Русское православное паломничество

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Русское православное паломничество

Регулярное паломничество русских людей к святыням Вселенского Православия начинает развиваться с первых десятилетий после Крещения Руси в 988 году. А.В. Назаренко писал: «Русь подключилась к паломническому движению в XI–XII вв., когда оно как церковное и общественное явление христианского мира уже давно сформировалось»[187]. В Древней Руси паломничество было воспринято в византийской православной традиции. Духовный смысл православного паломничества заключается в почитании и поклонении святым местам, мощам Божиих праведников, иконам и крестам ради удостоверения подлинности Боговоплощения, приобщения к благодатным энергиям, свидетельствующим о присутствии Божием на земле. Молитва у святыни – главная цель православного паломничества. Паломники принимают участие в Божественной Литургии, других богослужениях, молебнах и крестных ходах.

В русской культурной традиции, кроме слова «паломничество», существовали и другие синонимы, определяющие это явление, – «странничество», «поклонничество», «богомолье». Самыми ранними понятиями для обозначения паломничества и названия участника этого процесса служили слова «странничество» и «странник», встречавшиеся в творениях отцов Церкви, богословской и церковно-исторической литературе. Эти слова также широко применялись нашими предками и употреблялись в самых древних отечественных летописных источниках, дошедших до наших дней. «Понятие “странник” иногда отличали от понятия “богомолец” в обиходе и в письменных текстах, иногда же отождествляли их. Различие, если оно соблюдалось, состояло в следующем: странник – человек, который всю свою жизнь посвятил только хождению по святым местам, оставив другие занятия; а богомолец отправляется в конкретное паломничество, после которого возвращается к обычной своей жизни»[188].

Необходимо отметить, что слово «странник» в русских летописях употреблялось только по отношению к паломничеству до XII века. В этот период и сформировалась традиция православного паломничества как поклонения, отличнающаяся от западно-христианской традиции. Русское паломничество всегда разделялось на внешнее – поклонение святыням Византии и Палестины, и внутреннее – поклонение святыням Земли Русской. Как синоним понятия «паломничество» и «поклонничество» очень рано начинает использоваться слово «богомолье», обозначающее хождение на поклонение православным святыням, сверх обычно посещаемых святых мест. Понятие «богомолье» в русской традиции обычно связывается с внутренним паломничеством, т. е. паломничеством к общецерковным или местночтимым святыням. Однодневные или двух-, трёхдневные паломничества бывали в виде массовых крестных ходов к храмам, монастырям и святым источникам, находившимся недалеко от места проживания паломников. Однако богомолье к местночтимым святыням могло совершаться в одиночку или семейно.

Многие древнерусские паломники, странствуя по отечественным святым местам, а также отправляясь в Иерусалим, Константинополь и на Афон, были известны под именем «калик перехожих», ходивших, как правило, дружинами, чтобы сообща преодолевать трудности и опасности дальнего пути. В одной из русских былин образно говорится о том, что новгородский боярин-гусляр Ставр Годинович[189] одну струну своих гуслей натягивал от Киева, другую – от Царьграда, третью – от Иерусалима. Так в древнерусском эпосе получили отражение основные святые места, притягивающие православных паломников первых веков после принятия христианства на Руси.

Хорошо известно, что распространение христианства в Древнерусском государстве началось значительно раньше 988 года, а значит, без сомнения, первые русские христиане, принимая участие в военных походах, дипломатических путешествиях и торговых поездках, во второй половине К века и на протяжении всего Х столетия совершали паломничества к святым местам Православного Востока. Ярким подтверждением этого служит государственный визит, совершённый в 957 году святой равноапостольной Киевской великой княгиней Ольгой[190] в Константинополь, где она приняла святое крещение с именем Елена и поклонилась цареградским святыням. Церковь и народ издревле почитают святую княгиню Ольгу как первую известную русскую паломницу. Однако до принятия христианства как государственной религии в Древней Руси, несмотря на отдельные богомольные путешествия первых христиан, не могло появиться массового паломничества в связи с язычеством большей части населения русских княжеств. Не было его и в первые десятилетия после Крещения Руси, так как процесс обращения в христианскую веру языческого населения Древнерусского государства занял немало времени.

В первые годы после принятия христианства на Руси не было отечественных святынь, поэтому паломничество в этот период могло быть только зарубежным. Обретение нетленных мощей святой равноапостольной княгини Ольги во времена её внука, великого князя Владимира Святого[191], было первым сильным духовным потрясением русских людей, свидетельством Божией милости на их земле, поэтому к раке, где покоились святые мощи, приходили паломники со всей Древней Руси. Мощи святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба[192] были открыты во времена Киевского великого князя Ярослава Владимировича Мудрого[193]. Сначала Тела святых братьев были погребены у храма святого Василия в Вышгороде, недалеко от Киева. Скоро у могилы первых русских страстотерпцев начали происходить чудеса и знамения во время скопления большого количества богомольцев. После явления чуда нетления мощей Бориса и Глеба в честь святых в Вышгороде был построен храм. Множество благочестивых богомольцев шли к первым русским святыням из Киева, Новгорода, Чернигова и других русских городов. Для истории внутреннего паломничества является важным известие о том, что первые упоминания о создании на Валаамском архипелаге Спасо-Преображенского монастыря преподобными Сергием и Германом Валаамскими[194] относятся к началу XI века.

Древние русские летописи и жития святых донесли до нас историю о паломничестве преподобного Антония Печерского[195] к святыням Афона. Но прежде чем мы начнём рассказ о паломничестве преподобного Антония, необходимо сказать несколько слов о Святой Горе Афон, которая представляет собой гористый полуостров, покрытый лесами и обильной растительностью. Полуостров, окружённый с трёх сторон Эгейским морем, является одним из трёх отрогов большого полуострова Халкидики. Первые иноки появились здесь в VI веке, они основывали одинокие пустыни и небольшие обители. Однако уже в следующем веке византийский император Константин Погонат[196] своим указом официально передал монашеским общинам весь полуостров. С середины X века, со времён деятельности преподобного

Афанасия Афонского[197], монашество на Святой Горе стало разительно выделяться среди прочих христианских обителей Византийской империи высотою своего духа и подвигами. «Афон с X века стал не только местом молитвы и созерцания, но также очагом культурного обмена между греческими, славянскими, грузинскими, сирийскими и даже латинскими монахами»[198]. К XIII веку весь полуостров был покрыт монастырями и скитами и представлял собой органичное иноческое самоуправляемое сообщество с устоявшимся на протяжении веков укладом жизни. Для Русской Православной Церкви Афон, начиная с X века, имел большое значение: в богатых библиотеках святогорских монастырей в Средние века русские монахи получали лучшее образование и приобщались к многовековым традициям христианского иночества.

На протяжении многих веков на Афоне бытовало предание, что русский монастырь был основан ещё во времена Киевского великого князя Владимира Святого и с его помощью. Исследователи уверены, что эта русская обитель была тем самым монастырем Древодела (Ксилургу), акты которого хранятся в архиве нынешнего афонского монастыря святого великомученика Пантелеимона и о котором про-татский акт 1169 года свидетельствует, что тот всегда принадлежал русским. Из источников известно, что обитель Ксилургу была посвящена Пресвятой Богородице. В.А. Мошин считал, что русский монастырь на Святой Горе активно поддерживали, прежде всего, в материальном плане Киевские великие князья Владимир Святославич Святой и Ярослав Владимирович Мудрый, ибо без такой помощи в достаточно короткие сроки обитель не смогла бы настолько быстро развиться[199]. Такая же интенсивная поддержка со стороны наших князей русскому афонскому монастырю прослеживается и в XII веке. Письменных свидетельств, отражающих картину паломничества русских людей на Афон с Х по XII век, к сожалению, не сохранилось, однако можно уверенно говорить, что возникновение и развитие русского монастыря в честь Пресвятой Богородицы доказывает присутствие русских паломников на Святой Горе в этот период. В 1169 г. официальным решением Священного Кинота русским монахам был передан пустующий греческий монастырь на Афоне, который был посвящён ими святому Пантелеимону, чьи честные мощи всегда хранились в обители.

И вот уже тысячу лет православные богомольцы (исключительно мужчины, так как женщинам по древним правилам монашеского сообщества Святой Горы нельзя ступать на её землю) из нашего Отечества ежегодно приезжают на поклонение святыням афонских монастырей.

Теперь же вернёмся к первому из известных нам русских богомольных путешествий на Афон – паломничеству преподобного Антония Печерского. Русский юноша смог в самые первые годы после принятия христианства на Руси совершить паломничество к святыням Константинополя и Афона. Ознакомившись с монашеской жизнью на Святой Горе, он решил остаться там и принять иночество в монастыре Эсфигмен. Он был пострижен в монахи с именем Антоний и прожил в обители более десяти лет. По прошествии этих лет Антоний был послан на Русь, чтобы создавать святые обители на родине. В 1013 г. он поселился в пещере недалеко от Киева. Но недолго подвизался преподобный Антоний в месте своего отшельничества, так как после смерти святого равноапостольного великого князя Владимира Святославича началась усобица между его сыновьями за великокняжескую власть в Киеве. В этой обстановке преподобный Антоний принял решение вернуться в афонский монастырь Есфигмен. Он вторично совершил паломническое путешествие в Константинополь, а затем на Афон, где и поселился в ставшем ему родным монастыре. После утверждения на великокняжеском престоле в Киеве Ярослава Владимировича Мудрого общая политическая обстановка на Руси стабилизировалась. В 1028 году преподобный Антоний вернулся в Киев, вновь поселился в своей пещере и продолжил иноческий подвиг, который когда-то начал паломничеством в Царьград и на Святую Гору Афон, а закончил основанием одной из величайших православных святынь Русской земли – Киево-Печерского монастыря, будущей первой Лавры нашего Отечества.

Преподобный Антоний основал Киево-Печерский монастырь в 30-е годы XI столетия, паломничество в который, согласно летописям и житиям святых угодников, началось практически сразу после его создания. Множество богомольцев приезжало в Киево-Печерскую обитель, чтобы получить благословение у святых отшельников – подвижников Печерских. Среди тех, кто приходил к преподобным отцам-основателям монастыря, были и князья, и бояре, и воеводы, и купцы, и множество простых богомольцев. Киево-Печерский монастырь в XI–XIII веках, вплоть до монгольского нашествия, был самым почитаемым святым местом Древней Руси, куда совершали паломничества богомольцы со всех русских земель.

В домонгольский период на Руси возникли десятки монастырей в основном в крупных городах и вокруг них. Каждый из этих монастырей становился объектом местного паломничества жителей близлежащих городов и селений. С первых десятилетий после Крещения Руси в Киеве, Новгороде, Пскове, Чернигове, Полоцке, Смоленске, Ростове, Твери, Владимире, Суздале и других городах стали возводиться соборы и храмы, к святыням которых приезжали многие поколения русских паломников.

По мнению А.В. Назаренко, в конце XI века «на Руси, как и на Западе, резкое оживление паломнического движения в Святую Землю было вызвано успехом Первого Крестового похода: оно как бы выплеснулось после долгой паузы, обусловленной экспансией турок-сельджуков, овладевших в 1070 году также и Иерусалимом. В отличие от относительно лояльных арабов сельджуки препятствовали паломничеству и активно притесняли местных христиан. <…> Собственно, ликвидация “сельджукского барьера” и была одним из мотивов Крестового похода. В этой связи показательно, что первые сведения о русских паломничествах в Иерусалим, опять-таки, как и на Западе, появляются немедленно после его отвоевания крестоносцами»[200].

Здесь необходимо заметить, что русская княгиня Гида Гаральдовна[201], жена князя Владимира Мономаха[202], прибыла в Святой Град в год его захвата крестоносцами и, совершив паломничество к Гробу Господню, в том же 1099 году скончалась в Иерусалиме. Место её погребения неизвестно, но память о её паломническом подвиге останется навсегда с нами, тем более что она первая из известных нам русских паломниц завершила свой жизненный путь в Святой Земле. В этой связи справедливо будет обратиться к размышлению А.В. Назаренко о женском древнерусском паломничестве: «Вряд ли уместно сомневаться, что практика женских паломничеств в Святую Землю в древнерусской княжеской среде была значительно шире, чем наши скудные сведения о ней»[203].

В самом начале XII века совершил путешествие к святым местам Православного Востока выдающийся древнерусский писатель-паломник игумен Даниил, родоначальник жанра хождений в отечественной литературе. Игумен Даниил во время своего паломнического путешествия, которое он осуществил в 1106–1107 годах, посетил Константинополь, малоазийские и средиземноморские города, греческие острова и Святую Землю. Вместе со своими спутниками он присутствовал на нисхождении святого благодатного огня в Великую субботу 1107 года. Своё паломничество он впервые в древнерусской литературе описал во всемирно известном произведении «Житие и хождение Даниила Русской Земли игумена», о чём уже упоминалось ранее.

О массовости паломничества в середине XII века свидетельствуют также некоторые вопросы иеромонаха Кирика[204] святителю Нифонту[205], епископу Новгородскому, о духовной пользе паломничества в Святую Землю, содержащиеся в «Вопрошании Кирика», которое входит в состав Новгородской (или Климентовской) Кормчей книги[206]. Иеромонах Кирик спрашивает владыку: «Если идут в странствие в Иерусалим к Святым, то я (некоторым) запрещаю, не велю идти, велю этому человеку быть здесь добродетельным. Владыка, грешу ли я, приказав подобное?» На этот вопрос святитель Нифонт отвечает: «Ты делаешь очень хорошо: для того (этот человек) идет, чтобы, всюду путешествуя, есть и пить. Ты же такое зло запрещай». Далее следует указание о тех, кто поклялся отправиться к святым местам: «Тех, кто поклялся пойти в Иерусалим, подвергай епитимьи, ибо такая клятва губит эту (нашу) землю»[207].

Исследователи, рассматривающие историю Русской Православной Церкви и историю Древней Руси домонгольского периода, по-разному оценивают диалог иеромонаха Кирика и святителя Нифонта. Во-первых, все историки сходятся в том, что сам факт запрета паломничества со стороны святителя Нифонта говорит о массовости этого явления в середине XII века. Во-вторых, учёные обращают внимание на то, что такой запрет не единичный факт в истории Церкви, это случалось и раньше, и позже в России, а также в других странах, о чём мы упоминали ранее.

В постановке вопроса иеромонаха Кирика («не велю идти, велю этому человеку быть здесь добродетельным») кроется важная богословская проблема, связанная с паломничеством. Суть её заключается в том, что нельзя понять равна ли степень благочестия и добродетельности во время присутствия на богослужении в своем приходском храме степени благочестия во время почитания Спасителя в Святой Земле? На осторожный вопрос иеромонаха Кирика святитель Нифонт отвечает однозначно, но при этом приводит, на наш взгляд, не совсем убедительную аргументацию, в которой он возражает против разгульной формы осуществления паломничества, имея в виду, возможно, объединения или дружины калик перехожих, но не отвечает на поставленный вопрос по существу. Неубедительный ответ вызвал в историографии самые разноречивые мнения, среди которых можно выделить наиболее характерные. Например, паломничество отнимало от обычных занятий массу рабочих рук и тем самым вредило обществу; странники-богомольцы оставляли жён, детей и родителей на произвол судьбы и тем самым разрушали семьи. С паломничеством связывали и ухудшение криминальной обстановки в Древнерусском государстве, имея в виду бродячие ватаги странников, создаваемые под предлогом хождения на богомолье.

А.В. Карташёв считал, что «дорога к Иерусалиму стала казаться русским людям настолько проторенной, что по разным поводам давали зачастую обет сходить в Святой Город, а для большего обязательства связывали себя клятвой»[208]. В этой связи интересно привести рассуждение А.В. Назаренко: «За что велел налагать “опитимью” святитель Нифонт? Вряд ли за само намерение отправиться к святым местам. Следовательно, паломничество рассматривалось в народе как средство покаяния, которое владыка призвал заменить более обычной епитимьей. <…> Далее, что за “рота” (клятва) имеется в виду? Данный по тем или иным причинам (например, в благодарность за исцеление или, как сказано, в знак покаяния) молитвенный обет паломничества к святым местам? Едва ли. Скорее всего, под “ротой” здесь следует понимать ту взаимную клятву, которая обычно скрепляла более или менее большие группы людей, отправляющихся в дальний и опасный путь, превращая их в сплоченные коллективы – “дружины” вроде той, о какой упоминает игумен Даниил, говоря о своих спутниках. Эта “рота” хорошо описана в былине о “Сорока каликах со каликою”, где члены братчины “калик перехожих” перед отправлением в путь дают “заповеди” взаимопомощи и полного подчинения “атаману”. <…> Именно такие, спаянные “заповедью” “дружины”, члены которых на годы бросали на родине семьи и хозяйства, и вызывали раздражение святителя Нифонта Новгородского…»[209].

Святитель Нифонт мог знать о каликах перехожих не понаслышке, а наблюдать их воочию: возможно, что он сам совершил паломничество в Византию. Вот что об этом пишет митрополит Макарий (Булгаков): «.Нифонт мог действовать и по приязни к грекам, которую мог приобресть во время своего пребывания в Греции, и особенно в Константинополе, о чём дают повод догадываться некоторые его ответы Кирику»[210].

Правда, здесь надо оговориться, что никаких документальных известий о паломничестве святителя Нифонта, епископа Новгородского, в Константинополь или ещё куда-либо пока не найдено.

Однако вернемся к существу вопроса, заданного иеромонахом Кириком. Наиболее верной представляется точка зрения А.Е. Мусина, что «кроме пастырской заботы о духовной жизни самих паломников подобный запрет массовых хождений имел своей целью внутреннее укрепление местной церковной общины и способствовал предупреждению суеверий, связанных с предпочтительностью молитвы в святом месте перед богослужением в приходском храме»[211]. Подобные запреты все же не остановили русских людей того времени, и они продолжали совершать путешествия в Святую Землю, что доказывает дальнейшая история паломничества Древней Руси.

Династические связи с Византийским Императорским Домом имели большое значение в жизни князей Древней Руси и способствовали путешествиям в Константинополь, особенно с целью заключения брачных союзов. Княжеские свадебные посольства отправлялись в Константинополь с невестами и за невестами и состояли, конечно же, из большого количества людей как знатного, так и незнатного происхождения, но их объединяло одно – все они могли поклониться великим святыням христианского мира в столице Византийской империи.

В конце 60-х – начале 70-х годов XII века, точная дата нам неизвестна, вместе со своими родственниками и духовными детьми, преподобная Евфросиния Полоцкая[212] уже на склоне лет совершила паломническое путешествие в Константинополь и Иерусалим. На пути в Святую Землю преподобная Евфросиния встретилась с византийским императором Мануилом I Комнином[213], шедшим во главе своего войска против венгров, и получила аудиенцию, во время которой имела долгую беседу с василевсом. Добравшись до Царьграда, она вместе со своими спутниками получила благословение Константинопольского Патриарха Луки Хрисоверга[214], помолилась в храме Святой Софии, поклонилась царьградским святыням, посетила могилы отца и других своих родственников и продолжила свой путь в Святую Землю. Достигнув Иерусалима, преподобная Евфросиния «поклонилась живоносному Гробу Христову, потом поставила при Гробе золотое кадило и принесла многие дары Церкви Иерусалимской и Патриарху. Блаженная Евфросиния обошла и прочие достославные места в окрестностях Иерусалима; поклонившись святыням с великим умилением, Евфросиния поселилась в монастыре, называвшемся Русским и находившемся при церкви, выстроенной в честь и славу Пресвятой Богородицы»[215]. Вскоре она тяжело заболела и в мае 1173 года скончалась в Иерусалиме.

В житии преподобной Евфросинии упоминается очень важное для паломнической темы обстоятельство: во время своего пребывания в Иерусалиме она жила «в монастыре, называвшемся Русским и находившемся при церкви, выстроенной в честь и славу Пресвятой Богородицы»[216]. Перед нами единственное известное упоминание о существовании в домонгольский период русского монастыря в Святой Земле. Игумен Даниил, который тщательно отразил в своём «Хождении» храмы и монастыри Иерусалима, не мог не упомянуть о русской обители. Значит, во время его пребывания на Святой Земле, в начале XII века, русского монастыря в Святом Граде не было. Таким образом, вслед за созданием русского монастыря Ксилургу в середине XI столетия на Афоне, в Иерусалиме к середине XII века также возникает русский монастырь в честь Пресвятой Богородицы. Наверняка этот монастырь имел связи с Киевской Русью и был достаточно большим, если преподобная Евфросиния и её окружение смогли в нём остановиться. Обитель вряд ли сохранилась после падения крестоносных государств и захвата Иерусалима в 1187 году войсками султана Салах ад-Дина. Может быть, именно из-за недолгого существования монастыря о нём нет упоминания в других источниках. Как бы там ни было, наличие в Иерусалиме русского монастыря Пресвятой Богородицы в середине XII века говорит о том, что в Святой Земле возможно существовала инфраструктура по приёму паломников, прибывавших из Древней Руси.

В 1200 году Константинополь посетил сын новгородского воеводы Добрыня Ядрейкович, ставший впоследствии святителем Антонием[217], архиепископом Новгородским. Вернувшись из паломничества, он написал замечательный труд – «Сказание о святых местах и чудотворных иконах и иных чудесных вещах в Царьграде». Юноша из знатной новгородской семьи был отправлен в Константинополь не только на богомолье – он должен был приобрести цареградские святыни и ознакомиться с особенностями греческого богослужения. Надо отдать должное энергии и предприимчивости Добрыни – он привёз с собой бесценные христианские святыни, которые потом многие столетия хранились в новгородском соборе Святой Софии.

Святитель Антоний в своём «Сказании о Царьграде» не обошёл вниманием русских людей, оказавшихся в столице Византии, в том числе и паломников. При перечислении святынь Константинополя он написал о замечательном русском священнике-паломнике: «<…> на уболе святого Георгия святый Леонтий, поп русин, лежит в теле: велик человек; той бо Леонтий трижды во Иерусалим пеш ходил»[218]. Святитель Антоний доносит до нас важнейшие сведения о паломнике, священнике из Руси, который пешком три раза ходил на богомолье в Святую Землю. Мы не знаем, когда он путешествовал, но до нас дошло его имя – Леонтий. Этот русский священник, безусловно, совершил паломнический подвиг, высоко оценённый его современниками-христианами в Константинополе.

О русском паломничестве через Константинополь в Святую Землю и обратно автор сказания написал следующее: «Всякий же рускы, кто ни идёт в Иерусалим или из Иерусалима, то туто по все дни едят…»[219]. Святитель Антоний имел в виду нагорный монастырь Пресвятой Богородицы в Пере[220], по уставу которого каждому пришельцу полагались в дар хлеб, суп и чаша вина. По-видимому, простые русские паломники XII века находили там приют и кров; это предположение оправдано тем, что в этом месте стоял русский храм и была русская колония. В связи с этим следующие слова святителя Антония представляются важным свидетельством: «…во Испигасе[221], дне, русском городе»[222]. Автор и ранее в тексте употреблял слово «дне» в значении «внизу», в этом же случае имеется в виду низменная часть за Золотым Рогом, т. е. собственно Галата[223]. Таким образом, русская колония в Галате в конце XII века была настолько велика, что Галату называли «русским городом».

Х.М. Лопарёв[224] высказал предположение, что большинство русских паломников, посетивших Константинополь в XII веке, в том числе и сам Добрыня, жили в Галате. Эту мысль подтверждает тот факт, что именно в городке Галате, населённом в то время главным образом русскими людьми, наш паломник обратил внимание на существование там храма во имя страстотерпцев Бориса и Глеба и написал об этом следующее: «Есть церковь святых мучеников Бориса и Глеба[225]: в том граде явишася святость, и исцеления многие бывают от них»[226].

Различные древнерусские источники донесли до нас информацию о том, что в XII веке в Константинополе существовал нагорный монастырь Пресвятой Богородицы в Пере и храм во имя страстотерпцев Бориса и Глеба в Галате, в Иерусалиме – русский монастырь во имя Пресвятой Богородицы, на Афоне – русская обитель во имя святого Пантелеймона. Эти русские обители в основных местах поклонения святыням Вселенского Православия становились естественными центрами, в которых останавливались и жили паломники, прибывавшие из Древней Руси.

Таким образом, можно считать, что паломничество, как зарубежное, так и внутреннее, с первых веков русской истории было широко распространено среди всех слоёв общества, начиная от великих князей и заканчивая простыми жителями Древнерусского государства.

Монгольское нашествие на Русь в 30-40-е годы XIII века почти на столетие прервало сложившуюся традицию массового паломничества русского народа к отечественным и зарубежным православным святыням. Однако уже в середине XIV века отечественные богомольцы, преодолев ордынский «железный занавес», вновь восстановили традицию паломнических путешествий к святыням Православного Востока. Возрождалось и внутреннее богомолье в пределах русских княжеств, сумевших выжить и подняться после монгольского завоевания. В 1330–1340 годах преподобным Сергием Радонежским[227] был основан монастырь с храмом, освящённым в честь Святой Живоначальной Троицы. В Троицкий монастырь стали приходить богомольцы, нищие и больные, которые получали здесь необходимую поддержку и, прежде всего, духовную помощь. Вести о чудесах и подвигах преподобного Сергия, быстро распространявшиеся по всей Руси, привлекали к нему и к его обители паломников не только из соседних земель, но и из дальних городов и весей. В числе приходивших в Троице-Сергиев монастырь на богомолье были и простые люди, и воины, и купцы, и бояре, и князья. Преподобный Сергий Радонежский и его ученики основали свыше 70 обителей во второй половине XIV – первой половине XV веков.

Именно тогда были заложены благочестивые традиции внутреннего паломничества к отечественным святыням, на поклонение которым шли представители всех сословий русского общества – от государей до простых крестьян. Даже в страшный период Смутного времени русские люди совершали паломничества к родным святыням, у которых молились Господу о даровании победы нашему войску над изменниками и интервентами, о спасении ратников и пленных, томящихся в плену у захватчиков.

В середине XVII столетия, после воссоединения Украины с Россией, русские люди получили возможность совершать паломничество к украинским святыням, а украинский народ смог беспрепятственно поклоняться российским святым местам. Внутреннее паломничество в XVIII–XIX веках в Российской империи стало повсеместно массовым явлением, на великие церковные праздники собирались десятки и даже сотни тысяч богомольцев, пришедших поклониться святым мощам Божиих угодников, чудотворным и чтимым иконам и крестам.

Традиция православного паломничества, несмотря на многочисленные препятствия, возникавшие в различные периоды исторического развития нашей страны, стала составной частью религиозной и социокультурной жизни русского народа, среди паломников были представители всех слоев общества.

В русской православной культурной традиции нет официального деления на более или менее значимые святые места. Однако многовековая паломническая практика сформировала традиционное, можно сказать, народное понимание святых мест, как святынь Вселенского Православия, общецерковных и местночтимых.

К святым местам Вселенского Православия относятся:

Святая Земля (Иерусалим, Вифлеем, Назарет, Галилея, Хеврон, Иерихон, Яффа, гора Фавор, гора Искушения, гора Блаженств);

Иордания (Амман, Гадара, гора Нево, Мадаба);

Египет (Каир, Александрия, Синай);

Сирия (Дамаск, Маалюля, Сайднайе, Хомс);

Турция (Константинополь, Миры Ликийские, Ефес, Антиохия);

Италия (Рим, Лорето, Неаполь, Венеция, Бари, Турин);

Греция (Афон, Салоники, Коринф, Патры, о. Патмос, о. Керкира, о. Корфу);

Кипр (Пафос, Ларнака, гора Киккос);

Мальта (Рабат, Ла-Валетта);

Испания (Валенсия, Эскориал, Сантьяго-де-Компостела);

Франция (Париж, Реймс, Марсель);

Германия (Кёльн, Трир);

Австрия (Вена),

а также другие страны.

Общецерковное почитание связано со следующими святыми местами:

Киево-Печерская Лавра;

Троице-Сергиева Лавра;

Александро-Невская Лавра;

Почаевская Лавра;

Святогорская Лавра;

Москва (соборы Московского Кремля, храм Христа Спасителя, Богоявленский собор в Елохове, монастыри – Данилов, Донской, Новодевичий, Николо-Угрешский, Ново-Иерусалимский, Покровский);

Новгород Великий (Софийский собор, монастыри – Юрьев (Георгиев), Николо-Вяжищский);

Киев (Софийский собор, Ильинский храм, Введенский монастырь);

Минск (Свято-Духов собор, Петропавловский собор, Покровский храм);

Санкт-Петербург (соборы – Казанский, Исаакиевский, Спасо-Преображенский, Иоанновский монастырь на Карповке, часовня на Смоленском кладбище);

Псков (Троицкий собор, Снетогорская Рождества Пресвятой Богородицы обитель, Псково-Печерский Успенский монастырь);

Смоленск (Успенский собор, Троцкий Герасимо-Болдинский монастырь);

Владимир (Успенский собор, Княгинин Успенский монастырь, Боголюбский монастырь);

Муром (монастыри – Спасо-Преображенский, Благовещенский, Троицкий);

Суздаль (собор Рождества Богородицы, монастыри – Спасо-Преображенский Евфимиев, Покровский);

Полоцк (Софийский собор, Спасо-Евфросиниевский монастырь);

Чернигов (Свято-Троицкий и Спасо-Преображенский соборы, Елецкий Успенский монастырь);

Вологда (Рождество-Богородицкий собор, Спасо-Прилуцкий Димитриев монастырь);

Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь;

Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь;

Валаамский Спасо-Преображенский монастырь;

Кирилло-Белозерский Успенский монастырь;

Введенская Оптина пустынь;

Курская Коренная пустынь;

Тихвинский Богородице-Успенский монастырь,

а также многие и многие другие.

При этом следует оговориться, что приведённый выше список святых мест, безусловно, не исчерпывает всего православного паломнического наследия как в России, так и за рубежом. Нельзя забывать и о других православных народах, проживающих на территории Греции, Македонии, Болгарии, Румынии, Сербии и других стран, которые поклоняются своим местночтимым святыням и, конечно, совершают паломнические путешествия к святым местам Вселенского Православия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.