6. Интернет и будущее журналистики

6. Интернет и будущее журналистики

Что представляла собой деятельность журналиста в «классический» период развития СМИ – до возникновения телевидения и Интернета? Это был процесс трансляции новостей и осуществление функций контроля за властью, т. е. выполнение задачи «четвертой власти» (подробнее см. раздел V). Однако изменения в обществе, повлекшие двуединый процесс – медиатизацию политики и политизацию медиа, кардинально изменили содержание профессии журналиста. Сегодня журналист выступает в меньшей степени транслятором информации, но в большей – создателем смыслов, осуществляя не столько контроль над властью, сколько тиражируя властные импульсы и убеждая общество в их истинности. Тем самым журналист принимает на себя (обычно имплицитно) не свойственные ему функции эксперта, что удается в силу старого стереотипа, до сих пор весьма распространенного: «Если об этом пишут в газете (говорят по телевидению), значит, это правда». (И это при том, что все знают о товарном характере производимого информационного продукта.) При этом сами журналисты в большинстве своем нацелены на профессиональное выполнение своих функций, т. е. на информирование общества.

Вопрос о перспективах журналистики в связи с появлением и колоссальным расширением сферы сетевых изданий, появлением блоггеров, берущих на себя журналистские функции, естественно, не может не волновать представителей этой профессии.

В академических кругах до сих пор существует мнение, что для журналистов распространение и влияние спутников оказалось самой разрушительной силой (нередко к ним причисляют и другие технологические компоненты, например, портативную аппаратуру для сбора, обработки и передачи новостей, компьютер в редакции, видеомагнитофон). Стремление подать новости «живьем или почти живьем» ставит под угрозу традиционные журналистские приемы работы с информацией. Элиа Кац высказывал опасение, что мы на пороге «начала конца журналистики, как мы ее понимаем», когда в угоду срочному показу быстро меняющихся событий и заявлений отказываются от услуг редактора-профессионала или репортера [Katz Е., 1992. P. 9]. Время для обработки информации, написания текста и монтажа сообщения почти не остается, поскольку новая технология обеспечивает мгновенную передачу, а конкуренция между каналами требует драматического соучастия аудитории в происходящих событиях.

Вместо того чтобы, собрав информацию, постараться разобраться в ней к вечернему выпуску новостей, канал осуществляет редактирование одновременно с передачей, почти «вживую», (иногда вообще нет никакого редактирования). Круглосуточная передача новостей идет в режиме прерывания, когда одну информацию должна оттеснить другая, более свежая, а заявления лидеров, тут же опровергаются их противниками. В подобном способе подачи информации Кац видит продолжение вьетнамской журналистики.

Сторонники журналистики «типа Си-эн-эн» утверждают, что зрителю предоставляется возможность быть самому себе редактором; критики считают, что будет лучше, если этим займется профессионал. Специалисты также отмечают рост возможности репортерских ошибок и распространения ошибочных мнений, а также расширяющийся разрыв между временной шкалой кратких новостей и временной шкалой социально-политических процессов. Поэтому перед исследователями стоит задача изучить возможную корреляцию новой сверхоперативности и старой профессиональной медиации. Первая вытеснит вторую или они будут дополнять друг друга?

Сверхоперативность новостей в сочетании с откровенным выпячиванием драмы, насилия и негатива вызывает у аудитории апатию и «страшную коллективную деморализацию», особенно у тех, кто склонны к мазохизму, необходимому, чтобы все это смотреть. В современных новостях видно, как мир выходит из-под контроля. Этот вывод применим к освещению как внутренних, так и международных событий. Растет число свидетельств того, что циничная подача событий новостными медиа и бесчисленные сообщения о насилии затрудняют решение общественных проблем.

В этом контексте все чаще используется термин «усталость к состраданию», под которым подразумевается рост безразличия аудитории к трагедиям, развертывающимся на экранах (см. раздел III,7,8). Основная причина этого кроется в том, что к освещению разных событий журналисты подходят одинаково. Вооруженные современной репортерской техникой съемочные группы оказываются в зоне кризиса, откуда они передают ужасающие образы человеческой жестокости и страданий до тех пор, пока в редакциях не перестанут считать это событие новостью. «Усталость к состраданию» означает постепенную утрату интереса (и сострадания) со стороны читателей и зрителей, которые перестают испытывать чувства вины и бессилия, часто сопровождающие просмотр подобных сюжетов. Некоторые социологи утверждают, что из-за постоянного присутствия на телеэкране вымышленного насилия у людей притупляется чувствительность к реальному насилию. Подобным же образом они становятся безучастными и безразличными к бесконечной череде людских трагедий, показываемых в новостях.

Крупнейшая в мире круглосуточная сеть Си-эн-эн, несомненно, является одним из главных проводников глобализации. Вместе с ней колонизацию киберпространства осуществляют ведущие медиа-корпорации, в том числе Рейтер, «Майкрософт», осваивающие область онлайновой журналистики. Поскольку она не связана рамками пространства и времени так, как традиционные медиа, складывается совсем иная модель для отбора, сбора, представления и передачи информации в рамках социокультурной системы. Причем различия между сбором новостей для Интернета и методами традиционной журналистики настолько глубоки, что надо говорить о полном переосмыслении понятия «новостная грамотность» [Kawamoto К., 1998. P. 173–188].

Отличительная черта современного этапа развития масс-медиа в том, что прогресс в информационных технологиях позволяет развить интерактивное качество журналистики до такой степени, что диалог с аудиторией может проходить в режиме реального времени. Этот новейший этап развития на основе компьютерных технологий получил название кибержурналистики.

Как же реагируют на эти изменения журналисты? Как они видят будущее своей профессии? Обратимся к дискуссии на страницах специального выпуска наиболее влиятельного профессионального издания «Журнализм» [Journalism. 2000. № 1].

Изменения, происходящие в обществе и самым непосредственным образом влияющие на состояние журналистики, характеризует Элизабет Берд в статье «Перед лицом разрозненной публики: Журналистика и культурный контекст» [Bird E. Ibid. P. 30–34]. «…На протяжении почти всего нынешнего столетия (имеется в виду XX век. – А. Ч.) газетные репортеры, а позднее – телеведущие могли быть уверены, что существует большое количество людей, которые хотя бы прочитывают газету или включают телевизор каждый вечер… В начале XXI века нет уверенности даже в этом» [P. 30].

На разрушение массовых аудиторий СМИ накладывается и другая тенденция – исчезновение «obligation to be informed» (буквально обязанность быть информированным; аналог русского «Я должен быть в курсе»). Современные молодые люди в отличие от их родителей больше не считают, что быть информированным – значит выполнять своего рода гражданский долг, что раньше было напрямую связано со способностью верно оценивать ситуацию, а главное – принимать взвешенные решения при голосовании. Как показывает автор статьи, для молодежи традиционные новостные передачи скучны и даже бесполезны.

Жан Халаби в статье «Исследования журналистики в эпоху изменения общественных коммуникаций» анализирует изменения, происходящие в журналистике под влиянием трансформаций в информационной системе в целом. Смысл этих перемен, по его мнению, состоит в том, что «журналистика перестанет доминировать в публичном дискурсе, а медиа станут менее значительной силой, чем они были когда-то» [Ibid. P. 34].

Во-первых, новости перестали быть исключительно прерогативой журналистов; ныне их предоставляет любой Интернет-портал в качестве информационной услуги.

Во-вторых, цифровые технологии приводят к тому, что владельцы новости сами могут заниматься ее распространением; таким образом, многие источники информации способны обойтись без посреднических услуг. (Именно в возможности работать с людьми напрямую, непосредственно представители сетевых СМИ видят свое особое преимущество.)

В-третьих, «медиа-корпорации становятся главными игроками на рынке благодаря развлекательной, а не журналистской составляющей… Мы наблюдаем переход от новостей из сферы развлечений, поданных как новости, к новостям, поданным как развлечения. За исключением изданий, предназначенных для немногих… новости все чаще подаются в развлекательном ключе. Результат – размывание грани между новостью и развлечением, появление термина infotainment» [Ibid. P. 36, 37].

Тем не менее эти процессы ведут, по мнению авторов статей, не к отмиранию журналистики как профессии, но к изменению ее смысла. Так, Элизабет Берд пишет: «Учитывая эти перспективы, журналист должен оставить все иллюзии относительно своего особого статуса, а учиться выживать в потоке информации. Возможно, он не сможет донести информацию до всех, но, по крайней мере, его услышат те, кого интересует его сообщение» [Ibid. P. 33].

Своеволие публики, сглаженное форматом газеты и долгое время подавлявшееся ограниченным выбором в сфере радио – и телевещания, проявляется в Интернете для журналиста, воспитанного в иных традициях, с пугающей ясностью. Журналист, обращающийся к публике в Интернете, часто обнаруживает по установленному на материале счетчику посещений, что его прочитали пять-шесть человек, и велика вероятность того, что это его коллеги из других изданий.

Еще в начале 90-х гг. журналисты считали, что они – рупор общества (именно на этом убеждении, имеющем более чем 200-летнюю историю, держалась концепция «четвертой власти»), ныне же ситуация кардинально изменилась: аудитория обрела собственный голос, не вписывающийся в рамки традиционного медиа-дискурса, который невозможно игнорировать.

На протяжении последних 300 лет (времени существования старейшего из СМИ – газет) право на коммуникацию, как отмечает известный английский социолог Энтони Гидденс, существовало репрезентативно: люди делегировали свой голос другим – не только политикам, но не в последнюю очередь журналистам. По мнению Джона Хартли (статья «Коммуникативная демократия в обществе редактуры: Будущее журналистики»), обретение публикой голоса означает бесконечное увеличение возможностей прямой коммуникации и радикальное изменение роли журналиста. «Журналисты становятся поисковыми машинами, которые предоставляют услуги по отбору и редактированию материала для других пользователей» [Ibid. P. 43].

Определяя процесс редактуры как важнейший этап в круговороте информации в современном обществе, Хартли предполагает, что в этих условиях журналист будет выполнять не столько роль автора, сколько работу редактора. «Такая модель журналистики предполагает наличие навыков поиска, редактуры, организаторские способности, умение подать материал. Репортерство – это воспроизведение существующего дискурса. Но у „редакторской“ журналистики иные цели, чем те, что остались со времен публичного пространства; она не выполняет функцию оглашения „повестки дня“ публичных мероприятий, как это делала пресса раньше. В современном контексте журналист сообщает информацию индивидуалистичной, оживленной публике, чьи требования могут быть высказаны лично без посредников. В результате таких особенных взаимоотношений не журналист составляет повестку дня, а публика, ждущая сенсаций. И то, что считается журналистикой, будет развиваться еще дальше, продвигаясь в области, ей не свойственные, до тех пор, пока не исчезнет» [Ibid. P. 44].

Хартли формулирует две гипотезы:

1) журналист становится редактором, «as the one who cuts through the crap» (тем, кто продирается сквозь мусор);

2) публика, а не журналист выстраивает повестку дня.

Оба эти предположения находят свое подтверждение в истории развития Интернета. Первыми журналистами в Сети были авторы веб-обозрений. «Вторичность» их работы, с точки зрения информационного повода (веб-обозреватели писали об уже существующих сайтах), – естественная составляющая такого рода деятельности, которая, однако, компенсировалась тем, что журналист не стремился к объективности, но репрезентировал собственную позицию. Тем самым пользователи Сети получали некую точку отсчета, позволявшую ориентироваться в многообразии ее ресурсов.

Это вело к изменениям во внутренней структуре интернетовских изданий как предприятий. Роль главного редактора как «контролера» (gate-keeper) в сетевых СМИ становится чисто символической, по сути представительской, поскольку ему не подвластен выбор точки зрения редакторов и обозревателей, формально остающихся у него в подчинении.

Формируется информационная система, основанная на переходе от монологического характера информации и по сути разорванной коммуникации, характерной для периода господства традиционных СМИ, к информационному диалогу между производителем и получателем информации, тем самым к уменьшению коммуникационного разрыва. Рекомендации веб-обозревателей являются важнейшим структурным элементом новой информационной системы, поскольку помогают заинтересованным пользователям отыскать необходимые коммуникационные каналы. Более того, использование интерактивных медиа следующего поколения позволяет самому пользователю принять участие в их создании. Естественно, веб-обозреватели не могут быть единственным информационным каналом (они и не будут им, учитывая продолжающееся строительство порталов и улучшение поисковых средств, а также появление блоггеров), но они формируют одну из цепочек передачи информации аудитории, привлекая внимание к тем событиям, которые они считают важными или полезными для читателей. Здесь также особую роль приобретает рейтинг веб-обозревателя, но уже в виде репутации – как залог ценности именно его рекомендаций. Важность этого обстоятельства трудно переоценить, поскольку в условиях информационных перегрузок пользователи доверяют тем, кого знают. Именно веб-обозреватели оказываются в новой информационной системе легитимными поставщиками «информации об информации», которая на сегодня является самым дорогим товаром.

Если обратиться ко второй гипотезе, предложенной Дж. Хартли, а именно: «публика, а не журналист выстраивает повестку дня», то применительно к Интернету она находит подтверждение прежде всего на микроуровне новой коммуникационной среды, состоящей как бы из двух срезов – из общения пользователей между собой (чаты и форумы, интернет-конференции) и горизонтального обмена информацией (электронная почта, списки рассылки, usenet, виртуальные сообщества). Правда, в отличие от большинства повесток дня (agenda setting), формировавшихся в традиционных СМИ, здесь роль организатора ограничивается «складированием» материала, присылаемого аудиторией, и его тематическим распределением.

Отмечу еще одну особенность нового информационного поля в целом. Резко уменьшается доля политизированных высказываний (за исключением специальных изданий), которые выглядят чуждыми на этом поле. Можно сказать, что происходит усиление приватности и отрицание политического дискурса.