2.1. Общие и отличительные характеристики доверия и недоверия

Общие признаки доверия и недоверия. Большинство исследователей отмечает, что доверие возникает в условиях неопределенности, уязвимости, отсутствия контроля [30, 36, 40]. Кроме того, нередко доверие определяется как состояние открытости. Однако недоверие также возникает только при наличии всех перечисленных условий. Если нет открытости, уязвимости и неопределенности, то нет и опасений, связанных с ними, и, следовательно, нет оснований не только для доверия, но и для недоверия.

Важным положением современных исследований является утверждение о том, что доверие не всегда приносит благо, а недоверие – зло. Избыток доверия может иногда причинить значительный вред, а оптимальный уровень недоверия – существенную пользу [36, 41, 63]. В то же время большинство исследователей определяют доверие как уверенно позитивные или оптимистические ожидания относительно поведения другого, а недоверие как уверенно негативные ожидания [36, 41, 54 и др.]. Таким образом, эти авторы считают, что доверие касается ожиданий вещей, на которые надеются, а недоверие – ожиданий вещей, которых боятся.

По нашему мнению, далеко не всегда доверие представляет позитивные ожидания. Доверяя человеку, мы принимаем от него не только позитивные, но и негативные оценки собственного поведения, а также неприятные для нас, но справедливые поступки (например, наказание). Незаслуженная похвала в большей степени способна поколебать доверие, нежели неприятное, но обоснованное замечание. В свою очередь, и добро, идущее от человека, которому мы не доверяем, становится основой для еще больших подозрений. Особенно если мы ничем не заслужили подобное хорошее отношение. Существуют мудрые изречения, раскрывающие истинное значение этого «блага»: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке», «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Таким образом, можно выделить признаки, которые более надежно, нежели позитивные и негативные ожидания, позволяют развести доверие и недоверие. Таковыми, по нашему мнению, выступают ожидание пользы (признак доверия), в том числе в форме порицания, ограничения или наказания и ожидание вреда (признак недоверия), в том числе и в форме незаслуженного вознаграждения, лести, услужливости и т. д.

Наиболее близким по смыслу к фактору «ожидания пользы – опасение вреда» является дихотомия «ожидание добра – опасение зла». Не случайно, в философской традиции наиболее часто одним из основных признаков доверия выступает нравственное поведение. Доверие понимается как этическая категория, отражающая нравственные отношения между людьми [12, с. 45]. Б. А. Рутковским доверие рассматривается как нравственное понятие, выражающее такое отношение одной личности к другой, которое исходит из убежденности в ее добропорядочности, верности, ответственности, честности, правдивости [11]. Я. Янчев также понимает доверие как нравственное отношение [14]. С этой позиции противоположностью доверия является недоверие, понимаемое как состояние, в котором искренность и честность человека подвергаются сомнению [12, с. 47]. Однако такое противопоставление является верным далеко не всегда. Человек, которому мы не доверяем, может действовать сообразно нормам морали, но его интересы и цели деятельности могут вступать в противоречие с нашими и потому вызывать закономерные опасения. В этом случае мы имеем дело с заслуживающим уважения противником.

Недоверие возникает и в случае, если второй участник взаимодействия не проявляет и даже не испытывает враждебности. Он может вообще не подозревать о существовании конфликта целей и интересов. Однако если этот конфликт очевиден для субъекта, если он испытывает зависть или враждебность и готов к соперничеству, то ожидание справедливой реакции на подобное отношение порождает недоверие к противной стороне. Готовность субъекта к вражде или конкуренции вызывает опережающее ожидание отмщения и порождает «превентивное» недоверие. Соперничество также как и недоверие нередко бывают неосознаваемыми. Не этим ли чаще всего объясняется немотивированное недоверие со стороны людей, которым мы не сделали ничего плохого? Таким образом, поведение человека, которому мы не доверяем, может быть вполне честным и справедливым – просто мы с ним находимся «по разные стороны баррикад».

Попытка определить доверие как однозначное ожидание нравственного (справедливого, честного, ответственного) поведения, а недоверие как ожидание безнравственного поведения оказывается несостоятельной еще и по другой причине. Как показали результаты нашего эмпирического исследования, крайняя степень выраженности у оцениваемого человека некоторых нравственных качеств (гиперответственность, кристальная честность и т. д.) неоднозначно воспринимаются респондентами. Большинство считает эти характеристики важными основаниями доверия другому человеку. Но, по мнению части респондентов, такая бескомпромиссность и нечувствительность к контексту может привести к неприятным последствиям, особенно со стороны близкого человека, и поэтому вызывает недоверие к нему. Например, кристально честный человек в нравственно неоднозначной ситуации может не сохранить чужую тайну и в результате оцениваться как «предатель». Неоднозначность связи нравственности с доверием и безнравственности с недоверием можно представить в виде схемы. В таблице 1 представлены виды отношений, которые могут возникать при различных сочетаниях степени нравственности и безнравственности оцениваемого человека и самого доверителя.

Несмотря на упрощенность, таблица наглядно демонстрирует, что степень нравственности партнеров не является критерием, позволяющим однозначно и надежно разграничить понятия «доверие» и «недоверие». Таким образом, общность перечисленных выше признаков этих феноменов возвращает нас к вопросу о том, в чем же состоят главные различия доверия и недоверия?

Основные признаки, дифференцирующие доверие и недоверие. В работах отечественного историка и социального психолога Б. Ф. Поршнева предложены некоторые основания для разведения их содержания и происхождения [9, 10]. Отвергая представление о том, что доверие есть всего лишь отсутствие недоверия, Б. Ф. Поршнев отмечает, что эти явления могут существовать в один и тот же момент времени. Используя аналогию с законом обратной индукции возбуждения и торможения в физиологии высшей нервной деятельности, Б. Ф. Поршнев считает, что основанная на доверии суггестия, сила прямого влияния слова на психику, индуцирует (хоть и далеко не столь автоматически) ограждение, складывающееся из разных психических механизмов [9, 10]. Выработка этих средств отпора совершается на протяжении всей истории человечества. Недоверие и есть первый феномен из серии этих охранительных психических антидействий. Понимая доверие как предрасположенность к внушению и зависимости от другого, Б. Ф. Поршнев отмечает, что «зависимость» (суггестия) первичнее, материальнее, чем «внутренний мир» одиночки» [10]. По мнению Б. Ф. Поршнева, недоверие есть отношение, формирующее внутренний мир человека – психическая независимость достигается противодействием зависимости. Таким образом, способность не доверять наряду со способностью доверять – онтогенетически и филогенетически одно из древнейших образований.

Таблица 1. Виды доверия и недоверия при различных сочетаниях степени нравственности и безнравственности взаимодействующих субъектов

Подобный взгляд, по нашему мнению, способен расширить заложенные Э. Эриксоном и ставшие традиционными представления о формировании базисного доверия на ранних стадиях отногенеза [13]. Можно высказать гипотезу, что базисное доверие (ощущение единства, тождественности с матерью) – это то, с чем ребенок входит в мир. Продолжая аналогию Б. Ф. Поршнева, следует предположить, что оно первичнее, чем ощущение независимости. Отделение от матери и одновременное вхождение в мир (открытость ему) нарушает привычный комфорт младенца в утробе матери, вызывает ряд неприятных ощущений, которые и формируют, в конечном итоге, чувство физических границ с матерью и окружающим миром. Постепенно ребенок научается находить источники приятных ощущений и избегать неприятных, т. е. делать правильный выбор в пользу приближения и единства или в пользу избегания и враждебности. За первым выбором стоит умение «впускать мир в себя» и «отпускать в мир свое». За вторым – способность защититься от неприятного внешнего воздействия. Инстинкт самосохранения (стремление защитить собственные границы от разрушающего воздействия), по своей сути, является проявлением базисного недоверия личности. Базисное недоверие – ощущение небезопасности окружающего мира и стремление к избеганию неприятных факторов среды возникает на ранних стадиях онтогенеза как закономерное следствие базисного доверия, с которым ребенок приходит в мир.

Таким образом, на начальном этапе развития личности формируются навыки в определенной пропорции доверять и не доверять миру. Это сочетание открытости миру и закрытости от него, по нашему мнению, и есть подлинная автономность, т. е. именно то новообразование, которое формируется на первой стадии психосоциального развития личности, названной Э. Эриксоном «краеугольным камнем жизнеспособности личности» [13]. Автономность человека, в числе других элементов, включает осознание им границ собственного Я, своего психологического пространства и границ окружающего мира. Опасения, связанные с вторжением окружающих людей в эти границы, а также опасения, связанные с нарушением субъектом границ окружающего мира и других людей, является основой недоверия.

Основанием доверия выступают ожидания пользы (доброго и справедливого отношения) от тех, кому личность открывает границы собственного психологического пространства, или тех, чьи границы она нарушает.

Анализ происхождения доверия и недоверия вплотную подводит нас к рассмотрению функций, которые выполняют эти явления в жизни субъекта. Их подробному анализу посвящен отдельный параграф. Здесь же отметим, что доверие и недоверие выполняют ряд сходных функций – регулируют отношения с окружающим миром, воспроизводят социально-психологическое пространство человека и др. В то же время можно выделить функции, специфичные для доверия и недоверия. Благодаря доверию субъект вступает во взаимодействие с миром, познает и преобразует его и себя. Таким образом, именно доверие создает условия для развития субъекта в результате обмена. Недоверие же способствует сохранению субъекта и его социально-психологического пространства. В этом проявляется его защитная функция. Таким образом, еще одной характеристикой, способной развести доверие и недоверие является «ориентация на изменение и развитие в результате обмена – ориентация на сохранение и автономное развитие».

Динамический баланс доверия и недоверия личности есть результат влияния двух взаимосвязанных факторов: «притяжение – избегание» и «приятно – неприятно». Интересные объекты при сближении вызывают у ребенка разные ощущения и эмоции, формируя представление о приятном или неприятном (опасном). На следующих стадиях развития, наряду с фактором «приятно – неприятно», значимыми становятся также показатели «полезно – вредно», «плохо – хорошо», «нравственно – безнравственно». Эту группу факторов можно условно объединить под названием «ожидание добра – опасение зла». Значимость каждого из входящих в эту группу факторов для построения отношений доверия/недоверия определяется целым спектром личностных, социально-демографических, социокультурных, ситуативных и других детерминант.

Таким образом, наиболее значимыми факторами, по которым возможно развести феномены доверия и недоверия, мы считаем: «притяжение – избегание», «ожидание добра – опасение зла». Эти факторы являются в значительной степени взаимосвязанными и в предельном случае (под влиянием социальной ситуации, личностных особенностей и т. д.) они могут сливаться в единый фактор – «доверчивость – подозрительность (недоверчивость)». Именно этот частный случай и выступал основой теоретической модели, которая долгие годы была наиболее принятой в психологии, – модели противопоставления и взаимоисключения доверия и недоверия. Можно видеть, что среди основных факторов доверия-недоверия имеются конативные, когнитивные и эмоциональные образования. Это позволяет сформулировать определение феноменов доверия и недоверия как психологического отношения с его традиционной структурой, включающей перечисленные компоненты.

Выше мы определили, что доверие как психологическое отношение включает интерес и уважение к объекту или партнеру; представление о потребностях, которые могут быть удовлетворены в результате взаимодействия с ним; эмоции от предвкушения их удовлетворения и позитивные эмоциональные оценки партнера; расслабленность и безусловную готовность проявлять по отношению к нему добрую волю, а также совершать определенные действия, способствующие успешному взаимодействию. В свою очередь, недоверие включает следующие основные элементы: осознание рисков; чувство опасности, страха в сочетании с негативными эмоциональными оценками партнера и возможных результатов взаимодействия; настороженность и напряженность, а также готовность прекратить контакт, ответить на агрессию или проявить опережающую враждебность – нанести «превентивный удар».

Важно отметить, что содержание и степень опасений (недоверия), как правило, не эквивалентны содержанию и уровню надежд (доверия). Известно, что удовольствие от выигрыша всегда ниже, чем огорчение от проигрыша [5]. Этот феномен достаточно хорошо исследован и объясняется тем, что теряем мы нечто уже принадлежащее нам – «свое», а приобретаем то, что еще не включено в это понятие. Поэтому количественно эквивалентные приобретения и потери имеют различную психологическую значимость. Однако в отношениях доверия и недоверия существует еще один важный аспект. То, что мы теряем, зачастую не является даже по объективным оценкам эквивалентом того, что мы рассчитываем приобрести в результате взаимодействия, – предмет доверия неэквивалентен предмету недоверия.

Пояснить сказанное можно на следующем примере. Так, для многих людей аргументами в пользу брака являются ожидания понимания, любви, комфорта и т. д. (характеристика высокого доверия). У других людей ожидания перечисленных ценностей в семейной жизни не высоки, и это не вызывает у них особого беспокойства (среднее или низкое доверие). Однако, если брак окажется неудачным, потери окажутся более существенными. Утраченными могут оказаться вера в людей, надежды на будущее, круг общения, социальный статус, материальные блага. Субъект, который заблаговременно задумывается над этим, испытывает высокое недоверие. Тот, кто почти не думает об этом – низкое недоверие. Эти особенности доверия и недоверия позволяют по-новому взглянуть на проблему способов и приемов формирования доверительных отношений. Как следует из сказанного, представляется бесполезным бороться с недоверием, увеличивая весомость выгод и благ, которые субъект может приобрести в результате доверия (самораскрытия). Снизить недоверие могут лишь некоторые гарантии (брачный контракт, сохранение раздельных кругов общения и т. д.). Точно так же скидки на билеты или повышение комфортабельности авиалайнеров не способны снизить недоверие к воздушному транспорту.

Таким образом, высокое доверие означает ожидание значительного блага, а низкое – невысокие ожидания. Высокое недоверие проявляется как страх многое потерять. Низкое недоверие характеризуется невыраженными опасениями. При этом приобретения от оправдания доверия и потери в результате подтверждения недоверия в большинстве случаев ни качественно, ни количественно, ни тем более психологически не являются эквивалентными. Если ожидания доверия не оправдаются, ничего страшного не произойдет – мы просто не получим «выигрыш». Если же подтвердятся ожидания недоверия, то, впустив на свою «территорию» опасного партнера, мы можем потерять нечто высокозначимое. Образно проблему доверия-недоверия можно представить как «дилемму мыши перед мышеловкой». В случае оправдания доверия она получает кусочек сыра, в случае же подтверждения недоверия – теряет жизнь. Предметом доверия выступает сыр, предметом недоверия (ставкой) – жизнь. Увеличение веса сыра повысит доверие, но снизить недоверие может только ржавчина на мышеловке или что-то подобное.

Высказанные выше предположения, несомненно, нуждаются в проверке. Нами было получено определенное их подтверждение в ходе эмпирических исследований феноменов доверия и недоверия другим людям, результаты которых представлены ниже. Так, некоторые выделенные факторы, определяющие различия между людьми в выборе критериев доверия и недоверия, согласуются с предложенной выше моделью базального доверия и недоверия. Это, в частности, факторы веры в силу добра, отношения к нравственности и безнравственности партнера, а также факторы настороженного отношения к внешним признакам неблагополучного человека или «чужака» (непонятного, неизвестного).

Амбивалентность доверия и недоверия. Еще одним вопросом, вызывающим интерес современных исследователей, является анализ условий, при которых возможно сосуществование доверия и недоверия в межличностных и организационных отношениях. В работе Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса отмечается, что доверие и недоверие не являются противоположными концами единого континуума [36]. Это означает, что субъекты способны одновременно доверять и не доверять друг другу. Основаниями подобного подхода эти авторы называют современные социально-психологические исследования отделимости и одновременного существования позитивно-валентных и негативно-валентных аттитюдов (Дж. Кациопо и Г. Бернтсон, Р. Пети, Д. Вегенер и Л. Фабригар) [19, 50]. Исследовательские данные относительно позитивных и негативных чувств показывают, что они существуют, скорее, как двухполюсные конструкты (М. Бурк с соавт., Д. Ватсон и А. Теллген) [18, 64]. По данным этих авторов, позитивная аффективность (например: радость, восторг, любовь, счастье) не антонимична высоконегативной аффективности (страдание, презрение, испуг, ненависть и т. д.).

Другие авторы сделали схожие находки, продемонстрировав отделимость позитивно-валентного и негативно-валентного конструктов, для оптимизма/пессимизма (М. Сталлингс с соавт.) [60], межрасовых аттитюдов (И. Катз и соавт., М. Патчен с соавт.) [32, 33, 49]. Существуют аналогичные эмпирические исследования некоторых феноменов, тесно связанных с доверием и недоверием. Так, в ряде работ (П. Наци с соавт.; И. Катз и Р Хаас,) установлена возможность одновременного ожидания людьми выгоды и ущерба при взаимодействии [32, 46]. Дж. Пристер и Р. Пети (1996) выявили в представлениях личности по отношению к одному и тому же человеку сосуществование чувств любви и ненависти [52]. На основании этих работ Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис делают заключение о том, что амбивалентность (двойственность) – обыкновенна в человеческих отношениях [36]. Исследователи считают, что люди достаточно легко формируют амбивалентное представление о другом. Соответственно, амбивалентность доверия и недоверия по отношению к другому человеку также является для большинства людей понятной и естественной.

Кроме того, ряд исследователей показал, что по мере того, как межличностные отношения становятся ближе, по мере того, как социальный контекст отношений становится более комплексным и характеризуется перегрузкой информации, ролевыми конфликтами и изменениями, вероятность двойственности убеждений, аттитюдов и ожиданий увеличивается (Л. Косер, Г. Зиммель, П. Манчини, С. Отнес с соавт.) [22, 39, 47, 57]. В условиях, где сложность, неуверенность и ролевые конфликты обыкновенны, где межличностные отношения формируются постепенно и многоаспектны по природе, существует высокий потенциал для одновременного усиления доверия и недоверия. Основой такого понимания является допущение о многомерности и имманентной противоречивости комплексных отношений между людьми в противовес более ранним представлениям о одномерности и балансе отношений [36].

Сложные (мультиплексные) отношения существуют там, где представлена более чем одна взаимосвязь (Р. Фаррас с соавт., П. Монге и Р. Айсенберг) [25, 44]. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис справедливо отмечают, что и доверие и недоверие могут одновременно существовать в рамках мультиплексных отношений [36]. Дж. Габарро рассматривает, как доверие эволюционирует от основанного на общем впечатлении (импрессионистского) и недифференцированного к более полно очерченному и дифференцированному по специфическим основаниям. Границы доверия и области, где доверие неуместно, становятся более четко определенными по мере того, как акцент смещается с вопроса: «Как сильно я доверяю?» – к вопросу: «В каких областях и каким образом я доверяю?» [26]. Б. Шепард отмечает, что чаще всего мотивы отношений партнеров могут быть охарактеризованы как частично конвергентные, частично дивергентные и частично несвязанные. Более того, отношения часто многоаспектны [56]. Все это порождает возможность того, что партнеры могут доверять друг другу в определенных отношениях, не доверять друг другу в других отношениях, а также не доверять друг другу временами.

По мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса, баланс и однородность в представлениях и ощущениях скорее временные и промежуточные состояния [36]. Отношения взаимодействующих сторон находятся по большей степени в состояниях дисбаланса, неоднородности и сложности. Этим же характеризуется и процесс формирования отношений в зависимости от частоты взаимодействия, длительности, и разнообразия проблем, с которыми сталкиваются партнеры. Состояния баланса и устойчивости подобны однокадровому снимку динамического процесса трансформации отношений. В связи с этим уместно использовать термин «операционный уровень доверия» как показатель текущего состояния отношений в данном аспекте взаимодействия [36].

Важно отметить, что исследователи не всегда оценивают диссонанс (несоответствие) в отношениях как нечто нежелательное.

Р. Зайонц отмечает, что отношения между людьми имеют тенденцию изменения по направлению к оптимальному уровню психологической несовместимости (расхождению в убеждениях, мыслях, ощущениях, поведениях) – промежуточному положению между низкой устойчивостью и излишней устойчивостью отношений [66]. Взаимосвязанные (часто не по своему желанию) стороны должны эффективно взаимодействовать и координировать действия вне зависимости от того, нравится им это или нет. При таком комплексном понимании отношений вполне естественным выглядит сосуществование позитивных и негативных связей и оценок [36].

В отличие от Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса мы убеждены, что доверие и недоверие могут проявляться и сосуществовать в одних и тех же аспектах отношений между людьми. В частности, причиной может выступать наличие у оцениваемого человека противоречивых качеств. Так, основанием для доверия в деловых отношениях может выступать высокая компетентность партнера (которая создает уверенность, что он справится с задачей), а основанием столь же высокого недоверия могут выступать другие личностные особенности, например, неорганизованность (которая приведет к срыву сроков).

Кроме того, в ходе нашего эмпирического исследования установлено, что существуют качества личности, которые могут одновременно вызывать и доверие, и недоверие. В первую очередь это такие личностные свойства, как: сила, активность, смелость и оптимизм, а также слабость, различие интересов, гиперответственность и т. п. Ниже мы более подробно остановимся на анализе причин этого явления. Одной из них является тот факт, что сила, активность, смелость и т. д. могут принести значительную пользу в сотрудничестве, но становятся опасными, если являются качествами потенциального противника. Аналогично слабость партнера по взаимодействию снижает доверие к нему, так как может негативно отразиться на результатах совместной деятельности, однако, она также сдерживает недоверие, поскольку является гарантией безопасности.

Существует еще одна причина усиления недоверия одновременно с ростом доверия. Дело в том, что с увеличением открытости партнеров возрастают связанные с ней риски (возможные негативные последствия обмана доверия). Действительно, чем социально и физически ближе партнеры по взаимодействию, тем они уязвимее друг для друга. Высокая оценка рисков, возникающих в результате открытости субъекта и партнера по взаимодействию, может приводить к росту недоверия. В таких отношениях недоверие в отличие от доверия зачастую не имеет объективных оснований, так как не подтверждается какими-либо негативными фактами. Подобное необоснованное недоверие довольно типично для высокозначимых отношений и мало зависит от доказательств надежности партнера. Как уже отмечалось выше, снизить недоверие помогут только гарантии безопасности.

Например, в клановых сообществах нередко используются следующие приемы: ограничение доступа партнеров к полной информации друг о друге («меньше знаешь – крепче спишь»), или, напротив, наличие общих секретов («быть повязанными»). Снижает недоверие и жесткая взаимозависимость и взаимоответственность партнеров («круговая порука»). Более надежной гарантией может выступать только психологическая близость – наличие общего мировоззрения, системы ценностей, а также взаимное принятие, уважение и т. д. Подлинно глубокие отношения являются единственным в полной мере эффективным ограничителем недоверия в наиболее значимых сферах жизнедеятельности субъекта. Общность целей и интересов, хорошее знание партнера, уверенность в его высокой нравственности создают условия для преодоления амбивалентности отношений и формирования высокого доверия на фоне низкого недоверия. Однако этот тип отношений абсолютного и полного доверия нечасто встречается в реальной жизни и, как будет показано ниже, может иметь не только позитивные, но и негативные последствия.

«Плюсы» и «минусы» доверия и недоверия. В большинстве современных работ по проблеме доверия обосновываются преимущества доверительных отношений и отмечаются негативные последствия недоверия. Однако существует ряд специальных исследований (Р. Бис и Т. Трип; Р. Бис, Т. Трип и Р. Крамер; Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис; Н. Луманн), посвященных анализу негативных последствий для отношений и эффективности совместной деятельности, которые влечет за собой высокое доверие, и позитивного влияния на отношения умеренного недоверия [17, 18, 36, 37]. Опровергая представление о том, что больше доверия – однозначно лучше, Д. Макаллистер называет это «вторым лицом доверия», или «темной стороной доверия». Он анализирует ситуации обмана доверия, а также влияние этого на дальнейшие отношения и на экономическую эффективность деятельности [41]. Ряд упомянутых работ содержит глубокий анализ представлений западных исследователей о последствиях однозначно высокого уровня доверия и преимуществах оптимального соотношения доверия и недоверия. Основываясь на результатах собственного эмпирического исследования, мы дополним этот анализ представлениями о позитивной роли баланса доверия и недоверия в регуляции отношений.

Большинством современных авторов разделяется точка зрения о позитивном значении для взаимодействия различных субъектов высокого уровня доверия. Для исследователей также очевидны и «минусы» излишнего недоверия. Оно не только приводит к увеличению издержек взаимодействия, связанных с необходимостью гарантий и контроля, но и ограничивает коммуникации, осложняет передачу информации, тем самым затрудняя и затягивая процессы принятия решений. Кроме того, даже когда недоверие в отношении партнеров имеет некоторые основания и оправдано, оно может утрироваться и инициировать параноидальное отношение (Р. Бис и Т. Трип, Р. Бис, Т. Трип и Р. Крамер) [17, 18]. Что приведет к общему игнорированию позитивной информации о партнере и переинтерпретации свидетельств того, что он заслуживает доверия. Ожидания вредительства и предательства не являются необычными во многих организациях. Параноидальные условия могут усиливаться, актуализировать тему мести, и приводить к пристальному контролю за лишенным доверия злоумышленником. С позиции недоверия, благожелательное или альтруистическое поведение подозреваемого человека может быть рассмотрено как очередное свидетельство его недобрых намерений, как попытка манипуляции, управления впечатлением и т. д. [17, 18, 36].

В то же время высокое и однозначное доверие может приводить к целому ряду негативных последствий. По мнению большинства авторов, основным минусом доверительных отношений является злоупотребление доверием. Оно может проходить в форме вероломства, когда открытость и уязвимость партнера используются для получения выгоды. В этом случае доверие будет безвозвратно утрачено, однако выигрыш может быть весьма значителен. Наиболее вероятно, что человек, не оправдавший доверия, был бы не в силах добиться его путем переговоров или в ходе честной борьбы. Возможен и другой вариант злоупотребления доверием, не связанный с обманом, но являющийся манипуляцией. Так, «пугая» недоверием, можно добиваться от партнера различных уступок и дополнительных благ в качестве доказательств дружбы и преданности.

Необходимо отметить также «минусы» доверия и для человека, которому собираются доверять. У него может отсутствовать желание выступать объектом доверия. Во-первых, потому, что доверие предполагает ответственность, которую он не готов взять на себя. Во-вторых, сокращение психологической дистанции не позволяет ему максимизировать собственный выигрыш от взаимодействия. В случае, если человек чувствует себя способным победить в условиях соперничества при отсутствии доверия, т. е. имеет, по собственному мнению, высокие шансы на успех в ситуации соревнования, то в условиях доверия он более ограничен в выборе методов и средств воздействия. Поскольку, применив силу, хитрость или устрашение по отношению к человеку, который ему доверяет, он окажется предателем, обманщиком. А это для большинства людей, стремящихся сохранить самоуважение, является неприемлемым. Навязывание доверия для снижения неопределенности и обеспечения собственной безопасности является манипулятивным приемом: «Видишь, я тебе доверяю, и, значит, ты должен…». Можно сказать, что в условиях доверия более сильный партнер проигрывает. Поэтому далеко не все готовы принять высокий уровень доверия, навязываемый другими участниками взаимодействия. Если манипуляция доверием является взаимной, то такое псевдодоверие может быть опасной игрой – готовность каждой стороны нанести внезапный удар в условиях периодической демонстрации открытости, которую игра в доверие неизбежно предполагает. Рано или поздно одна из сторон воспользуется этой незащищенностью и нанесет удар.

Справедливости ради необходимо отметить, что не меньше негативных последствий таит в себе и игра в недоверие. Демонстрация неготовности доверять партнеру, который заинтересован в том, чтобы его заслужить, предполагает проявление им своих добрых намерений, надежности, предсказуемости и т. д. В то же время позиция «я ему не доверяю» позволяет субъекту быть более требовательным и нетерпимым к партнеру. Кроме того, эта позиция также позволяет не соблюдать по отношению к нему социальных норм. Поскольку, как мы уже отмечали выше, доверие и недоверие – это, в первую очередь, готовность совершать или не совершать определенные действия, а также соблюдать или не соблюдать социальные нормы в отношении объекта доверия или недоверия.

Еще одним неприятным следствием высокого уровня доверия является тот факт, что отсутствие контроля и конкуренции действует расслабляюще на взаимодействующие стороны. Ошибки и упущения партнера в условиях излишнего доверия остаются незамеченными, перспективные возможности – нереализованными, имеющийся потенциал – нераскрытым. Таким образом, слишком высокий уровень доверия, даже при самых добрых намерениях сторон, снижает эффективность деятельности. При высоком уровне доверия возникают также ситуации, когда подозрительное поведение другого отметается или интерпретируется в позитивном свете. По мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса, это может служить оправданием усилий, вложенных в формирование доверия. Мы считаем, что таким образом также может реализовываться одна их социально-психологических функций доверия – воспроизводство социально-психологического пространства личности. Для сохранения близких отношений необходимо иногда закрывать глаза на неблаговидное поведение партнера.

Защитой от подобных негативных последствий излишнего и однозначного доверия выступают ограничители доверия, а также динамический баланс доверия и недоверия. Неслучайно рядом исследователей ставится вопрос анализа эффективности, функциональности и полезности недоверия. В большинстве работ речь идет об институциональном недоверии, т. е. о закрепленных в формальных и неформальных институциональных кодексах, правилах и нормах, ограничивающих свободный обмен информацией и другими ресурсами между взаимодействующими субъектами и предписывающих процедуры взаимного контроля и отчета, а также санкции в случае нарушения этих норм. Такое недоверие, в частности, может пониматься как центральный компонент стимулирования рациональности организации. В 1957 г. Г. Саймон доказал, что организации способны достигать уровня рациональности, который превосходит рациональность ее членов, создавая структуры и системы правил, усиливающие недоверие. В этой связи интересно высказывание Н. Луманна о том, что «в условиях современной среды доверие не может существовать отдельно от недоверия, и доверие не может возрастать отдельно от увеличения недоверия. Увеличение доверия или недоверия отдельно от увеличения другого компонента может причинить больше вреда, нежели пользы!» [37, с. 89]. Н. Луманн считает, что если мы надеемся повысить уровень доверия в обществе, то должны быть готовы также увеличить общие показатели недоверия. Он полагает, что недоверие может быть институционализировано в формальных организационных ролях (инспекторы контроля или аудиторы), позициях (супервайзеры), и санкциях (специфических наказаниях для различных нарушений). Н. Луманн приводит довод, что таким образом институционализированное недоверие допускает деперсонализацию недоверительной активности. Он считает, что формализованные процедуры взысканий за нарушения полезны, так как они определяют границы возможного наказания и, кроме того, обеспечивают возмещение убытков. Деперсонификация недоверия позволяет поддерживать достаточно высокий уровень доверия, моральный дух и комфортную психологическую атмосферу в организации. Это возможно потому, что выполнение институализированных контрольных и отчетных процедур не воспринимается как подозрительность и слежка, а оценивается как добровольное и уважительное соблюдение норм корпоративной культуры.

Перспективным направлением исследований, по мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса выступает анализ управления амбивалентностью доверия и недоверия в равностатусных организационных отношениях и взаимодействиях руководитель – подчиненный [36]. Члены организаций должны знать, не только когда доверять другим и в каких отношениях, но также когда внимательно следить за другими. Более того, члены организаций должны развивать способность управлять областями, в которых им доверяют и не доверяют другие. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис настаивают на том, что функциональное сосуществование доверия и недоверия может быть центральным компонентом отношений в высокопроизводительных командах. Оно создает основания для эффективного принятия решений, гармоничного взаимодействия и координированного исполнения.

Можно отметить еще одно важное преимущество баланса доверия и недоверия в отношениях. Оптимальное соотношение доверия и недоверия, становясь нормой взаимодействия с окружающими, расширяет круг людей, организаций и социальных групп, с которыми субъект может вступать в контакт и чьей помощью он может воспользоваться. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис приводят аргумент М. Грановетера о «силе слабых звеньев». Он основывается на представлении о том, что «те, с кем мы слабо связаны, с большей вероятностью вращаются в иных кругах, нежели мы, и имеют доступ к неизвестной нам информации» [28, с. 1371]. Таким образом, отдаленные знакомства могут быть более полезны, нежели близкие компаньоны при управлении кризисами (получение работы, противодействие оппозиции и т. д.). В то же время те, с кем мы слабо связаны, вполне вероятно, имеют ценности и предпочтения, отличные от наших, что создает основание для частичного недоверия.

В заключение можно привести высказывание Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса о том, что неизбежны сложности как раз в тех отношениях, где возникает либо широкое доверие, либо такое же недоверие и где сдерживаются противоположные тенденции. Они оценивают это динамическое напряжение доверия и недоверия как продуктивное, оказывающее влияние в интересах обеих сторон и являющееся источником стабильности их отношений [36].

* * *

Проведенный анализ основных признаков, функций, условий формирования и совместного существования доверия и недоверия подтверждает бесперспективность определения их как взаимоисключающих феноменов, являющихся противоположными полюсами единого континуума. Результаты обсуждения проблемы соотношения доверия и недоверия послужили концептуальной основой представленного ниже эмпирического исследования имплицитных представлений, критериев и факторов доверия и недоверия личности другим людям.