3
3
Средние данные по всему корпусу лермонтовских стихотворений 6 , где представлен Я4 (127 произведений, 2812 строк), свидетельствуют о том, что у Лермонтова отчетливо преобладает складывающийся в 20—30-е годы XIX века тип ритмического движения с акцентными вершинами на четвертом и восьмом слогах и превышением акцентной силы второй стопы над первой (91 % и 85 %). Становление и развитие этого типа ритмического движения связывают прежде всего с поэзией Пушкина, его ритмические традиции проявляются и в среднем распределении ритмических вариаций у Лермонтова. Три четверти стихотворных строк и у Пушкина, и у Лермонтова занимают две ритмические вариации Я4, определяющие его преобладающий фон: четвертая с ударением на втором, четвертом и восьмом слогах (44 %) и первая, полноударная (32 %). Среди более редких вариаций в среднем преобладают те из них, которые развивают и усиливают «пушкинский» тип ритмического движения с преобладающей акцентной силой четвертого и восьмого слогов (вторая и шестая формы – соответственно 7 % и 8 %), а наиболее перебойными и контрастными на общем фоне оказываются третья и седьмая формы с пропуском ударения на четвертом слоге (8 % и 1 %).
При более детальном рассмотрении динамики этих ритмических характеристик в их движении по годам (с 1828 по 1841) выделяется прежде всего «перебойная» роль 1830 года. Он содержит один из самых больших массивов ямбического четырехстопника (42 произведения, 833 строки) и отличается на общем фоне сближением акцентной силы первой и второй стоп (723—731 ударений, 87—88 %). Причем это среднее равенство выступает прежде всего как результат регулярно повторяющихся контрастных столкновений разнонаправленных ритмических вариаций. Один из таких примеров – стихотворение «Разлука»:
Я виноват перед тобою,
Цены услуг твоих не знал.
Слезами горькими, тоскою
Я о прощенье умолял,
Готов был, ставши на колени,
Проступком называть мечты;
Мои мучительные пени
Бессмысленно отвергнул ты.
Четвертая строка выделяется двухударной вариацией с сильными четвертым и восьмым слогами, и тут же идут следом две подряд перебойные формы с пропуском ударения на четвертом слоге («Проступком называть мечты…» – «Бессмысленно отвергнул ты» (? – ??? – ? —). А затем это контрастное противостояние максимально усиливается в финале, где в начале и конце последнего четверостишия сталкиваются еще более резко отличные друг от друга двухударные формы: очень редкая седьмая (? —????? —?) и шестая (??? —??? —):
Желаю, чтоб воспоминанье
В чужих людях, в чужой стране
Не принесло тебе страданье
При сожаленье обо мне…
Среднее равновесие акцентной силы первых двух стоп в большом массиве ямбических стихов 1830 года является, таким образом, во-первых, результатом контрастных столкновений разнотипных тенденций ямбического ритма, которые в силу различных жанровых тяготений и исторических традиций воспринимались как противоположные друг другу («одический» ямб XVIII века с более сильной первой стопой – «элегический» ямб начала XIX века с более сильной второй стопой и т. п.), а во-вторых, результатом повторов однотипных контрастов. Последняя композиционная закономерность очень выразительно представлена в большом стихотворении «Отрывок». В нем в первой восьмистишной строфе сталкиваются строки с разной акцентной структурой первого полустишия ("Не возмутят ушей людских… " – «Проникнет в середину их…»), затем аналогичным образом соотносятся друг с другом строфы с разным профилем ударности (вторая с более сильной первой стопой, третья с более сильной второй стопой, четвертая и пятая с аналогичным противостоянием), после чего в кульминационной седьмой строфе возвращается и удваивается внутристрофное столкновение контрастных по отношению друг к другу шестой и третьей ритмических вариаций Я4 (они подчеркнуты в приводимой цитате):
Ужель единой гроб для всех
Уничтожением грозит?
Как знать: тогда, быть может, смех
Полмертвого воспламенит!
Придет веселость, звук чужой
Поныне в словаре моем:
И я об юности златой
Не погорюю пред концом.
Последние три строфы стихотворения сначала повторяют строфическое противопоставление по профилю ударности, а затем усиливают однотипность повторов-контрастов своеобразным удвоением: в двух последних строфах полностью совпадают состав и последовательность ритмических вариаций Я4, а в четырех последних строках и той и другой строфы представлена одна и та же ритмическая форма, вообще самая распространенная в русском Я4:
Теперь я вижу: пышный свет
Не для людей был сотворен.
Мы сгибнем, наш сотрется след,
Таков наш рок, таков закон;
Наш дух вселенной вихрь умчит
К безбрежным, мрачным сторонам,
Наш прах лишь землю умягчит
Другим, чистейшим существам.
Не будут проклинать они;
Меж них ни злата, ни честей
Не будет. Станут течь их дни,
Невинные, как дни детей;
Меж них ни дружбу, ни любовь
Приличья цепи не сожмут,
И братьев праведную кровь
Они со смехом не прольют!..
К ним станут (как всегда могли)
Слетаться ангелы. А мы
Увидим этот рай земли,
Окованы над бездной тьмы.
Укоры зависти, тоска
И вечность с целию одной:
Вот казнь за целые века
Злодейств, кипевших под луной.
Характерно с точки зрения общих тенденций выстраивания ритмической композиции произведений Лермонтова стихотворение «Стансы». Примерное среднее равенство акцентной силы второго и четвертого слога в нем является результатом регулярно повторяющихся столкновений противостоящих друг другу ритмических вариаций (они подчеркнуты в приводимом ниже тексте стихотворения) в каждой из трех восьмистишных строф:
1
Взгляни, как мой спокоен взор,
Хотя звезда судьбы моей
Померкнула с давнишних пор
И с нею думы светлых дней.
Слеза, которая не раз
Рвалась блеснуть перед тобой,
Уж не придет, как этот час,
На смех подосланный судьбой.
2
Смеялась надо мною ты
И я презреньем отвечал —
С тех пор сердечной пустоты
Я уж ничем не заменял.
Ничто не сблизит больше нас,
Ничто мне не отдаст покой…
Хоть в сердце шепчет чудный глас:
Я не могу любить другой.
3
Я жертвовал другим страстям,
Но если первые мечты
Служить не могут снова нам —
То чем же их заменишь ты?..
Чем успокоишь жизнь мою,
Когда уж обратила в прах
Мои надежды в сем краю,
А может быть, и в небесах?..
Интересно соотношение строф по профилю ударности. В первой несколько сильнее четвертый слог, в следующей – второй и четвертый равны друг другу по акцентной силе, а заключительная третья строфа и возвращает акцентное неравенство, и усиливает контраст: во-первых, увеличивая акцентную дистанцию, а во-вторых, возвышая перебойный по отношению к доминирующему ямбическому фону второй слог. Этот «архаический» тип ритмического движения Я4 с более сильной первой стопой в целом преобладает в одном из самых «лермонтовских» стихотворений 1830 года, опять-таки с очень характерной трехстрофной композицией:
О, полно извинять разврат!
Ужель злодеям щит порфира?
Пусть их глупцы боготворят,
Пусть им звучит другая лира;
Но ты остановись, певец,
Златой венец не твой венец.
Изгнаньем из страны родной
Хвались повсюду как свободой;
Высокой мыслью и душой
Ты рано одарен природой;
Ты видел зло и перед злом
Ты гордым не поник челом.
Ты пел о вольности, когда
Тиран гремел, грозили казни:
Боясь лишь вечного суда
И чуждый на земле боязни,
Ты пел, и в этом есть краю
Один, кто понял песнь твою.
Контрастно-перебойные ритмические формы, появляясь в первом четверостишии, еще усиливаются во второй строфе, где троекратно повторяется их сочетание с самой распространенной и обычной для ямбического фона четвертой ритмической вариацией. А финальное шестистишие на сей раз не усиливает контраст, а несколько смягчает его, уменьшая количество перебойных форм, и одновременно финал возвращает к композиционному зачину, к первой строфе – повтором трех полноударных вариаций.
Я потому и остановился более подробно на стихотворениях 1830 года, что в них можно увидеть формирование очень характерных для Лермонтова ритмико-композиционных тенденций: с одной стороны, разнообразных двоичных противопоставлений и контрастов, а с другой – ритмической трехчастности; выделяющиеся в составе стихотворения три ритмических компонента образуют своего рода триаду – второй явно противопоставляется первому, а третий возвращает к нему 7 . Эти особенности сохраняются и развиваются в последующие годы, наряду с устойчивым усилением доминирующего типа ритмического движения Я4 с сильными четвертым и восьмым слогами.
Развитие и своеобразное суммирование отмеченных композиционных тенденций в наиболее зрелых и поэтически совершенных стихотворениях Лермонтова 1840—1841 годов позволяют выделить две композиционные разновидности. Одна наиболее отчетливо представлена в стихотворении «Пророк». В нем вначале развертывается обычный ритмический фон Я4 с эпизодическими вкраплениями редких ритмических форм, а затем в последних трех строфах интенсивно нарастает столкновение перебойно-раз-нонаправленных вариаций, вплоть до резко контрастного финала:
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"
Это композиционный тип с финальным заострением контраста, и характерно в данном случае, что и по средним показателям профиля ударности это стихотворение с точным равенством акцентной силы первой и второй стоп контрастно противостоит доминирующему типу ритмического движения Я4.
Несколько иной тип ритмической композиции очень интересно проявляется в стихотворении «Журналист, читатель и писатель». В речевых партиях Журналиста и Читателя развертывается типичное для Лермонтова ритмическое противостояние. Все реплики Журналиста отмечены либо равенством акцентной силы первой и второй стопы, либо преобладанием ударности первой. А в репликах Читателя иное ритмическое движение: от равенства первых двух стоп к явному усилению второй стопы, ударения на четвертом слоге. И еще один разграничительный признак: преобладание полноударных форм в ритмической теме Журналиста. Особенно ощутима эта ритмическая противопоставленность в заключительных монологах («И с этим надо согласиться…» – «Зато какое наслажденье…») со стопроцентной ударностью второго и восьмого слогов у Журналиста и четвертого и восьмого у Читателя.
Но есть в этом стихотворении еще и третья речевая партия Писателя, его завершающий стихотворение монолог, который объединяет различные ритмические признаки и даже общий объем реплик Журналиста и Читателя (Журналист – 40 строк, Читатель – 41 строка, Писатель – 81 строка). Заключительное высказывание Писателя, даже графически расчлененное на три части в соответствии с троекратным обменом репликами Журналиста и Читателя, отличается наибольшим богатством и разнообразием ритмического варьирования: по движению от акцентного равенства к большей ударности второй стопы и по общему характеру ритмического развития с прояснением доминирующего в это время типа акцентной структуры Я4 монолог Писателя сближается с ритмической темой Читателя, но в то же время включает ряд примет речевой партии Журналиста – прежде всего активное употребление полноударных форм ямба. Это композиционный тип с трехча-стным развитием, взаимодействием и суммированием ритмических контрастов.
В отмеченных ритмико-композиционных закономерностях можно увидеть своеобразие лермонтовского «двоемирного» мира и его отражения в специфической полиритмии в пределах единого ямбического метра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.