Лампиан – бандит или герой?

«Эээ, вусе? э Лампиан…» (Эээ, ты – Лампиан) – поется в припеве одной из песен капоэйры. Однажды русский капоэйрист, приехавший тренироваться в Салвадор, спросил у меня: «Кто это – Лампиан?» Сложный вопрос. Однозначного ответа не сможет дать даже бразильский ученый – историк, написавший исследование по биографии этого человека. Российскому читателю Лампиан известен только благодаря упоминанию в романе Жоржи Амаду «Капитаны песка», где о нем говорится вскользь и в негативном ключе. Глубоко уважаемый мною корифей бразильской литературы Жоржи Амаду был современником Лампиана. Писатель жил в столице штата – Салвадоре. О деятельности Лампиана, чьим царством была бразильская «глубинка», Жоржи Амаду знал лишь из газет, которые писали о нем как о злейшем враге общества. Кто же такой Лампиан (Lampi?o)? Его ненавидели и горячо любили, им восхищались и перед ним трепетали от страха.

В XIX-м – первой половине ХХ веков в северо-восточных штатах Бразилии (Пернамбуку, Сеар?, Параиба, Алагоас, Баия, Сержипе, Рио Гранде ду Норте) существовали «вольные отряды» вооруженных людей, так называемые «кангасейрос» (cangaceiros). Банды кангасейрос жили в лесах, не признавали никакой власти, взимали дань с владельцев окрестных фазенд, время от времени становились наемниками в разборках богатых землевладельцев, хотя предпочитали не зависеть ни от кого. В большинстве, эти «вольные стрелки» – потерявшие свой земельный надел крестьяне или жертвы социальной несправедливости, которых выйти на «тропу войны» вынудило желание отомстить обидчикам. Нередко эти люди, несмотря на свой бандитский промысел, сохраняли в душах искры человечности. В истории остались имена бразильских «робин гудов». В частности, кангасейро Жезуино Брильянте во время жестокой засухи и неурожая атаковал поезда с продуктами и распределял добычу между жителями голодающих деревень.

В те времена обиженный деревенский люд шел искать защиты не у полиции (у которой чаще всего «руки не доходили» наводить порядок в отдаленных районах), а у кангасейрос. И они вершили справедливость так, как сами ее понимали. «Вольные стрелки» были единственным противовесом произволу крупных землевладельцев. Поэтому кангасейрос пользовались уважением и поддержкой у деревенской бедноты.

Самого известного кангасейро, получившего прозвище «генерал каатинги» (каатинга – засушливый бразильский лес, типичная экосистема удаленных от моря областей северо-восточных бразильских штатов), звали Виргулино Феррейра да Силва (VirgulinoFerreiradaSilva), но более известен он был как Лампиан (Lampi?o). Он родился в штате Пернамбуко, в семье фермера. В детские годы Виргулино между его отцом и богатым соседом – землевладельцем Жозе Сатурнино Педрейра разгорелся конфликт. Семья Феррейра потеряла землю, имущество и была изгнана из Пернамбуко.

Семейство нашло приют в соседнем штате Алагоас. Подросшие сыновья стали уезжать на заработки. Однажды, вернувшись домой, они застали жуткую картину – дом был разграблен, а их отец убит солдатами полиции штата по наущению прежних врагов. Это переполнило чашу терпения, и четверо братьев Феррейра посвятили свою жизнь мести. Они примкнули к отряду Синьо Перейра, где прошли боевую подготовку.

Когда Синьо покинул свой пост – отправился в южные штаты, чтобы начать мирную жизнь под чужим именем, новым полевым командиром стал Виргулино. Он оказался дьявольски умен, удачлив и бесстрашен. Виргулино был мастером военных хитростей, например, умел так запутать следы, что два отряда полиции, преследующие его группу, обстреливали друг друга, думая, что воюют с кангасейрос.

Прозвище Лампиан (что в переводе означат «фонарь») Виргулино получил за скорострельность. Во время ночного боя кто-то из соратников воскликнул: «Смотрите, ружье Виргулино сверкает, как фонарь!» Прозвище пришлось впору: Лампиан был неординарным человеком. Он, единственный из кангасейрос, осмелился обложить данью города и, если ему отказывали в требуемой сумме, захватывал город, после чего кангасейрос в нем прибирали к рукам все, что понравится. При этом награбленным щедро делились с бедняками, что впоследствии дало повод называть Лампиана стихийным социалистом.

Полицейские гарнизоны могли в 2–3 раза превышать число бандитов, но победа оказывалась на стороне нападавших. Например, город Капела (Capela) в штате Сержипе (Sergipe) Лампиан взял, имея в своем распоряжении всего лишь 10 бойцов! При этом Капела была отнюдь не маленьким, затерянным в глуши городком, а достаточно развитым по тем временам районным центром с железнодорожным сообщением и телефонной связью с другими городами. Лампиан виртуозно использовал свою славу – одной только вести, что его банда находится на подступах к городу, оказалось достаточно, чтобы деморализовать гарнизон. Войдя в Капелу, кангасейрос в первую очередь обрезали телефонную линию и заняли вокзал, отрезав город от связи с миром. Впрочем, это была их обычная тактика при захвате городов. На одном из стекол железнодорожного вокзала в Капеле до сих пор можно различить несколько слов и цифр, которые Лампиан нацарапал алмазом своего перстня в день нападения. Конечно, вокзал с того времени неоднократно обновлялся, но это стекло сохранили в память о прошлом.

Уходя от преследования полиции, Лампиан петлял по лесу до тех пор, пока не находил удобное для боя место, где устраивал засаду, из которой мало кто из противников выбирался живым. Правительство Бразилии, отчаявшись справиться с разбойником, приняло решение привлечь его на свою сторону. Лампиан и его компаньерос получили амнистию и были призваны в армию для борьбы с партизанским коммунистическим движением Луиса Карлоса Престеса.

Виргулино получил чин капитана, двое его помощников – лейтенантов. Это была неслыханная честь. Бывшие кангасейрос надели военную форму, вооружились самыми современными винтовками и отправились в действующую армию. К сожалению, до расположения войск они не дошли. Бразильские офицеры были до крайней степени возмущены известием, что в их среде появится сын деревенского работяги, бывший бандит – Лампиан! Шел 1926 год, между образованной элитой общества и классом сельских тружеников зияла огромная пропасть. Это были два разных мира. Посланец Лампиана, отправленный узнать, где располагаются войска, вернулся с известием о том, что офицеры единодушно заявили, что не признают его патент и встретят пулей, если он осмелится появиться. Выслушав это известие, Лампиан, чьи надежды на достойную жизнь на службе отечеству были разрушены, спокойно сказал: «Однако… гитара будет играть прежнюю мелодию».

Кангасейрос вернулись к своему старому промыслу. В целом Лампиан с товарищами хозяйничал в семи северо-восточных штатах Бразилии 20 лет, пока в 1938 году, сорокалетним, потерявшим здоровье, не попал в окружение в гроте Анжикос. Кто-то выдал полицейским тайное убежище. Преследователи сумели незаметно подтянуть пулеметы и на рассвете почти в упор расстреляли едва успевших проснуться кангасейрос.

Несмотря на свою трагически сложившуюся жизнь, Лампиан оставался истинным бразильцем по духу, то есть любил праздники, музыку и танцы. Танец шашаду (xaxado) был придуман в его отряде. Изначально танцевали, выстроившись друг за другом (так ходили кангасейрос по каатинге – след в след, чтобы было невозможно посчитать число людей в отряде). Рисунок танца был прост – два шаркающих шага (ша! ша!) одной и той же ногой на месте, похожие на движения лошади, и невысокий мах ногой в сторону, как бы заметая след на сухой и пыльной почве. Ритм отбивали ударами прикладов по земле. Иногда угрожающе крутили в руках ружье или большой кинжал (пуньял).

Танец войны изменился, когда в банде появились… женщины. Лампиан был влюблен в красивую деревенскую девушку по имени Мария. Какое-то время они встречались тайно, но вскоре Лампиан уже не мог больше появляться в тех краях, где жила Мария. Девушка решилась на отчаянный поступок – ушла из дома, чтобы сопровождать любимого в его полной опасностей жизни. Мария, вошедшая в историю как Мария Бонита («бонита» в переводе с португальского означает «красивая»), была первой женщиной в отряде кангасейрос. Вслед за капитаном, его товарищи тоже обзавелись боевыми подругами. Теперь они устраивали настоящие балы в захваченных городах или на фазендах – с музыкой и танцами до утра. Эти балы в северо-восточных штатах Бразилии помнят до сих пор. Вспоминая бесстрашных мачо, бросавших вызов несправедливым социальным порядкам, шашаду танцуют на июньских праздниках. Теперь это парный танец. От прежнего шашаду остались только ритм и два быстрых шага с одной и той же ноги. Есть несколько фольклорных коллективов в штатах Параиба и Пернамбуко, специализирующихся на шашаду. В их исполнении шашаду – театральное действо, ряд танцевальных зарисовок из жизни кангасейрос.

Я была в Пернамбуко на фестивале танца шашаду, который проходил в бывшем родовом имении семьи Феррейра – на ситио (ферме) Пассажень дас Педрас (Passagem das Pedras – каменистая дорога). Там сохранился домик, где жили бабушка и дедушка Лампиана, мебель и предметы быта, относящиеся к той эпохе. Теперь ферма превращена в музей под открытым небом, где воссоздается обстановка начала ХХ века. Там живет пожилая пара, присматривающая за домиком, хранящим память о детстве Лампиана. У них есть хозяйство – овцы, козы, куры и осел. Животные пасутся на полях вокруг дома, так же, как это было в те времена, когда семья Феррейра жила там. Водопровода на ферме нет, баки с водой подвозят на машинах или в телеге на осле. Животные пьют из большого ручья, протекающего в овраге. Во времена детства Виргулино этот ручей был небольшой речкой, из которой люди брали воду. Теперь она обмелела, вода в ней илистая, мутная. Единственное благо цивилизации на ферме – электричество. Мобильной связи там нет.

Для фестиваля была построена временная сцена на площадке перед домом. Выступили несколько фольклорных групп. Самая известная из них – Ка?брас де Лампиао (Cabras de Lampi?o) из города Серра Тальяда (Serra Talhada), ближайшего к ферме. Среди танцоров этого коллектива есть потомки кангасейрос. Хороши были также танцовщики из штата Параиба – они показали самое сложное по хореографии шоу. Соблюдая старинный рисунок танца, они делали множество вращений и перестроений под стремительную музыку, выполняли эффектные трюки с ружьями и кинжалами (конечно, бутафорскими). «Кангасейрос» были наряжены в яркие костюмы.

Известно, что разбойники любили красивую одежду, носили украшения из золота и драгоценных камней и шелковые шейные платки. Лампиан, например, был еще и законодателем мод в банде. Он изобрел головной убор кангасейрос – широкополую кожаную шляпу с заломленными спереди и сзади полями (наподобие треуголки Наполеона), расшитую металлическими бляхами, сверкавшими на солнце. Вообще, Лампиан был одаренным человеком не только в области ведения военных действий. Он играл на аккордеоне (музыке его научил отец), писал стихи и песни, в том числе посвященные любимой, хорошо рисовал, любил танцевать, участвовал в вакейжадах, был грамотен (по тем временам в бразильской деревне это была редкость), умел шить и делать обувь и сбрую из кожи. Несколько песен его авторства дошли до наших дней. Две самые известные из них – «Ако?рда, Мария Бонита» (Acorda, Maria Bonita – проснись, Мария Бонита) и «Мулье?р Ренде?йра» (Mulher Rendeira – кружевница).

Прошло уже более 70 лет после тех событий, но и по сей день вокруг имени Лампиана не утихают споры. Есть люди, настаивающие на официальном присвоении ему звания национального героя. Существует проект возведения памятника Лампиану в городе Серра Тальяда. Впрочем, эта идея вызывает также и немалое возмущение – дожили, бандиту памятник ставить!

Так кем же он был – жертвой трагического стечения обстоятельств, защитником бедных и угнетенных или удачливым разбойником, который в благодушном настроении мог щедро одарить бедняка, не побоявшегося обратиться за помощью? В Салвадоре я была на семинаре, посвященном истории кангасейрос, где вели дискуссию Эспедита Феррейра, дочь Лампиана и Марии Бонита, их внучка Вера и сын другого участника трагических событий – лейтенанта Жоао Безерра, командовавшего нападением в гроте Анжикос. Каждый излагал версию, существующую в их семье. Беседовали спокойно и вежливо, без взаимных упреков и обвинений. Сошлись на том, что убийца и убитые – жертвы обстоятельств, таков был исторический порядок в те времена, и каждый играл предписанную ему роль. То, что Лампиан был человеком противоречивым, – однозначно. Известен случай, когда он собственноручно расстрелял пленных солдат полиции; он же в городе Жуазейро ду Норте устроил аттракцион неслыханной щедрости – горстями бросал из окна в народ серебряные монеты, празднуя получение патента капитана. С именем Лампиана в бразильском фольклоре связано множество историй, реальных и выдуманных. Почти каждый житель Салвадора расскажет, что у него есть какие-нибудь родственники в провинции, бабушки и дедушки которых видели Лампиана, помогали ему, а то и участвовали в банде. По мотивам жизни Лампиана было снято несколько художественных фильмов, написано множество стихов и песен.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.