят, что когда-то в нём утонул некто по фамилии Хрулёв.

Почти параллельно Чертановской улице идёт Павелецкое направление железной дороги. Недалеко от платформы Чертаново на берегу ручья в 1950-е гг. археологи раскопали курган — древнюю могилу богатой женщины из племени вятичей. Это было очень богатое погребение! Сорокалетняя супруга древнего вождя лежала на подстилке из бересты в яме глубиной всего полметра, но зато над ямой был насыпан высокий холм. Рядом с погребённой стояли горшки с угольками и остатками пищи — так было принято у язычников. На покойнице были серебряные серьги — «заграничной работы», то есть привезённые из самого Киева, шейная гривна из скрученных в жгут бронзовых посеребрённых проволочек, бусы из белого горного хрусталя и красного сердолика, витые браслеты и шесть нарядных перстней. По обе стороны головы лежали серебряные подвески, височные кольца: слева — четыре, справа — три. Раньше историки думали, что такие кольца носили нанизанными на ленту, обёрнутую вокруг головы, но недавно, когда к исследованиям привлекли специалистов по судебной медицине, установили, что на дужках этих колец сохранились микроскопические частицы кожи — кожи уха. Иными словами, популярное нынче многократное прокалывание ушей и унизывание их разнообразными серёжками вовсе не изобретение последних лет, а традиция тысячелетней давности, причём исконно русская.

Таких курганов много в этой части Москвы, в каждом из них — одно или два погребения. Некоторые исследователи видят в этом проявление жуткого древнего обычая: убивать жену вместе с мужем. Однако нет никаких указаний, что второе погребение было проведено одновременно с первым: пережившую супругу могли просто положить рядом с близким ему человеком. Сделать это было нетрудно, благо умерших хоронили почти на уровне земли.

Очень живописная речка с забавным названием Язвенка ограничивает Битцевский лес. Увы, прекрасный Битцевский лес до сих пор вызывает у многих людей довольно мрачные ассоциации: здесь около пяти лет орудовал один из самых страшных убийц, получивший даже особое прозвище Битцевский маньяк. Потом он был пойман и приговорён к пожизненному заключению. На самом деле его звали Александр Пичушкин. Жил он неподалёку, в Зюзино, на улице Херсонской. Возможно, катализатором, запустившим эту страшную цепочку зверств, стала черепно-мозговая травма, которую он получил в детстве, упав с качелей. Кумиром Пичушкина был Андрей Чикатило — каннибал, убийца, пожиравший тела своих жертв. Будущий маньяк читал о нём, собирал его фотографии, а в 18 лет впервые убил сам. Потом он убивал ещё и ещё, заманивая жертвы в Битцевский лес под разными предлогами, а иногда просто подкарауливая незнакомых людей и забивая их молотком. Поначалу он выбирал алкоголиков, наркоманов, бомжей, то есть людей, по его мнению, не имевших права на жизнь. Потом переключился на своих знакомых, решив что «убивать того, кого знаешь, особенно приятно». Он собирался убить не менее 64 человек — по числу клеток на шахматной доске, однако поймали его после 52-й жертвы (троим из этого числа удалось выжить). Конечно, тут может идти речь лишь о тех людях, чьи смерти были официально зафиксированы. В основном жертвами подсудимого были мужчины, и всего три женщины. Свою вину он признал, но ни в чём не раскаялся и твёрдо заявил, что при первой же возможности начнёт убивать снова. Дай бог, чтобы она ему никогда не представилась. Сейчас маньяк отбывает пожизненный срок в колонии особого режима.

И вот мы у МКАД. Прямо перед МКАД на Варшавском шоссе — станция метро «Аннино», а следующая конечная «Бульвар Дмитрия Донского» — уже за МКАД. К западу от последней — усадьба Знаменское-Садки, а восточнее — старинная усадьба Феррейнов. Обе они сохранились и используются научными институтами.

Усадьба Знаменское-Садки находится в глубине старинного Экологического парка. Из известных семей, владевших Садками более-менее длительное время, можно назвать Ладыженских, Урусовых, Трубецких и Катковых. Это отсюда М. Н. Волконская отправилась в Ясенево венчаться. Дошедший до нас дом с пристройками был сооружён уже в конце XVIII века. Первый этаж — кирпичный, второй — деревянный, отштукатуренный. Церковь Знамения в стиле елизаветинского барокко, давшая название поместью, до нас не дошла. Скотный и конный дворы были значительно перестроены уже в XX веке. Рядом с господским домом сохранился один из двух деревянных флигелей. Попасть на территорию усадьбы можно по предварительной договорённости с администрацией парка или заказав экскурсию.

Усадьба аптекарей Феррейнов находится неподалеку от железнодорожной станции Битца. Теперь это Ботанический сад ВИЛАР — хорошее место отдыха, только туда пускают лишь по билетам, которые нужно заказывать заранее. Усадьба состояла из двух больших зимних дач (Жёлтой и Белой), нескольких малых летних, конюшни, мельницы, бани и других хозяйственных построек. В Жёлтой даче находился зимний сад со многими экзотическими южными растениями. Вокруг дач располагались оранжереи, плодовые сады, плантации лекарственных растений. Искусственная плотина, устроенная на реке Битце, образовывала большой пруд с островом посередине. А вокруг, с истинно немецкой тщательностью и педантичностью, был разбит прекрасный парк.

Ещё дальше от МКАД начинается район Бутово, рядом с ним уцелели усадьбы Суханово (ныне дом отдыха), которой владели Стрешневы, Мамонтовы и Волконские, и Остафьево, принадлежавшая князьям Вяземским, это здесь приземлилась на воздушном шаре бесстрашная княгиня Гагарина.

В километре от Суханово у деревни Расторгуево — старинный мужской монастырь. К западу от станции Бутово — экспериментальная железная дорога, к востоку — страшный Бутовский полигон — это крупнейшее в Москве и Подмосковье место массовых казней.

В середине 1930 гг. в преддверии массовых расстрелов хозяйственное управление НКВД озаботилось поисками мест для спецзахоронений. Под Москвой таких зон было выделено три: в районе посёлка Бутово, на территории совхоза «Коммунарка» и вблизи Люберец. Последняя держалась как резервная и, скорее всего, не была использована.

Расположен полигон на территории старинной усадьбы Дрожжино, принадлежавшей Ивану Зимину, известному коннозаводчику. В 1930-е гг. конный завод был закрыт, а конюшни переоборудованы под тюремные помещения. На подводах из соседней Екатерининской пустыни, где разместилась политическая Сухановская тюрьма, сюда привозили заключённых.

Жителям окрестных деревень сообщили, что на полигоне будут производиться учебные стрельбы. И поначалу звуки выстрелов никого не удивляли, но потом люди стали догадываться, что на полигоне творится нечто ужасное: к выстрелам примешивались чьи-то вопли и мольбы о помощи. Говорить об этом боялись.

Всего на Бутовском полигоне было казнено более 20 тысяч человек. Среди них были заключённые Дмитлага, чиновники из госучреждений, священники (из них более трёхсот канонизировано), люди «неправильной» национальности — евреи, немцы… Здесь нашли свой конец Председатель 2-й Государственной Думы Ф. А. Головин, московский губернатор, впоследствии шеф жандармов В. Ф. Джунковский, его адъютант и друг генерал В. С. Гадон, правнук Кутузова и одновременно родственник Тухачевского, профессор церковного пения М. Н. Хитрово-Крамской, правнучка Салтыкова-Щедрина Т. Н. Гладыревская, один из первых русских лётчиков H. Н. Данилевский, член экспедиции О. Ю. Шмидта Я. В. Брезин, представители русских дворянских родов: Ростопчины, Тучковы, Гагарины, Шаховские, Оболенские, Бибиковы, Голицыны… Особую группу расстрелянных в Бутово представляют инвалиды. В начале 1938 г. началась тайная кампания по «изъятию» инвалидов из тюрем и лагерей: не хватало места для вновь арестованных. Их расстреливали только за то, что они неспособны к физическому труду.

В середине 1950-х гг. Бутовский полигон обнесли высоким деревянным забором. Территория эта строго охранялась. Кроме чекистов, здесь никто не бывал. Впервые ворота полигона открылись для родственников погибших 7 июня 1993 г. Осенью того же года была установлена мемориальная плита.

В августе 1997 г. здесь были произведены археологические раскопки: вскрыли лишь небольшой участок рва, однако то, что открылось глазам исследователей, не поддаётся описанию. Вповалку, вперемешку, как в скотомогильнике, лежали расстрелянные люди. Всего рвов тринадцать, а сколько там убитых — страшно представить!

Чтобы не заканчивать экскурсию на столь трагичной ноте, нужно проехать в Южное Бутово. Рядом с ним расположена уникальная экспериментальная железная дорога, принадлежащая институту железнодорожного транспорта. Она состоит из тридцати исследовательских лабораторий, трёх электрифицированных кольцевых путей и пункта управления. Здесь с 1932 года испытывают новые модели вагонов, тепловозов и электровозов и разнообразного оборудования. Внутри кольца находится деревня Новокурьяново, а на южной части кольца — макет железнодорожной станции, построенный специально для съёмок фильмов и рекламных роликов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.