Франсуа Вийон – поэт шлюх

Франсуа Вийон – поэт шлюх

Знаменитый французский средневековый поэт Франсуа Вийон был не понаслышке знаком с веселыми домами и их обитательницами. По большей части у них есть легальное и почтенное занятие. Они владеют лавками или мастерскими, являются супругами или вдовами ремесленников. Они кружевницы, ткачихи, перчаточницы или портнихи, но одновременно торгуют своим телом, так же как афинские цветочницы или, позже, гризетки XIX века. Вийон не только их клиент. Когда необходимость его к этому подталкивает, он связывается с толстой Марго, уличной девкой, и живет с ее доходов:

Слуга и «кот» толстухи я, но, право,

Меня глупцом за это грех считать:

Столь многим телеса ее по нраву,

Что вряд ли есть другая ей под стать.

Пришли гуляки – мчусь вина достать,

Сыр, фрукты подаю, все, что хотите,

И жду, пока лишатся гости прыти,

А после молвлю тем, кто пощедрей:

«Довольны девкой? Так не обходите

Притон, который мы содержим с ней».

(Пер. Ю. Корнеева)

И, как и любой хороший сутенер, он впадает в гнев, когда Марго скрывает от него, «что даром ласки раздает». Он ее бьет до тех пор, пока они вдвоем, пьяные, не приходят к примирению в постели: «Но стихла ссора – и пошли забавы».

Заведение, где Марго и ее поэт-сутенер трудятся и милуются, очень простое: комната или две, без излишеств. Вийон бегает в таверну на углу и приносит, что нужно по заказу клиента, простой харч для себя и Марго, затем исчезает в то время, когда Марго делает свое дело («Марго верхом творит обряд соитья»). Однако она не проститутка высокого ранга. Простая койка под старым матрасом, наполненным соломой, вместо простыни – пеньковое полотно. Нет занавеси на двери или штор, чтобы спрятать постель от холода и взоров. Пол, в лучшем случае, покрыт соломой или сенной трухой, но, скорее всего, это земляной пол. Нужно чувствовать себя счастливым, если не приходится делить его с паразитами.

Постепенно девушки легкого поведения появляются повсюду, замечены даже в колокольнях соборов, как проститутки в Страсбурге, которых за это прозвали «ласточками». Часто им покровительствуют влиятельные лица или крупные чиновники, как, например, Амбруаз Лоре, судья Парижа, неоднократно награжденный Карлом VII. В 1446 году автор «Дневника парижского буржуа» отмечает: «Несмотря на то что у него имелись красивая и добропорядочная жена, у него было три-четыре наложницы».

Те, кто давали обед безбрачия или даже целомудрия, – духовные лица и служители культа – тоже вносили свой вклад в дело торговли телом.

В средневековых притчах проститутки – частые персонажи. В одной из таких басен сам Бог говорит: «Что касается вас, господа духовные лица, я вам предписываю заниматься шлюхами, я доверяю вам эту миссию… Духовные лица старательно исполняют это предписание, ибо они любят путан и от всего сердца готовы им все отдать… У путан есть теплая верхняя одежда: шубы, манто… У них всегда есть во что можно переодеться. Они спят с духовными лицами, встают с ними, так они платят счет».

К местным клиентам добавляются и иностранцы, прибывшие на ярмарки. От крупных торговцев и до мелких коробейников – все они – источник дохода для девиц, которые бегут издалека, чтобы пополнить местные силы. Они располагаются повсюду, где есть место, в основном на постоялых дворах и в кабаках, но и в банях. Им нужно спешить.

Старость означала конец карьеры и нищету, если женщина не успевала скопить какое-никакое состояние. А старость при таких условиях жизни наступала быстро. В «Балладе-завете прекрасной оружейницы девушкам легкого поведения» некой Мари дает совет опытная куртизанка:

Швея Мари, в твои года

Я тоже обольщала всех.

Куда старухе? Никуда.

А у тебя такой успех.

Тащи ты и хрыча и шкета,

Тащи блондина и брюнета,

Тащи и этого и тех.

Ведь быстро песенка допета,

Ты будешь как пустой орех,

Как эта стертая монета.

Колбасница, ты хоть куда,

Колбасный цех, сапожный цех —

Беги туда, беги сюда,

Чтоб сразу всех и без помех,

Но не зевай, покуда лето,

Никем старуха не согрета,

Ни ласки ей и ни утех,

Она лежит одна, отпета,

Как без вина прокисший мех,

Как эта стертая монета.

Ты, булочница, молода,

Ты говоришь – тебе не спех,

А прозеваешь – и тогда

Уж ни прорух, и ни прорех,

И ни подарков, ни букета,

Ни ночи жаркой, ни рассвета,

Ни поцелуев, ни потех,

И ни привета ни ответа,

А позовешь – так смех и грех,

Как эта стертая монета…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.