УЛЬЯНИНСКИЙ Дмитрий Васильевич

УЛЬЯНИНСКИЙ Дмитрий Васильевич

11(23).6.1861 – 2(15).2.1918

Библиограф, библиофил, собиратель портретов, книжных знаков. С 1885 служил в Управлении Московского удельного округа. Председатель Русского библиографического общества при Московском университете (1902–1910). Покончил с собой.

«Д. В. был совершенно исключительный библиограф и библиофил, по меткому выражению Султанова, „поэт книги“, всю жизнь отдавший книге и живший последние 10 лет исключительно интересами „Библиографического Общества“, где он много и продуктивно работал. Несколько суховатый, замкнутый, всегда ровный и корректный Д. В. оживлялся, когда говорил, или вернее „живописал“, о книгах; обладая прекрасной памятью, он знал русскую книгу так, как никто другой. Заслуги его в области библиографии огромны: ему принадлежит честь удачного разрешения проблемы описания книг, меткого и точного определения „редкой книги“ и весьма ценного описания первых „книжных росписей“. Его трехтомное описание собственной библиотеки долго будет служить настольной книгой каждого русского библиофила. С Д. В. мы виделись ежедневно на службе; по служебному его адресу получались им антикварные книжные каталоги, и в момент их получения все служебные дела откладывались. Немедленно просматривался каталог, и, в случае надобности, Д. В. тут же писал письмо о присылке ему нужной книги, а в тех случаях, когда он боялся, что письмо может опоздать, он посылал телеграмму. Антикварные каталоги П. П. Шибанова (а других в то время печатных каталогов в Москве не выходило) он просматривал еще в корректуре. По вечерам мы с Д. В. часто делали обходы московских букинистов.

Д. В. был большой педант по службе, а еще больший по отношению к своей библиотеке, все библиотечное хозяйство у него было в образцовом, идеальном порядке. Около большого письменного стола в его кабинете, бывшем в то же время его библиотекой, стоял небольшой столик-шкафик, сделанный по особому его заказу, заключавший в себе карточки его каталога… довольно большого формата; на обороте этих карточек заносились им все сведения о каждой из книг, которые он находил в антикварных каталогах, или каких-либо сочинениях; записи эти велись регулярно в течение многих лет. Эти-то записи и дали тот богатейший материал, по которому Д. В. составил знаменитое описание своей библиотеки. Помимо этого каталога, был другой – инвентарный, с точнейшими записями, откуда, когда попала каждая книга в его библиотеку; эти записи сопровождались интереснейшими его примечаниями и заметками, служащими яркой характеристикой самого владельца библиотеки. Никаких пометок на книгах Д. В. не делал, и, покупая книгу, он не допускал в ней никаких дефектов; таких покупателей букинисты называли в Москве „чистоплюями“.

По своим вкусам Д. В. был настоящий москвич, горячо любивший Москву с ее особым укладом жизни. Жил Д. В. скромно, и единственной его слабостью в начале 90-х гг. было участие в любительских спектаклях, но и от этого он скоро отказался, хотя всю жизнь оставался большим театралом и горячим поклонником Художественного театра. Он не курил, не пил, очень мало и редко играл в карты и все деньги тратил на книги. Жил он в казенной квартире, довольно поместительной для одинокого человека, и получал сравнительно по тому времени хороший оклад жалования.

…Очень часто по вечерам я, живя очень близко от него, заходил к нему, и для меня было огромным наслаждением знакомиться со всеми редкостями его собрания и поучаться из этого кладезя знаний. Чрезвычайно интересны были те вечера, когда приходили к нему с мешками книг так называемые „стрелки“, торговавшие книгами, не имея собственных ларьков. …В покупках Д. В. был очень расчетлив и не любил переплачивать, он умел покупать книги у букинистов: заметив интересную для него книгу, он откладывал ее небрежно в сторону, ни слова не говоря, и принимался долго торговаться за другую, менее интересную и менее редкую, и, уже уходя, задавал хозяину вопрос, сколько он хочет за отложенную им книжку, и, как бы нехотя, покупал ее, иногда очень дешево: я помню, как при мне он купил таким образом редкое издание Маржерета за 5 руб. Конечно, эти приемы можно было применять только у мало знающих книгу букинистов, а не у настоящих антикварных книжных торговцев, но последних, как известно, у нас было немного.

Отношение к книге у Д. В. было не только бережливое, но исключительно любовное, которого мне не приходилось встречать ни у одного библиофила. Я помню, как один посетитель привел его положительно в ужас, положив на раскрытую непереплетенную книгу другую, переплетенную и большую. Д. В. со свойственной ему исключительной аккуратностью держал в образцовом порядке всю обширную переписку с многими библиофилами: все их письма лежали в особых папках по алфавиту фамилий.

Кроме книг, у Д. В. была папка собранных им портретов всех русских библиографов, библиофилов, книгоиздателей, книгопродавцев и владельцев типографий: таких гравированных и литографированных портретов у нас вообще немного, не более 100, и Д. В. сумел и здесь достигнуть почти исчерпывающей полноты.

Между прочим нельзя не отметить, что Д. В. первый из всех наших библиофилов собирал „образцы шрифтов“ различных типографий. Описаний „образцов шрифтов“ мы не встречали ни у Геннади, ни у Остроглазова, ни у Минцлова, ни у Бурцева. Во II томе „Каталога“ Д. В. Ульянинского… приведены описания многих редких изданий, не поступавших в продажу, немало летучих мелких объявлений, пригласительных, билетов, меню, юбилейных памяток и т. п., собственно же „образцов шрифтов“ в этом отделе описано 57. Многие из „образцов“ изданы были чрезвычайно изящно и заключали в себе не только шрифты, но виньетки, бордюры, политипажи и типографские украшения. Казалось бы, что этот интересный и красивый материал в полной мере должен был заслуживать внимание наших библиофилов и библиографов, но последние, очевидно, смотрели на них как на прейскуранты и другие рекламные издания и ими совершенно не интересовались, их не собирали и не описывали. Д. В. Ульянинский, как настоящий библиофил и библиограф, первый оценил по достоинству эти издания.

…Известна трагическая кончина Д. В. Ульянинского: он не мог представить себе жизнь без собственной библиотеки, и 2-го февраля 1917 г. покончил с собой, бросившись под поезд. Библиотека его была куплена Румянцевским музеем» (В. Адарюков. В мире книг и гравюр).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.