Племена бассейна реки Ваупес

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Племена бассейна реки Ваупес

Любой рассказ об индейских общинных праздниках будет неполным, если мы не упомянем ритуалы индейцев, живущих на границе Юго-Восточной Колумбии и Северо-Западной Бразилии, главным образом в бассейне реки Ваупес — левого притока Риу-Негру.

Этот район покрывают тропические леса. Неодолимой преградой встают они на пути человека, поэтому передвижение возможно только по рекам и лишь на отдельных участках: мешают пороги. Правда, как с верховьев (с колумбийской стороны), так и особенно с низовьев (из Бразилии) сюда еще в прошлом веке начали проникать миссионеры, торговцы и путешественники, но эти контакты не привели к повальным эпидемиям и разрушению древней культуры.

Миссионерам в XVI–XIX веках неоднократно удавалось наблюдать индейские мужские ритуалы живущих на Ваупес тукано и араваков, но они ничего в них не поняли. С точки зрения проповедников христианства, все обряды аборигенов Америки были делом дьявола, проявлением варварства, которое требовалось не изучать, а скорейшим образом искоренять. О том, как велась подобная борьба с «язычеством», дает представление эпизод, имевший место в 1860-х годах в районе Ваупес на территории аравакского племени тариана.

Незадолго перед этим сюда приехали два итальянских проповедника, ставшие известными в Колумбии как отцы Хосе и Маттеус. Свою деятельность они начали довольно успешно — по крайней мере им удалось убедить индейцев построить церковь и посещать проповеди. Однако святые отцы скоро поняли, что слушание их проповедей не мешает индейцам по-прежнему поклоняться «дьяволу». На основе разрозненных сведений миссионеры пришли к выводу, что суть языческой веры заключена в маске, которая на языке тупи, служившим на Ваупес средством межплеменного общения, называлась макакарауа.

Это был один из тех символических предметов, которые у большинства индейцев используются для регламентации половозрастного деления общины. Часть членов коллектива (взрослые мужчины) имеет право совершать обряды с подобным фетишем, остальным это запрещено. Поскольку то или иное отношение к священному предмету обусловлено религиозными представлениями (верой в заключенные в фетише магические силы, страхом перед духами, которые могут наслать болезни на нарушителей обрядовых норм), люди прочно усваивают свое место в обществе. Сама мысль о том, чтобы нарушить стереотип поведения, соответствующий его полу и возрасту (будь то ритуал или трудовая деятельность), начинает казаться человеку абсурдной.

Макакарауа выглядела как простой конический капюшон с прорезями для глаз. Маску изготовляли из шерсти обезьяны, вплетая в нее волосы девушек, остриженные у них после наступления зрелости. Во время мужских ритуалов макакарауа надевали люди, изображавшие самых могущественных и опасных духов. Женщинам видеть маску запрещалось под страхом смерти. Виновную в нарушении этого правила должен был отравить муж или отец. Трудно сказать, подвергались ли индеанки в действительности столь жестокому наказанию, поскольку достоверные случаи нарушения запрета неизвестны. Женщины сами старались, чтобы маска даже случайно не попала им на глаза, ибо верили, что увидевшая макакарауа не сможет родить ребенка.

Миссионеры решили, что если запрет показывать маску непосвященным нарушить публично и демонстративно, священный предмет утратит силу в глазах индейцев, после чего будет подорвана вся система языческих верований. Некоторый резон в этих рассуждениях был. Когда в 1952 году на Новой Гвинее мужчины одного из селений по требованию миссионеров показали женщинам священные флейты, папуасы действительно прекратили исполнение любых обрядов, кроме христианских. Однако в этом случае нарушение табу было для аборигенов символом сознательного отречения от прошлого. На Ваупес же индейцы не собирались отказываться от обычаев предков.

Хосе и Маттеус много лет не могли привести в исполнение свой план, так как раздобыть макакарауа было практически невозможно. Но наконец среди племени тариана нашелся человек, совершивший преступление. Миссионеры обещали ему повернуть дело в благоприятную сторону, если он принесет им священную маску. Так и случилось. И вот, собрав народ в церкви и начав проповедь, отец Маттеус неожиданно выхватил из-за спины макакарауа и поднял ее высоко в воздух.

Среди индейцев началась паника. Женщины с рыданиями бросились на пол, а немного опомнившись, ринулись к дверям. Но выход наружу был закрыт — об этом позаботился отец Хосе. Мужчины, придя в себя после первого потрясения, устремились к Маттеусу. Тот, однако, не собирался отдавать маску и удачно отбивался от наседавших индейцев тяжелым бронзовым распятием. Как точно закончилась эта история, мы не знаем — во всяком случае проповедникам сохранили жизнь. По-видимому, старейшины настояли на том, чтобы ограничиться изгнанием Хосе и Маттеуса с территории племени, так как понимали, что убийство европейцев повлечет за собой репрессии со стороны колумбийских властей.

Гораздо сложнее было индейцам решить, что делать с собственными женами. Убить их, как того требовал закон племени, было явно невозможно, поэтому шаманы ограничились тем, что несколько часов окуривали несчастных табачным дымом. Все же ни один шаман не в силах был отменить загробное возмездие, которое якобы ожидало невольных нарушительниц запрета видеть маску.

Хотя непосредственное воздействие на индейцев публичной демонстрации священной маски было обратным тому, которое ожидали Хосе и Маттеус (тариана стали более враждебно относиться к попыткам проповедовать среди них христианство), подобные случаи все же не могли не повлиять на религию аборигенов. К началу XX века на Ваупес перестали употреблять макакарауа, исчезли и некоторые обряды, с которыми особенно упорно боролись миссионеры. Но основные верования и церемонии сохранились. Еще и сейчас, в 1987 году, среди тукано и араваков распространены тайные мужские ритуалы.

Общинные праздники на Ваупес включают обряды двух разновидностей — одни с использованием священных духовых инструментов, другие — масок. Те и другие изучены к настоящему времени лучше, чему каких-либо народов Южной Америки.

Тукано и араваки называют священные горны и флейты именем главного мифологического героя того или иного племени, покровителя тайных церемоний. По-аравакски это имя чаще всего звучит как Уаки, Уальри и переводится как «муравьед». В мифологии индейцев этот странный на вид зверь, живущий в глубине леса, имеет зловещий характер. Живущие на Ваупес белые и метисы именуют индейское божество Юрупари, что на языке тупи значит «лесной демон». Это название нередко употребляют и этнографы для обозначения священных инструментов и церемоний, во время которых они звучат.

Материалом для изготовления горнов и флейт юрупари служит гигантская тропическая пальма пашиуба, выросшая, согласно мифу, из пепла сожженного демона. Горны делают из свернутой спиралью коры, флейты — из древесины. Особую ритуальную ценность придает инструментам символическая раскраска.

Индейцы на Ваупес не имеют особых мужских святилищ. Вся община (человек 20–30, в XIX в., видимо, больше) живет в огромном доме, или малоке. Подобно малоке уитото, о празднике освящения которой уже рассказывалось, общинное жилище тукано и араваков — своеобразная модель мира, каким его представляют индейцы. Каждый участок на полу, каждый столб или перекладина имеют свою символику, соответствуют частям мироздания. Пожалуй, на Ваупес эта символика еще сложнее, так как она развертывается не только по вертикали (пол — земля, крыша — небо), но и по горизонтали. Фасад малоки соответствует подземному миру, а по мере приближения к ее задней стене идущий как бы поднимается вверх. Большое продольное бревно, тянущееся через все здание, символически считается соответствующим вертикальному (!) мировому столпу. Возможно, что эта парадоксальная система представлений возникла в результате каких-то изменений в архитектуре общинного жилища, после которых некоторые балки, ставившиеся вначале стоймя, изменили свое положение. Конструкция малоки тукано с прямой передней и округлой задней стеной уникальна и свидетельствует о сложной истории его становления.

Подземный мир индейцы Ваупес мыслят источником жизни, местом обитания духов. Поэтому фасад малоки разрисовывался символическими узорами и фигурами человекоподобных существ. К сожалению, сейчас сохранились лишь немногочисленные фотографии этих великолепных живописных панно.

Использование внутреннего пространства малоки строго упорядочено. Площадка между главными опорами перекрытия предназначена для обрядов и танцев, вдоль боковых стен отведены места для семейных очагов, ближе к задней стене, где находится дополнительный выход, оборудована кухня для приготовления праздничной трапезы, а за ней раньше ставили еще легкую перегородку, отделяющую жилище вождя. Все эти участки не отгорожены наглухо друг от друга, так что даже царящий внутри полумрак не может защитить от посторонних взоров.

Поскольку в малоке негде спрятать священные музыкальные инструменты, индейцы относят их подальше в лес, притапливая у берега в реке. Чтобы женщины случайно не наткнулись на инструменты, видеть которые им нельзя, индейцы на Ваупес говорят своим женам, что поблизости от тайника бродит лесной людоед, который, высосав из человека плоть и кровь, оставляет пустую кожу. Впрочем, мужчины и сами не были убеждены, что это не так.

Поводом для совершения обрядов юрупари может явиться и строительство нового общинного дома, и первые месячные у девушки, и возвращение из удачной охотничьей экспедиции. Главные праздники устраиваются, однако, в связи со сбором плодов, которые идут на приготовление легких хмельных напитков.

Особенно важен сбор урожая персиковой пальмы, плоды которой напоминают по вкусу вареные каштаны. Это дерево — одно из древнейших культурных растений, известных амазонским индейцам. В диком состоянии оно сейчас не встречается. Очень вероятно, что описываемые обряды не изменились с тех самых времен, отстоящих от нас на шесть — восемь тысячелетий, когда они совершались в связи со сбором плодов дикорастущих пальм.

Праздник юрупари начинается с того, что мужчины неожиданно исчезают. Для женщин и детей это сигнал: скоро послышатся звуки горнов, и надо спешно бежать из малоки. Временно все меняется, переворачивается: лес становится убежищем непосвященных, а лесные духи, тотемы входят в жилище. С того момента, как музыканты вступают в малоку, они сами преображаются в предков, а дом — в храм, точнее в мир, возвращенный к дням творения.

Когда все церемонии завершены, мужчины возвращаются в лес и снова прячут инструменты в ручье. Любой праздник оканчивается всеобщим весельем, когда женщины вместе с мужчинами пьют перебродивший сок плодов. Почти все племена устраивают и представления в масках. Эти церемонии обычно совершаются только раз в год и приурочиваются ко времени сбора урожая персиковой пальмы.

У многих племен «карнавал» посвящен поминовению предков. Костюмы и маски делаются из луба, дерева, перьев и ярко раскрашиваются. Смотреть на них женщинам не возбраняется (напротив, они рассчитаны на зрителей), но актерами (за редчайшими исключениями) являются мужчины. Однако женщины нередко танцуют без масок.

Особняком среди других масок стояли макакарауа, которые мужчины надевали не на «карнавал», а во время обрядов юрупари. Характерно, что в отличие от остальных маски макакарауа не имели украшений, ибо не предназначались для глаз непосвященных.

Как и музыкальные инструменты, маскарадные наряды индейцев Ваупес символизируют духов, многие из которых связаны с животными и растениями. Одни из них считаются добрыми, другие — злыми, но в целом духи приносят одновременно и плодородие, и болезни. Костюмы часто снабжены огромными фаллами — символами плодородия и в то же время символами опасности для женщин со стороны демонов. Маски покрыты геометрическим орнаментом и больше похожи на личины людей, чем на морды животных. Однако они разнообразнее и красочнее масок шингуано. Связь их с представителями фауны выражается в том, что актеры подвешивают к наряду куски кожи или шкуры животных, подражают их движениям и голосам. У барасана ряженые изображают деревья, маскам придается отдаленное сходство с плодами, а свои тела люди раскрашивают под цвет коры.

Как и среди инструментов, у масок есть своя иерархия. Так, у племени кубео ряженым предводительствует группа человекоподобных, исключительно опасных лесных духов. Многие, подобно горнам и флейтам, появляются в сопровождении «жен». Среди них и тот людоед, который высасывает из человека соки. Возможно, еще зловреднее демон-ягуар и огромная синяя бабочка морфо. Она же считалась главой масок у аравакского племени кауа. У макуна предводителем масок является Хозяин Рыб. Ряженые из его окружения носят имена как фантастических демонов, так и реальных обитателей вод. В начале 70-х годов «карнавал» макуна состоял из 75 выходов, которые различались числом актеров, набором изображаемых персонажей, их движениями и танцами. В прошлом представления были еще более сложными.

Характерно, что у всех племен ряженые воплощают много таких существ, перед которыми в повседневной жизни все племя испытывает неподдельный страх. На это обратил внимание в начале нашего века еще Т. Кох-Грюнберг — первый этнограф-профессионал, посетивший Северо-Западную Амазонию. Демонический, устрашающий характер персонажей заметен и у сравнительно сходных по культуре с племенами Ваупес индейцев тукуна, устраивавших маскарады в связи с уже знакомым читателю праздником Юных Дев.

Воображение коренных обитателей Северо-Западной Амазонии богато населило окружающие леса и воды различными опасными существами. С точки зрения первобытного человека, любые события могут случиться лишь по чьей-то воле, а так как не все происходящее людям нужно и выгодно, то воля духов, управляющих силами природы, или, точнее, овеществленная в этих силах, может, следовательно, быть злой. Колумбийский этнограф Г. Рейхель-Долматов, долгое время работавший среди индейцев тукано, описывает, как напряженное ожидание исходящей от леса опасности привело к настоящей коллективной истерике, когда женщина, отправившаяся накопать маниок, вернулась с воплем, будто только что встретила злого духа Бораро.

Праздник масок в этой ситуации призван снять напряжение. Мужчины, надев личины духов и перевоплотившись, кажутся себе менее уязвимыми для «настоящего» Бораро. Однако и женщины, которые поначалу чувствуют себя в присутствии ряженых неуютно, постепенно привыкают, между ними и духами устанавливается контакт, который день ото дня становится все интимнее. Страхи исчезают.

Эта профилактическая роль маскарадов у племен Северо-Западной Амазонии отличает их от более торжественных обрядов с использованием священных горнов, которые как раз и призваны внушить членам племени чувство священного ужаса перед таинственными силами предков. В остальном праздники юрупари и обряды с масками очень сходны. Одинаковы организация праздников, поводы, по которым они устраиваются, характер изображаемых мифических персонажей. То, что место в индейской культуре масок и священных духовых инструментов почти одинаково, хотя первые можно наблюдать женщинам, а вторые им видеть запрещено, отметил западногерманский этнограф У. Бёдигер, исследовавший жизнь тукано. В чем причина подобного удвоения, избыточности обрядов и образов?

Объяснение состоит в том, что избыточность свойственна любым мифологическим представлениям. Каждое сообщение, которое несут миф и ритуал, многократно повторяется в разных формах, чем гарантируется надежность передачи культурной традиции через поколения. Например, у индейцев бороро в XX веке исчезли обряды с гуделками. Если бы ритуалы с масками не дублировали их, рухнула бы основа традиционной культуры, а так она сохраняется.