11. «Отечество нам Царское Село…» (9 класс)
11. «Отечество нам Царское Село…» (9 класс)
СОДЕРЖАНИЕ
1. «Новый подьячий» и его указы.
2. Идея создания учебного заведения для воспитания младших братьев императора.
3. Каким быть лицею? «Бить или не бить?»
4. Просветитель Куницын и надзиратель Пилецкий.
5. Открытие Лицея.
6. «Друзья мои! Прекрасен наш союз!»
7. Пущин – «друг бесценный».
8. Лицеист Дельвиг. «Я редко пел, но весело, друзья!»
9. Кюхельбекер. Первая дуэль Пушкина. Кюхельбекер и декабристы. Хронология тюремных скитаний.
10. Жизнь Лицея. Победа Пушкина над Пилецким. Посещение Лицея Державиным. «Оставьте его поэтом».
ОФОРМЛЕНИЕ ВЕЧЕРА
Слайды: Москва начала XIX столетия; портрет М. М. Сперанского; портрет Александра I; изображение Царского Лицея; устав Лицея; портрет А. П. Куницына, преподавателя естественного права; портрет юного Пушкина; комнаты Пушкина и Пущина; портрет Ивана Пущина – лицеиста; встреча Пушкина с Пущиным в Михайловском; А. Дельвиг – лицеист; В. К. Кюхельбекер – лицеист; А. С. Пушкин на экзамене.
Музыкальное оформление :
Фонограммы: Глинка. «Вальс-фантазия»; П. Чайковский. «Сентиментальный вальс»; Шопен. «Полонез»; стихотворение А. С. Пушкина «Была пора… наш праздник молодой…»; Гендель. «Пассакалия»; романс «Поднимем бокалы»; Свиридов. «Пастораль», «Вальс», «Тройка» «Романс».
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1) первый ведущий;
2) второй ведущий;
3) третий ведущий;
4) четвертый ведущий;
5) первый чтец;
6) второй чтец;
7) третий чтец;
8) четвертый чтец.
ХОД ВЕЧЕРА
(Звучит музыка. Глинка. «Вальс-фантазия». Демонстрируется слайд: Москва начала XIX столетия)
Первый ведущий :
Москва была на отшибе, доживала. Старики громко ворчали, как ворчат на людях глухие, думающие, что их не слышат. Когда человек выходил в отставку, он норовил переехать в Москву, чтобы иметь возможность ворчать.
Второй ведущий :
Неожиданно все в Москве перевернулось: самый воздух, казалось, потеплел. Гордости у стариков как не бывало; всех стали приглашать, всем улыбаться. Причина всему государственная – Петербург.
Первый ведущий :
Дело было в том, что, пока Москва вздыхала, обжиралась блинами на Масленой, к власти нежданно-негаданно пробрался и сел крепко подьячий.
(Демонстрируется слайд: М. М. Сперанский)
Второй ведущий :
Так называли старики Сперанского. Указы последовали один за другим: первый – о придворных званиях, второй – о гражданских чинах.
Третий ведущий :
Со времен Екатерины существовал высший свет. Великосветские люди проводили жизнь в праздности, с колыбели получали звание камер-юнкера и с ним – чин пятого класса.
3 апреля 1809 г. подьячий, который теперь утвердился во власти, издал указ и всему положил конец. Звание камер-юнкера впредь не давало никакого чина и считалось только отличием. Впредь никто не мог быть произведен в чин без экзаменов и какого-либо свидетельства.
Сословие чиновников должно было бросить старые привычки и вместо домашних бесед готовиться к экзаменам по естественному праву и математике.
Четвертый ведущий :
Наук испугались все. Учиться наукам по обязанности – не дворянское дело. Между наукой, дворянством и званием не было никакой связи. Подьячий учредил хаос и все перевернул.
(Звучит музыка П. И. Чайковского «Сентиментальный вальс»)
Первый ведущий (на фоне музыки):
День министра кончался. Он взял с полки «Дон Кихота» и, раскрыв наугад, стал читать. Дружба толстого Пансы с сухопарым дворянином была самой высокой поэзией, которую он знавал. Одиночество исчезло. Почитав с полчаса, он отложил книгу и своим ровным круглым почерком написал на листке: «Об особенном лицее. Все состояния».
Второй ведущий :
Дело было новое и важности чрезвычайной: о воспитании великих князей, из которых один был, возможно, наследник престола.
(Звучит музыка П. И. Чайковского «Сентиментальный вальс». Музыка должна придать завершенность I части гостиной).
(Демонстрируется слайд: портрет Александра I)
Первый ведущий :
Было замечено, что в последний год император вдруг несколько раз начинал говорить о своих братьях. Однако братских чувств у него не было. Он смотрел на великих князей Михаила и Николая угрюмо и сосредоточенно. Разговоры в Москве были ему известны.
Второй ведущий :
Все поджидали только случая, чтобы заменить его одним из братьев. Единственный способ установить контроль за людьми, их окружавшими, – перевести их из далекой Гатчины в свой дворец.
Третий ведущий :
Он уже присмотрел для них и помещение – новый флигель дворца, где раньше жила его сестра, пустовал. Но необходимо было найти предлог, иначе мать их ни за что не согласилась бы.
Четвертый ведущий :
И тут произошло событие, о котором стали говорить кругом: великий князь Николай, которому исполнилось уже 14 лет, искусал своего воспитателя Аделунга. Аделунг преподавал ему мораль и латинский язык. Великий князь, которому наскучил урок, подошел к Аделунгу и, притворно к нему ласкаясь, стал кусать учителя в плечо и больно наступать ему на ноги.
Первый ведущий :
Предлог был найден – воспитание. Дикие нравы братьев были нетерпимы. Александр вскользь, среди других важных поручений, сказал Сперанскому о желательности нового, особого учебного заведения.
(Звучит музыка Шопена «Полонез». Демонстрируется слайд: Царский Лицей)
Первый чтец :
19 октября 1825 г. опальный Пушкин напишет свое знаменитое стихотворение, посвященное 14-й годовщине со дня открытия Лицея. В нем будут и такие строки:
Полней, полней! И, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого, о други, угадайте!
Ура, наш царь! Так выпьем за царя!
Он человек, им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим его неправое гоненье…
Он взял Париж, он основал Лицей!
(Демонстрируется слайд: устав Лицея)
Первый ведущий :
План особого учебного заведения Сперанский составлял вместе с Малиновским, который и должен был стать его директором.
Второй ведущий :
Новое училище должно было носить название древнего ликея – загородного афинского портика, где Аристотель учил и воспитывал своих учеников. Новая порода людей должна была возникнуть в полной разлуке с домашними. Молодые люди брались из разных сословий. Они составляли одно общество, безо всякого различия в столе и одежде, преподавание должно было вестись на русском языке; в образе жизни и взаимном обращении воспитанников следовало добиваться полного равенства. Количество учеников? Не более 15 молодых людей. Возраст? Возраст великих князей Николая и Михаила.
Третий ведущий :
– А будут ли там телесные наказания?
Четвертый ведущий :
Об этом осторожно спросил Малиновский.
Первый ведущий :
– Нет, Василий Федорович.
Второй ведущий :
Таков был короткий ответ Сперанского.
Первый ведущий :
И не ради вольностей дворянских, а потому что это унизительно, обидно и на всю жизнь запоминается.
Третий ведущий :
Предстояло, однако, главное – выбор учителей.
(Демонстрируется слайд: портрет А. П. Куницына, преподавателя естественного права)
Первый чтец :
Вы помните: когда возник Лицей,
Как царь для нас открыл чертог Царицын,
И мы пришли, и встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей…
(Звучит фрагмент стихотворения. А. С. Пушкин. «Была пора… наш праздник молодой…»)
Третий ведущий :
Профессор Александр Петрович Куницын преподавал лицеистам естественное право. Будучи человеком гуманистических убеждений, разделяющим просветительские взгляды на естественное равенство людей, Куницын оказал большое влияние на мировоззрение своих воспитанников, привил им ненависть к деспотии, уважение к человеческой личности. На открытии Лицея ему было предложено выступить с речью.
Четвертый ведущий :
Страничка из дневника Александра Петровича (чтение с элементами инсценирования).
Второй чтец :
«В одну ночь написал свою речь. Не знаю, как примут. Писал при свете ночника, со слезами. Отдал Малиновскому, но одобрения не получил за излишнюю смелость, с которою противопоставлены истинная доблесть и знатные потомки, основывающие свое бытие только на предках».
Третий чтец (озвучивает замечания Малиновского):
Это прекрасно, но ведь будут государь, Государственный совет, первые чины; поосторожнее бы, время тревожное…
Второй чтец (продолжение дневниковой записи Куницына):
«Сегодня у меня было странное посещение. В дверь постучались. Вошел незнакомый человек. Фигура необыкновенная: тощ, как скелет, глаза впали, черный сюртук до пят. Он сказал мне тихим и приятным голосом, что пришел познакомиться как будущий надзиратель, или, другими словами, инспектор Лицея, и назвал себя: Мартин Пилецкий».
Четвертый чтец (в черном сюртуке до пят; озвучивает М. Пилецкого):
– Знаете ли вы, кого готовитесь учить?
Второй чтец :
Так спросил он меня. Я вынужден был ответить, что не знаю. Гость вынул из кармана кучу маленьких листков и предложил мне прочесть список всех учеников и их родителей с краткими сведениями о них. Я поблагодарил, часть прочел, но вскоре убедился, что сведения эти свойства чисто полицейского: указан возраст каждого ученика, а о родителях собраны все слухи: с кем живет отец, с кем мать, или короче: отец – картежник, отец – лихоимец и т. д. Я с негодованием отказался продолжить чтение. Он, казалось, не удивился.
Четвертый чтец :
– Я понимаю ваше недовольство, но как добиться цели, если не знаешь, каков воспитуемый, из какого он семейства и даже возраста?..
Второй чтец :
Мартин продолжал и вскоре изложил главную свою мысль.
Четвертый чтец :
– Добрая половина учеников – из семейств развратных, обнищалых и прочее. Для того чтобы вырасти людьми совершенными, в них должно уничтожить самую память о семье…
Второй чтец :
– Но не о себе же?
Четвертый чтец :
– И о себе. Они должны быть очищены от всего и представлять чистую доску. Мысль о какой-либо привязанности должна быть истреблена, кроме одной привязанности – к Богу.
Второй чтец :
Щеки его закраснелись. Он изложил мне, что думает о моральном надзоре. Он не будет докучать воспитанникам, но они будут чувствовать моральное его присутствие. Уединяясь, ведя тайные разговоры, даже во время молчания они будут знать, что их слышат и видят…
Как только он вышел, я открыл окно и впустил в комнату холодный воздух. Чистый воздух скоро рассеял тень его посещения. Моральное отсутствие сего господина действует животворно.
(Звучат фанфары. Демонстрируется слайд: изображение Лицея)
Первый ведущий :
Открытие Лицея состоялось 19 октября 1811 г.
Второй чтец (из дневника Куницына):
«С утра стали прибывать кареты. Мундиры поистине слепили глаза. Приехала из Гатчины старая императрица со статс-дамами и дочерью, великой княгиней, и, наконец, сам государь со свитой. Отслужив молебен, Лицей открыли. Василий Федорович Малиновский сказал свою речь. Он был бледен, запинался, и голос его не был слышен. Прочли список воспитанников и прочее, и тут настал мой черед.
(Звучит музыка – сначала тихо, затем громче, по нарастающей. Гендель. „Пассакалия“)
Перед тем как мне выступать, вдруг поднялся шепот. Я прислушался и ушам своим не поверил: ждали Аракчеева, и его имя проносилось по рядам. Я начал читать свою речь с неприятным чувством.
Читал я громко, ибо меня предупредили, что государь глуховат. Студенты, а иначе говоря – дети, стояли смирно. Впрочем, все они смотрели на государя. На двух-трех детских лицах я уловил тень внимания, а так как речь была обращена ни к кому другому, как к ним, то я и стал смотреть на них; не так, как Василий Федорович, который, говоря: „Любезные воспитанники“, все время невольно смотрел на государя.
Постепенно стесненность моя исчезла. Вдруг сделалась тишина (музыка обрывается). Я понял, что Аракчеев действительно приехал. Пилецкий без шума прополз к двери. Сам царь, подняв лорнет, посмотрел туда. Я не знал, как мне быть, и на несколько мгновений замешкался. Однако усилием воли я собрался с силами и вскоре бросил думать об Аракчееве, а когда сделал нападение на аристократию, только и гордящуюся, что своими предками, снова поднял глаза. Некоторые гости хмурились, граф Разумовский смотрел на меня, не скрывая неудовольствия, но государь, прислонив ладонь к уху, слушал внимательно. Когда я кончил, всеобщая тишина была мне ответом.
(После небольшой паузы начинает тихо звучать та же музыка)
На следующий день Малиновский поздравил меня с орденом – за речь. От него я узнал, что вчера за Аракчеева приняли старика из Сената, который, узнав, что опоздал, повернул восвояси и исчез, как дым».
(Музыка усиливается)
Первый чтец (на фоне музыки читает фрагмент стихотворения Пушкина «19 октября 1825 г.»):
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена…
(Звучит романс «Поднимем бокалы». Демонстрируется слайд: юный Пушкин)
Второй чтец (читает фрагмент стихотворения Пушкина «19 октября 1825 г.»):
Друзья мои! Прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни занесло,
Все те же мы… нам целый мир чужбина…
Отечество нам Царское Село.
Первый ведущий :
В числе первых воспитанников Лицея, кроме Пушкина, были: Корф, Вольховский, Горчаков, Яковлев, Матюшкин, Малиновский, Илличевский, Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер, Данзас, Броглио и др.
Второй ведущий (запись в тетради Куницына, январь 1812 г.): «Я вовсе не ожидал, что придется читать лекции сущим детям. Не буду ничего говорить о Саврасове, Тыркове, Мясоедове, Костенском – совершенный облом. Горчаков умен, но прихорашивается, точно Нарцисс. Вальховский без всякого упрека. Матюшкин тих. Кюхельбекер, видимо, посмешище для товарищей. Во всем чрезмерен: пишет так, что перья ломает. Броглио отпетый, Данзас тоже: делает гримасы, ему все трын-трава. Пушкин грызет перо и царапает на бумаге рисунки, так углубляясь в эти занятия, как будто в классе никого, кроме него, нет. Дельвиг спит – в точном смысле этого слова. Корф приличнее всех».
Третий ведущий :
Больше всего хлопот доставляли Броглио и Данзас. «Отчаянные» – так охарактеризовал их Мартин Пилецкий. Обычные наказания на них не действовали, и для них были найдены новые. Данзас, например, был одет на сутки в свой старый детский сюртук, в котором прибыл в Лицей. Сюртук был до того узок, беден и дурно сшит, что вызвал смех и произвел необходимое воспитательное воздействие.
Четвертый ведущий :
Посредине классной комнаты, где воспитанники повторяли заданное, стоял черный стол. Данзас и Броглио за нескромное поведение сажались гувернером за этот стол. Очень скоро он перестал дожидаться с их стороны проступков и сразу усаживал их за него. Они привыкли к черному столу, и Данзас имел наглость заявлять, что за ним удобнее.
Третий ведущий :
Данзас был единственным из лицеистов свидетелем дуэли Пушкина с Дантесом. Он был его секундантом.
Третий чтец :
Товарищи! Сегодня праздник наш,
Заветный срок! Сегодня там, далече,
На пир любви, на сладостное вече
Стеклися вы при звоне мирных чаш.
На пир любви душой стремлюся я.
Вот вижу вас, вот милых обнимаю.
Я праздника порядок учреждаю…
Я вдохновлен, о, слушайте, друзья…
Чтоб тридцать мест нас ожидали снова!
Садитеся, как вы садились там,
Когда места в сени святого крова
Отличие предписывало нам.
Спартанскою душой пленяя нас,
Воспитанный суровою Минервой,
Пускай опять Вольховский сядет первый,
Последним я, иль Брольо, иль Данзас.
Первый ведущий :
Воспитанник Пушкин тоже был сажаем за черный стол в наказание за громкий смех в классе чистописания и за пустые фигуры, которые чертил на уроке немецкой словесности. Но у него не было дружбы с отчаянными. Он был угловат, диковат, ни с кем, кроме Пущина, пока не дружил.
Третий чтец (на фоне музыки читает стихотворение А. С. Пушкина «К Пущину»):
Любезный именинник,
О Пущин дорогой!
Прибрел к тебе пустынник
С открытою душой.
С пришельцем обнимися —
Но доброго певца
Встречать не суетися
С парадного крыльца.
Он гость без этикета,
Не требует привета
Лукавой суеты;
Прими ж его лобзанья
И чистые желанья
Сердечной простоты!
(Демонстрируется слайд: комнаты Пушкина и Пущина)
Второй ведущий :
Их комнаты были рядом: Пущин – № 13, Пушкин – № 14. Легкий стук в стенку был их условным знаком.
(Демонстрируется слайд: Иван Пущин – лицеист)
Третий ведущий :
Толстый, круглолицый, с ясными серыми глазами, созданный для удовольствий и ненавидящий огорчения, Пущин ни в чем не был похож на Александра. Рассудок, смех, острое слово были для него превыше всего.
Четвертый ведущий :
Строгий Будри, питавший к нему слабость, назвал его Жанно. Это имя утвердилось за ним. Постепенно к нему пришла слава человека справедливого и умного. Лицеисты при ссорах стали обращаться к нему: он разбирал споры с удовольствием.
Первый ведущий :
В стихотворении «19 октября 1825 г.» Пушкин писал:
…Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.
Пущин был первым из друзей, кто навестил Пушкина в Михайловском.
(Демонстрируется слайд: встреча Пушкина с Пущиным в Михайловском. Звучит музыка. Свиридов. «Пастораль»)
Второй ведущий (Из «Записок о Пушкине»):
«Кони несут среди сугробов, опасности нет… в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо – править не нужно. Скачем опять в гору извилистой тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились с маху в притворенные ворота при громе колокольчика. Не было сил остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора… Я оглядываюсь… вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило».
Третий ведущий :
Разговоры были откровенными. Прощались далеко за полночь. «Мы еще чокнулись стаканами, но грустно пилось: как будто чувствовали, что в последний раз вместе пьем и пьем на вечную разлуку… Кони рванули в гору. Послышалось: „Прощай, друг“. Ворота скрипнули за мною…»
Четвертый ведущий :
Вместе с другими декабристами Пущин был приговорен к ссылке в Сибирь. В первый день своего приезда в Читинский острог он получил переданное ему с женой декабриста Муравьева послание Пушкина.
Четвертый чтец :
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!
(Звучит музыка Свиридова. Вальс)
(Демонстрируется слайд: А. Дельвиг – лицеист)
Первый чтец (читает фрагмент стихотворения А. С. Пушкина «Пирующие студенты»):
Дай руку, Дельвиг, что ты спишь?
Проснись, ленивец сонный!
Ты не под кафедрой сидишь,
Латынью усыпленный.
Первый ведущий :
Дельвига Пушкин любил. В беспечности и лени Дельвига была какая-то храбрость, дерзость, и Чириков говорил о нем, что он отчаянный. И это несмотря на то, что он никого не задирал, ни на кого не нападал. Учился он плохо, его собственная лень доставляла ему видимое наслаждение.
Второй чтец (читает стихотворение А. Дельвига «Бедный Дельвиг»):
Вот бедный Дельвиг здесь живет,
Не знаем суетою,
Бренчит на лире и поет
С подругою-мечтою.
Пускай невежество гремит
Над мудрою главою,
Пускай и эгоизм кричит
С фортуною слепою, —
Один он с леностью живет,
Блажен своей судьбою,
Век свой о радости поет
И незнаком с тоскою.
Второй ведущий :
В лени его была система.
– Я успею выучить из «Маленького Грандисона» и диалоги, – говорил он, – у меня весь день впереди. К вечеру он говорил:
– Как время тянется! Еще вечер впереди. Я не стану понапрасну терять времени и учить до вечера диалоги.
Вечером Дельвиг убеждал друзей:
– Будри не придет. Это уж верно. Диалоги полежат.
Третий ведущий :
Небывалая, всепобеждающая и в то же время безобидная, простодушная леность стала основной темой лицейских преданий о Дельвиге. Однако не забудем, что речь идет о поэте, который, уйдя из жизни в возрасте 32 лет, оставил потомкам около 200 произведений, не считая переводов; издавал 2 альманаха, сотрудничал во многих журналах и был деятельным участником нескольких литературных обществ.
Четвертый ведущий :
Тот же Пушкин, который многократно и вдохновенно воспевал леность Дельвига в стихах, писал о нем: «Любовь к поэзии пробудилась в нем рано. Он знал почти наизусть „Собрание русских стихотворений“, изданное Жуковским. С Державиным он не расставался. Клопштона, Шиллера и Гельти прочел он с одним из своих товарищей, живым лексиконом и вдохновленным комментатором; Горация изучил в классе под руководством профессора Кощанского. Дельвиг никогда не вмешивался в игры, требовавшие проворства и силы, он предпочитал прогулки по аллеям Царского Села и разговоры с товарищами, коих умственные склонности сходствовали с его собственными.
Третий чтец (читает стихотворение А. Дельвига „Друзьям“):
Я редко пел, но весело, друзья!
Моя душа свободно разливалась.
О Царский сад, тебя ль забуду я?
Твоей красой волшебной оживлялась
Проказница фантазия моя,
И со струной струна перекликалась,
В согласный звон сливалась под рукой, —
И вы, друзья, любили голос мой.
Первый ведущий :
Один из современников поэта, Н. М. Коншин, говорил: „Жизнь Дельвига была прекрасной поэмой; мы, друзья его, читали и восхищались ей; потомству он оставил свои песни, светлые создания своей благородной души, они не умрут дотоле, пока не умрет поэзия для сердца человеческого“.
Второй ведущий :
„Никто на свете не был мне ближе Дельвига“, – признавался Пушкин, горько оплакивая безвременную кончину своего друга».
Четвертый чтец (читает стихотворение А. С. Пушкина «Чем чаще празднует лицей…»:
Чем чаще празднует лицей
Свою святую годовщину,
Тем робче старый круг друзей
В семью стесняется едину,
Тем реже он; тем праздник наш
В своем веселии мрачнее;
Тем глуше звон заздравных чаш.
И наши песни тем грустнее.
Шесть мест упраздненных стоят,
Шести друзей не узрим боле,
Они разбросанные спят —
Кто здесь, кто там: на ратном поле,
Кто дома, кто в земле чужой,
Кого недуг, кого печали
Свели во мрак земли сырой,
И надо всеми мы рыдали.
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений,
Туда, в толпу теней родных,
Навек от нас утекший гений.
(Звучит музыка Свиридова «Тройка»)
Первый чтец (читает стихотворное обращение А. С. Пушкина «Кюхельбекеру»:
Да сохранит тебя твой добрый гений
Под бурями и в тишине.
(Демонстрируется слайд: В. К. Кюхельбекер – лицеист)
Первый ведущий :
Оказалось, что Кюхельбекер, который почти не знал русского языка, тоже пишет стихи.
Второй ведущий :
Все в Кюхельбекере возбуждало желание дразнить: походка, рост, глухота. Он был трудолюбив, упрям, тщеславен, обидчив. Плохо зная язык, он читал и писал по целым дням, вскакивал по ночам и писал в темноте. У Кюхельбекера были задуманы романы, драмы, оды, элегии.
Второй чтец (читает фрагмент стихотворения А. С. Пушкина «19 октября 1825 г.»):
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали.
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.
Третий ведущий :
Кюхельбекера любили. Но это не мешало смеяться над ним. Смеялись тайком и тайком сочиняли на него эпиграммы, звали его Дон Кихотом, Вилею, Вилинькою, Вильмушкою. Он был жертвою, приносимой богу смеха Мому.
Третий чтец (читает фрагмент стихотворения А. С. Пушкина «Пирующие студенты»):
Писатель за свои грехи!
Ты с виду всех трезвее!
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее.
Четвертый ведущий :
Вместе с тем его боялись дразнить открыто: нрав у него был бешеный. Он готов был на месте убить обидчика, проткнуть его вилкой, сбить с ног во время прогулки.
Первый ведущий :
Однажды Кюхельбекер вызвал на дуэль горячо любившего его, но не упускавшего случая подтрунить над ним Пушкина. Пушкин очень не хотел этой глупой дуэли, но отказаться было нельзя. Они затеяли стреляться в каком-то недостроенном фамильном склепе на Волковом поле. Дельвиг был секундантом Кюхельбекера и стоял слева от него.
Второй ведущий :
Когда Кюхельбекер начал целиться, Пушкин закричал: «Дельвиг, встань на мое место, здесь безопаснее». Кюхельбекер взбесился, рука дрогнула, он сделал пол-оборота и пробил фуражку на голове Дельвига. «Послушай, товарищ, – сказал Пушкин, – без лести – ты стоишь дружбы, без эпиграммы – пороху не стоишь», – и бросил пистолет.
Четвертый чтец (читает отрывок из стихотворения А. С. Пушкина «Вот Виля…»:
Вот Виля – он любовью дышит,
Он песни пишет зло,
Как Геркулес, сатиры пишет,
Влюблен, как Буало.
Первый чтец (читает стихотворение А. С. Пушкина «Завещание Кюхельбекера»):
Друзья, простите. Завещаю
Вам все, чем рад и чем богат;
Обиды, песни – все прощаю,
А мне пускай долги простят.
Третий ведущий :
У лицеистов был обыск. Мартин Пилецкий искал их тайные сочинения. Наконец, в классе удалось обнаружить одно – оно было у Дельвига, который с обычным своим спокойным видом даже не спрятал его от гувернера. Но завладеть сочинением гувернеру не удалось: потребовав его у Дельвига после лекции, он получил прямой отказ, а попытавшись ухватить сочинение рукою, ощутил толчок со стороны. Гувернер уверял, что толкнул его Пушкин, который тут же с блестящими глазами и бешеным видом наскакивал на него, крича: «Как вы смеете брать наши бумаги?»
Четвертый ведущий :
Поведение Кюхельбекера было самое странное. Всю неделю, когда воспитанники собирались по вечерам для сочинения насмешек, Кюхельбекер вел себя более чем пристойно: он не любил насмешливой литературы, тем более что большая часть ее относилась к нему. Теперь же, услышав крик Пушкина, он, размахивая руками, бросился в самую гущу столпившихся воспитанников и стал требовать удаления гувернера из Лицея. Лицо его было в совершенной ярости, он кричал с ожесточением: «Не уступай!»
(Звучит музыка Свиридова «Романс»)
Второй чтец (на фоне музыки читает фрагмент стихотворения А. С. Пушкина «19 октября 1825 г.»):
Служенье муз не терпит суеты,
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты.
Опомнимся – но поздно! И уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Первый ведущий :
В апреле 1825 г. Кюхельбекер становится близким другом Рылеева и сразу оказывается в кругу декабристских приготовлений.
Второй ведущий :
14 декабря Кюхля был на площади. Как известно, в нужную минуту среди восставших не оказалось заранее избранного руководителя – князя Трубецкого.
Кюхельбекер взялся его привести. Князь от него спрятался, Кюхля вернулся на площадь. Увидев, что брат царя подъехал к строю солдат и уговаривает их разойтись, Вильгельм попытался выстрелить в него из пистолета. Осечка. Прицелился в генерала Воинова – осечка снова. Когда грянула картечь, Кюхельбекер пытался построить разбегавшиеся шеренги. Его не послушались. В числе последних он ушел с площади.
Третий ведущий :
Хронология тюремных скитаний Кюхельбекера выглядит так:
25 января 1826 г. – доставлен в Петропавловскую крепость;
27 июля 1826 г. – переведен в Кексгольмскую крепость;
20 апреля 1827 г. – водворен в Шлиссельбургскую крепость;
12 октября 1827 г. – отправлен в Динабургскую крепость;
10 апреля 1831 г. – перевезен в Ревельскую цитадель;
14 октября 1831 г. – заключен в Свеаборгскую крепость;
14 декабря 1835 г. – освобожден из заключения и определен навечно в Сибирь.
Четвертый ведущий :
Из дневника А. С. Пушкина: «15 октября 1824 г. Вчерашний день был для меня замечателен … На станции нашел я Шиллерова „Духовидца“, но, едва успел прочитать первые страницы, как вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем … Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черной бородою, в фризовой шинели… Увидев меня, он с живостью на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга – и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательствами – я его не слышал.
Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали».
Третий чтец (читает стихотворение В. Кюхельбекера «19 октября 1836 г.»):
Шумит поток времен. Их темный вал
Вновь выплеснул на берег жизни нашей
Священный день, который полной чашей
В кругу друзей и я торжествовал:
Давно: Европы страж – седой Урал,
И Енисей, и степи, и Байкал
Теперь меж нами. На крылах печали
Любовью к вам несусь из темной дали.
Поминки нашей юности – и я
Их праздновать хочу. Воспоминанья!
В лучах дрожащих тихого мерцанья
Воскресните. Предстаньте мне, друзья!
Пусть созерцает вас душа моя,
Всех вас, Лицея нашего семья!
Я с вами был когда-то счастлив, молод, —
Вы с сердца свеете туман и холод.
Чьи резче всех рисуются черты
Пред взорами моими? Как перуны
Сибирских гроз, его златые струны
Рокочут: Пушкин, Пушкин! Это ты!
Твой образ – свет мне в море темноты;
Твои живые, вещие мечты
Меня не забывали в ту годину,
Как пил и ты, уединясь, кручину.
О, брат мой! Много с той поры прошло,
Твой день прояснел, мой – покрылся тьмою;
Я стал знаком с Торхватовой судьбою.
И что ж? Опять передо мной светло:
Как сон тяжелый, горе протекло;
Мое светило из-за туч чело
Вновь подняло – гляжу в лицо природы:
Мне отданы долины, горы, воды.
О, друг! Хотя мой волос поседел,
Но сердце бьется молодо и смело.
Во мне душа переживает тело,
Еще мне Божий мир не надоел.
Что ждет меня? Обманы – наш удел,
Но в эту грудь вонзалось много стрел;
Терпел я много, обливался кровью —
Что, если в осень дней столкнусь с любовью?
(Звучит музыка Свиридова «Романс». Демонстрируется слайд: А. С. Пушкин на экзамене)
Первый ведущий :
Сначала его звали французом, потому что никто, даже Горчаков, не писал и не говорил так по-французски, как он. Еще его звали Обезьяной. Прозвище это, как и многие другие лицейские, первым пустил в ход Миша Яковлев. Сам Яковлев звался Паяцем. Он имел особенное дарование и склонность к музыке. Новые романсы он схватывал на лету, но настоящий талант у него был в изображении людей. Он угадывал в походке и незаметных привычках сущность человека.
Второй ведущий :
О Пушкине он говорил, что не Пушкин похож на обезьяну, а обезьяна на Пушкина. Так он и изображал его: одиноко прыгающим по классной комнате, грызущим в задумчивости перья и вдруг, внезапно, видящим на кафедре профессора. В особенности хорошо удавался ему смех Пушкина: внезапный, короткий, отрывистый и до того радостный, что все смеялись.
Четвертый чтец (читает стихотворение А. С. Пушкина «Пирующие студенты»):
Друзья! Досужный час настал;
Все тихо, все в покое;
Скорее скатерть и бокал!
Сюда, вино златое!
Шипи, шампанское в стекле.
Друзья! Почто же с Кантом
Сенека, Тацит на столе,
Фольянт над фолиантом?
Под стол холодных мудрецов,
Мы полем овладеем;
Под стол ученых дураков!
Без них мы жить умеем.
Ужели трезвого найдем
За скатертью студента?
На всякий случай изберем
Скорее президента.
В награду пьяным он нальет
И пунш, и грог душистый.
И вам, спартанцы, поднесет
Воды в стакане чистой!
Апостол неги и прохлад,
Мой добрый Галич, vale!
Ты Эпикуров младший брат,
Душа твоя в бокале.
Главу венками убери,
Будь нашим президентом,
И станут самые цари
Завидовать студентам!
Третий ведущий :
Данный текст является ознакомительным фрагментом.