Помнят ее в Гочобе
Помнят ее в Гочобе
В конце девятнадцатого столетия плотник Александр Иванович Крупнов из деревни Озерки Арзамасского уезда Нижегородской губернии в поисках работы обошел пол-России, пока свой выбор не остановил на Темир-Хан-Шуре. Здесь со своей семьей он прожил 20 лет. Как-то во время строительных работ ураганный ветер сбросил его с высокой крыши на мостовую.
Остались шестеро сыновей. Все они выросли настоящими людьми. Во время Отечественной войны полковник Леонид Крупнов командовал дивизией. Машинист Александр Крупнов был одним из первых стахановцев на железной дороге. Старший лейтенант Федор Крупнов имел в подчинении роту, полностью ставшую отличником боевой и политической подготовки. Остальные трое братьев Крупновых, Дмитрий, Андрей и Иван, были так молоды, что еще не определились.
Все шестеро братьев остались на той войне. Все они настоящие герои. Все они родились и ушли защищать Родину из Буйнакска. Погибли, пропали без вести. Старшему из них в 1945 г. было бы 34 года, младшему – 19 лет. Еще не вкусили ни любви, ни ласки, ни настоящего внимания.
Вот в такой славной семье жила и росла племянница Крупновых Т. Н. Тарарина. После десятилетки Татьяна Николаевна окончила краткосрочные курсы и в 1928 г. попала в Дагестан. Ее направили в аул Гочоб Чародинского района. И сегодня нелегко туда добираться, а представляете, как было 70 лет назад!
Из Буйнакска Татьяна Тарарина выехала на линейке. Спутниками оказались такие же, как и она, молодые люди – окулист Дина Пацай, хирург Михаил Нагорный, терапевт Алексей Бойко.
До Гуниба добирались трое суток. На подъемах лошади не хотели двигаться, били копытами, требуя отдыха. После Гуниба пришлось идти пешком. Ночевали, где заставала темень.
В одну из таких ночевок, когда в золе пекли картошку, из темноты выплыл бородатый горец, бросил в костер сухие дрова и поинтересовался: «Кто вы?»
– Учителя, врачи, – был ответ.
– Иншалла! – произнес горец и так же внезапно, будто привидение, исчез в темноте.
В Гочоб добрались, когда на востоке румянилась заря. Путешествие закончилось благополучно. Новое место потрясло Татьяну Николаевну: плоские крыши, а за аулом – хребет, вершины которого в белых папахах из снега, ниже – альпийские луга, сосновый лес, в общем, красота неописуемая.
Приезжей определили саклю. Печка, крошечное окно, за которым бились под ветром голые ветки дикой яблони, было затянуто бычьим пузырем. Всю ночь на потолке что-то грызла неугомонная мышь. Хозяйка, до времени увядшая горянка, оказалась доброй-предоброй женщиной.
На рассвете следующего дня раздавался красивый голос муэдзина с минарета белостенной мечети, зовущий аульчан к утренней молитве.
Советскую власть представлял бывший пастух Магомед Габичало, человек в годах. Секретарь сельсовета Омаров также сносно понимал русскую речь. Таких в Гочобе оказалось четверо горцев. Эти четверо и стали первыми учениками Тарариной в ликбезе.
Школа располагалась через улочку от сакли новой учительницы. Окна также были затянуты бычьим пузырем, поэтому даже в полдень, как в пещере, классы тонули в полумраке.
С приходом Татьяны Николаевны зазвенел школьный звонок. В школу она пришла с волнением, если не сказать, в замешательстве, хотя и планы уроков были написаны, и мысленно прокручивала, с чего начнет первые свои часы. К своему ужасу, Татьяна Николаевна обнаружила, что дети не знают ни одного русского слова.
Однако она не собралась бежать из Гочоба и не опустила руки. Тарарина сразу поняла одну азбучную истину: хочешь, чтобы к тебе шли люди, сама иди к ним. И два-три месяца молодая учительница с помощью хозяйки и учеников терпеливо овладевала аварским языком. Только теперь можно было приступить к работе в 4-х классах по методике А. Бокарева: «Преподавание русского языка в национальной школе».
Первый урок ушел на ознакомление учащихся с предметами, которые окружают ребенка в классе, во дворе. Второй урок – экскурсия по селу. Третий – на мельницу, стоявшую на Кара-Койсу. Эта была причудливая мешанина из обрывков знаний. И каждый день повторение пройденного. Учили слова: «на», «возьми», «принеси», «отнеси», «что это?», «это мел»… Далее – составление примитивных предложений. Считай: и по требованию программы, и, представьте, для забавы. Очень помогали наглядные пособия, нарисованные самой учительницей.
Будем откровенны: планы уроков Тарарина не писала. В гочобских условиях они превращались в пустую формальность. Это задумано на сегодня, а урок пошел, покатился по другой колее. Скажите, пожалуйста, каким пунктом, какого плана можно отметить, обозначить, что сегодня я сумела повернуть к себе такого ребенка?
А тут еще – на весь класс несколько букварей. Картинки в них неразборчивые, какие-то пятна. Тетрадей нет, туго и с карандашами. Пусть никто не думает, будто я сгущаю краски. Так и было.
По ее просьбе из Гуниба прислали чернильный порошок, перья, ручки. В следующем году впервые в Гочобе люди увидели парты. Дети даже на перемену не хотели уходить: до чего же удобно сидеть на них! Сколько поколений учащихся не только у мулл, но и в светских школах в 20–30-е годы провели уроки на корточках, на коленях… «Учебниками» были рассказы учителя и его нарисованные на доске или на клочках бумаги картинки. Наверное, я не преувеличу, если скажу, что в культурной революции Гочоба великую роль сыграла Т. Н. Тарарина.
В субботу не учились. Это было к лучшему: можно было посидеть дома, заняться по хозяйству: мало ли забот у молодой женщины. Татьяна Николаевна со своими учениками возила на ослах навоз на участки, полола, косила. Сельчане удивлялись: надо же – горожанка, а ведет себя, будто родилась в Гочобе. И говорит на их языке, не брезгует никакой работой.
Цену труду она знала не по книгам. С тринадцати лет пошла работать на Буйнакский консервный завод. Работала в ночную смену, а днем училась. Школу окончила с отличием, училище – с красным дипломом. Любовь к труду не однажды выручала Татьяну Николаевну в жизни. Эта любовь сыграла большую роль и в дальнейшем.
Тысячи причин выдумывали тогда в аулах родители, чтобы не пускать девочек в школу. Но Татьяна Николаевна не отступала. Слушали ее дети, да и взрослые тоже, как завороженные. Особенно поражало слушателей то, что она, русская, знала все тонкости местного языка. И люди потянулись к ней. Было на то основание. Жили-то как? Сакля разделялась на две части. Зимою в одной половине жили люди, в другой – скот. Пришлось доказывать, что скот холода не боится, даже в России, где морозы покрепче, держат его на улице. Поддались уговорам. Меньше болеть стали дети.
Татьяна Николаевна учила матерей расчесывать волосы, заплетать косы и завязывать бантики. Сколько радости было по этому поводу! Не надо дагестанцев тех лет рисовать фанатиками. Ничего подобного. Люди всегда стремятся к свету, к красоте. А Татьяна Николаевна учила детей горцев этим тонкостям, а родителям детей показывала, как лучше оформлять комнату, заправлять постель, стирать белье.
Почему я об этом пишу? Вспомнить страшно. Устроят в земле яму, запустят туда воду – что-то вроде ванны. Забросают в такую «ванну» грязное белье, «замесят», затопчут ногами, прополощут, высушат и натянут на себя до следующего раза. В некоторых саклях стоял такой дух, что, казалось, вот-вот потолок вышибет. Люди привыкли к этому и не замечали. Обычай этот с приездом долго не удержался.
Но и Тарариной было чему учиться у сельчан: верности слову, совестливости, взаимопомощи, гостеприимству, воздержанности, культу женщины – матери, ежедневному пятикратному молению и держанию уразы.
В 1929 году открылся кооператив. Событие! Шутка ли: в Гочобе стали продавать керосин, мыло, муку, спички, крупу, ситец, ложки, вилки, кастрюли! Хозяйственное мыло Татьяна Николаевна возвела в культ. Люди стали вступать в местный кооператив, чтобы приобрести его – иначе ведь не достанешь.
Не было в Гочобе и медпункта, он находился в Тлярате. Татьяна Николаевна копалась в медицинских книгах: надо было научиться оказывать первую помощь. Так шли дни, месяцы. На каникулах ездила в Буйнакск, возвращалась с толстой кипой наглядных пособий. Так растила она все эти годы своих учеников.
Т. Н. Тарарину послали в аул на три года. Как только она собиралась ехать в Махачкалу, от сельчан в Наркомпрос летела оказия: «Просим нашу Тарарину Т. Н. оставить в Гочобе». Кажется, трудно человеку получить более высокую награду.
В Гочобе она жила семь лет. Знакомые и незнакомые удивленно спрашивали у нее: «Ну что ты нашла в своем Гочобе? Не скучно в этой глуши?» Таким она отвечала: «А ведь и в Париже миллион скучающих людей, однако Париж не при чем тут…»
И только когда появились свои кадры, друзья проводили ее до самого дальнего перевала, поклонились, сказали «баркалла». Имя Татьяны Николаевны в горном ауле и до сего дня помнят. Вернемся назад, так как я немного забежал вперед.
А в Тлярате товарищи по профессии – Варвара Константиновна, Тамара Соколова, местные учителя. Поговорят о событиях, происшедших за месяц, пообедают, а затем в необычайно красивый сосновый лес. На рассвете снова в путь. Полдороги шагом, полдороги бегом.
Нечто незабываемое произошло на третий год работы. Из Буйнакска приехали учителя А. А. Потыранская, Ю. А. Шатан-Плюто и другие бойцы культсанштурма. Три месяца гости жили у Тарариной, после работы ходили по горам, посещали первозданные места, дальние леса, одетые в багряный убор. Как одно мгновение прошли 90 дней, как радужное видение, исчезли они с неба гочобской учительницы. Она вспоминала их как отзвук далекой, прекрасной легенды. На следующее утро Татьяна Николаевна приказала себе: прочь уныние! Тебя ждут дети, работа!
1936–1937 учебный год, оставив свое сердце в горах, Т. Н. Тарарина встретила в Буйнакской средней школе № 1. А ушла на пенсию через 33 года – в 1970 году. Сколько всего видела, сделала, пережила! Работала рядом с такими выдающимися педагогами, как С. М. Иванов, А. П. Скрабе, С. С. Швачко, И. Н. Сорока, М. И. Чебдар. Ее уроки признавались отличными. Выработался свой, тараринский, почерк. Как-то попросили ее об этом рассказать. Получилась солидная рукописная книга: «Работа с детьми в начальных классах». Опыт сорокалетней работы вложила она в эти записи.
Татьяну Николаевну увлекала и общественная работа. Четыре созыва была депутатом Буйнакского горсовета, членом комиссии по делам несовершеннолетних, вела методическую работы с молодыми учителями. А вышла на пенсию – появились новые заботы: надо посадить деревья, провести субботник, приглядеть за больными соседями, проследить, все ли дети пошли в школу. В средней школе № 4 им. Ю. Гагарина она шефствовала над одним из классов. Шла туда, как на работу. Потом перестала, думали, заболела. Кинулись, оказывается, умерла…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.