Основная мода России

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Основная мода России

Если вам кажется, что ситуация улучшается,

значит, вы чего-то не заметили.

Со страной нужно находиться в резонансе, так чтобы «быть в струе», чтобы окружающее пространство не сопротивлялась вам, а помогало, чтобы продвижение вперед происходило бы естественным путем — «само собой». Основная вибрация (физики говорят «мода») России — консервация существующего, работа на удержание. Самая выигрышная стратегия — «охранять», держать и не пускать. Самая рискованная — внедрение нового, перестройка. В переводе на «не наши» языки «православный» означает «ортодоксальный». Все мы знаем, как многотруден в России процесс модернизации.

Александр Аузан: Революция 17 года была срывом процесса модернизации, происходящего в России начиная с реформ Александра II и уже близкого к успеху.

Это был реванш «московита» (традиционной России). Очень похожая ситуация в Иране, где в 1979 году традиционалистская революция прервала длительную и, казалось, успешную модернизацию, проводимую шахом Пехлеви.

Если так, то становятся понятными слова Уинстона Черчилля: «Корабль российской государственности затонул при входе в гавань победы». Октябрьский переворот был по своей сути антикапиталистическим. Россия высказалась против либеральных ценностей, предпочитая остаться сословным, ресурсным государством. Отказавшись от капитализма, мы просто вернулись в феодализм. То, что сделал Сталин, — это мобилизация, а не модернизация. То есть создание материальной базы без перехода на новый качественный уровень, без появления новой системы ценностей. Меняется все ради того чтобы не менять главное, то, что сформировалось в XV веке, — социальные отношения, отношения «власть — народ», сословность. Перемены являются способом самосохранения власти.

Юрий Афанасьев: Никакой модернизации при Петре I, Александре II и Сталине, на которых так любят ссылаться наши нынешние вожди и их обслуга, не было. Точнее говоря, случились три наиболее крупные антимодернизации. Кому-то, тем не менее, они до сих пор застят глаза, и еще раз уже сегодня Медведев хочет повторить нечто подобное в Сколкове. Речь идет, иначе говоря, о «модернизации по-имперски», когда мы заимствовали у Запада лучшие технологии — главным образом из военной сферы, — а также некоторые институты, управленческие приемы, способы организации производства. Заимствовали, чтобы больнее ударить по тому же Западу. И, что не менее важно, чтобы спасти, сохранить в неизменности существовавший тогда режим. И каждый раз поставленной цели достигали. Ценой развития России.

Попытки министров образования и обороны хоть как-то изменить абсолютно исчерпавшие себя и недееспособные системы, выключить механизмы консервации отжившего и отрицательного отбора, встречают яростное сопротивление «лучших людей России», их (министров) искренне ненавидит вся страна. Любой практический проект преобразований вызывает яростную критику интеллигенции (притом что она абстрактно всегда за решительные перемены). И всегда в этом пункте сходятся мнения и западников и славянофилов, хотя аргументы у них, разумеется, разные.

Очень эффективным способом сдерживания нового является принятый во властных структурах механизм согласования нормативных документов: практически любая согласующая организация способна задерживать принятие документа до бесконечности, если он хоть в чем-то ущемляет ее интересы.

Симон Кордонский: Процесс проведения реформ всегда характеризуется рядом особенностей. Своих идей о модернизации нет (им не давали вызреть), приходится брать чужие, заграничные. Людей, которым нововведения жизненно необходимы, еще нет, поэтому все преобразования идут сверху и обязательно извращаются. Происходит подмена целей реформ их средствами — методы побеждают цели. Реформы проводятся в интересах еще не существующих групп населения, и проводят их те, кто не может да и не хочет достижения первоначальных целей модернизации.

Россия производит перемены по методу змеи — целиком сбрасывая кожу, проводить перемены регулярно и равномерно у нее не получается. В этот момент открываются возможности: создаются состояния, делаются головокружительные карьеры. После многолетнего правления происходит полное обновление команд. Благодаря выборам могут появиться действительно новые, интересные люди.

В нашей истории были и «навязывания», и «заимствования», начиная с выбора религиозной формы и последовавшего насильственного крещения (огнем и мечом) и «альфабетизации». За тысячу лет теоретически они могли бы прижиться на нашей почве — крещение и грамотность. Россия до сих пор — территория торжествующего язычества, а грамотность — это не просто умение читать, но и способность рационально постигать окружающую действительность. Что осталось в наших головах от семидесятилетнего внедрения марксизма?

Юрий Афанасьев: За прошедшие пять столетий произошли огромные изменения во всех сферах жизни страны. Свершилась урбанизация, выросла экономика, повысилась техническая оснащенность, дважды кардинально менялись виды самой государственности, менялись местами столицы, размеры страны то расширялись на порядок, то вновь сужались до Московского царства. Само московское самовластие существенно отличается от петербургского или — вряд ли надо это подчеркивать — от советского. Но при всем при том за чередой меняющихся внешних форм и существенных различий оставались неизменными фундаментальные смыслы. Или, как говорят французы, la plus ?a change la plus ?a reste la m?me chose («чем больше все меняется, тем больше все остается неизменным»).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.