Фейербах и Маркс

Фейербах и Маркс

Духовный лидер революционной демократии шестидесятых годов XIX века Н.Г.Чернышевский ознакомился в юности с учением Людвига Фейербаха, сначала на лекциях профессоров Никитенко и Фишера, позже путем самостоятельного изучения – и стал его твердым приверженцем. Пиша за год до смерти, в 1888 году, предисловие к третьему изданию своих «Эстетических отношений искусства к действительности», Николай Гаврилович признался, что ему не встретилось в жизни «системы понятий более точных и полных, чем те, которые изложены Фейербахом». Более всего его заинтересовал так называемый «антропологический принцип», в котором он справедливо усмотрел путь к строго материалистическому объяснению истории. Содержание этого принципа было достаточно полно раскрыто в работе немецкого философа «Сущность христианства», опубликованной в 1841 году. Он требовал устранения из теоретической мысли любых метафизических сущностей – от традиционного Бога до гегелевского абсолютного духа – и объяснения проявлений как индивидуального, так и общественного сознания на правах частных случаев всеобщих законов природы. Далее оставалось признать классовую борьбу неотъемлемой принадлежностью классового общества, революцию – закономерным ее результатом, и призвать к отмене устаревшего и к установлению нового, более справедливого, главное же научно обоснованного строя, что Чернышевский и сделал. В его работах различаются более ранняя стадия такового, определенная как социализм, и заключительная, названная коммунизмом. Различие между ними сводилось, по мнению Чернышевского, к тому, что социализм будет ограничен обобществлением земли и средств производства, при коммунизме же к ним добавится и распределение – так, что каждый труждающийся в итоге получит «по потребностям», что и породит идеальную общественную гармонию.

Изложенная в стройной и достаточно убедительной форме, доктрина Фейербаха оказала в свое время исключительное влияние на европейскую интеллигенцию антибуржуазного направления. Молодой Маркс писал, что отныне «нет для вас иного пути к истине и свободе, как только через огненный поток. Фейербах – это чистилище нашего времени». Для правильного понимания этих слов нужно принять во внимание, что фамилия «Фейербах» дословно означает по-немецки «огненный (Feuer) поток – или, скорее, ручей (Bach)». Как видим, Маркс не только отметил антихристианский пафос Фейербаха, но даже и обыграл его, показав, что вовсе не опасался адского пламени… Молодой Энгельс призывал честных людей стать «рыцарями этого граля, опоясать для него наши чресла мечом и радостно отдать нашу жизнь в последней священной войне, за которой должно последовать тысячелетнее царство свободы».

Чернышевский вполне был готов вступить в ряды защитников дарованного человечеству нового Грааля и даже сделал, что от него зависело, для обретения такового. «Меня не испугает», – откровенно писал он, – «ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня». Как видим, русское образованное общество было своевременно предупреждено о планах революционеров – и тем не менее продолжало питать приятные иллюзии, вплоть до почти полного своего уничтожения. Отсюда мораль: программы преобразователей общества следует читать внимательно и принимать с полной серьезностью, включая и тот случай, когда их авторы производят интеллигентное впечатление, более того – если они даже носят очки. «Собственная сущность человека есть его абсолютная сущность, его бог; поэтому мощь объекта есть мощь его собственной сущности», – писал Фейербах. Слова эти громом отдались в умах образованных россиян, поскольку открыли возможность своеобразной, негативной метафизики, в дальнейшем положенной поколениями революционеров в основание своей личности. Народники приняли их к сведению, Г.В.Плеханов в 1890-х годах не почел за потерю времени составить обширный комментарий к труду Ф.Энгельса «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии», молодой Ленин считал овладение «антропологическим принципом» немаловажным достижением в своем философском образовании. Продолжая путь в этом направлении, мы приходим к известным читателю именам К.Маркса и Ф. Энгельса.

Ознакомление с «экономической метафизикой» Маркса, как, наполовину в шутку, наполовину всерьез назвал его теорию М.А.Бакунин – в сущности, вполне справедливо, поскольку Маркс претендовал именно на познание конечных причин и перспектив развития рода человеческого – прошло у нас несколько больших этапов. Выделяя их в самом схематичном виде, мы можем примерно ограничить первый этап 40-60-ми годами XIX века, важнейшими итогами которых была публикация «Манифеста Коммунистической партии» (1869) и «Капитала» (1872) на русском языке. Отдельные русские энтузиасты посещали до Маркса в его парижском или брюссельском далеке и поражали мыслителя своим неподдельным энтузиазмом. Маркс, впрочем, всегда относился к русским посетителям иронически и сравнил их в известном письме к Кугельману с французскими аристократами, заигрывавшими в годы, непосредственно предшествовавшие Великой французской революции, с носителями самых радикальных идей. Надо признать, что немецкий мыслитель выказал в данном случае недюжинную проницательность.

Второй этап (70-е – начало 80-х годов) ознаменовался все возраставшим интересом Маркса и Энгельса к ситуации в России, определенной ими как революционная. «Когда Парижская коммуна пала после свирепой бойни, устроенной защитниками „порядка“, победители никак не предполагали, что не пройдет и десяти лет, как в далеком Петербурге произойдет событие, которое в конце концов должно будет неизбежно привести, быть может, после длительной и жестокой борьбы, к созданию российской Коммуны», – писали они в 1881 году, имея в виду удавшееся покушение на царя Александра II. Еще через четыре года, Ф.Энгельс подчеркнул в письме к Вере Засулич по тому же поводу, что «… если когда-либо бланкистская фантазия – вызвать потрясение целого общества путем небольшого заговора – имела некоторое основание, так это, конечно, в Петербурге». Как видим, опять «попадание в десятку»!

Народники были наиболее влиятельной силой в тогдашнем российском революционном движении, и Маркс без колебаний пошел на союз с ними, приняв в 1870 году предложение стать представителем новообразованной русской секции в Генсовете I Интернационала. Для этого приходилось принять ключевой для народников тезис о возможности перехода России к социализму в опоре на традиции сельской общины, то есть минуя стадию капитализма. В надежде на то, что великий крестьянский бунт в России даст сигнал революции собственно пролетариев на Западе, Маркс пошел и на это, подобрав из арсенала своей теории какое-то оправдание этому шагу, сомнительному с точки правоверных марксистов.

На третьем этапе (вторая половина 1880-х – 1890-е годы) в России распространился марксизм в его ортодоксальном, западном виде. Выдвинув тезис об историческом крахе народничества, Г.В.Плеханов и группа его единомышленников заявили о том, что никакого особенного своеобразия у России более не было. Согласно их наблюдениям, страна развивалась по тому самому капиталистическому пути, который уже был описан Марксом на материале стран Западной Европы. Как следствие, надобно было прекратить изобретение отечественного велосипеда, отбросить лозунг «русского социализма» и обратить свои надежды и проповедь к нарождавшемуся пролетариату.

Возможность бездумного применения западного лекала к российскому материалу была в свою очередь оспорена В.И.Лениным. Увидев основную ошибку Плеханова в ориентации исключительно на рабочих, а также на буржуазию, за которой тот признавал на данном этапе достаточно большой революционный потенциал, Ленин обратил внимание на преобладавший пока аграрный характер страны. Если российские революционеры не желали ждать полного созревания пролетариата, оставалось поставить задачу единения сознательных рабочих с трудовым крестьянством – и взять курс на скорейшую революцию. В 1903 году, на II съезде Российской социал-демократической рабочей партии, эта линия была принята в качестве генеральной, что и открыло четвертый этап распространения марксизма в России.

«Proletarier aller L?nder, vereinigt euch!». Эти слова, произнесенные первоначально на немецком языке, все громче раздавались на просторах России, звуча погребальным звоном по доживавшей свои последние десятилетия «петербургской империи: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.