Прозвища и дразнилки
Прозвища и дразнилки
Прозвища являются наиболее ранним по времени появления видом детского сатирического фольклора. В Древней Руси они заменяли фамилии, которые часто и восходят к прозвищам. Обычай давать прозвища сохранялся вплоть до середины XIX века. Важной особенностью прозвищ является ярко выраженная экспрессивность. Она представляет собой сохранившийся до наших дней пережиток охранительной магии.
По-видимому, именно экспрессивно-оценочные прозвища стали основой дразнилок. На них впервые обратил внимание Г.С. Виноградов в статье «Детская сатирическая лирика» (1925). Исследователь показал, что дети используют в основном эпитеты, которые выполняют функцию приложений. Они создаются на основе как внешних созвучий (Петька – петух, Мишка – медведь, Сережка – серый), так и по внутреннему сходству (Верка– вертихвостка).
На их основе в детской среде возникли рифмованные прозвища типа «Дразнило – собачье рыло», которые и стали одним из ранних типов дразнилок. Г.С. Виноградов показал, что ни по содержанию, ни по форме дразнилки и прозвища существенно не отличаются. Различие между ними в том, что прозвище прикрепляется к имени как устойчивый эпитет, а дразнилка не закрепляется за отдельным лицом и применяется в подходящем случае.
Дразнилки по форме представляют собой краткие, «в основном однострофные произведения юмористического, реже сатирического характера» (Сл., с. 67). Комическое строится на абсурдности изображенной ситуации:
Вася, Васенок,
Худой поросенок
Залез в траву,
Кричит «Мяу!»
Существуют различные взгляды на происхождение дразнилок. Г.С. Виноградов показал, что многие дразнилки произошли из песен юмористического характера, встречавшихся в обрядах и исполнявшихся во время различных ритуалов. Действительно уничижение является одним из видов величания[122].
Дразнилки имели четко выраженный функциональный и однонаправленный характер, они должны были посрамить противника словом. Подобная традиция сохранилась и в наши дни, она используется, когда нужно осмеять представителей других этносов или национальностей, профессий, жителей других мест.
Интересное предположение о происхождении дразнилок содержится в исследовании Б. Сикимич, посвященных сербохорватским народным дразнилкам. Она усматривает в текстах относительно позднего происхождения фрагменты разнообразных текстов: молитв, бранные переделки, представляющие собой трансформацию общеизвестного текста молитвы с элементами проклятия; использование элементов католических молитв, трансформацию праславянской молитвы «Отче наш».
Другим источником исследовательница называет различные религиозные (христианские, мусульманские) тексты, «которые находятся в прямой корреляции с «более старыми» магическими текстами и тем самым, вероятно, продолжают ряд трансформаций этих текстов»[123].
Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что, независимо от конкретного материала, ученые едины в мнении о вторичном происхождении дразнилок из фольклора взрослых или литературных источников.
Если предполагать сходство между дразнилками и насмешками, как это делает А.Н. Мартынова, к той же группе произведений можно отнести прозаические и рифмованные ответы на поддразнивания, остроты, мирилки, попрошайки, оправдки, юмористические стихи о днях недели. Очевидно, что основой для их объединения является общий функциональный признак.
Поводом для создания дразнилки может быть не только особенность внешнего облика, физический недостаток, проступок, но и просто встреча или событие из школьной жизни. Рыжих
Кого я вижу?
Собаку рыжу!
или:
Рыжий, красный – человек опасный!
Часто в дразнилках отражаются социальные отношения, характерные для определенной местности или населенного пункта. Так, в Каинском уезде Томской губернии дети православных, или «мирских», – препираются с детьми старообрядцев, или «кержаков», в случае ссоры следующим образом: «Ты кержак-лешак. – А ты – миршина[124]. – На том свете тебя посадят на вершину»[125].
В местностях с разным населением широко распространено поддразнивание лиц другой национальности. В двадцатые годы О.И. Капица отмечала, что больше всего текстов посвящалось татарам и немцам, затем цыганам, молдаванам, украинцам. Татар дразнили следующим образом:
Татар – якши
Купи лапши,
Купи вина —
Напой меня.
О цыганах сочинили такую дразнилку:
Цыган поменяй,
Моя лошадь без хвоста,
Что ни день – то верста.
«Именные дразнилки» часто использовались, чтобы поддразнить, поиздеваться над их носителями. «Иногда эти песенки бывают невинного характера, в них выявляется естественное для детей, как и для взрослых, желание посмеяться, сострить, но часто они имеют и определенную цель – обидеть и поиздеваться над избранной жертвой», – замечает О.И. Капица. Мальчика по имени Жорж школьники дразнят:
Вот Жорж Горман,
Нос оторван,
Вместо носа – папироса,
Вместо пуза – два арбуза.
Дразнилка была широко распространена в школе во второй половине XIX века. Школьникам того времени было хорошо знакомо имя Жоржа Бормана, владельца кондитерской фабрики. Школьникам начала XX века оно уже ничего не говорило и подвергалось искажению или замене на созвучное.
Кроме индивидуальных существовали и дразнилки, направленные против определенной группы ребят, например, учеников приготовительного класса: «Приготовишки – мокрые штанишки» или первоклассников, учащихся реального училища: «Первоклассники – колбасники». Соответственно и гимназистов называли «Гимназисты скандалисты» или:
Синяя говядина по грошу на пуд,
Которую собаки не жрут.
Кадетов дразнили за военную выправку: «Кадет – на палочку надет». Институток за их известное пристрастие к сладостям и всяким лакомствам:
Институтки – точно утки,
Что найдут – то и сожрут,
А наевшися – не в меру
Отравляют атмосферу.
Приведенные примеры отражают исконную вражду между учебными заведениями разного типа, существовавшими в царской России.
В одной из ленинградских школ девочки дразнили мальчиков:
Завтра праздник, воскресенье,
Дадут девочкам печенье,
А мальчишкам – кулаки,
А на второе – червяки.
Основываясь на анализе 200 собранных дразнилок, О.И. Капица отмечает, что больше всего встречается дразнилок на имена, причем мужские преобладают над женскими. Из мужских имен чаще всего в дразнилках встречаются Иван, Егор, Николай, Алексей, а из женских – Катерина и Дуня. Рифмовка имен обычно следующая: «Андрей – воробей», «Антошка – недопечена картошка», «Фома – большая крома», «Мишка – еловая шишка», «Егор – без обор», «Маша – каша», «Зинка – корзинка».
Одно имя в дразнилке легко заменяется другим, требуется только сохранять рифму:
Васька-Васюк,
Полезай на сук,
Там кошку дерут,
Тебе лапку дадут.
Распространение прежде всего «именных дразнилок» подтверждается и наблюдениями Г.С. Виноградова, полагавшего, что «формулы осмеяния» обычно связаны с созданием имен-прозвищ: маменькин сынок, сорока, плакса. Возникают и другие дразнилки – ябеда-корябеда, жадина-корядина.
Вариативность адресата Б. Сикимич называет одной из важнейших особенностей дразнилок и приводит такой пример: «Латинянин хвостатый, завтра ты у меня сдохнешь, тяжело той руке, которая тебя потащит, тяжело той лопате, которая тебя будет закапывать»[126]. Она также полагает, что дразнилки, связанные с личными именами, «часто включают зоонимический код» («курица», «козленок», «коза», «осел») и строятся на мотивах антиповедения («запачканности», физического наказания). Последние явно перешли из взрослого фольклора: «Кире в палку играет, кобыла у него метнулась, бурдюк у нее лопнул»[127].
Реже осмеиваются физические недостатки или черты характера, поводом создания дразнилки иногда служит внешность. Высокий, малорослый, косой, хромой, толстый, худой, рыжий, плешивый, заика – все эти недостатки вызывают появление в соответствующих случаях дразнилок. Большое количество текстов относится к рыжим. Часто встречается в записях песенка, в основу которой положен сюжет дразнилки:
Рыжий красного спросил:
«Где ты бороду красил?»
– Я не краской,
Не замазкой,
Я на солнышке лежал[128].
В ряде случаев воспроизводится утрированный портрет:
Анна – балана,
Голова – оловянна.
Нос крючком,
Ротик ящичком.
Иногда высмеивается не только один член семьи, но и все родовое сообщество:
Сидор баню продает,
Сидориха не дает,
Сидорята верещат —
Под угор баню тащат,
В «дразнилке-посрамлении» (термин Г.С. Виноградова) осмеиваются трусость, воровство, неряшество, зависть и другие недостатки, вызывающие осуждение в детской среде:
Гришка, Гришка,
Украл топоришко,
Побег к брату —
Украл хату.
Побег к отцу —
Украл овцу.
Предметом осмеяния становятся и различные свойства характера, вот как подсмеиваются над напыщенными и гордыми:
Фу-ты, ну-ты
Сани гнуты,
Руки в боки,
Глаза в потолок…
Часто высмеиваются обжоры:
Требухан, требухан
Съел корову да быка,
Пятьдесят поросят,
Девяносто утят.
Дети не любят, когда их дразнят женихом и невестой. Такое поддразнивание производится хором и часто доводит до слез тех, на кого оно направлено. Обычно оно происходит с помощью особых песенок:
Тили, тили тилишок,
Иванушка – женишок.
Тили, тили тесто,
Машенька – невеста.
Распространение дразнилок. Настоящие детские дразнилки лишены «национальной или религиозной окраски, что говорит о возможной древности их мотивов». Можно сделать и другой вывод: дразнилки существуют давно, их можно считать традиционными, некоторые исследователи называют их сложившимися, или «готовыми», указывая на формульный характер произведений.
Новые дразнилки появляются по определенным поводам, обычно они свидетельствуют о творческом потенциале его сочинителя. «Едва ли встретится какой-нибудь приметный случай, подходящий повод, который затруднит найти бойкое словцо, легкую рифму, вряд ли выищется интересующее ребят событие дня, отражения которого не нашлось бы в готовой песенной форме или не родилась бы новая». Так, мальчугану, упомянувшему, что к обеду дают щи с картошкой, дают прозвище «пшик-картошки», приехавшего из Псковской губернии прозывают «скопской» и «скоподырь». Мечтавшего стать капитаном мальчика дразнили:
Палеган, палеган,
Аржана лепешка.
Капитан, капитан,
Рваные штанишки.
Любопытны рассуждения О.И. Капицы о характере дразнилок, посвященных отдельным занятиям и профессиям: «тут достается всем: и сапожнику, и портному, и мяснику, и мельнику».
Сапожники-безбожники
Сидят у кабака,
Оборваны, обшарпаны,
С бутылкою в руке.
Портных:
Портной-швец,
Не хочешь ли щец?
Портной-портняжка,
Не хочешь ли кашки?
Посвященные лицам разных профессий дразнилки называются прозвищами-прикладками: столяр – «сосногрыз», лакей – «лизоблюд», паны – «на двоих штаны», баре – «по грошу пара», маляр – «мазун-повозун» и т. д.
Осмеянию подвергались и лица духовного звания. О них говорят:
У попов глаза завидущие.
Руки загребущие.
По Псковской улице
Едет поп на курице,
Попадья на петухе,
Попаденок на свинье.
Переделки дразнилок. Выше говорилось о возможности перенесения некоторых элементов дразнилок в песенки, при котором получается связанный текст. Девочку любительницу кошек, прозвали «Кошкина мать», а к этому прозвищу присоединили строки из известной частушки:
Кошкина мать
Собиралась умирать,
Умереть не умерла —
Только время провела.
Импровизация дразнилок встречаются у детей во всех социальных группах, как в городе, так и в деревне. Если импровизация «хороша, складна, подходяща, т. е. отвечает общей потребности заинтересованной группы», то она сохраняется, переходя от одних к другим, замечает О.И. Капица.
Песенная форма дразнилок обуславливается манерой исполнения, они произносятся1 (скандируются) речитативом, поэтому строки обязательно рифмуются и подчиняются внутреннему ритму. Возможно развитие рифмованной строки в двустишие:
Миколай-Николай
Толоконце подай.
Мишка-кубышка,
Около уха шишка.
Затем трех и четырехстишия:
Иван-болван
С колокольни упал.
Три года катился
И то не убился.
Иногда дразнилка развивается в целую песенку:
Гриша, Гриша,
Сидел бы ты дома,
Точил бы веретена.
У тебя жена-то пряха,
По ниточке пряла,
Корову купила,
Корова-то с кошку Надоила с ложку,
Корова-то пропала —
Кузьму поклепали.
«Приведенная дразнилка, как и многие другие, заимствована детьми у взрослых – содержание таких дразнилок часто выходит из круга детских интересов, большинство же всецело детского содержания», – замечает О.И. Капица. Таковы, например:
Плакса – Олекса,
Удой молочка
Из подойничка.
Вася, Васенок,
Худой поросенок,
Завяз в траву —
Кричит: «мяу,
Не вылезу».
Детские дразнилки бывают направлены на решение ряда конфликтных ситуаций, возникающих во время игры. Если ребенок не хочет что-то давать, обычно, ему угрожают, говорят о физическом наказании: «Послала меня мать, чтобы ты дал мне немного мака. Если не дашь немного мака, то станет у тебя рука вот такая»[129].
Б.Сикимич пишет: «Ребенку, который портит игру, адресуется настоящее проклятие». Приводимые ею фольклорные тексты она предлагает считать полноценными магическими формулами, на что указывает и их синтаксис: «Пойдешь вокруг или стороной? Если стороной, пусть тебя муравей убьет веткой. Если вокруг, пусть тебя убьет муравей рукой»[130].
Среди других особенностей дразнилок – использование преувеличений (гипербол), преуменьшений (литот), развернутых сравнений, определений-приложений.
Поддевки введены в научный оборот Г.С. Виноградовым, он же предложил их первую классификацию. Поддевки, по терминологии исследователя, представляют одну из разновидностей произведений детского смехового творчества. Один из детей, шутки ради, чтобы посмеяться, «поддевает» своего собеседника и ставит его в смешное положение, «поддетый» может оказаться неопытным новичком, не знающим этой шутки:
– Федя, скажи «поп».
– А че? Ну, скажу: поп.
– Твой отец клоп.
– Сто да сто – сколько?
– Двести.
– Сиди дурак на месте.
Иногда поддевки сопровождаются действиями. Один мальчуган схватывает другого за нос и настойчиво спрашивает:
– Дуб или вяз?
– Дуб.
– Тяни до губ.
После этого ответа вопрошающий тянет нос книзу, в случае же ответа «вяз» – кверху, «до глаз».
«Витька, у тебя под ногами мох!» – Витька смотрит себе в ноги. Ему говорят: «Не кланяйся, я не Бог».
Определение поддевки мы также находим у Г.С. Виноградова: «поддевка представляет собою или искусственный диалог, где следует ожидать возможности быть пойманным (поддеться на слове) совершенно неожиданно для себя»[131].
Разновидность дразнилок сохранилась и в наши дни, замечает О.Ю.Трыкова. Игровой характер создается диалогической формой, носящей обязательный характер:
– Скажи: клей.
– Клей.
– Выпей баночку соплей! (Трык., с. 40.)
В создаваемой игровой ситуации собеседник заманивается в словесную «ловушку» и своеобразным образом высмеивается. Отсюда и происходит другое название рассматриваемой формы, которую Г.С. Виноградов называет «заманками». Одно лицо направляет разговор, другому остается пассивная роль повторяющего условленную фразу или слово. «Некий мальчик обещает другому что-то рассказать, но с условием, чтобы тот на все, что он будет говорить, отвечал: «и я».
– Я пойду в лес.
– И я.
– Я срублю дерево.
– И я.
– Я вырублю колоду,
– И я.
– Я замешу свиньям. —
И я.
– Они будут есть. —
И я.
Приведем и другой вариант:
Говори за много «как».
– Пошла баба в кабак.
– Как?
– Нализалась пьяная.
– Как?
– Пришла домой.
– Как?
– Мужик стал ее бить.
– Как?
– А вот так] (Следует удар в спину.)
В качестве сопоставительного материала О.И. Капица приводит немецкую поддевку:
Ich bin in der Walde gegangen.
Ich auch.
Ich nehme ein Axt mit.
Ich auch.
Ich hau ein Eich ab.
Ich auch.
Ich mach einem Sautrog draus.
Ich auch.
Es fressen sieben Saue.draus.
Ich auch.
(«Я пошел в лес». – И я. – «Я взял с собой топор». – И я. – «Я срубил дуб». – И я. – «Я сделал из него свинье корыто». – И я. – «Семь свиней стали есть из него». – И я.)[132].
Современные дети называют подобное явление «заманкой», полагая, что завлекают собеседника в словесную игру и насмехаются над ним. Уже четырех-пятилетние дети, вступая в детский коллектив, способны на подобные розыгрыши.
Роль заманок. Традиционно подшучивания и розыгрыши в виде словесной игры достаточно распространены. Они играют важную роль в развитии ребенка. Прежде всего через них происходит обучение речи, повторяются определенные слова и вносятся коррективы, направленные на устранение ошибок произношения или неправильного использования словоформ. Словесная ситуация демонстрируется с разных сторон, как в статике, так и в динамике.
Заманки использовались и для привития определенных навыков. Они являлись элементом общения детей с взрослыми, входили как в повседневный быт, так и в праздничные игры. Взрослый стремился побудить ребенка к активному действию, заставить критически относиться к любому высказыванию или событию. Так, предложив ребенку залезть под стол, затем начинали с ним такую беседу/разговор:
– Мама у тебя есть?
– Есть.
– Папа у тебя есть?
– Есть.
– А ум у тебя есть?
– Есть.
– Был у тебя ум, не сел бы под стол.
Во время подобных шуток или розыгрышей также прививались некоторые практические навыки; дети обучались отличать животных, имитируя их повадки.
«Структурообразующим элементом диалога «заманки» является рифма к повторяемому слову, преобразующая диалогическую ситуацию, переводящая его в новое качество», – отмечает М.П. Чередникова[133]. Она также устанавливает, что гротесковое начало прослеживается не во всех текстах.
Перспективы развития дразнилок. Стойкость стилистических конструкций, позволяет, по мнению Г.А. Барташевич, создавать новые произведения или варьировать уже известные. Как бы развивая ее наблюдения, О.Ю. Трыкова замечает, что в дразнилку активно проникают новые образы, понятия, иногда даже весьма
– Скажи: какое небо голубое!
– Какое небо голубое!
– У голубых всегда такое!
Часто дразнилки создаются на основе готовых форм для передразнивания.
Взаимодействие жанровых форм. М.И. Мельников отмечает, что под воздействием профессиональной поэзии и частушек в дразнилки проникли элементы считалочной поэтики. Он приводит следующий пример:
Витя-титя-карапуз
Съел у бабушки арбуз.
Бабушка ругается,
Витя отпирается.
О.Ю. Трыкова усматривает взаимодействие современной дразнилки с народной песней. Б. Сикимич выделяет форму детской песенки, адресованной животным, где содержатся элементы дразнилки и проклятия, она приводит несколько примеров, где встречаются разные птицы и животные: «Проклятая коза, блаженная овца, Бог тебе дал, чтоб хвост у тебя таким и остался»[134].
Приведем пример дразнилки, представляющей собой интересный случай приспособления к новой среде широко распространенной в крестьянском детском обиходе песенки:
Завтра праздник, воскресенье,
Нам лепешек напекут,
И помажут, и покажут,
А покушать не дадут.
Взаимовлияние дразнилки и считалки часто происходит под воздействием средств массовой информации. Так можно объяснить и использование в считалки строчек из рекламы:
Кошка сдохла, хвост облез —
Получился Анкел Бене!
Иногда игра словами встречается в анекдоте: «Крокодил Гена и Чебурашка идут через стройку. Чебурашка говорит: «А вон человеки работают». Крокодил Гена говорит: «Не человеки, а люди». Чебурашка говорит: «А вон один люд в яму упал».[135]
Прояснение вопросов бытования дразнилок и специфики их перехода из взрослой в детскую среду помогут определить некоторые особенности организации детской среды. Так, М.П. Чередникова приводит следующий анекдот, который создается на основе противоречия, возникающего между разными возрастными группами и, следовательно, порождающего комическую ситуацию:
Подходит бабушка к парню и спрашивает:
– Скажи, сынок, как пройти на улицу Ленина?
– Во-первых, не сынок, а хиппи. Во-вторых, не пройти, а прогреметь костями. В-третьих, не на улицу Ленина, а на хипп-штрасс Ленина.
Идет бабушка дальше, подходит к другому парню и говорит:
– Слушай, хиппи, как прогреметь костями на хипп-штрасс Ленина?
– Что, хиппуешь, плесень?[136]
Процесс словотворчества, постоянно происходящий в дразнилках, несомненно может стать предметом изучения лингвистами. Правда, некоторые специалисты неоднозначно относятся к использованию бранных выражений, встречающихся в дразнилках.
Интересны и процессы взаимосвязи с литературными жанрами. Дразнилку активно использовали С.Я. Маршак, С.В. Михалков, Э.Э. Мошковская, К.И. Чуковский, Э.Н. Успенский, Д. Хармс. Широкое распространение в детской среде получают и литературные образы, среди них, как отмечает О.Ю. Трыкова, «лидирует» дядя Степа Михалкова:
Дядя Степа-великан
Проглотил подъемный кран,
А наутро говорит:
– У меня живот болит.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.