Императорская Шталмейстерская контора
Императорская Шталмейстерская контора
На противоположном от дома Адамини левом берегу Мойки в месте ответвления от нее Екатерининского канала, по проекту талантливых столичных инженеров Е.А. Адама и В.К. Треттера в 1829–1830 годах соорудили необычную по своей композиции группу мостов, объединенных под общим названием – «Трехколенный» мост. Об этом уже упоминалось выше.
На левом берегу Мойки между Вторым Садовым и «Трехколенным» мостом в 1914–1915 годах возвели здание, стилизованное под петровское барокко. Его авторы – столичные зодчие Н.Е. Лансере и И.Ф. Беспалов. Дом предназначался для Школы народного искусства.
Ранее, в 1911 году, в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилась статья, извещающая жителей столицы о том, что «в Петербурге, напротив Конюшенной площади, на левом берегу Мойки и Екатерининского канала будет воздвигнуто здание для Школы народного искусства. При этом цель создания подобной школы была вызвано необходимостью поддержать и возродить в современном народном искусстве его старинный дух и сами приемы работы, пока еще не произошло полного разрыва между народным искусством наших дней и искусством прошлого времени, когда русские мастера создавали не безвкусные, рассчитанные на дешевый эффект вещи, а подлинные произведения искусства…»
По поручению комитета Школы Общество архитекторов-художников в 1913 году объявило конкурс на составление эскизного проекта здания (№ 2а) – будущего учебного заведения. Муниципалитет Санкт-Петербурга отвел для него прекрасную площадку – в центре города, на угловом участке Михайловского сада, выходящем на набережную реки Мойки и Екатерининского канала. В состав жюри включили самых опытных и авторитетных зодчих того времени: М.С. Лямевича, Ф.И. Лидваля, М.М. Перетяковича и А.О. Таманяна.
Императорские конюшни у «Трехколенного» моста
Императорские конюшни у Большого Конюшенного моста
Рассмотрев готовые проекты, жюри 23 января 1914 года присудило первую премию архитектору И.Ф. Беспалову. Его планировка учебных мастерских и классов Школы оказалась наиболее оригинальной и самой рациональной. Правда, жюри все же отметило в своем заключении, что «предложенная автором проекта композиция фасада недостаточно выразительна». По единодушному решению авторитетного состава жюри, эту часть работы над проектом следовало бы поручить архитектору Н.Е. Лансере, но при этом соавтору зодчего И.Ф. Беспалова поставили обязательное условие – «как можно естественнее вписать новую постройку в существующую композицию старых зданий, возведенных на левом берегу Мойки и Екатерининского канала много раньше».
Петербургская школа народного искусства на Мойке
С севера и запада пятно застройки Школы соседствовало с комплексом зданий придворных конюшен и домом Адамини – яркими образцами эпохи классицизма. С юга же перед будущим строением возвышалось многоглавое строение храма Воскресения Христова, построенного на набережной Екатерининского канала зодчим А.А. Парландом в духе псевдорусского стиля конца XIX столетия. Сложный величественный силуэт храма, его яркое многокрасочное убранство воспринимались бы резким контрастом стилю фасада здания, предложенного И.Ф. Беспаловым.
Архитектор Н.Е. Лансере блестяще справился с определенным ему заданием. Избрав для оформления фасада Школы народного искусства модный в Петербурге начала ХХ столетия стиль петровского барокко, зодчий сумел смягчить диссонанс, внесенный проектом Парланда в устоявшийся с годами архитектурных ансамбль ранее возведенных строений. Мало того, он сумел сделать более плавным переход от классицизма к русскому стилю.
Главный фасад Школы соавторы И.Ф. Беспалов и Н.Е. Лансере ориентировали не на набережную Екатерининского канала, как предлагала конкурсная комиссия, а на север в сторону его истока – реки Мойки. «П»-образное четырехэтажное здание с мансардой, с расчлененными рустами угловыми частями дома, и в наши дни прекрасно смотрится, вызывая восхищение но только у жителей нашего города, но и его многочисленных гостей.
Архитектор И.Ф. Беспалов, автор проекта Школы народного искусства
В декоративной отделке внутренних помещений и фасадов Школы участвовали скульпторы Я.Б. Троупянский и брат одного из авторов проекта – художник Евгений Лансере. По его оригинальным эскизам изготовили и установили на фронтоне здания герб и скульптурные композиции в нишах по обеим сторонам главного входа в здание учебного заведения. К сожалению, укрепленный на фронтоне герб со временем утрачен.
В сентябре 1916 года администрация Школы провела последний набор учащихся. После Февральской революции 1917 го да постановлением Временного правительства учебное заведение закрыли и переоборудовали под казармы Павловского полка.
Архитектор Н.Е. Лансере, соавтор проекта Школы народного искусства
В первые годы советской власти в помещении Школы народного искусства открыли техникум кустарной промышленности, при нем даже организовали собственный музей. Позже здесь размещалось общежитие.
После реставрации здания в начале XXI столетия в камне восстановили надпись над главным входом: «Школа народного искусства Ея Императорского Величества государыни императрицы Александры Федоровны», а в обновленных студийных помещениях молодые люди овладевают художественным искусством.
Далее вниз по течению Мойки, на ее левом берегу, по соседству со Школой народного искусства, располагается архитектурный ансамбль зданий Конюшенного придворного ведомства, сооруженного еще в первой четверти XVIII столетия.
Здесь, от «Трехколенного» моста до следующего Большого Конюшенного располагаются почти на четверть километра Императорские конюшни, выходящие своими фасадами на Мойку, Конюшенную площадь и Екатерининский канал.
История строительства этого архитектурного комплекса тесно связана с формированием нового российского столичного города, с его колоссальным и многосложным хозяйством императорских служб и резиденций. Администрации императорского двора необходимо было учредить целый ряд дворцовых служб и расположить их как можно дальше от остальных царских резиденций. Однако для одной из них тогда сделали исключение, поскольку ее работникам требовалось всегда находиться рядом с императорским дворцом и официальными вспомогательными ведомствами империи. Подобной службой в Петербурге оказалась учрежденная Петром I Шталмейстерская контора, или Конюшенное ведомство.
Здания бывшего Императорского конюшенного ведомства в начале XVIII столетия относились к самым значительным и обширным строениям Санкт-Петербурга. История Конюшенного двора связана с именами многих знаменитых столичных архитекторов, строителей и художников. В числе первых зодчих, занимавшихся его проектированием и строительством, следует назвать архитектора Н.Ф. Гербеля. По описанию историка Берхгольца и изображению художника А.Е. Мартынова можно представить, каким огромным был тогда Конюшенный двор, главные корпуса которого выходили на Мойку, Большую Конюшенную площадь, речку Кривушу и Мошков переулок. Внешне он представлял собой двухэтажное каменное строение, охватывавшее площадь по всему периметру. Корпуса конюшен обступали вытянутый двор с изломом посередине. Этот излом образовывался поворотом русла реки Мойки. На изгибах возвышались павильоны с воротами. Главным в те годы был фасад, обращенный к Мойке. Его павильоны с восьмигранной башней и куполом венчала отлитая из меди золоченая фигура коня на шаре. Над противоположными – южными воротами обустроили церковь Спаса Нерукотворного образа.
По прошествии некоторого времени руководство Шталмейстерской конторы вынуждено было увеличить число построек, дополнивших ансамбль здания Императорских конюшен. Южнее их и Мойки, на берегу реки Кривуши, возвели дополнительно здание Манежа, а неподалеку от него соорудили мазанковые дома – для работников Конюшенного ведомства – конюхов, кучеров, мастеровых людей, кузнецов, прачек и поваров.
Позже, все пространство между прорытым Екатерининским каналом и Большой Конюшенной площадью после перестройки царских конюшен архитектором В.П. Стасовым застроили подсобными и служебными каменными строениями – каретными сараями, мастерскими, кузницами.
Шталмейстерская контора оказалась довольно сложным по своей структуре и функциональным обязанностям государственным ведомством. Наряду с царскими конюшнями в его состав входили многочисленные службы и организации, в том числе даже ведомственная церковь Спаса Нерукотворного образа.
Большая часть подобных служб размещалась неподалеку от истока Екатерининского канала из Мойки. В доме № 11 на правом берегу этого водоема находился Придворный Конюшенный госпиталь. В Чебоксарском переулке, Малой и Большой Конюшенных улицах, в Шведском переулке появились новые ведомственные службы и квартиры для рабочих и служащих Шталмейстерской конторы. В ней работало более 300 человек обслуживающего персонала. Наряду с конюхами, подрядчиками, шталмейстерами и пажами в Конюшенном ведомстве существовал немалый штат разного рода чиновников и медицинских работников.
Кроме того, при Императорской шталмейстерской конторе с давних пор работало штатное экипажное заведение, располагавшееся в доме № 8 по Захарьевской улице. В нем постоянно трудилось более 250 человек классных специалистов – кузнецов-каретников, резчиков по дереву, слесарей, токарей по дереву и металлу, столяров-краснодеревщиков, маляров, шорников, седельщиков, обойщиков, бронзовщиков и позолотчиков. Эти ведомственные мастерские во все времена славились в столице своими замечательными специалистами, способными построить, отремонтировать или отреставрировать уникальные экипажи для императора, членов семьи дома Романовых и придворной знати.
Руководителю Шталмейстерской конторы удалось наладить четкую работу придворного транспорта, организовав, вероятно, первую в России транспортную диспетчерскую службу, регулирующую плановые и экстренные ежедневные разъезды более двухсот императорских экипажей по городу и за его пределами.
Работы по сооружению придворных конюшен продолжались пятнадцать лет – с 1719 по 1734 год. Их первоначальный комплекс в те годы действительно выглядел довольно представительно и являлся одним из крупнейших в столице. Его окружение изменилось. Район, где находился комплекс зданий Конюшенного ведомства, превратился из периферийного в центральный. Кроме того, за пятьдесят лет своего существования все его строения значительно обветшали и настоятельно требовали капитального ремонта.
В конце 1750-х годов проект перестройки комплекса составил архитектор А. Ринальди, однако его замысел тогда не осуществили.
Расширенный проект реконструкции Конюшенного двора с заменой некоторых существующих зданий впоследствии представил архитектор Тромбара. Императрица Екатерина II утвердила его план 25 февраля 1782 года.
В 1785 году газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщила, что Конюшенное ведомство вызвало желающих принять участие в торгах на поставку «к начатому каменному строению конюшен 112 колонн с базами и капителями из путиловской плиты». Однако в 1787 году стройку приостановили и вернулись к ней лишь в начале 1800-х годов. На этот раз разработку проекта поручили архитектору Луиджи Руска, который завершил работу над ним в 1804 году, но из-за отсутствия денежных средств строительные работы так и не начались. Л.Б. Александрова, исследовавшая творчество этого зодчего, утверждает, что по проекту Л. Руска была выполнена реконструкция участка между Большой и Малой Конюшенными улицами, Шведским переулком и набережной Екатерининского канала. Автор монографии пишет: «Эти постройки сохранили в основных чертах свои планы и объемы, главный же конюшенный корпус в то время так и не был перестроен, но идея Руска о расположении церкви на его оси впоследствии была реализована В.П. Стасовым».
Согласившись с просьбой руководства Шталмейстерской конторы выполнить проект комплексной реконструкции обширного участка Конюшенного ведомства, зодчий не преминул уведомить 20 июня 1816 года шталмейстера двора С.И. Муханова о том, что все сооружения Главных конюшен к 1816 году пришли в катастрофическое состояние и требуются срочные меры к их спасению.
Комитет строений и гидравлических работ в составе архитекторов К. Росси, А. Модюи, А. Михайлова и В. Стасова, досконально обследовав строения, решил поручить изготовление рабочих чертежей и сметы на исправление зданий – зодчему А. Модюи, но тот отказался от этого сложнейшего государственного заказа. Поэтому Комитету пришлось поручить исполнение работ В.П. Стасову, который начал их выполнение с тщательного осмотра здания конюшен. В своей докладной записке зодчий отмечал, что «кирпич обопрел до нарочитой глубины по толстоте стен и крошится изнутри от мокроты лошадиной, а снаружи от таяния снега, а более от морозов, особенно тех, кои случаются после дождей, ибо в предосторожность сих едких причин каменного цоколя не было, ни даже труб для стоку мокроты от лошадей». И в заключение: «…стены совсем ветхи и угрожают падением», отчего и необходимо «перестроить совсем вновь все стены».
В 1817–1823 годах В.П. Стасов капитально перестроил здание, использовав старые фундаменты и не разрушая его некоторых стен. Сохранив первоначальную планировочную композицию, зодчий талантливо увязал строения с местностью. Здесь Мойка делает плавную излучину и довольно значительно удаляется от набережной Невы. Поэтому формы корпусов Конюшенного ведомства вынужденно следовали естественному изгибу водоема. Затем они продолжаются вдоль Екатерининского канала, обрамляют площадь и, красиво скругляя здания по короткому Конюшенному переулку с помощью эффектной дорической колоннады, замыкают огромное пространство с двумя внутренними павильонами, предназначенными для хозяйственных целей.
Сами конюшни занимали корпуса на набережной Мойки. В них зодчий применил ряд технических новшеств: чугунные колонны, перекрытия и водоводы, изготовленные на казенных чугунолитейных заводах. Подачу воды механизировали. Ее стала подавать в помещения паровая машина. В водопойных залах оборудовали специальные гранитные чаши.
Вдоль Екатерининского канала заново соорудили манеж на месте снесенного жилого корпуса. В конюшнях Императорской шталмейстерской конторы располагалось более 500 отборных лошадей, коней лучших кровей и пород в возрасте не более четырех лет, коих присылали сюда с лучших конных заводов Российской империи. Старые лошади периодически отбраковывались и продавались на торгах.
Храм Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади. Середина XIX в.
Небезынтересно узнать, что именно из этих царских конюшен взяли в качестве «натурщика» одного из лучших императорских жеребцов для прообраза коня Петра Великого в композиции Э.Ф. Фальконе «Медный всадник», а также и скульптор П.К. Клодт увековечил двух коней (Серко и Амалтбека) в скульптурных группах на Аничковом мосту.
Благодаря огромной протяженности главного фасада перестроенных Стасовым конюшен на Мойке они стали играть ведущую формирующую роль в нынешнем ансамбле Конюшенной площади. К центральному доминирующему на ней зданию Конюшенной церкви примыкают симметричные двухэтажные крылья. Их четкий и официально строгий ритм прерывается находящимися по углам зданиями кубической формы с лоджиями. Гладкие стены павильонов зодчий прорезал глубокими полукруглыми нишами с несущими дорическими колоннами. Фасад корпуса, возведенного по Конюшенному переулку, Стасов украсил красивой колоннадой из 22 дорических колонн.
Доминирующим объектом Конюшенной площади стало здание церкви Спаса Нерукотворного образа, перестроенного архитектором В.П. Стасовым в 1824 году. До 1737 года церковь Конюшенного ведомства существовала в виде деревянной постройки. Затем при строительстве капитального здания конюшен зодчим Н.Ф. Гербелем храм перенесли в двухэтажное служебное помещение. При перестройке здания придворно-конюшенной части В.П. Стасов предложил разместить церковь на втором этаже над главными воротами. Предложение зодчего было принято после тщательного осмотра предполагаемого места размещения храма экспертной технической комиссией в составе архитекторов К. Росси и А. Модюи, заключивших, что «фундаменты и перекрытия вполне пригодны для сложных капитальных строительных работ и возведения новых стен».
Строительные работы по подготовке помещения для храма оказались довольно сложными. В соответствии с авторским проектом Стасова в стенах здания приходилось пробивать новые оконные и дверные проемы, некоторые стены сносились и заменялись новыми, вырубались сложные ниши для «фальшивых» полуциркульных окон, уничтожались старые пилястры на внутренних стенах храма.
Для укрепления стенных конструкций, колонн, сводов, куполов и лестниц зодчий широко использовал «железные связи весом 751 пуд». 2 мая 1822 года наружные строительные работы благополучно завершились и специалисты приступили к отделке внутренних церковных помещений.
В октябре 1824 года состоялась торжественная передача вновь отстроенного храма Конюшенного ведомства его церковному старосте Пьянкову по довольно подробной описи, данные которой представляются ныне весьма значительными для историков, краеведов и строителей сегодняшней эпохи.
После реконструкции храм Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади торжественно освятили в 1823 году. Главными святынями в церкви являлись привезенные из Константинополя икона Нерукотворного Спаса и Знамения, а также шитая шелком и жемчугом плащаница.
Известный писатель и художник П.П. Свиньин опубликовал тогда свой восторженный отзыв об этом замечательном событии: «Храм сей удостоен по плану известного архитектора нашего В.П. Стасова и соединяет в себе огромность с строгою правильностию всех частей. Сия последняя доказывается не только приятностию для глаз, но тем верным повсюду отголоском пения и вообще служения, который дает несомненное оной свидетельство, который не может иначе существовать в зданиях, имеющих куполы…
Внутренность храма освещается 17 большими окнами, сверх того хоры верхними окнами особо, а алтарь одним, в котором вставлено желтое стекло, изливающее яркий свет наподобие солнечного сияния.
Широкая правильная колоннада составляет вход и как бы преддверие сего великолепного храма. Выйдя из сей первой части его, взор поражается богатством и красотою иконостаса, образующего полуциркульную выпуклость. И если изящество его резьбы привлекает прежде всего внимание зрителя, то серьезное и продолжительное удивление обратит на себя живопись иконостаса».
Из отчетов, связанных с отделочными работами внутри Конюшенной церкви, явствует, что к росписи храма Стасов привлек наиболее выдающихся представителей русской академической школы начала XIX столетия – живописцев А.Е. Егорова, А.И. Иванова, А.С. Безсонова и Ф.П. Брюлло. Упоминавшийся художник и писатель П.П. Свиньин вспоминал: «Ф.П. Брюлло расписана церковь кругом по фризу. Барельефы сии представляют, начиная от алтаря, моление Спасителя в Гефсимановском саду, другие дела и страдания Христа, семь таинств христианских и прочие священные предметы. Под каждым из них означены тексты евангелистов и апостолов, из коих заимствованы сии предметы».
Торги на лепные работы для церковного интерьера выиграл мастер Н.П. Заколупин, талантливо выполнивший заказ богатого лепного украшения храма.
Сооруженный храм завершался пологим куполом и круглыми звонницами. Стройный четырехколонный портик ионического ордера был установлен в глубокой лоджии, позже заложенной. На поверхности стен храма выделяются барельефы «Вход в Иерусалим» и «Несение креста», работы скульптора В.И. Демут-Малиновского – знаменитого мастера монументально-декоративной пластики позднего классицизма.
Образцом классицистического интерьера является зал храма. Его убранство по эскизам архитектора В.П. Стасова выполнили лепщик Н. Заколупин, живописцы Ф. Бранудков и Ф. Брюлло. В церковном зале установили прекрасный иконостас работы резчика-скульптора П. Крейтана. Образа для храма писали знаменитые художники-иконописцы С.А. Безсонов, А.Е. Егоров, А.И. Иванов.
Иконостас храма Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади. Середина XIX в.
Украшением интерьера церкви являлись десять ионических колонн, «из числа коих восемь кирпичных и две деревянных, облицованных „фальшивым мрамором желтого цвета“, поддерживающих хоры по сторонам зала. Вся церковь была расписана клеевою краскою». Особое внимание привлекала люстра на 108 свечей, исполненная английским подданным Джоном Банистером. Мастер изготовил ее из «сереброаплекированной меди, а украшения на оной из чистого серебра». Стоимость люстры по тому времени составляла 18 000 рублей.
Люстра представляла собой чашу, по краям которой располагалось сто четырнадцать шандалов и шесть небольших плоских чаш, висящих на кронштейнах. Вес сложного трехъярусного сооружения составлял «всего 22 пуда», а его высота достигала четырех метров при общей ширине светильника два с половиной метра. В 1990-х годах это уникальное изделие находилось в вестибюле главного корпуса Адмиралтейства. В церковном же зале Конюшенной церкви остался лишь толстый трос, одиноко свисающий с центра купола.
Достопримечательностью Конюшенной церкви считалась установленная в ней колесница, на которой в 1826 году привезли из Таганрога в столицу тело Александра I.
В памяти же россиян навечно осталось отпевание в этом храме 1 февраля 1837 года великого русского поэта А.С. Пушкина. Опасаясь скопления людей, Николай I распорядился отпевать поэта в здании придворной Конюшенной церкви. Площадь перед храмом, по свидетельству очевидцев, тогда напоминала «сплошной ковер из человеческих голов». Но доступ в саму церковь в этот день был строго ограничен.
После свершения обряда друзья погибшего поэта перенесли гроб в подвал здания, а 3 февраля тайно, под покровом ночи, накрытый рогожей гроб отправили на дровнях к месту погребения в Святогорский монастырь.
С Конюшенной церковью связана легенда о том, что в ней произошло отпевание композитора М.И. Глинки, умершего в Берлине 3 февраля 1857 года. В действительности же 22 февраля 1857 года в храме Конюшенного ведомства лишь совершалась панихида в память М.И. Глинки, бывшего капельмейстера Придворной певческой капеллы. Тело же композитора перевезли в Петербург, в Александро-Невскую лавру, 24 мая 1857 года и похоронили на Тихвинском кладбище.
Сооружение всех строений и отделка корпусов Императорского конюшенного ведомства архитектор завершил в конце 1823 года. Окрашенное в светло-серый цвет с белыми деталями здание конюшен стало украшением столичного города, несмотря на его чисто утилитарное, хозяйственное назначение. Петербургский журнал «Изящных искусств» опубликовал тогда статью, в которой отмечалось, что «конюшенное здание, равно как и церковь, получили новую фасаду по проекту Стасова, который давно уже известен многими хорошими произведениями. Не входя в разбор сего строения, во многих отношениях заслуживающего похвалу, скажем, что г. Стасов почитается одним из лучших наших зодчих и имеет отличные сведения по своей части».
В начале 20-х годов прошлого столетия храм закрыли, в помещениях Конюшенной церкви размещались различные государственные учреждения, в том числе клуб милиции и проектная организация «Гидропроект».
В 1990 году храм возвратили церкви. В 1991 году в нем отслужили первую литургию. После ремонтных работ церковь Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади (с некоторыми утратами относительно первоначальной постройки) 15 мая 2000 года торжественно освятили. В настоящее время это действующая православная церковь.
На южной стороне Конюшенной площади расположено угловое с Большой Конюшенной улицей здание, предназначающееся для Конюшенного музея. Дом построен в 1860 году в форме ложного барокко и прекрасно вписывается в общую композицию площади. Автором проекта здания Конюшенного музея является архитектор В.С. Садовников – мастер намеренной имитации архитектурного стиля с помощью особых условных художественных приемов. В работе над проектом «Музея придворных экипажей» принимали также участие сын академика архитектуры – зодчий Д.П. Садовников, архитектор П.П. Дютель и знаменитый каменных дел мастер Н.Т. Чаликов.
В оформлении фасадов Конюшенного музея в стиле необарокко участвовал также скульптор Д.И. Иенсен.
Участок, выделенный для постройки здания Конюшенного музея, раньше занимали здания Шталмейстерской конторы. Во дворе бывшего «музеума» до сих пор сохраняются стены Мастерового двора, сооруженного в середине XVIII столетия, и старинных конюшен с экипажными сараями, относящимися к середине XIX века.
Здание Конюшенного музея. Художник В.С. Садовников. 1860 г.
Главный фасад Конюшенного музея на южной стороне одноименной площади выглядел роскошно и величественно, но архитектор сумел спланировать здание с учетом его непосредственного практического назначения. В его первом этаже располагались современные выездные экипажи членов царской фамилии и императорской свиты. В.С. Садовников украсил его пятнадцатью высокими арками с красивыми и весьма прочными дубовыми воротами. Все простенки между ними рустованы и напоминают массивные прочные подпорки для высоких плоских вертикальных прямоугольных выступов на поверхности стены второго этажа здания. Огромные подковообразные окна на втором этаже окаймлены резными каменными наличниками. Венчающий здание карниз украшают вазы на постаментах из терракоты. Красивы были и две парадные лестницы, ведущие в помещения роскошных музейных залов, размещенных на втором этаже этого замечательного строения Конюшенного ведомства.
Музей вплоть до 1917 года входил в комплекс сооружений Придворной конюшенной конторы и предназначался для хранения старинных придворных экипажей. Внутренняя планировка здания довольно проста. В нем имеются прямоугольные обширные залы, образующие анфилады музейных помещений.
На первом этаже хранились церемониальные экипажи, служившие для повседневных парадных выездов, а также для путешествия царственных особ. Во втором этаже находились старинные экипажи с богатой отделкой и с особенно торжественным и выразительным общим оформлением. Подъем экипажей во второй этаж осуществлялся по специальному пандусу с подъемным механизмом. В музее смонтировали механический поворотный круг, позволяющий легко разворачивать кареты и размещать их по пяти залам второго этажа.
По числу редких экземпляров исторических экспонатов и роскошному внутреннему убранству Конюшенный музей не имел себе равных в Европе. Стены лестницы и просторных музейных залов второго этажа драпировались старинными гобеленами с копиями картин известных художников – Рафаэля, Гвидо-Рени, Лебрена и многих других живописцев. В пяти просторных экспозиционных залах насчитывалось более 30 исторических уникальных придворных экипажей, сконструированных и построенных зарубежными и отечественными мастерами-каретниками, расписанных знаменитыми французскими художниками Вато, Буше, Гревелло.
Конюшенный музей всегда был доступен для широкой публики. Осмотр музея обычно производился группами экскурсантов под руководством опытных и весьма эрудированных музейных сотрудников. Очевидцы тех далеких времен вспоминали, что «на площадках лестниц музея располагались прекрасно сработанные мастерами два чучела коней русских императоров – лошади Александра I, на которой он в сопровождении русских гвардейцев въехал в 1814 году в побежденный наполеоновский Париж, и Лорда – любимой верховой лошади царя Николая I».
В первом зале музея располагались коронационные кареты императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны, украшенные золотым шитьем, драгоценными камнями и обитые красным бархатом.
В следующих залах находились экипажи Елизаветы Петровны, Екатерины II и Павла I, сооруженные лучшими каретными мастерами Англии и Франции.
Среди дворцовых экипажей в музее также выделялись детские коляски и маленькие кареты русских цесаревичей и цесаревен.
В залах музея экспонировались также многие императорские и придворные средства передвижения в зимнее время – сани различных эпох и царствований.
В одном из залов музея находился деревянный, обитый снаружи кожей возок императора Петра I, сработанный его собственными руками. Оконные проемы в его дверцах застеклены, а сзади возок был оборудован деревянным сундучком для дорожной клади.
Здесь же находилась карета императора Александра II с оторванной взрывом бомбы задней осью и искореженным кузовом. Рядом с разрушенным экипажем царя-мученика находились сани, на которых смертельно раненного Александра II доставили в Зимний дворец.
В одном из залов музея можно было увидеть оригинальные старинные механические дрожки, сконструированные и изготовленные нижнетагильским крепостным Е. Жегинским. Механический экипаж не только регистрировал пройденный путь в верстах, но и при движении развлекал пассажиров приятной на слух музыкой.
На стенах зала и на специальных стендах посетителям демонстрировалась богатейшая коллекция самых разнообразных императорских седел, чепраков, конной сбруи, в том числе и экземпляры, отделенные золотом, серебром и драгоценными камнями.
Стенды конюшенного музея также наглядно демонстрировали посетителям самую разнообразную одежду придворных кучеров, конюхов, выездных лакеев и военного эскорта членов императорской семьи разных эпох и периодов царствования.
Особый музейный раздел посвящался дорогим памятным подаркам, полученным российскими императорами от европейских монархов и восточных правителей (уникальные седла, конская сбруя, экипажи и пр.).
В дни Октябрьского переворота 1917 года и в первые дни советской власти Конюшенный музей подвергся разграблению. Его варварски разгромили, экспонаты частично разломали, частично расхитили. И все же до 1926 года он продолжал работать, хотя и в неимоверно тяжелых условиях. После официального закрытия оставшиеся экспонаты сдали на хранение в фонды Эрмитажа и иных дворцов-музеев.
В 1919 году в здании Конюшенного музея находилась резервная автоконюшенная база Петроградского военного округа. При наступлении на Петроград войск генерала Юденича из стен бывшего Конюшенного музея отправили на фронт отборных коней, ранее располагавшихся в императорских конюшнях, для формирования кавалерийских соединений.
В 1923 году автоконюшенную базу передали новой советской организации – Петрогубтрансу, приспособившего оставшихся императорских лошадей для работы под рекламным девизом «Дешевый транспорт народу». И следует сказать, что царские лошади довольно легко побеждали в конкурентной борьбе транспортных лошадей частных извозчиков. Однако в противоборстве с автомашинами царский гужевой транспорт потерпел полное поражение.
В огромном здании Конюшенного музея в 1930-е годы надолго расположилась советская организация под вывеской «Ленавтотранс».
В 1937 году в здании бывшего Конюшенного музея организовали гараж таксомоторов, а начиная с января 1950 года в нем обосновался Второй таксомоторный парк, услугами которого пользовались многие поколения ленинградцев. Это был удобный, а главное – недорогой вид транспорта, доступный каждому жителю Ленинграда. Здание музея реконструировали и приспособили к нуждам огромного автомобильного предприятия.
На моих глазах прошла целая череда послевоенных ленинградских таксомоторов. Сначала на линию выходили крошечные немецкие трофейные машины «DKW», малоскоростные и тесные. Таксисты переводили аббревиатуру этой автофирмы, образованную из трех ее начальных букв, как «дерево, клей, вода». Затем в послевоенном Ленинграде, появились отечественные «Москвичи» (401 модель), «Зимы», «Победы» и, наконец, «Волги».
Сама же Конюшенная площадь после Великой Отечественной войны превратилась в деловой оживленный район города. В то время через нее проходили пять маршрутов автобусов и несколько трамвайных линий. В помещении Конюшенного храма длительное время располагался институт «Гидропроект», занимающийся разработкой проектов современных гидроэлектростанций нашей страны. Его соседом по зданию много лет являлась государственная автоинспекция Дзержинского района Ленинграда и центральная квалификационная комиссия ГАИ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.