Сведи меня с ума

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сведи меня с ума

Красный свет – это, конечно же, еще одна разновидность очереди. Поэтому французы очень просто относятся к нему: его предназначение в том, чтобы отвлекать меня от того, что для меня действительно важно. И у французских автомобилистов по меньшей мере две причины философского характера, чтобы не обращать на красный свет ни малейшего внимания. Во-первых, как и презервативы, светофоры были придуманы каким-то нервным, суетливым типом, полагавшим, будто мненеведомо, как позаботиться о себе. Во-вторых, если я решу про ехать на красный свет, значит, здесь нет никакой опасности – я француз, и мне лучше знать.

Из-за этого поездка по французским дорогам превращается в настоящий кошмар.

Как-то мне довелось добираться из Сиены в аэропорт Флоренции (да, любители географии, я уже переключился на Италию). И я очень из-за этого нервничал – отчасти потому, что ехал один, а тогда в автомобилях еще не было маленьких спутниковых устройств, подсказывающих вам, когда повернуть налево или направо, но по большей части потому, что верил в миф, будто нет худших в Европе водителей, нежели итальянцы.

Этот миф, как я вскоре удостоверился, оказался всего лишь тем, чем и был. Безнадежно заблудившись во Флоренции, я пересекал ряды движения, сворачивал, вытворял бог знает что на перекрестках, промчался с ветерком в обратную сторону по улице с односторонним движением, встал, чтобы посмотреть карту, посреди транспортной развязки – и тем не менее остался цел. Итальянцы, видимо, были готовы к тому, что другие водители ведут себя как душевнобольные и охотно уступали мне дорогу.

Во Франции же (или по крайней мере в Париже) я бы закончил свое путешествие в больнице и/или ремонтной мастерской.

Парижские автомобилисты не только сами ездят как ненормальные, они совершенно нетерпимы к другим безумцам. Не так давно мне довелось прокатиться на такси из аэропорта Шарля де Голля в Париж, и его водитель являл собой наглядный пример двойного помешательства. Дорога была забита машинами, и, когда мы миновали поворот на выставочный центр в Ле Бурже, автомобили вдруг стали метаться из ряда в ряд, как перепившиеся щенки.

– Ну, ты погляди, один из этих парней точно врежется в кого-нибудь, – произнес шофер, прибавляя скорость, чтобы не пропустить водителя, явно вознамерившегося его подрезать. – Ну, ты видел? – спросил он, когда я очнулся от глубокого обморока. – Он чуть не протаранил меня.

В одних странах автомобилистов из беды выручает тормоз. Во Франции же акселератор. Водитель, который кажется окружающим ненормальным и опасным, непременно побеждает. Скорее всего, он погибнет, врезавшись туманным днем на двухсоткилометровой скорости в зад грузовика (его последние слова: «Что этому идиоту понадобилось на дороге в такую погоду?»), но до тех пор он будет le roi de la route [277].

Как ни странно, но летом, когда индивидуализм французов, отправляющихся в отпуск на своих легковушках, соединяется со стадным инстинктом, число подобных аварий возрастает во много раз. Почти все автовладельцы в стране устремляются на шоссе в одну из шести летних суббот – первые выходные июля и августа, выходные, ближайшие к большим праздникам в середине июля и августа, и последние выходные упомянутых выше месяцев. В период этих шести grand d?parts [278]в путь могут трогаться только самоубийцы. Пробки на главных автомагистралях напоминают растянувшиеся на сотни миль очереди, столь травмирующие французскую психику. В корзинке для пикника, вероятно, будет немало бутылок с вином, прекрасное успокоительное средство для изнервничавшегося водителя. На заднем сиденье дерутся дети. А imb?cile [279]впереди прилагает все силы, чтобы устроить аварию. Это чересчур большое искушение для французских водителей. Они считают чуть ли не делом чести врезаться в машину, которая едет впереди.

Ну а что еще можно было ожидать от нации, любимым зрелищем которой является «Тур де Франс», трехнедельная пробка на дорогах?