VII

VII

Следующим после «исходного» узлом, на котором держится структура сюжета, по Товстоногову - Кацману служит так называемое « определяющее событие».

В свое время я был, каюсь, весьма агрессивным противником необходимости особого обозначения этого узла. В самом деле, ведь если событие важное, значит, его и так не пропустишь. Но практика стала подсказывать: нет, ты не прав, не так все просто. Стремление понять досконально механизм метода возвращало вновь и вновь к мысли об «определяющем». Ведь если я не шарлатан, не занимаюсь сознательно всякой заумью и не собираюсь морочить голову зрителю глубокомысленной ахинеей, являющейся по своей истинной сути родной дочкой дилетантизма, моя профессия требует от меня умения внятно простроить сюжет спектакля или, как замечательно говорит Джорджо Стрелер: «Мое ремесло - это рассказывать людям истории» [14]. Если рассказываю историю, я должен уметь это делать. Чтобы научиться чему-либо, нужно знать законы, по которым существует изучаемое явление иди изучаемая деятельность.

Вот, скажем, все та же «Бесприданница». Мы уже говорили, что одна ее действенная линия, связанная с «исходным», подчинена событию «приезд Паратова». Эта линия «работает» достаточно долго: до момента появления Огудаловых с Карандышевым поведение присутствующих на сцене Ивана, Гаврилы, Кнурова, Вожеватова и промчавшихся за сценой на четверке Чиркова с цыганом - так или иначе отражает ожидание предстоящей встречи. С приходом Карандышева и Огудаловых заявляет о себе вторая линия, связанная с замужеством Ларисы. На какое-то время пришедшие берут внимание на себя, возникает скрытая борьба двух, пока еще не связанных друг с другом, коллизий. Вожеватов и Кнуров уходят на пристань. Лариса и Карандышев остаются вдвоем, их поведение связано с предстоящей помолвкой, событие «приезд Паратова» на них никак влиять не может. Но вот они ушли, а на сцене появляется, наконец, сам Паратов со всеми встречающими. Первая линия снова становится главенствующей. Теперь - внимание! Вот Паратов узнал о том, что Лариса выходит замуж, Событие?! - Нет еще, это известие не повлекло пока за собой никаких поступков... А вот и поступок: «Заеду я к ним, заеду; любопытно, очень любопытно поглядеть на нее». Все, две линии пересеклись! Узнав о решении Паратова, присутствующие приходят в оживление: Паратова пригласят на обед к Карандышеву, будет потеха! А потом, наверняка - продолжение... Вот оно - событие! Если бы Паратов, узнав о предстоящем замужестве Ларисы, не захотел бы ей мешать, ее тревожить, все было бы иначе, линии приезда Паратова и замужества Ларисы так бы и не пересеклись. Таким образом, роковое решение Паратова определило дальнейшую драму. «Экспозиция» закончена, начинается «интрига». Эти устаревшие понятия из области теории драмы, как бы мы над ними ни иронизировали, не на пустом месте появились. Играть их нельзя, но и не учитывать - тоже глуповато: законы развития изложения сюжета, законы зрительского восприятия не нами придуманы, они заложены в самой природе драматического искусства и знать их весьма полезно. Полезно хотя бы для того, чтобы грамотно уметь преодолевать «литературу» режиссурой.

Предельно выразительна композиция «Ревизора» Н.В.Гоголя. Вот одна линия: Городничий, чиновники, известие о прибытии ревизора. Другая: Осип, клянущий жизнь и хозяина, Хлестаков, застрявший в гостинице, терзаемый долгами и голодом. Но вот Городничий пришел в гостиницу, увидел Хлестакова и поверил, что тот - ревизор. Вот оно - определяющее! Не обманулся бы Антон Антонович, не было бы всей знаменитой комедии.

Значит, как же важно для режиссера верно оценить «определяющее событие», понять и замотивировать его природу. «Почему так произошло?» - Ответ на этот вопрос может оказаться принципиален для всей концепции спектакля.

 Особенно остро ощутил я важность внятного выявления позиции постановщика по отношению к «определяющему событию», разбирая с режиссерами Республики Коми спектакль Воркутинского молодежного театра «А зори здесь тихие» по повести Бориса Васильева. Сам по себе спектакль был очень хорош: и девочки - молоденькие, типажно точно подобранные режиссером, играли искренне и с полной отдачей, да и Веское был убедителен. Но чего-то спектаклю явно не хватало... На вопрос «О чем спектакль?» - кроме общих слов участники обсуждения, люди опытные и грамотные, ничего ответить не могли. Тогда мы попробовали пройти по событийному ряду. «Ведущее», «исходное» были названы без особых проблем... А вот где «определяющее»? - Появление в лесу немцев?.. Нет еще, после обнаружения противника события могли развиваться как-то иначе... Где тот поворот, который определил неизбежность будущей катастрофы?.. Васков сообщает начальству по телефону о случившемся. Получив приказ остановить немцев, он собирает девушек, инструктирует их и идет с ними на выполнение задания. Вот здесь где-то, очевидно, и находится «определяющее»... Артист в воркутинском спектакле по-военному четко докладывал, принимал приказ, незамедлительно шел его выполнять. И что? А лично сам Васков как относится к происшедшему, что для него этот приказ? Если он просто винтик военной машины, не имеющий личной позиции, - зритель вместе с таким Васковым «проскакивает» мимо события, оно никак его не затрагивает, что и произошло со зрителями на спектакле воркутян. Стоп!.. Но это же «определяющее событие!» Как же можно его не заметить?!

- Давайте пофантазируем... Васкову осточертела служба, ему надоело быть начальником в девичьем подразделении, Никаких) настоящих боевых действий, никаких перспектив, рутина. И вдруг такое происшествие: враг рядом! Да и всего-то дел - два человека. Есть возможность внести разнообразие в быт, глядишь, и отличиться можно. В этом случае Васков делает свой доклад начальству с целью получить разрешение на свободу действий и, получив нужный ему приказ, с радостью бросается его исполнять. Кто тогда Васков? - Авантюрист, преступно загубивший пять прекрасных девичьих жизней, доверенных ему.

— А если наоборот? - Васков умный, ответственный человек. Он прекрасно понимает, что у него нет средств для задержания врага, даже если немцев всего только двое. Не доложить начальству он не имеет права, не выполнить безответственный, вздорный приказ тоже нельзя: время военное, за неисполнение приказа - расстрел. Тогда, получив от начальства распоряжение, согласиться с которым он по-человечески никак не может, Васков оказывается в сложнейшем положении. Он может быть растерян, взбешен, но делать нечего, приходится, стиснув зубы, идти на эту чужую авантюру... В этом случае Васков - такая же жертва войны, преступного, исконно советского, пренебрежения к личности, к человеческой жизни, как и подчиненные ему девочки.

Итак, два варианта спектакля: один про преступность индивидуального авантюризма, другой - про преступность системы, противостоящей человеку, враждебной ему не меньше, чем внешний враг... А ведь вариантов может быть множество, все дело во времени, когда ставится спектакль, в личности режиссера, в его позиции.

Обратившись к повести Бориса Васильева, мы, разумеется, не обнаружим у его Васкова ни карьерных, ни авантюристических побуждений. Но и понимания того, что проблему надо решать как-то иначе, нет ни у него, ни у далекого начальства, ни у разделяющей с Васковым ответственность Кирьяновой. Осознание придет к Федоту Евграфовичу значительно позже, вместе с чувством вины, которую ни на кого другого он перекладывать не будет. Васильевский Васков в момент принятия решения и получения приказа руководствуется, скорее всего, чувством долга, не слишком задумываясь о последствиях. Так что же? Значит ли это, что событие, о котором мы столько говорим, не так уж и важно? Может быть, мы что-то перемудрили и все гораздо проще? - Отнюдь. Ведь если на этом сюжетном узле держится все последующее действие, если не было бы этого момента или люди повели себя как-то иначе, по-другому сложились бы судьбы всех героев произведения, - как же можно отмахнуться от этого? Другое дело, что повесть все-таки не пьеса, что, сочиняя инсценировку, можно что-то усилить, прописать подробнее, что-то, наоборот, убрать. Наконец, есть возможность средствами постановочной режиссуры расставить необходимые акценты. Непонимание героями важности события в момент его свершения (а так зачастую и бывает в обыденной жизни) ничуть не освобождает режиссера, знающего истинное значение происходящего, от необходимости это значение сакцентировать. Во всяком случае, с тех пор, как я принял для себя питерскую методику, работа над построением «определяющего события», поисками средств его выражения стала для меня очень существенной. Мысленно обращаясь к спектаклям, поставленным когда-то, теперь кусаю локти: надо было делать иначе... Что ж, лучше поздно, чем никогда!..

Была у меня по части «определяющего события» еще одна «заноза» - А.П. Чехов. Если, скажем, в «Чайке» с «определяющим событием» все более или менее понятно -это провал спектакля Треплева в первом акте, если в «Вишневом саде» на роль «определяющего события», допустим, может претендовать отказ Раневской и Гаева продать имение (второй акт), то с «Дядей Ваней» и «Тремя сестрами» ничего ясно не было. И если чувствуется, что энергии события «провал спектакля» вполне хватает на второй акт «Чайки», который весь держится на шлейфе этого провала, то вторые акты «Дяди Вани» и «Трех сестер» как бы «провисают»... Так, может быть, если великий новатор. Чехов спокойно обходится без «определяющего», - все это чушь и не надо его искать вообще.

- А что, если попробовать рассказать историю «Дяди Вани» по самым общим узлам? - Профессор вышел в отставку, в городе, жить ему теперь не по средствам. Переехал в имение и, судя по всему, решил поселиться здесь надолго, может быть, навсегда. Однако через пару месяцев, просчитав все, Серебряков приходит к мысли, что имение надо продать, деньги обратить в процентные бумаги, купить дачу в Финляндии и вернуться жить в столицу. Об этом своем решении он и сообщает в третьем акте. Что же произошло между этими двумя моментами? - В первом акте, очевидно, Серебряков еще вполне доволен (или делает вид, что доволен, уговаривает себя быть довольным) своим новым положением. По ночам он много работает, днем гуляет по окрестностям, любуется пейзажем. После прогулки тоже намерен работать, просит принести ему чай в кабинет. Во втором же акте положение коренным образом изменилось: профессор не спит вторую ночь подряд, всех извел своей болезнью и откровенно тоскует по городу, шуму, общению... Какова причина такого поворота? Замучил ли профессора Войницкий своими бесконечными выпадами, от ревности ли разыгралась подагра, заело ли самолюбие - это вопрос трактовки. Важно, что может быть еще неосознанно, Серебряков начинает готовить ситуацию к взрыву, к отъезду, к продаже имения. Еще никто ни о чем не догадывается (даже жена!), о его решении не будут знать до последней секунды; Елена Андреевна в третьем акте будет всерьез загадывать: «Как-то мы проживем здесь зиму!» Но отношения напряжены до предела и становятся невыносимыми. То, что зрело и готовилось во втором акте, - в третьем прорвалось наружу. Значит, намерение Серебрякова изменить жизнь, возникшее между первым и вторым актами, и явилось «определяющим событием» «Дяди Вани», оно стало пружиной, чья энергия питает второй акт пьесы. Зритель его не видит, никто, кроме самого Серебрякова, о нем не знает, но именно оно определило все факты второго акта И дальнейшее развитие событий.

Значит, драматургическое новаторство Чехова в том, может быть, и состоит, что важнейшие узловые моменты сюжета он выносит за рамки происходящего на сцене. Однако же это совсем не значит, что такие события вообще никак не надо учитывать.

Так, может быть, и «определяющее событие» «Трех сестер» построено подобным образом? - Между первым и вторым актами произошло много всего: Андрей женился, стал секретарем земской управы, у них с Наташей родился Бобик, Ирина поступила работать на телеграф и уже успела разочароваться, Тузенбах собрался в отставку, Вершинин стал постоянно бывать в доме Прохоровых. Впрочем - ничего нового: собирались в Москву и не уехали. Такое впечатление, что отсутствие масштабного события само по себе становится своего рода событием. Но ведь так не бывает! Что же все-таки произошло?

 - С чем были связаны планы переехать в Москву десять месяцев назад? - Прежде всего с намерением Андрея вернуться в университет, стать профессором. Его женитьба поломала все: после смерти отца он - глава семьи, он должен взять ответственность за судьбу сестер на себя, а он-женился. Дошутились... Сюжет «Трех сестер» состоит, если опустить все подробности, в том, что сестры постоянно готовятся к переезду в Москву и не едут, а военные, которые никуда не собирались, уходят в Польшу. Сколько бы ни говорилось о том, что это художественный прием, что это метафора, чуть ли не символ, сколько бы ни объявляли Чехова отцом театра абсурда, должны же быть вполне реальные объяснения этого «бездействия», и объяснения, носящие конкретный событийный характер. Итак, Прозоровы были заброшены из Москвы в провинцию в связи с назначением их отца командиром бригады (очевидно, тогда же он стал генералом). Прошло десять лет. Отец умирает, судя по всему, скоропостижно. Сразу бросить все невозможно: нужно придти в себя, освоиться с новым положением, утрясти дела... Так проходит еще год. Весна, траур снят, именины Ирины. К осени Ольга, Ирина, Андрей собираются переехать. Почему не раньше? - Летом ехать нет смысла: мертвый сезон: в университете никого, каникулы, город летом вымирает -кто на даче, кто на водах, кто за границей... Но неожиданно для всех летом Андрей женился! Естественно, осенью уже никуда не Поедешь, тем более, что Наташа тут же оказалась в положений: Переезд откладывается... Так что же, значит «определяющее событие» - женитьба Андрея!? Так стоит ли вообще (по крайне мере - в данном случае) говорить об «определяющем событии»? -Ведь никто его не увидит.

Тем не менее, на мой взгляд, более чем стоит! С того момента, как я понял для себя, что «женитьба Андрея» - «определяющее событие» всего спектакля, существенно изменилось мое отношение ко многим фактам и обстоятельствам. Это как в жизни: человек сделал какую-то глупость, сначала казавшуюся малозначительной, а потом, пережив беду и перебирая факты, приведшие к этой беде, начинает казнить себя - зачем я тогда сказал... пошел... сделал... Так и тут. Все шутили, дразнили Андрея по поводу его влюбленности, потешались над Наташей, подтрунивая над ее румяными щечками, зеленым пояском, наивной стыдливостью. Вот и дошутились, спровоцировав таким образом поцелуй, завершающий первый акт. Может быть, не будь этого поцелуя, не было бы и свадьбы. А вот теперь Андрей женат, в Москву не уехал. Кто во всем виноват? - Ну, конечно же Наташа! И ее начинают тихо ненавидеть все вплоть до самого Андрея. Виновник найден! Конечно, дело здесь не в самих событиях, а в их скрытых пружинах, в подсознательных мотивах героев. Об этом много и подробно писал мудрый Вл.Б.Блок (как же мне повезло, что на первых шагах своего пути в профессии я обрел дружбу и наставничество этого выдающегося ученого!): «Чехов был превосходным «практическим» психологом и - подобно некоторым другим великим писателям, знатокам души человеческой, - проник в тайник психических тонкостей раньше, чем они стали предметом исследований материалистической науки. И, конечно, ему были ведомы такие фундаментальные основы поведения людей, как потребности и мотивы, и он понимал, что они далеко не всегда совпадают с осознанно поставленными целями, а, наоборот нередко им противоположны» [15]. Так и в «Трех сестрах» - не едут в Москву, ибо подсознательно боятся. Москва хороша именно как недостижимая мечта. Никаким профессором Андрей никогда не будет, кроме амбиций избалованного дитяти у него за душой нет ничего. Потому и застрял в провинции, потому и женился: ссылка на обстоятельства - лучшее средство оправдания собственной несостоятельности... Для сестер Москва - воспоминание одиннадцатилетней давности, никто там их не ждет, никому они там не нужны. Без Андрея, на которого возлагались всё надежды, они в Москве просто потеряются, пропадут, в глубине души они не могут этого не бояться...

Так, благодаря выявлению «определяющего события», как минимум, уточняется отношение режиссёра к предшествующим и последующим фактам, корректируется концепция. Теперь я бы уже по-другому выстраивал все шутки в адрес Наташи и Андрея, по-другому искал бы выразительность их поцелуя «под занавес» первого акта: ведь это все факты, предопределившие дальнейшее развитие сюжета. А дальше - второй акт. Пусть все происходящее в нем выбрано Чеховым как бы случайно: такие вечера были до нынешнего, будут и после, вплоть до третьего, акта, когда станет ясно, что бригаду переводят. Однако теперь я вижу пружину второго акта - женитьбу Андрея: все происходящее - и то, как ждут ряженых, и как говорят о проигрышах Андрея, и разговоры о Москве - все это теперь осознается через призму восприятия брака Андрея и Наташи, как причины всех бед...

Так же и с «Дядей Ваней»: все происходящее во втором акте, - и капризы Серебрякова, и пьянство Войницкого с Астровым, и ночное Примирение Сони с Еленой Андреевной - все обретает теперь для меня новый смысл, за всем просматривается одна причина: намерение профессора спровоцировать отъезд.

Конечно, Чехов - великий новатор, до него так не писали. Но и его, далекая от канонов «хорошо сколоченной пьесы», драматургия при анализе не может не подчиняться (пусть со своими, особенностями) общим законам, и выявление узловых моментов его пьес бесценно для режиссера.