1.3. Методология исследования культуры в контексте обществоведения

Чтобы определить границы «культуры сверху», ее надо вписать в надсистему.

Культура принадлежит обществу – следовательно, контекст обществоведения будет ведущим в данном параграфе. Поскольку для нашего исследования востребованы философский и общенаучный уровни, контекст обществоведения и социологии рассмотрим отдельно.

Философский уровень. Обществоведение и учение о культуре

Мы различили философский и общенаучный уровни – это значит, что учение о культуре, в его предельно абстрактных вариантах, изначально имеет два яруса. На философском уровне учение о культуре развивают социальная философия и философия культуры, производные от определенной философской системы. Напомним суть понимания динамики этого уровня в данном исследовании: все философские системы связаны сценарием ментальной программы человечества [3]. Это означает, что вопрос об истинности или единственности философского мировоззрения здесь не ставится, но может существовать актуальное доминирование той или иной философской системы в конкретном историческом времени.

Проследуем путем упрощений, используя не только философский, но и общенаучный уровень. Повторим: этого требует предмет нашего анализа. Если общество является предметом изучения для социальной философии, то культура – его часть, а изучение части должно не только иметь общие черты, о которых мы уже говорили, но и методологически отличаться от изучения целого – вот почему мы применяем для исследования культуры самые разные общенаучные подходы и комплексы, накрывая их философским уровнем.

Философское обществоведение и учение о культуре

Независимо от выбора той или иной философской системы можно сказать, что «культура» вписана (включена) в общество, принадлежит ему. Значит, «культурологию сверху» следует понимать как часть обществоведения, а динамику культуры – соотносить с социодинамикой, как А. Моль [267].

В исследовании общества существует несколько близких общеупотребимых терминов, трактовку которых важно оговорить. Речь идет об обществе и общественном, о социуме и социальности. Наибольшую ясность в их различение вносит общая теория деятельности [10], которая опирается на самую актуальную парадигму XX века.

«Общественное» есть прежде всего особое качество, отличное от природного. Его состав раскрывается в трех или четырех составляющих.

Понятие «общество» может трактоваться в нескольких разноуровневых ракурсах.

В духовном смысле общество есть некая устойчивая целостность; при этом следует установить то, что объединяет духовно. Целостность можно обнаружить и через устойчивость культуры, и через устойчивость цивилизационных институтов и отношений. Наконец, в материальном проявлении «общество» можно трактовать как устойчивое образование во времени и пространстве: исторически устойчивое и топически устойчивое. Все эти определения суть качественные.

Общество, в его компонентно-количественном измерении, есть устойчивая совокупность людей, человеческий социум. И, решая вопрос о пределах, отметим, что между обществом и людьми как «атомами состава» существуют иерархически связанные устойчивые социальные группы. Это – разновидность иерархической трактовки общества, в которой количественные проявления связаны с духовными.

Термин «социум» распространен сегодня настолько широко, что нередко употребляется вместо термина «общество». Наблюдается идентичное их толкование, когда речь заходит об абстрактно понимаемом сообществе в аспекте социальности (а не техники). Различение может проводиться как в масштабном плане (род тоже социум, человечество тоже социум), так и в степени общности: социумом последнее время называют любую общность людей, объединенную в устойчивое целое по каком-либо признаку, а обществом – только исторически и топически устойчивую, объединенную духовно, культурно и т. д.

Итак, нам необходимы контекстуальные различения в этой области, и они должны быть прежде всего отчетливо структурированы. Здесь подразумевается только то, что поможет выявить сущность культуры. Путь к определению культуры уже намечен в методологии (в первом и втором параграфах): это – последовательность архетипов, обеспечивающая и философскую полноту, и системность.

Пара, или первичное взаимодействие. На начальном этапе необходимо различение взаимодействующих сторон – общества и культуры. В данном случае имеются в виду взаимоотношения целого и части. Различение это само по себе уже иерархическое: общество есть система (общее), а культура – его подсистема (особенное), где можно выявить еще и состав (единичное).

Пару можно представить и по вертикали. Но по вертикали – на системном и подсистемном уровне – фактически два носителя: общество и человек. Если рассмотреть их в аспекте культуры, получим ракурс «культура общества – культура личности», дающий горизонтальное определение. В нем культура удерживает актуальную связанность человека и общества. В этом ракурсе можно описать механизм функционирования культуры. Социальное выступает двойственно: в обществе оно проявляется как отличное от технического, а в человеке – как отличное от биологического. Следовательно, «социальное» противопоставляется общественно-человеческой Соме. Оно связано с «духовной сферой» общества и личности. В разных теориях культуры понятие «духовной культуры» пересекается, а иногда и совпадает с ракурсом социальности.

Таким образом, «социальное» базируется на двух типах систем, надстраиваясь над ними как организованность над материалом:

Рис. 9. Социальное как единое и как удвоенное.

Этот ход дает возможность развести социальное на две составляющие, связанные с обществом и человеком. Аспектом такого разведения является культура.

Вторая применимая к культуре парная характеристика – «духовное – материальное» – дает вертикальное определение. В нем культура выступает как единство материального и духовного.

Парность можно развить до «тройки» в обеих частях: по горизонтали и по вертикали, – существенно обогатив наше понимание культуры. Этим ходом и воспользуемся.

Определение культуры в аспекте иерархического масштаба

Исходным понятием в определении культуры является общество – от него мы делаем шаги к осмыслению феномена культуры. Основные предварительные различения уже введены, теперь их нужно развить.

По отношению к социуму обнаруживаются три разноуровневых субъекта, интерпретируемые иерархически, если соотнести их с гегелевской тройкой «общее – особенное – единичное».

Можно трактовать уровни через масштабность этих субъектов:

• макромасштаб: человеческий род (все люди) – общее;

• мезомасштаб: общество как человеческий социум – особенное;

• микромасштаб: человек (отдельность «я») – единичное.

В системном контексте под понятием «человечество» подразумевается надсистема. Мы рассматриваем ее как конечную – на самом деле надсистема способна содержать целый набор промежуточных образований более высокого уровня, чем общество. Для нас он важен хотя бы потому, что глобальная ментальная программа, разворачивающаяся на уровне человечества, имеет к нему самое непосредственное отношение. В системном подходе между крайними пределами (человечество как надсистема и человек как подсистема) располагаются любые варианты общности людей.

Надсистема может быть рассмотрена и выше, в гипотетическом пространстве между человечеством и Богом. Такой ракурс тоже интересен в культурологическом плане, но его можно и нужно исследовать специально в контексте всей истории философии и науки.

Середину иерархии мы трактуем как «общество», обычно придавая ему оттенок: «цивилизованное». Но в таком случае более ранние социумы (род, племя и т. д.) мы должны представить становящимися состояниями общества, а современные неклассические образования (Объединенная Европа, транснациональные организации, ООН) – новым состоянием, модификацией социума на переходе от классического «общества» к «человечеству». Отсюда – важный вывод: «общество» масштабно движется в пространстве от человека до человечества. Это – факт его истории.

Организменностъ социальной иерархии. Человечество, с позиции русского философского космизма [386], организменно. Остановимся на троичной иерархии в этой смысловой константе.

В начале XX века философски актуализировались ее пределы: человечество как особый надсистемный субъект и «я» (отдельный человек) как главный подсистемный субъект («макро-» и «микро-»). В случае с «я» речь идет прежде всего о западном экзистенциализме и прагматизме, в центре которого – атомарная личность [323; 368; 399; 425]. Противоположностью такого подхода в философии начала XX века стал русский космизм, для которого субъектом является все человечество как единое целое, существующее в глобально понимаемом хронотопе: во все времена, на всей Земле, без единого исключения [386].

В человеке и человечестве (диалектическая пара) мы зафиксировали исторические пределы: человек, результат антропогенеза и условие для начала общественной истории, – антропокосмизм [176], ее предполагаемое окончание. В данном измерении «культура» в истории предстает преимущественно связанной с «обществом», что соответствует действительному положению дел в современной культурологии (изучение прошлого и настоящего). Однако системогенетический подход – шире: он раскрывает путь и в культурологию будущего, где доминирует культура человечества. И это положение тоже является отличительным признаком новизны данной работы.

Обозначить наличие трех уровневых носителей социальности важно уже потому, что в результате иерархического разведения рождаются две культурологии. Они различаются позицией по отношению к двум рядом лежащим носителям:

1) нетрадиционная культурология: связывает культуру человечества и культуру человеческих обществ и общностей (а в полноте – и культуру человека);

2) традиционная культурология: изучает взаимодействие культуры общества и культуры личности.

Главное для учения о культуре состоит в том, что невозможно игнорировать наличие и связанность всех трех уровней, с какой бы плоскости мы ни формулировали проблемы культурологии. К сожалению, в подавляющем большинстве культурологических теорий подобного понимания нет – отсутствие его и приводит к редуцированным или частичным трактовкам сущности культуры. Опасность состоит в том, что на место общего ряда понятий и ценностей (человечество, родовые качества человека и т. д.) подставляются понятия и ценности локальной культуры общества, лидирующего в данный момент истории. Эту опасность осознавал Н.Я. Данилевский [90], поэтому разводил понятия «всечеловеческое» – как надсистемное и «общечеловеческое» – как системное.

Общество и культура в горизонтальном разнообразии При изучении темы общества намечаются три аспекта.

Это – «горизонтальные» признаки культуры. Основываясь на них, мы говорим о ее программных свойствах.

1. Порождающий. Культура порождается деятельностью. В деятельности связаны человек и общество.

2. Реализующий социальную эволюцию. В аспекте человеческого социума культура есть то, что реализует программу эволюции человеческих сообществ.

3. Реализующий техническую эволюцию. В аспекте технического социума культура есть то, что реализует программу эволюции техники.

Существует взгляд на культуру как на позитивный социум [118, с. 5]. Такое определение затрагивает плоскости динамики, истории, генезиса. Социум, технический и человеческий, находится в процессе эволюционного развития, и вне обсуждения траектории истории понятия «позитивность» и «негативность» не будут точными. Подробнее об этом – позже.

Все указанные ракурсы одинаково важны для понимания сути культуры. Но все ли значимые ракурсы здесь учтены, и как их связать в целое? Ответ представлен в конце главы: в форме объемной модели с пояснениями.

Иерархия в органической аналогии

С позиции органической парадигмы, каждый субъект может быть осмыслен в контексте триады «дух – душа – тело». В естествознании этому соответствуют три типа метаболизма, что позволило провести аналогии духа (логоса) с информацией, тела (сомы) – с веществом, души («психо-», жизни) – с энергией [4].

Табл. 4. Архетипы пары и тройки в органической и системной парадигмах:

Такое различение порождает три основные иерархические трактовки культуры как организма.

ДУХ: культура как проявление Духа (Г. Гегель); культура как проявление всеобщих родовых архетипов (К. Юнг); культура как живое духовное содержание (Н.К. Рерих);

ДУША: культура как особая Душа (О. Шпенглер), живущая во времени.

Сюда же относятся технические определения: культура как трансляция социального опыта (Я.К. Ребане); культура как коммуникация (А. Моль); культура в ракурсе общения (А.А. Леонтьев); культура как поле проявления аксиологических установок (М.С. Каган); культура как совокупность проявляющихся норм (Б.С. Ерасов, А.И. Кравченко, А.Я. Флиер); культура в ракурсе деятельности (Э.С. Маркарян, Л.А. Зеленов); культура как технология (Д. Дьюи, А.К. Гастев).

СОМА: культура как социальная вещественность, как «вторая природа», как набор культурем, как набор памятников и норм (А. Крёбер); культура как вещественные результаты деятельности, культура как техника.

Поскольку в жизни культуры участвуют три разноуровневых носителя социальности, каждый из них можно представить в ракурсе «дух – душа – тело».

Возникает матрица из девяти компонентов, которая позволяет классифицировать уже гораздо большее количество теорий культуры:

Табл. 5. Культура в ее мере:

Заполнить матрицу разнообразием исторических подходов и «теорий культуры» несложно, ведь различение это, как явствует из вышесказанного, количественно-качественное: оно задает определенные пределы меры существования культуры и выражает ее сущность.

Например, Гегель размышлял о духе человечества, Шпенглер – о душе общества, Крёбер – о культурной «соме» неких сообществ. Древние греки, говоря о гармоническом развитии человека, называли в качестве обязательных все три составляющие: и дух, и душу, и тело. Ту же тройку («Ноосфера – Ментосфера – Техносфера») по отношению к человечеству обозначили русские космисты, в том числе и современные.

Западная наука смотрит на мир глазами общества, ее инструментом всегда была логика, обращенная к духу и разуму. Есть у общества и душа, которую мы называем, к примеру, менталитетом данного общества.

И все соединяется в общественной соме (вторая природа). В этой тройке доминируют воля и разум.

Экзистенциализм смотрит на мир глазами человека: инструментом экзистенциальности является интерпретация. Личность так же обладает уникальной ментальностью, как и уникальной сомой. Но доминирует здесь уже не дух, а живая душа.

А вот посмотреть на мир сквозь доминанту человечества пока вряд ли возможно: ни логики такой нет, ни герменевтики, ни даже соматики. Зато есть проблема их творения (о которой говорили все наши космисты), и она важнейшая в культурологии будущего.

Пройдем теперь по всем трем уровням, обращаясь к ним в контексте учения о культуре.

Принадлежность культуры человечеству

Когда говорят, что культура есть проявленность, реализация родовых сущностных сил человека, подчеркивают важнейшую составляющую: ракурс родовых сущностных сил человека отражает прежде всего надсистемное измерение культуры, уровень такого субъекта, как человечество (в модификации «род человеческий»).

Признаком культуры в макромасштабе является то, что она характерна лишь для социального мира. На этом основании констатируется ее искусственность (в отличие от естественности, т. е. от всего, что присуще предшествующим, дочеловеческим, этапам эволюции). Культура не есть натура: культура – это искусственные социальные образования, выступающие как принадлежность человечества.

Но мы уже отмечали парадокс, свойственный культурным суперпрограммам, пока не отличающимся от естественных программ.

Все, чем движет ментальная программа, все, что ее транслирует, да, искусственно. Но она выступает как закон, детерминирующий развитие социума посредством производства необходимого качества людей. Культура непрерывно модифицирует человеческую природу, духовно-душевный облик и разум людей.

Обращая внимание на орудийность культуры, отметим, что эта часть программы заставляет преобразовывать вещество природы, создавая тем самым очеловеченную абиотическую «вторую природу» и новое состояние биосферы – ноосферу [49].

По сути, в парном виде речь идет о наличии духовного и материального начал культуры. Иногда даже называют такие особые образования, как «духовная культура» и «материальная культура». Но в ракурсе генезиса это не более чем аспекты единого процесса культурогенеза.

Отметим ключевую закономерность: ментальная программа формирует установки, базируется на образах, а потому требует минимальной материализации. Программа, создающая вторую природу, наоборот, максимально материальна и формирует жизнь общества через знания и нормы деятельности:

Рис. 10. Иерархическое соотношение программ, создающих культуру.

Принадлежность культуры человеку

Социальные преобразования, которым подвергается человек в истории, относятся к культурным. Человек имеет биосоциальный субстрат. В этом плане культура отличается от биологического в человеке. «Личная культура» как внебиологическое есть социальная часть человеческого субстрата. Социализированность обратным образом модифицирует биосубстрат человека.

Деятельное начало принадлежит человеку. Человек в истории выступает творцом культуры – вот почему культура есть явление человекотворное, созидающее человекотворный мир.

Но при этом остается неразрешимой проблема свободы: принадлежит ли это деятельное начало самому человеку? Личности принадлежит какая-то часть общественной культуры, реализуемая в его деятельности. Общественная культура осваивается и духовно присваивается человеком в процессе его социализации и посредством деятельности. Таким образом, на биосубстрате человек взращивает свою личную культуру, содержанием которой является социальность.

Принадлежность культуры обществу

Связка «человечество – общество – человек» чрезвычайно важна для определения культуры. Столь же существенны для понимания данного аспекта две пары понятий: первая – соединяет общество и человека, вторая – общество и человечество.

Культура в ракурсе «общество и человек»

В работе «Социодинамика культуры» А. Моль предложил основополагающую пару: культуру общества и культуру личности [267]. Их взаимодействие выступает у него в качестве первичного. Культура связывает человека и общество, и в основе действенности культуры лежит механизм превращения общественной культуры в культуру личности.

Но зачем личности культура?

Для деятельности, в которой только и проявляется культура личности.

Обогащение культуры общества происходит за счет деятельности личности.

Культура выступает как особое орудие общества, как его средство. Однако любое средство служит для чего-то, для неких целей, в данном случае – для целей жизни общества. В этой жизни есть одна особенность, существенно отличающая жизнь человека в обществе от жизнедеятельности животных: это – деятельность. Совместная коллективная деятельность находится в ядре, в эпицентре взаимодействия человека и общества.

Мы рассматривали это взаимодействие в парной оппозиции (духовная и материальная стороны культуры) и в виде развернутой из пары четверки:

Рис. 11. Экспликация деятельности.

Вещный потенциал и идеальный потенциал культуры образуют все компоненты деятельности. Это – субъект, объект, средства, результат, система, условия, процесс, среда [10, с. 114]. Деятельность связывает человека и общество в качестве динамического ядра [118, с. 6–14].

Культура в данном ракурсе предстает как совокупность социальных образований. Формируется сфера деятельности, в которой человеку принадлежат потенциал способностей и его актуальные потребности, а обществу – отношения и институты.

Итого: социальных образований – пять: совокупность способностей, потребностей, родов деятельности, отношений, институтов.

Эта связка зафиксирована между двумя уровнями.

Культура в ракурсе «общество и человечество»

В системном смысле (сама по себе) культура нейтральна: не более чем особое орудие общества. Однако если повести речь о способе ее использования в обществе, то обнаружится полярность позиций. Культура имеет две формы бытия: позитивную и негативную – культуру и антикультуру. Цели человеческих соообществ делают культуру позитивной или негативной. Но по отношению к чему? Ответ прост: по отношению к человечеству как к надсистеме.

Культура есть то в человекотворном мире, что создано во имя реализации родовых сущностных сил человека, т. е. то, что способствует эволюционной программе развития человечества.

Поскольку ракурс родовых сущностных сил человека включает надсистему, появляется возможность ответить на вопрос о позитивном и негативном. Ответ всегда один: позитивное ведет вверх по иерархии (мы, реализующие надсистемные цели эволюции, цели всех), негативное – вниз (я, в любых проявлениях эгоизма, эгоцентризма, препятствующих достижению целей эволюции, целей всех).

При этом следует помнить, что для эволюции и этапы интеграции обществ, и этапы дезинтеграционного эгоизма, приводящие к распадам обществ, – это ступени эволюционного восхождения человечества. Поэтому само указание на «позитивность» и «негативность» использования культуры, с точки зрения надсистемы, весьма относительно. Пока мы говорим о стихийной истории человечества.

Пара доминант («мы – я») лежит в основе всей социокультурной динамики. Как отражение иерархической вертикали (человечество – общество – человек), она позволяет реализовываться закону разнообразия в культурных циклах.

Путем послойного суммирования введенных уточняющих определений можно прийти к итоговому.

Культура – это то, что создается человеком, творимо им. Культура в широком смысле есть совокупность социальных образований. Со стороны человека – совокупность способностей и потребностей. Со стороны общества – совокупность отношений и институтов. В культуру входит также совокупность всех разновидностей деятельности и все компоненты деятельности [118].

Культура есть совокупность человекотворных социальных образований, используемых для становления человечества. Это иерархическое определение культуры сформулировано в наиболее общем виде, в нем отражены: и человечество, с позитивными значениями, связанными с родовыми сущностными силами, и общество, и человек.

«Четверка» в трактовке культуры

Соединив горизонтальную и вертикальную пары, о которых шла речь в начале параграфа, получим симметричное образование в виде четверки.

Табл. 6. Четыре основные составляющие культуры в связке «общество – человек»:

Следует отметить, что такая трактовка типов культуры еще недавно составляла основу целого ряда теорий культуры. Она многое позволяет констатировать «в общем виде», но при этом всегда требует дополнительных определений.

В контексте обществоведения «четверки» возникают в том случае, если понятие «общество» развести на две пары:

• на «цивилизацию и культуру» как на два взаимодополнительных способа организованности общества;

• на два социума (человеческий социум и технический социум), выступающих в качестве материала для этих организованностей. Человеческий социум есть демографическое основание общества, технический социум – технико-технологическое.

Разделение «общества» на два социума в культурном ракурсе иногда приводит к делению культуры на «материальную и духовную». Содержание культуры всегда социально. Носителем, формой, культуры в обществе всегда является материализованный технос. С техносом культуру связывает овеществленность, а развеществленная суть культуры относится к социуму.

Подчеркнем: варианты сочетаний этих двух пар обладают своим смыслом как по вертикали, так и по горизонтали, в совокупности порождая комбинацию смыслов на пути к созданию метасмысла – к общему смысловому сцеплению, фиксирующему конфигурацию всех связей, имеющих прямое отношение к культуре, а следовательно, позволяющих дать более полное определение.

Табл. 7. Матрица сочетаний организованности и материала общества:

Основная обществоведческая модель

Ядро модели составляет общество. Это – ключевое понятие, которое раскрывается и как состав, и как структура, динамически – как деятельность, а также во всех вышеприведенных ракурсах. Это – понятие многорамочное, и основная четверка позволяет его исчерпывающе рассмотреть.

Единое есть общество, его осмысляем в двух ракурсах: с позиции организованности и с позиции материала. Организованность в обществе – это культура и цивилизация. Различить их можно интенционально: они обращены на разные объекты (и даже субъекты). Культура обращена прежде всего на человека, а цивилизация – прежде всего на группы людей.

Различаются они и через хронотопические характеристики: культура связывается со временем, цивилизация – с пространством. Аналогично рассматривает эту связанность и О. Шпенглер [405]. Время – это то, что присуще только человеку. В реальности живет именно он. Поэтому власть над людьми и выражается как культурная власть над временем. Цивилизация, наоборот, всегда связана с пространством: цивилизации осуществляют экспансию в пространстве.

При переходе от видов организованности общества к материалу в обоих случаях появляются варианты удвоения. В результате возникает четверка основных обществоведческих понятий, вокруг которых происходит обсуждение проблем культурологии в обществоведческом ракурсе.

Это можно изобразить на одной плоскости – в форме дерева:

Рис. 12. Экспликация общества. Базовая схема общества на основе «четверки».

Экспликацию общества можно представить и в матричной форме, если разворачивать то же рассуждение в сторону деятельности:

Табл. 8. Развертка общества в виде матрицы:

Вернувшись к первоначальной схеме, убедимся в эффекте наращивания метасмысла – конфигурация, дополненная смыслами, сформированными при демонстрации архетипов, приобрела такой вид:

Рис. 13. Состав культуры и деятельностная пятерка.

Предъявляя основные ракурсы, о которых мы только что говорили, данная модель в середине раскрывает плоскость, обозначающую общество в виде «четверки». Сюда, на это полиядро, спроецированы четыре взгляда по горизонтали: со стороны цивилизации, культуры, технического социума, человеческого социума.

Так выглядит системное основание модели.

Включение иерархической тройки. Перпендикулярно к плоскости основной четверки (горизонталь) расположена ось разнообразия (вертикаль) с тремя уровнями.

Общество, которое мы представили «четверкой», обозначает средний системный уровень.

Если общество есть система, то становится возможным взгляд на него сверху, со стороны надсистемы – человечества. Кроме того, возможен взгляд снизу, со стороны подсистемы (подсистем) – человека.

Объединим иерархический ракурс с разверткой состава:

Рис. 14. Основная обществоведческая модель, определяющая место культуры.

Культура транслирует программу эволюции человечества и имеет дело с человеком в его отношениях с человеческим социумом. Культура в этой роли обеспечивает сохранение и воспроизводство духовной целостности общества за счет трансляции установок на человека.

Культура транслирует научно-техническую программу и также имеет дело с человеком, преобразующим вещество природы в технический социум.

Культура в этой роли обеспечивает сохранение и воспроизводство знаний и опыта деятельности (умений).

Цивилизация обеспечивает обществу сохранение и воспроизводство общественнного устройства. Это – постоянная работа по удержанию формальной, машинной, организованности общества.

Искусственно-технический подход автоматически игнорирует все, что управлению не поддается. Управлению до сих пор не поддавались ни менталитет, ни ментальная программа человечества, примечательная тем, что она обеспечивает в обществе изменение, а значит, и развитие. И, с этой позиции, взгляд снизу, из подсистем (количество накапливается, поэтому возникают скачки качества), ничего не объясняет – вот почему нельзя прогнозировать появление нового качества, нельзя понять, каким оно будет. Большая Логика эволюции лежит уровнем выше, чем логика развития цивилизации. И это – ментальная программа культуры, живущая на людях и за счет их установок (ценностей, мотивов и т. д.). Она и создает, по сути, единственный вектор изменения в обществе.

Складываясь вместе, ортогональные векторы сохранения и изменения дают развитие. Ни цивилизационные, ни культурные механизмы отдельно не работают (а если работают, как в колониях, то делают такое общество недолговечным). Не исключение и первобытность, где еще не было городской и государственной цивилизации в чистом виде, но уже была и своя родовая организованность человеческого социума, и культура.

Развитие, по Ф. Энгельсу, имеет ступенчатый характер [387, с. 733]. «Ступени» в данном случае крупные исторические этапы, обладающие относительной устойчивостью качества. Такие этапы можно отождествлять с историческими циклами, циклами жизни общества. Вопрос, как всегда, – в основании выявления циклов. Основание у большинства историков – цивилизационное, наше основание – ментальное (и отсюда – культурное).

В реальности действие механизмов культуры и действие механизмов цивилизации суммарное: они складываются. И в пределах цикла жизни общества О. Шпенглер прав. Так, нравственные установки человека – принадлежность и результат действия механизма культуры, а управленческие (в том числе правовые) нормы – результат действия механизмов цивилизации, реализуемый в потенциале человека как знания и умения.

Это понял уже Дж. Вико, разделивший духовное и светское управление, типы власти в обществе. Строит общество власть духовная, власть над душами и помыслами людей, а завершается цикл на основе власти формальной. От власти жрецов в Древнем Египте – к формальному римскому праву. П.А. Сорокин рассматривает тот же феномен через три фазы.

Представленная шестиосевая модель позволяет герменевтически оперировать важнейшими понятиями культурологии, производить акты:

• ее прочтения (префигурация, конфигурация, рефигурация, трансфигурация и др., обеспечивающие понимание);

• ее интерпретации (приемы аналогии, наложения слайдов – для создания объемности, экстраполяции; принципы контекста, конгениальности творца и читателя, герменевтического круга; техники наращивания, растягивания смысла и другие, расширяющие поле осмысления феномена культуры);

• открытия богатейших смысловых связей в культурологическом пространстве мысли (визуализация взаимного расположения элементов, составляющих целое, позволяющая зафиксировать смысловое звено и определить его место и роль в конфигураторе).

А следовательно, эта модель создает возможность систематически описывать все связи культуры, в конечном итоге производя референцию – усвоение, что обеспечивает выявление того или иного смысла и даже создание новых смыслов (буквально: смыслопостроение): положение, которое проецируется моделью или фрагментом модели и которое образует ее горизонт.

О широком и узком понимании культуры в обществоведении

Широкое обществоведческое понятие «культура» не дифференцировано. Сюда включены и цивилизационная линия, и собственно культурная, и линия технического социума, и линия человеческого социума. Это прослеживается в первых культуроведческих определениях, например у Тайлора [313, с. 58–59, 282].

При широком обществоведчесом подходе в поле культуры оказываются весь социум и вся его организованность, вся сфера деятельности и все ее компоненты [3; 10; 115–118; 262; 273]. На деле речь здесь идет не о культуре, а о воспроизводстве общества. «Культура» трактуется как общественное воспроизводство вообще. Есть и такие определения [406]. Это, повторим, культура в широком смысле. Чаще всего смешивают культуру и цивилизацию. Тайлор так и начинает свое определение: «культура, или цивилизация…» [313, с. 282]. Активная дискуссия в культурологии последних десятилетий многое прояснила в данном вопросе.

Как говорил Г. Гегель, задача науки – находить общее в разном и разное в общем. Воспроизводство – это то общее, что объединяет все взгляды на культуру в обществоведении.

Теперь встает вопрос о различиях. Воспроизводство каждой из перечисленных четырех линий специфично, что доказывает набор прикладных предметных генетик, особенно – их предметное содержание. Некоторые из них уже сформировались (техногенетика), а некоторые – еще внутренне дифференцируются (социогенетика). Попытки выделить культурогенетику из социогенетики все яснее доказывают, что речь идет о разном. Различим теперь все возможные линии исследования, опираясь на основную схему четверки общества:

• воспроизводство человеческого социума, взятое изолированно, должно описываться в социогенетике;

• воспроизводство технического социума, взятое изолированно, должно описываться в техногенетике;

• воспроизводство цивилизации, взятое изолированно, должно описываться в цивилизационной генетике;

• воспроизводство культуры, взятое изолированно, должно описываться в культурогенетике.

Это – узкое понимание культуры, в котором ее специфика отделена от всего близкого и похожего. Но именно так и определяется качество.

Установление исследовательских параллелей в четверках. Активным агентом всех сторон общества является человек. Его состав: Ум, Воля (Дух), Душа, Тело (Сома). Иногда говорят о тройке: Ум, Дух, Душа в оболочке Тела. Но от этого ничего не меняется в наборе компонентов.

Устройство общества и его деятельности неизбежно должно соотноситься с устройством человека. Подойдя к вопросу о культуре с этой стороны, можно провести такую коррелляцию с составом человека в контексте общественной четверки:

Технический социум = Ум.

Цивилизация = Воля.

Культура = Душа.

Человеческий социум = Тело.

Упрощенно говоря, данная аналогия позволяет видеть общество как человека, только очень большого. Можно в том же разрезе говорить и о человечестве – состав будет одинаковым.

Связка ума и техники делает аналогию более понятной, если вспомнить про научно-техническую линию (в единстве). Ум, наука, есть то, что порождает технику и все оснащение деятельности человека. Подтверждает эту связку и взгляд со стороны деятельности. Выявляя разно образные таксономические единицы деятельности, мы констатируем различие их функций в обществе. Представленная выше параллель вполне логично связывается с типами деятельности, по М.С. Кагану [171].

Технический социум = Ум = Познание.

Цивилизация = Воля = Ценностная ориентация.

Культура = Душа = Коммуникация.

Человеческий социум = Сома = Материальное производство

Здесь опять «балансирует» понятие «материальное производство»: его обычно связывают с вещами, с техникой. Если понимать его и как производство вещей, и как производство телесности людей, то можно признать: учитывается вся общественная соматика.

Есть и другие таксономические модели деятельности. Например, это можно представить в связке с «родовыми деятельностями», по Л.А. Зеленову [118], которые постоянно воспроизводятся в истории общества. Представим их как парные связки восьми родов деятельности:

Наука + искусство = культура.

Управление + педагогика = цивилизация.

Производство + экология = технический социум.

Медицина + физкультура = человеческий социум.

В этой типологии есть свои нюансы, о них поговорим позже.

Продолжим аналогии. Если ввести понятие «менталитет», то нельзя будет обойтись без ракурса ценностей и значений: это – его суть. Наша общественная четверка должна коррелироваться и с составом человека, и с составом основных типов деятельности, и с составом основных ценностей. То же можно развить в аспекте значений:

Технический социум = Ум = ценность Истины (когнитивная, гносео логическая). Когнитивные и трансцендентальные значения.

Цивилизация = Воля = ценность Добра (этическая) = прескриптивные значения.

Культура = Душа = ценность Красоты (эстетическая) = элюативные значения.

Человеческий социум = Сома = ценность Пользы (утилитарная) = дескриптивные значения.

Зафиксируем связку, служащую основой утвержденным в обществе представлениям. Утилитарные ценности как ценности тела (и только тела) – это главная забота человеческого социума. Задача человеческого социума: социально обеспечить воспроизводство тел, необходимую их массу, демографическое основание общества. Отсюда – особый смысл семьи и ее особый культурный статус: семья не принадлежит цивилизации; семья сформировалась задолго до ее возникновения в родовом обществе. Цивилизация постепенно втянула семью в орбиту своего существования, создав официальный институт брака и вырабатав социальную политику. Причем распространенность «гражданских браков» и рост свободы в этой области в XX веке доказывают, что это – все та же особая и вполне самостоятельная сфера, живущая помимо цивилизации. Природа вне человека в данный круг не попадает, она им не описывается. Зато все это вписывается в природу, в среду. Но, отметим, никакой «ценности Природы» здесь не обнаруживается. У человечества пока нет ценности Природы вне его самого – таков его эволюционный системный «эгоизм»: эгоизм ребенка, который пока даже не родился.

И еще одно замечание. Трансцендентальные ценности и значения к когнитивным не сводятся. Они – уровнем выше, поэтому внутри общества их нет (ценности Природы, Бога).

Что мы при таком, поверхностном, сопоставлении получаем?

Мы получаем возможность расположить рядом, на одном – инвариантном – основании, разные четверки, отражающие основные обществоведческие ракурсы, и таким образом выяснить, какой именно набор на данной плоскости инвариантов принадлежит культуре.

Табл. 9. Основные ракурсы обществоведческой четверки:

Базируясь на аналогиях, раскроем состав культуры. Мы это делаем подробнее, говоря о ее функциях. Здесь лишь назовем их, сославшись на первоисточник [10].

Функция отражения в культуре реализуется деятельностью познания. Функция трансляции реализуется деятельностью коммуникации. Функция преобразования реализуется деятельностью производства. Наконец, функцию «сохранения» применительно к культуре лучше всего трактовать с привлечением всех предыдущих четверок – тогда смысл станет объемным. Это – функция, связанная с цивилизацией, а «цель» цивилизациии – самосохранение общественного организма. Достигается она институтом управления – за счет актуализации готовности людей к деятельности, а ментально – за счет целевого ориентирования людей. В человеке все это существует как его Воля или Дух («воля к жизни», и «сохраняющий нас дух», ангел-хранитель). Это, кстати, объясняет, почему цивилизация в целом и христианская религия в частности негативно относятся к самоубийцам: здесь обнаруживается конфликт надсистемной Воли человечества, системной Воли общества (самосохранение) и подсистемной Воли личности. За редким исключением это расценивается в обществе как девиантное поведение.

Таким образом, состав культуры – в ее широком понимании – через функции отражает состав общества, состав видов деятельности, состав ценностей и состав той подсистемы, на которую направлена культура, – на человека.

Теперь рассмотрим ракурсы, важные для понимания культуры, подробнее. И тогда станет очевидным, что основу нашего метода составляет привлечение представленных аналогий из вертикальных и горизонтальных наборов как особых «гнёзд смысла», если выражаться языком терминов М. Хайдеггера.

Аксиологический ракурс содержания культуры

Включенный в содержание культуры аксиологический (древнегреч.: «ценность», «достоинство») ракурс [173, с. 10] в чем-то похож на «потенциальную энергию», которая «заряжает» социальную сферу и является «причиной» процессов ее жизни. Ценностный ракурс культуры активно исследовался в XX веке, и общий вывод исследования таков: ценность – это источник, генерирующий самодвижение культуры.

В наших уровневых моделях ценности принадлежат менталитету, а точнее, продуцируются им. В значительной мере они сводятся к древнегреческому понятию «эроса» – всеобщей движущей силы [330, с. 665].

«Ценность» типологически разнообразна [173, с. 86–90]. Употребляемый нами набор ее типов представлен в виде четверки: Истина (Ум, Логос) – Польза (Материя, Сома) – Добро (Дух, этическое) и Красота (эстетическое). Две последние ценности обеспечивают социальную коммуникацию и проявляются процессуально – в текущем времени истории. Таким образом, трансляция менталитета в культуре имеет калокагатический характер. Ценности устойчиво существуют без изменений на длительных отрезках истории – они и потенциальны, и актуальны. Они актуализируются в деятельности за счет резонанса в человеке его мотивов и его способностей. Деятельность происходит непосредственно в текущем времени, поэтому она характеризуется не потенциально, а актуально.

Содержание культуры является отражением того вертикально-горизонтального разнообразия, о котором мы говорим в обществоведческой модели.

В нем, как и в человеке, есть две четко различающиеся линии, которые можно осветить через основные аксиологические типы: через Истину, Добро, Красоту, Пользу [4, с. 128]. Одна линия связана с сущностью и может быть обозначена как связка Истины и Пользы. Вторая – связана с существованием и может быть названа калокагатической, обозначается она в нашем контексте как «единство Добра и Красоты».

Отметим один важный момент, вытекающий из объемной обществоведческой модели: набор ценностей необходимо анализировать в контексте двух вертикальных плоскостей. Первая из них связана с техническим социумом, а вторая – с человеческим.

Начнем со связки «Истина и Польза». Это – линия вертикального разнообразия. С Истиной в обществе соотносится совокупный общественный интеллект (ноосфера). С Пользой – материальное производство, немыслимое без техники. (Второй ракус – обеспечение человеческой Сомы, ради которой вся эта категория Пользы и существует. Но его мы пока оставим в стороне.)

Совокупный общественный интеллект, работающий с будущим как «решатель проблем», обеспечивает расширение диапазона будущего за счет все более глубокого проникновения в сущность мира и накопления знаний. Второй стороной этой связки является «технология». Она опирается на нормы деятельности, а продуктом их синтеза выступает проектная идеология, отрефлектированная в философском прагматизме XX века. Наиболее явно связка нарастающего знания и рефлектируемых норм деятельности проступает в феномене научно-технического прогресса (НТП). Данный феномен следует воспринимать в единстве и говорить о едином научно-техническом генезисе. Здесь важно увидеть, что генезис техники не может полноценно рассматриваться сам по себе, – только в связке с наукой. Это – глобальная программа «Истина и Польза».

На протяжении всей истории социума непрерывность истории обеспечивал менталитет. О менталитете – следующий параграф.

В рамках затронутой темы констатируем, что это тоже глобальная программа, и она проявляется в настоящем именно благодаря культуре. Она, к примеру, отображается в эстетических (художественных) образах и транслирует целую совокупность социальных установок, и важнейшие из них – нравственные. История эстетической сферы есть настоящая летопись данной генетической линии. А это означает неизбежность решения исследовательской задачи реконструирования всей глобальной ментальной программы по совокупности всех художественных произведений и прочих эстетических проявлений. Такая постановка вопроса наиболее близка нам, и наши исследования во многом шли в данном направлении [3–5; 124–126; 129; 132; 139; 143–144; 146; 150; 153; 155].

Высказанные положения оформлены схематически.

Рис. 15. Социумы и типы ценностей.

Глобальная метальная программа – «Добро и Красота» – живет как «естественная»: на человеке и посредством человека. К тому же нетрудно предположить, что менталитет имеет свой полевой субстрат [4–5]. В этом случае он выступает как проявление невидимой естественности (лат. «mental» – «невидимый»), как невещественный, но материальный – полевой.

Степень «инерционности» этой программы настолько велика, что вмешательство человека в нее пока исключено, хотя проектные пробы (с помощью искусственно-технического подхода) уже имели место едва ли не в глобальном масштабе.

Научно-техническая связка, глобальная программа «Истина и Польза», наоборот, искусственная, и опирается она на проективность человека, причем эта программа не обладает собственной энергетикой, а использует все ту же порождающую энергетику человека в деятельности.

История техники существует рядом с движущейся историей человеческих социумов. И эта, вторая, программа также обеспечивается культурой. Здесь появляется ряд вопросов, связанных с существованием второго ракурса, ракурса человеческого социума.

Что – ради чего?

Люди – ради техники, или наоборот?

Быть может, они развиваются вместе, у них есть общая программа?

Рис. 16. Две программы культуры.

Ценностная сфера в основных понятиях

По вертикали: в надсистеме актуален менталитет; в подсистеме – человек.

Если спроецировать ментосферу и человека на горизонтальную развертку общества, проступит актуальная сфера.

Для простоты она изображена здесь как прямая и обратная пирамиды.

Рис. 17. Актуальная (ценностная) сфера.

Данное образование демонстрирует полную развертку ценностной и коммуникационной областей. Двигаясь по точкам, можно презентировать постепенно все понятия, по двум вертикальным сечениям.

Цивилизация и культура в ценностном отображении Опорой здесь является аксиологическая «четверка» типов.

Рис. 18. Типы ценностей. Типы доминант в ценностном наборе.

Данная «четверка» – абстрактно-типологическая, в нашем случае она имеет отношение к плоскости «цивилизация – культура» и к системной вертикали.

Рис. 19. Иерархическое соотнесение основных типов ценностей.

Ментосфера – сфера актуального по отношению к ядру деятельности. Менталитету принадлежит аксиологический (ценностный) аспект. Экспликация ценностей определяется аксиологической четверкой типов, которые примыкают к осям – к вертикали и горизонтали. Добро и Красота, калокагатия, – принадлежность менталитета в настоящем времени.

Истина и Польза – ценности (следовательно, тоже ментальные). Они выглядят здесь как проекция научно-технической линии на ментальную и образуют потенциал деятельности (знания и умения) и в человеке, и в обществе.

Остается раскрыть каждую точку в данной конфигурации. По сути, это – совокупность, «гнездо», понятий, контекстуальных для аксиологии, живущей в культурной коммуникации.

Первая плоскость – вертикальное сечение объемной модели по оси «цивилизация – культура».

Рис. 20. Основные понятия аксиологического ракурса на первой плоскости.

Актуальное на уровне менталитета есть ментальная доминанта, о которой мы постоянно ведем речь. Это – надсистемная установка, управляющая «подсознанием» общества (общественной психики).

В цивилизационном аспекте актуальными являются общественные отношения. В аксиологическом освещении они выступают ориентирами актуальных ценностей цивилизации здесь и сейчас. Например, этические ценности нашего времени данного российского общества. Это не нормы, а именно ценности, дюркгеймовские «коллективные установки». Ментальная доминанта получает в таких установках свою первую коллективную конкретизацию: этические, управленческие, установки.

Актуальное в культурном аспекте есть совокупность используемых здесь и сейчас установок данного общества. Это – установки коммуникационного плана. Ментальная доминанта получает в таких установках свою вторую коллективную конкретизацию – эстетические установки.

Установки транслируются в культурной коммуникации в образной форме, поэтому столь важен арсенал выражения, присущий конкретно данному времени (эстетические предпочтения, канон, стиль и мода), а также все, что имеет отношение к современным формам коммуникации и общения. В самой же культурной коммуникации главной актуальной единицей являются значения.

Разведенные по уровням понятия, живущие в коммуникации, – значения и смыслы, – соответственно, могут быть отнесены к человеческому сообществу и человеку: значения – «групповые»; смыслы – «личностные» [217].

В аспекте значений мы пользовались следующей четверкой:

Истина (познавательная ценность) = когнитивные и трансцендентальные значения.

Добро (этическая ценность) = прескриптивные значения.

Красота (эстетическая ценность) = элюативные значения.

Польза (утилитарная ценность) = дескриптивные значения.

Цивилизационным «общественным отношениям» в человеке соответствуют потребности – основа мотивационной сферы личности и двигатель ее участия в деятельности.

Таким образом, становится очевидным, бесспорным актуальное наполнение данной сферы на рассматриваемой плоскости. Ее представляют ментальная доминанта, ориентирующие актуальные ценности, коллективные установки, установки коммуникационного типа.

Нормы (технический социум – человеческий социум) Вторая плоскость – вертикальное сечение по оси «технический социум и человеческий социум».

Рис. 21. Вторая плоскость

Перед нами – плоскость норм, принципиально отличная от ценностей, значений, смыслов и потребностей. В отличие от ценностей, действующих на уровне подсознания, нормы регулируют деятельность и поведение человека рациональным способом, выводя управление человеком на уровень сознания. Здесь подразумеваются нормы во всех основных разновидностях.

С двумя видами социума проблема решается следующим образом.

Технический социум содержит нормы технического мира. Участвуя в деятельности, он опирается на свои технико-технологические нормы. Важнейшим свойством технического социума является его обращеннность к человеку. Это – актуальный профессиональный арсенал техник, технологий и инструментов человека.

Человеческий социум содержит нормы, регулирующие жизнь групп разного уровня: систему правовых норм данного общества, этикет и т. д. Яркой иллюстрацией подобного регулирования жизни общества можно считать содержание конфуцианства.

Если свести воедино в обществе человека и технику, мы получим «человеко-машинную систему», т. е. вполне определенный ракурс.

Ментальный уровень, который тоже здесь представлен, задает надсистемный предел, где нормой выступает нечто целое по отношению к обществу. На уровне менталитета – предельно высокой степени общности – в качестве нормы для общества выступает ментальная картина мира. Эта конструкция нормативов постоянно транслируется в культурной коммуникации и постоянно модифицируется, оставаясь качественно однородной.

В нижней части модели – человек, на которого оказывают свое конфигурирующее влияние все три ядра норм.

Но, как всегда, есть и обратное влияние, влияние меры человека на любые нормы в обществе [10].

Рис. 22. Основные нормативные образования

На уровне единичного (масштаб человека) нормативным характером обладают:

а) неповторимая личная ментальность, отображающая ментальную картину мира данного времени и данного социума в сознании и подсознании конкретно данного человека (здесь возможно пребывание человека во множестве культурных миров и использование в разных ситуациях разных ментальностей);

б) совокупность его умений – набор норм деятельности – техник, а также социальных норм поведения, «привитых» к биологическому основанию. И то и другое существует в человеке как умения. В принципе, социотехники (техники взаимодействия с группами) и антропотехники (техники взаимодействия с отдельными людьми) тоже умения. В управленческом смысле они равноправны, хотя такое понимание – сугубо технократического плана: умения более нейтральны и многозначны. Человек и его способности (на бионосителе) – это умения (реализуемые и как техники).

В итоге можно придать человеку актуальные нормативные характеристики.

Рис. 23. Актуальные нормативные характеристики человека

Деятельностный ракурс содержания культуры

Деятельностный ракурс позволяет увидеть, что именно находится в «динамическом ядре» социальной жизни: деятельность производит жизнь общества, она сама и есть жизнь в ее процессуальности. В нашем ракурсе деятельность обнаруживает две мерности: с одной стороны, она есть единственная жизненная проявленность культуры (в единстве материальной и духовной сторон); с другой – деятельность есть то, что «связывает» общество и человека (субъекта деятельности).

Как считал А.Н. Леонтьев, источником бытийных характеристик сознания является человеческое действие, обладающее биодинамической и чувственной тканью. Именно в этом состоит действительное содержание принципа единства сознания и деятельности [218].

Оформление деятельности можно представить таксономически разнообразно. Рассмотрим один из примеров. Потенциальное и актуальное имеют отношение к деятельности, к системной иерархии и хронотопу.

Табл. 10. Отнесение характеристик системной иерархии к актуальному-потенциальному:

Потенциальное имеет два варианта: потенциал прошлого и потенциал будущего. Актуальное вариантов не имеет: оно проявляет себя исключительно в настоящем.

Тройка временных модусов абсолютно соответствует уровневым типам деятельности: познанию, общению, труду. Это, в свою очередь, подразумевает не только усвоение сформированных смыслов в пространстве культурологической мысли, но и открытие, конструирование новых смыслов.

Деятельность можно развернуть из этой тройки в четыре вида, при этом расположить их в соответствии с осями – вертикалью и горизонталью. Подобная трансфигурация возможна и по отношению к трем временным модусам: будущему, настоящему, прошлому.

Табл. 11. Образование четырех типов деятельности из трех:

Эти четыре типа деятельности соответствуют четырем типам ценностей [4, с. 196].

Функции культуры, о которых было сказано в предыдущем параграфе, проявлены как разные типы деятельности, наиболее крупные, константные в истории. Суть их связана с типами ценностей: с Истиной, Добром, Красотой, Пользой. О том, как связаны деятельность и ценности, много и плодотворно пишут М.С. Каган [171–173] и Л.А. Зеленов [10; 115–118; 262, с. 7–21].

В рамках первой линии существуют: деятельность по отражению, познанию мира (несущая ценность Истины) и противопоставленная ей материально-производственная преобразовательная деятельность (несущая ценность Пользы), порождающая орудийный потенциал всякой деятельности. Вторая линия раскрывает эстетическую деятельность (несущая ценность Красоты). Она связана с коммуникативной функцией культуры, потому что любая трансляция в обществе облечена в оболочку образа. Наконец, существует деятельность сохранения, деятельность по обеспечению сплоченности и устойчивости общества (несущая ценность Добра). М.С. Каган называет ее ценностно-ориентационной [173], но он таким образом отражает лишь один ее аспект – аксиологический, в то время как суть этой деятельности – в обеспечении сохранения общества. Поэтому она выражается и через право, и через этическую сферу (мораль и нравственность) посредством трансформации нравственных установок в общественные нормы и требований от каждого члена общества их неукоснительного исполнения. Если развивать мысль о деятельности сохранения дальше, можно прийти к заключению, что это – управленческий и педагогический роды деятельности, развертка данного типа деятельности в социуме.

По поводу трех первых типов деятельности особых разногласий в теориях деятельности нет, но обозначение и название последнего типа вызывает некоторые затруднения. В нашем варианте – с позиции функций культуры – этот тип деятельности решает задачу обеспечения сохранения, а значит, готовности, сплоченности и устойчивости общества для реализации глобальной ментальной программы.

В зависимости от теории такой тип деятельности предстает и как ценностная ориентация [171; 173], и как единство «управленческой и педагогической» разновидностей деятельности [118], и как этически-правовая, и как военная и т. п. [10]. Граней – много, но суть при этом не меняется: данный тип деятельности направлен на обеспечение сплоченности и устойчивости сообщества людей – в педагогических и управленческих процессах, через укоренение норм нравственности, с помощью писаного права, удержания границ или экспансии общества в пространстве.

Все аспекты важны, однако в данном случае они однотипны. Ценностно они накрываются «этическим» ракурсом: из всех ценностей лишь этические направлены на удержание устойчивости общества. Внутри общественной системы наиболее значимо объединительное Добро, вне ее – разъединительное Зло: ведь разрушение общества и есть главное зло для человека (это было осмыслено уже в литературе Древнего Египта).

Подведем итоги сказанному в таблице.

Табл. 12. Единство типологии: функции культуры, типы деятельности и ценности:

Обращая внимание на институты, следует отметить, что наиболее простым было бы обозначение тех же четырех их типов, хотя такая типология выглядит не столько искусственной, сколько упрощенной. В современном понимании это институты науки, производства, искусства и управления (блок, обеспечивающий устойчивость общественно-человеческого субстрата).

Сразу скажем, что попытка приписать этическую функцию, функцию сохранения, институту религии не может быть распространена на всю историю. И, хотя на большей части цивилизованной истории общества институт религии, действительно, этически цементирует общество, функция сохранения – гораздо шире. Даже при экстраполяции на первобытную древность данная типология остается значимой (в функционально-ролевых проявлениях), а институционально она впервые заявляет о себе при образовании первых цивилизаций. На этом этапе сразу же становится ясно, почему получают самостоятельное развитие педагогическая и управленческая разновидности деятельности, почему в конце античности расцветает римское право и т. д. Все это принадлежит к цивилизационным механизмам, обеспечивающим устойчивость общества.

Теперь перенесем акцент на связку «культура и цивилизация» и попытаемся их различить. Деятельность как ядро общества связывает все пространство с шестью осями. Сюда, например, входит связь «Общество – Человек»: ОБЩЕСТВО – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – ЧЕЛОВЕК.

Зафиксируем позиции Общества и Человека в двух сферах (актуальной и потенциальной) и получим уже знакомую модель: «(потенциальное и актуальное) общество – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – (потребности и способности) человек».

Поскольку общество раскрывается в четырех типах модусов, его потенциальные и актуальные проявления многолики:

• «технический социум – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – человеческий социум»;

• «потенциал и актуальность технологий технического социума – деятельность – актуальность и потенциал технологий человеческого социума»;

• «цивилизация – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – культура»;

• «институты и отношения цивилизации – ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ – знания, умения и установки культуры».

И так далее! Это – специальная тема, и разворачивать ее не будем.

Различение понятий «культура» и «цивилизация»

Понятие «цивилизация» происходит от латинского слова «civilis», что означает «гражданский», «государственный». В этом смысле термин употребляется наиболее часто. В целом цивилизация бессодержательна. Она представляет собой социальную машину для поддержания определенного образа жизни общества. Цивилизация есть организованность людей, люди— материал этой организованности. Данное определение подтверждается тем, что появление каждой новой цивилизации связано с историческим изобретением очередной «машины из людей», новым модусом организованности.

Термин «цивилизация» в этом ракурсе иногда трактуют как «государственность и гражданское общество», как обеспечение сохранения и воспроизводства в двух упомянутых ипостасях. Такое уточнение важно, ведь «гражданское общество» существует помимо власти и связанных с нею институтов, оно выполняет свою часть функции сохранения общества. Поэтому чем демократичнее становится общество, тем большее значение обретает общество гражданское. Суть цивилизации можно понять из ее назначения в обществе. Функции цивилизации и культуры вместе отображены в основных типах деятельности, напомним, их – всего четыре. Они должны быть облечены в отдельные типы организованности в обществе, и в этой роли выступает совокупность общественных институтов. Их можно представить на основе аналогии общества с человеком и типами деятельности.

Табл. 13. Совокупность общественных институтов (по аналогии):

Культура также является организованностью, но она не сводится к институ там. В чем ее отличие и специфика, мы выясним в данном параграфе.

Точки зрения

Чтобы отчетливо представить различие значений понятий «культура» и «цивилизация», обратимся к существующим подходам к данной проблеме наиболее известных исследователей.

А. Тойнби употребляет понятие «цивилизация» в сугубо локальном контексте: цивилизация для него отрезок истории, искусственно изолируемый в целях исследования. Он вводит для этого набор собственных критериев [370]. Локализация – стандартный прием науки; отметим, что речь идет о временной локализации.

Позиция О. Шпенглера носит фазовый характер, потому что цивили зацию он рассматривает как признак фазы упадка культуры [405]. В данной трактовке важно, что содержательное (культура) постепенно становится формальным (цивилизация). Культура умирает в цивилизации, теряя содержание. Заметим: измерение Шпенглера тоже временное, хотя и другое по смыслу.

Культуру и цивилизацию можно разграничить как содержание и форму общества уже на исходных позициях – так поступает Н.К. Рерих [304]. Культура для него духовное накопление (восхождение) человечества и человека, а цивилизация представлена формой организованности общества, сохраняющей его в виде устойчивого социального образования («духовное содержание – изменение, а цивилизационные механизмы – сохранение»).

Недостаток подобного типа связанных определений состоит в том, что в истории:

• однотипная (по содержанию) культура нередко может базироваться на ряде сменяющихся цивилизационных форм существования общества;

• принципиально разное культурное содержание может быть присуще одной и той же цивилизации.

Вывод Рериха по поводу того, что цивилизация есть форма существования общества, ясно осознавали в Великобритании Нового времени, когда появились ее гигантские колонии: можно перенести все основные механизмы цивилизации из метрополии в колонии, но это будут нежизнеспособные образования. Вроде бы заведенный порядок в колониях поддерживается бесконечно долго, вопрос кажется техническим. Однако нормальное общество таким способом не формируется: отсутствует генерирующий источник, порождающий мотивы для развития данной общности людей. А все, что существует во времени, должно или развиваться в этой сфере, или умереть.

Воспроизводство механизмов цивилизации (как технической организованности общества) в британских колониях было, но воспроизводства культуры не было. То же наблюдалось во всех империях, устроенных по аналогичному принципу. Все колониальные империи прошлого рухнули, а существующие – продолжают рушиться. Хотя в какой-то мере в колониях происходит погружение в менталитет метрополии, особенно если это длится долго, но менталитет этот – «вторичный», он как бы импортный. Он активно смешивается с местным содержанием и порождает что-то новое, например современную латиноамериканскую ментальность, далекую от исходной европейской.

В рамках концепции информационного империализма отмечалось, что США транслируют за счет средств масовой информации не свою цивилизацию, а свою суррогатную культуру, поверх этого и достигают целей своего цивилизационного захвата. Это – иное, более современное, соотношение цивилизации и культуры. Оно похоже на ментальный вирус, медленно вытесняющий предыдущий менталитет, что неустанно доказывает в своем творчестве писатель М.Н. Задорнов. Направление развития истории идет от цивилизационного захвата территорий и ресурсов к ментальному захвату умов и душ. Содержание принадлежит глобальной ментальной программе, разворачиваемой в истории того или иного общества. И здесь решающее значение приобретает культура. Ментальная программа распространяется на все человечество. Это – самая крупная из действующих программ в истории общества. Именно она рассматривается нами как транслируемое содержание, а культура – как социальный механизм реализации этой глобальной программы.

Итак, культура сама по себе не является содержанием бытия общества – культура есть транслятор ментального содержания. Эта точка зрения, в отличие от большинства прочих определений культуры, – надсистемного плана. Источник содержания культуры находится вне общества – это ментосфера [5].

Вторая программа, возложенная на культуру в широком смысле, – научно-техническая, технологическая. Она тоже не имеет прямого отношения к цивилизации, хотя и формирует ее орудийный потенциал. Но у второй, научно-технической, программы нет человеческого содержания.

Можно посмотреть на проблему иначе – приписав культуре исключительно функцию трансляции. Тогда и научно-техническая, и цивилизационная программы по отношению к культуре станут вторичными, а не ее сутью.

Отношение культуры и цивилизации к топосу

Отношения культуры и цивилизации – это отношения двух организованностей в обществе. Настаивать на связке «культура – цивилизация» в широком смысле вообще не стоит: они живут параллельно.

Скажем, культура христианства, овладевшая громадными ареалами и массами людей, живет как содержание на совершенно разных по форме цивилизациях: от самой современой демократии до чуть ли не первобытной. Она относительно независима от этих форм и при этом ментально однородна. Практически то же можно сказать сегодня по поводу ислама и прочих мировых религий.

Авторы геополитических теорий, напротив, настаивают на жесткой связке цивилизации и культуры. Но при этом обоснованием служит понятие «топический организм», которое сегодня во многом потеряло свой смысл. «Гений места», принадлежность культуры топосу, – это ракурс взгляда на нашу проблематику снизу, из подсистем, но лишь в определенный момент истории, потому что понятие топического организма исторически конкретно. Неповторимы сочетания и проявления многих закономерностей, да и закономерности эти можно увидеть только при взгляде сверху.

Когда диффузионизм [313] рассматривает жизнь культурных новаций в пространстве как самостоятельный процесс, становится ясно, что топическая связанность культур и цивилизаций – явление временное. Кстати, именно поэтому геополитическая в основе своей «теория культурных кругов» [401, с. 520–521] прожила недолго.

Искусственно-технический взгляд на пару «культура и цивилизация» Это – взгляд со стороны «технического социума». И цивилизация, и культура при таком подходе рассматриваются как особые мега-машины (Льюис Мамфорд) [401, с. 285–286], как технологии, использующие людей в качестве своего материала. Ракурс искусственно-технической парадигмы объединяет цивилизацию и культуру, раскрывая их технико-технологическое единство, – он очень важен в инструментальном смысле (культурная политика).

Для него не является существенным то обстоятельство, что по назначению в обществе эти образования различны. Культура и цивилизация при таком взгляде есть взаимодополнительные организованности, функционирующие в обществе. «Технический социум» существует как технико-технологический мир, у него – до-человеческий природный субстрат. Это – техническая связка, которая многое объясняет: культура и цивилизация трактуются здесь технико-технологически. Человек в контексте технического социума характеризуется как техническое устройство и участник человеко-технической системы. В итоговой модели (в конце главы) эти связи предстают очевидными. Институты, конституирующие цивилизацию, являются для данного подхода константными в истории «техническими устройствами» общественной машины.

Взгляд на пару «культура и цивилизация» со стороны «человеческого социума»

Взгляд на нашу пару со стороны «человеческого социума» противоположный. Он создает набор социологических и обществоведческих трактовок. При таком подходе цивилизизация живет в форме институтов и двигателем служат общественные отношения. Культура проявляет себя как «культура общества», которая базируется на культуре личности и имеет единую с ним типологию состава: знания, установки, умения (способности и потребности человека), – порождая таким образом известную пятерку социума: Институты – Отношения – Деятельность – Потребности – Способности [118, с. 7–14].

Человек здесь атом социума, а культура и цивилизация «настроены» по отношению к нему соответственно этой роли: человек имеет потребности и включен в отношения, человек имеет способности и реализует деятельность в рамках общественных институтов.

Остается добавить, что в центре (в обоих ракурсах) – деятельность, динамическое ядро общества. В динамическом смысле «общество» и есть деятельность. Деятельностный ракурс связи культуры и цивилизации в совокупности выглядит следующим образом: основание иерархии составляют способности, средний уровень – отношения и потребности, а венчают иерархию институты. Такова типологическая четверка, описывающая деятельность. Институты и способности – потенциал, отношения и потребности – актуальное в деятельности. Культуре здесь принадлежит то, что принадлежит человеку: способности и потребности. Цивилизации принадлежат отношения и институты.

Культурно-цивилизационное единство

В контексте хронотопа культура ассоциируется со временем, а цивилизация – с пространством.

Время – это то, что присуще человеку, поскольку реально живет только он. Культура обращена на человека, а цивилизация – на группы людей. Культура транслирует «ментальное содержание», свойственное конкретному отрезку истории человечества. Например, культура Древней Греции и эллинизма ментально однородна в цикле жизни своей культурно-цивилизационной группы, а культура до Греции (древнеегипетская, крито-микенская) и античная культура после нее (этрусская и древнеримская) содержательно различаются.

Нередко культурно-ментальное содержание в истории несут последовательно сменяющие друг друга цивилизационные организованности. Для простоты их можно называть цивилизациями, поочередно доминирующими в единой по содержанию культуре.

Например, в древнегреческой культуре – Крит и Микены, собственно Древняя Греция, эллинистические государства. Различие этих цивилизаций – не только в формах власти и политики, но и в организованности социума в целом, в особом «образе жизни». Зато способ переживания экзистенции, о котором Шпенглер говорит как о культуре, у них один и тот же. «Цивилизации» при таком понимании не обязательно должны иметь другую государственность или форму правления, привязанную к одной территории. «Средневековую цивилизацию» когда-то понимали как целостность, но эта целостность прежде всего культурная. Теологический менталитет и религиозный монотеизм у всех средневековых цивилизаций однотипны. А «византийский мир», «арабский мир», «романо-готический мир», ядра которых локализованы на разных территориях, – это всё разные образы жизни, связанные и с природой, и с топикой, и демосом, и с материальным производством. При всем сходстве в форме организованности социума у них столь же велико и разнообразие. Настолько велико, что единого «способа производства» здесь найти не удается. Поэтому грань в понятии «цивилизация» в случае таких примеров кажется зыбкой. На самом деле она исторически конкретна. Это, кстати, та самая грань, которая отделяет экономически ориентированный марксизм от ментального подхода. Цивилизация не описывается «способом производства», зато хорошо фиксируется как мегамашина из людей, объединенная общим ментальным целым.

Единство культуры Нового времени в Европе различается уже не столько в пространстве, сколько во времени: по векам.

Три века Нового времени, в противоположность средневековому примеру, – это три различающиеся модификации культуры в пределах одной европейской цивилизации и единого формационного менталитета. Осознать это можно только в общеисторическом контексте, где три «вековые культуры» Нового времени равнозначны «Египту – Греции – Риму» в античности и «византийскому – арабскому – романо-готическому» мирам средневековья.

За этим скрывается общеисторическая закономерность, связанная с ментальным хронотопом в истории в целом, – перемещение доминирования от пространственной доминанты к временной [3]. В иерархическом ракурсе это означает переход к более высокому уровню общности.

Перемещение доминанты с пространства на время означает рост роли культуры, обращенной на человека. И соответственнно – уменьшение значимости цивилизации как машинной организованности человеческого социума и наращивание роли гражданского общества.

Глобализация понемногу стирает границы государств, и дело здесь не в экономике, а в другой организованности общества при другой культуре (сетевые формы организации транснациональны, интернет не имеет границ), поскольку культура не просто интернационализируется – она приобретает черты всемирности.

Дополнительность функций культуры и цивилизации

Чтобы сделать вывод о функции культуры в обществе, необходимо разделить культурное и цивилизационное содержание и функции в самом широком контексте.

На культуру возлагается системно-генетическая функция сохранения духовной целостности социума в жизни общества в историческом цикле. Функция сохранения «телесной» организованности данного общества принадлежит цивилизации. Рассмотрим их как две взаимодополнительные спирали «социальной ДНК».

Культура воспроизводит духовную организованность общества из отдельных людей как ментальную целостность, как «духовный ключ», как «ментальную идеологию» эпохи. Люди одной культуры объединены этим ментальным целым на протяжении одного ментального цикла. Примерно так – как сферу духовного производства – представляет культуру Б.С. Ерасов [111].

Цивилизация воспроизводит организованность человеческого социума в обществе как технологию, связанную с вещественностью человеческого социума. В данном случае понятие «тело общества» получает два аспекта: материал человеческого социума, связанный с гражданским обществом, и организованность «мега-машины из людей» на основе власти [406].

С позиции социогенетики, культура в широком смысле непрерывно транслирует социальный генетический код. И так же, как биологическое тело и психические функции человека возникают из генной программы, общество возникает из социального генокода. Остается понять, что это такое, и локализовать его по уровню.

Цивилизация как организованность тела общества непрерывно матрицирует структуру мест и совокупность функций общества. Поэтому цивилизация как организованность переносится на другой человеческий материал, на те же колонии. Если опираться на аналогию «человек и его живые клетки», то можно констатировать: по отношению к клеткам роль «институтов» в нашем организме выполняет функциональная матрица органов. Специализируясь, наши клетки становятся этими органами. Люди в обществе специализируются под места в структуре общественных институтов и в структурах гражданского общества. Совокупность институтов и функций есть «матрица цивилизации».

Как это процессуально происходит в цивилизации, станет ясно, если мы обратимся к разновидностям деятельности, раскрывающим две возможности, поскольку рассматриваются две «теории деятельности». Из типов деятельности, по М.С. Кагану, более всего подходит «ценностная ориентация». Это – вполне очевидное программирование человеческого социума с помощью коллективных (групповых) установок и цивилизационных норм. Целью является сохранение организованности общества как «тела».

По другой теории, цивилизацию скорее всего удерживают такие «родовые виды деятельности», как педагогическая и управленческая [118, с. 9–11; 10, с. 111–113]. Мы обнаруживаем здесь развертку в два вектора. По Л.А. Зеленову, социализация – забота педагогической деятельности, актуализация готовности – забота управленческой деятельности. Педагогическая деятельность создает готовность человека к деятельности (снизу, от человека), управленческая – актуализирует эту готовность (сверху, из цивилизации, из общества). Друг без друга они не имеют смысла, отчего их иногда объединяют в одну. В основании единой деятельности у М.С. Кагана находится векторная «ценностная ориентация», которая и характеризует цивилизацию в наиболее общем виде. Это, действительно, вектор, направление, ориентация, которая придается человеческому материалу цивилизацией, причем ориентация ценностная соответствует цивилизационной организованности.

А как еще ее можно выразить?

В контексте наших аналогий общества с человеком – через Волю, Волю общества. Воля ориентируется с помощью ценностей. В деятельностном ракурсе это можно изобразить следующим образом:

Рис. 24. Цивилизационные виды деятельности.

Институты и отношения – это философско-обществоведческий ракурс Воли. Власть и политика – это уже политологический ракурс существования и механизмов реализации Воли (власть как воля господствующего класса и т. п.). Воля человека определяется как сознательная целеустремленность человека, направленная на выполнение определенных действий [387].

С обществом и его Волей – сложнее.

Понятие Воли в философии рассмотрено, например, в работе А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление» (1819–1844). Здесь немецкая классическая философия дала миру образец «волецентрированного» описания мира, применимого и к обществу. Присутствие в воле человека «сознательной целеустремленности» лишь часть его общей целеустремленности. Не все цели человек ставит и достигает сознательно.

Скорее – наоборот: очень немногие цели. Это – соотношение между сознательным и бессознательным, и оно хорошо известно.

Разумное управление Волей – точка зрения идеологов Просвещения. Ее реальный вес в истории не так уж велик, даже с учетом всех достижений инструментального рационализма. Важнее для нас в осмыслении данной проблемы понятие «цель» и понятие «интенция устремленности к цели», потому что именно они ведут к раскрытию сути менталитета: именно там дислоцированы цели, в менталитете, а не в разуме. Идеологическая подмена ментальных целей «разумно сконструированными» уже натворила немало бед в истории.

Воля, стоящая за матрицей цивилизации, распоряжается людьми – это один процесс, одна сторона, одна спираль «социальной ДНК». В цивилизации – как особой социальной машине – все подготовлено, от мельчайших деталей до рычагов управления, но отсутствует один важнейший элемент: исполнительный механизм, который при включении принудит человека действовать.

Машину цивилизации, как показал в своих произведениях Франц Кафка, непосредственно можно воспринимать только как бездушного технического Левиафана, подавляющего своей мощной Волей ничтожного человека, который ощущает себя в роли винтика, не имеющего в этой машине никакой ценности: «незаменимых нет». И очень скоро после Кафки реальная история показала: перевоспитание в концлагерях направлено именно на подчинение Большой Воле Цивилизации и на полное исключение у людей мысли о самоценности кого бы то ни было. У цивилизации, конечно, есть и другие способы организоваться, например демократические. Но для этого нужен совершенно иначе ценностно подготовленный человеческий материал. Он должен воспринимать свою цивилизацию как личный выбор и как ценность. Закон – превыше всего («Dura lex, sed lex» – «Суров закон, но закон»). А закон и есть цивилизация. Нормативные установки закона заставляют соблюдать:

а) право (первый набор норм, реализованный в законах) и репрессивный аппарат общественного принуждения;

б) этика определенного человеческого социума (второй набор норм, реализованный в групповых установках).

Поэтому в обществе обнаруживаем два контура управления: духовное (оно же «этическое») и светское (правовое). Степень отчуждения человека от цивилизационной организованности нарастает по мере увеличения масштаба и технической оснащенности общества. Человеко-машинная система удвоена в технике и в самой цивилизации. Ее можно вышучивать, как это делал Чарли Чаплин, но невозможно к ней адаптироваться при наборе скорости: техника развивается непрерывно, а человек – нет. Все больше выдающая себя машинность общества в век технического прогресса – такова картина цивилизации XX века. И уже специальными проектными шагами приходится адаптировать цивилизацию и технику к человеку. Кроме того, впечатляет идея образовательного общества – опережающими темпами готовить под нее человеческий материал. Здесь проступает иной ракурс, не цивилизационный, ведь мотивацию, сферу ценностных установок у человека создает культура. Действующее свойство менталитета всегда связано с волевой сферой человека, с его целями. А цели формируются через привитие ценностных установок личности. Что делает установка с человеком? Она руководит его выбором в каждом акте принятия решения. Выбор осуществляется через действие контура ценностей, установок личности. Это – сфера проявления групповых значений и личностных смыслов. Управлять человеком можно и через негативные установки (страх), и через позитивные (привлекательные мотивы). Обе эти группы установок непрерывно транслирует в человека культура.

Культура по отношению к цивилизации (культура в узком смысле) несет на себе генетический инвариант социальной системы, являясь его транслятором. Обеспечение трансляции совсем другая задача, задача второй спирали «социо-ДНК». Эту нагрузку несет на себе коммуникативная деятельность, по М.С. Кагану. Среди родовых видов деятельности, по Л.А. Зеленову, функцию трансляции может осуществлять только одна, эстетическая, деятельность. Соединив теории, можно сделать вывод: никакой иной коммуникации, кроме эстетической, у общества нет. Вся трансляция в обществе упакована в образы. Это настолько очевидно, что даже не требует доказательств. И научная, и нормативная, и техническая, как и любая другая, «начинка» упакована как послание (мэссидж) в форму образов, символов, цитат. Культурология XX века создала по данному вопросу целую библиотеку.

Эта «социо-ДНК» своими двумя спиралями пронизывает каждую клеточку тела общества – каждого человека.

Сказанное требует установления различий в самом человеке, и они были введены именно в XX веке.

Носитель – один: человек. Но если цивилизация отпечатывает на психике человека нормы и алгоритмы его поведения и деятельности в обществе, если она озабочена его готовностью быть членом общества и участвовать в разделении труда (отсюда – привлекаемые научно-техническая программа, ум и технологии), то культура создает совсем иной мир: мир мотивов и ценностей, значений и смыслов, апеллирующих к Душе человека. А что направляет и вообще формирует Душу человека? Видимо, то, что является по функции Душой общества: искусство, эстетическая деятельность. Первый, и он же единственный, канал трансляции «социо-ДНК» – поток образов в общественной коммуникации. Воля общества внедряет в человека цели и требует: реализуй! Техника и ум создают для этого способности – знай и умей! Культура же создает желание и намерение это сделать. Можно иметь цель, знать и уметь, но не иметь желания и намерения. Быть техничным, умным и волевым, но жить без смысла. Это, кстати, бывает не только с людьми, но и с целыми поколениями («потерянное поколение»).

А если включаются желание и намерение сделать? «Хотеть, значит, мочь», – говорят французы. Мотив, желание и намерение формируют любые способности. Здесь человек абсолютно пластичен.

Генокод групп и структура сознания человека

Кроме психики конкретной личности психология обозначила несколько уровней «групповой психики», вплоть до психики человечества (культ Высшего Существа у О. Конта). Но еще Л.С. Выготский говорил об относительности подобных подходов – в конечном счете есть только человек и его психика. Все остальное условно.

Тем не менее в обществоведении мы говорим об обществе, поэтому достойны внимания все уровни «групповой психики», особенно в данном контексте.

Поведение «коллективных существ» разного уровня как раз свидетельствует о наличии у них социального генокода.

Признавая наличие в психике человека подавляющей массы «бессознательного», психологи подчеркивают практическую невозможность управлять им сознательно со стороны человека. Есть методы выхода в бессознательное, ухищренные способы общения с ним и т. д., но бесспорно одно: управляет «человеком разумным» в истории бессознательное, а не наоборот.

По одной из последних теорий, в течение всей своей жизни человек носит в себе некий огромный биологический «компьютер», подавляющая часть программ которого ему неизвестна и реализует не его личные цели. Остается предположить, как это сделал С.Б. Переслегин (и другие) [280], что закрытые программы реализуют цели существ более высокого уровня общности: человеческих сообществ (а может быть, и выше). Вот почему мы сознательно используем только 4 % нашего мозга – остальное используем не мы, а наша надсистема. Мы при этом существуем в единой сети, и ею является общество.

Такая, вполне убедительная, гипотеза для нас очень важна. Она дает основание разделить культуру на подсистемную «культуру личности», управляющую непосредственно человеком (через готовность к деятельности, через культурное поведение человека в обществе), и на системную «культуру общества», управляющую поведением устойчивых человеческих общностей. Программу этой, второй, культуры содержит и определяет сверху менталитет, откуда к человеку приходят цели и ценности. Снова мы говорим о трех уровнях: о человечестве (менталитет), об обществе (культура общества), о человеке (культура личности).

Общества приходят и уходят по определенному сценарию истории. Сценарий же, генокод социума, содержится на верхнем уровне, в надсистеме. Как явление действующее, культура выступает в качестве особого общественного механизма, реализующего этот генокод в ходе истории социума. Если вспомнить, что «система и есть целостность», то можно заключить: культура является ядром целостности общества. Уберите культуру – и общество распадется.

А вот если убрать цивилизационную организованность, то общество может еще сохраниться. Галлы просили Цезаря не убивать их всех, «чтобы их боги могли выжить». Их цивилизацию уничтожили, а групповую культуру сохранили в рабстве (внутри другой цивилизации). То же самое происходит с эмигрантами – в чужих цивилизациях для сохранения культуры определенного сообщества представляется много вариантов [163].

Подведем итог сказанному. Культура есть общественный механизм, обеспечивающий духовную целостность социальной жизни. Культура есть деятельность по сохранению целостности общества, деятельность духовного плана. Она не сводится к «духовному производству»: это – всего лишь один ракурс. Содержанием культуры является менталитет.

Сохранение духовной целостности общества – основная функция культуры: то, что присуще любой культуре на системном уровне. Это – монадное содержание культуры, ее назначение, ее миссия в обществе.

Культура со стороны идей, понятий и образов определяет жизнь общества, матрицируя определенный «образ жизни» как нечто духовно целостное, и это целое, целостное, разворачивается в особом историческом времени. «Образ жизни» выступает неповторимым в истории способом, которым производится и воспроизводится духовная жизнь общества.

На вопрос: «Как?» – можно дать ответ в семантико-семиотическом ключе: культура через знаки и значения матрицирует духовный образ жизни в любой период времени. Но это не более чем ракурс, связанный с коммуникативной функцией культуры в обществе.

О нем уже говорили и еще не раз к нему вернемся.

Общенаучный уровень. Социология и теория культуры

На данном этапе исследования создается наиболее полный контекст, в котором точно локализуются теория и история культуры. Мы последовательно движемся от проблем философии культуры к проблематике социологии культуры и общей теории культуры. Но следует сказать, что в современной научной литературе она недостаточно разрешена: одно и то же по темам и глубине изложения можно прочесть и в учебниках по философии культуры, и в учебниках по культурологии, особенно если у них – один автор. Проверкой на полноту теории здесь выступает социология культуры, к которой мы и обратимся.

Итак, мы делаем шаг от философии культуры и философского обществоведения – к социологии культуры.

Цель – отличить однопорядковые научные теории: «общую теорию культуры» и «социологию культуры», которые должны быть отделены от обществоведения.

Чем социология отличается от обществоведения в целом, рассматривать не будем. Этому посвящена специальная литература [3]. Говоря коротко, обществоведение, как и философия культуры, принадлежит уровню философии, а социология и теория культуры (культурология) – конкретные науки, и относятся они, соответственно, к уровню науки. Лучше всего о связи культурологии и социологии, об отличиях одного от другого можно судить по их синтезу: при попытке сделать нечто общее различия обычно и выявляются.

Социология культуры

Уже название «социология культуры» делает очевидным тот факт, что перед нами – своеобразный состав наук: социология культуры – это социология и культурология в синтезе. Считается, что термин был введен Альфредом Вебером [163], хотя «социология культуры» имела свою историю и до XX века. В нашем высшем образовании по этому поводу высказывается мнение, что ее нельзя считать окончательно сложившейся.

Чтобы разобраться в кажущемся парадоксе ее происхождения, обратимся к истории вопроса, сначала – в самом общем виде.

Начнем с наблюдения: внутри социологии культуры в течение XX века произошло явное перемещение доминирования от социологии к культурологии. Оно выразилось в движении от преобладания глобальных социальных систем к преобладанию все более локальных, в итоге – концентрирующих внимание на человеке. Иначе говоря, в течение XX столетия произошел переход доминирования от социологизма к антропологизму. Речь идет пока о масштабном измерении, намечающем пределы от максимума (человечество) – к минимуму (человек). В расширенной трактовке это означает замену иерархических, жестких, простых централизованных систем, типа государства, многообразными децентрализованными, демократическими, гражданскими – отводящими главную роль человеку.

Если же посмотреть на переход с позиции хронотопа, легко убедиться в том, что движение идет в направлении от доминирования пространства к доминированию времени.

В связи с этим в истории XX века обнаруживаются две зеркально противоположные «социологии культуры». Первая – ориентировалась на «социологию», вторая – настаивала на приоритете «культуры», понимаемой все более и более антропологически. В середине XX века А. Моль попытался их связать и уравнять в правах. Но мы пока рассмотрим их отдельно, обозначив доминанты как тенденции 1 и 2.

Тенденция 1. Социокультурология. Во всей мировой социологии на начальном этапе культура рассматривалась как эпифеномен социального – считалась производной от социальных процессов. В качестве главной была выдвинута гипотеза «отставания культуры от развития общества». На первое место, естественно, выдвигались проблемы социальные, причем макросоциологические. В нашей стране в этот период (первая треть XX века, точка отсчета нового столетнего цикла – 1920 год) не было социологии культуры, а скоро не стало и социологии вообще. Из научного обихода ее исключили ввиду идеологического доминирования макросоциологической теории марксизма (исторический материализм, или истмат). Присущий истмату универсализм и наличие в нем эволюционного учения предельной степени абстрактности отторгали и системное, и конкретно-описательное исследование культуры.

На Западе в это время социология тоже обратилась к крупномасштабным структурным образованиям общества, о чем свидетельствуют: социология религии Э. Дюркгейма [109], понимающая социология

М. Вебера [48], интегративная социология П.А. Сорокина [342], морфология культуры и теория цивилизаций О. Шпенглера [405] и многое другое. Внешнее здесь важнее внутреннего: это – экстраориентированная социология.

Тенденция 2. Культурсоциология (культурный анализ). Сегодня – все наоборот: акценты поменялись на прямо противоположные: мы говорим о «культурной социологии», о «культурном анализе» и т. д. Постольку, поскольку в современном мире наблюдается возрастание роли культуры в регуляции человеческого поведения. В связи с этим изменился прежде всего социальный, а вслед за ним – и научный контекст [187; 269; 151; 155]. Возник даже кратковременный феномен «русского культурологического взрыва» на этой основе.

На Западе развитие новых представлений о роли культуры происходило в рамках философии экзистенциализма, а затем – постмодернизма, который в принципе противостоит универсальному началу науки.

Постмодернизм сопротивляется построению масштабных классиологических и логических систем, не признает всеобщей универсальной взаимосвязи, отторгает всеобщие инварианты, не принимает идей естественной эволюции. В итоге объектом исследования социологии культуры стала повседневность, а субъектом – индивид, человеческая отдельность [187].

Субъективное стало важнее любого всеобщего, а внутреннее – важнее внешнего. Это – интроориентированная социология.

Подход постмодернизма нацелен на освоение не только движущих мотивов реального поведения индивидов, групп и других общностей, но и принципов духовной регуляции различных сфер социального бытия в повседневной жизни – «в реальности, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира» [34, с. 38]. Эти аспекты особенно актуализируются, как ни странно, при смене технологий, социальных структур, политических систем, при проведении реформ и т. д.

Как пишет Л.Г. Ионин, «жизненные формы свободно выбираются, в объяснении, а значит, и в поведении господствует постмодернистский произвол. Социальные изменения получают в основном культурную мотивацию. Все эти явления свидетельствуют о том, что культура прогрессирующим образом перенимает функции мотора, движителя общественного изменения и развития» [163, с. 9].

Но это вовсе не значит, что меняется сам предмет «социологии культуры», хотя один западный ученый и сформулировал: «Там, где раньше было «общество»… стала «культура» [там же].

Это значит, что изменились доминанты изучения внутри данного предмета – социологии культуры. Симптоматично, что антропное и культурное здесь совпадают в противостоянии групповому общественному (социальному).

Мы обозначили две крайние тенденции, следуя заявленной методологии. Крайности здесь заданы парой «Мы – Я». Между двумя пределами можно найти и золотую середину, но лишь в истории. Середина приходится на 50-80-е годы XX века и отличается системным набором тенденций (системность, структура, стратификация, функции, семиотика, язык, коммуникация и т. д.). Это – богатый набор методов, позволивший сложиться полисистемности применительно к социологии культуры.

Обратимся к системному плану, обеспечившему разноаспектное изучение культуры.

В системных терминах устройство культуры статически описывается как единство состава и структуры (набор компонентов + совокупность связей, организованность и материал). Например, морфология культуры – это вопросы многообразия форм культуры (древнегр.: «морф» – «форма»), а иерархия культуры раскрывает способ связи компонентов (структура как неповторимая совокупность связей между компонентами). Возникшая в завершение системогенетика рассматривала как связанные еще и вопросы динамического исследования систем.

Но одно дело – мировая тенденция, а другое – развитие ее в СССР, где предмета с названием «социология культуры», повторим, не было полвека. К тому времени, когда в мире уже сложилась серьезная научная традиция, социология культуры, как бы она ни выглядела, в нашей стране создавалась не впервые, а заново. Она не была совершенной, ведь само ее порождение санкционировалось ведущей идеологией – именно этим обстоятельством объясняются ее запоздалая «управленческая» ориентация и обязательное догматическое теоретизирование по поводу культуры и общества на морально устаревшей основе истмата.

Сформированная в советской научной традиции социология культуры 70-80-х годов в определении своего предмета ограничивалась анализом деятельности учреждений культуры, изучением восприятия художественных произведений и вкусовых предпочтений разных слоев и групп. И все же при всех недостатках это был шаг вперед, и он породил феномен научного андеграунда – не все направления в науке выходили тогда на поверхность. Однако все, что было накоплено в исследовании культуры того периода, как раз и повлияло на сегодняшний «русский культурологический взрыв». Совершенно неимоверное количество публикаций по культурологии и всем ее аспектам и уровням: философии культуры, социологии культуры – попало в СМИ вместе с волной перестройки. За одно десятилетие (90-е!) было издано большое количество учебников культурологии, социологии культуры и философии культуры, значительное количество справочников, словарей и хрестоматий.

Возникла новая проблема – упорядочение этого колоссального материала. Чтобы разобраться в нем, нужно избрать приемлемый метод. Нам представляется, что такой метод должен иметь отношение не только к социологии культуры, но и быть метаметодом, ведь аналогичная ситуация наблюдается в целом ряде социогуманитарных дисциплин. Мы пробуем ввести основы для такого подхода в рамках избранной нами исследовательской темы.

А пока подведем итоги изложенному. Наметились три варианта формулировки предмета и целей социологии культуры.

Макросоциологический подход – устанавливает приоритет социума и вторичность (отставание) культуры и индивида. Ведущей здесь является культура общества. Внешнее – важнее внутреннего. Это – экстраориентированная социология культуры.

Системно-социологический подход рассматривает культуру как живущую систему, утверждает равенство социума и индивида по отношению к культуре. Ведущим является взаимодействие культуры общества и культуры личности. Внутреннее равно внешнему.

Это и «экстра-», и интроориентированная социология (что, по сути, и есть системная).

Антропологический (постмодернистический) подход – определяет приоритет индивида в культуре и вторичность социума. Ведущей является культура личности. Внутреннее здесь важнее внешнего. Это – интроориентированная социология.

Наш вывод позволяет понять, почему мы отдаем предпочтение среднему типу для определения культурологии: два других типа выступают его пределами или неравновесными модификациями, искажающими суть предмета.

При этом – в контексте данной темы – важно соблюдать одно условие: различать статический тип описания, называемый «социология культуры», и динамический – социодинамику культуры, внутри которой есть свои три уровня, три объекта. В работе А. Моля «Социодинамика культуры» [267] исследован лишь один из трех объектов, причем исследован функционально. Кроме того, существует корреляция между этими типами в статике и динамике. Так, истмат тоже описывает свою социодинамику культуры, в которой культура фигурирует «позади социума». Современная социодинамика культуры, локализующаяся в пределах обыденного мира, антропная социодинамика культуры, пока вообще отсутствует, хотя как предмет должна быть осмыслена, но сегодня она подменена разными моделями «социализации» личности, что далеко не одно и то же: личность и ее время и социум и его время не совпадают в культурном поле. Социокультурная динамика обыденного мира личности – новый, еще не наметившийся предмет. Она может описывать личную культурную трассу, причем самым неожиданным образом.

Примечательно, что в педагогической практике сегодня важнее всего именно такая постановка вопроса: личная культурная трасса.

Статическая системная модель социологии культуры

Содержание социологии культуры может быть рассмотрено с точки зрения меры, т. е. качественно и количественно. В системном освещении речь идет о вертикальном и горизонтальном разнообразии. По вертикали освещаются вопросы устройства организованности, связи, структуры, иерархии, а по горизонтали – вопросы состава.

Вертикальное системное определение социологии культуры. Здесь простраивается вертикальная развертка, в рамках категории «сущность», через иерархию уровней. Мы предварительно определились, что социология культуры является синтетической наукой, изучающей устройство и механизмы культуры, а также культурную динамику, с позиции их реальной роли в развитии общества и в жизни человека.

Независимо от того, как трактуется системный предмет, возникают однотипные вопросы. Каково место социологии культуры, с точки зрения уровневости познания? Чем различаются: философия культуры, социология культуры и, к примеру, описательная культурология? Прежде всего – уровнями абстрактности. И пределы в науке давно обозначены как соотношение спекулятивного и эмпирического знания.

В контексте иерархической многоуровневости научного пространства содержание и масштаб социологии культуры можно описать триадой. В качестве опорной исходной модели используется гегелевская «тройка» категорий: «общее – особенное – единичное».

1. ОБЩЕЕ. Философия социологии культуры, которая пока сведена к философии культуры.

2. ОСОБЕННОЕ. Социология культуры.

3. ЕДИНИЧНОЕ. Эмпирические виды социологии культуры (этнология / этнография, социокультурная антропология и т. п. описательные или практические по своей природе науки).

Вывод, следующий из вертикального построения: социология культуры воссоединяет, «стягивает уровни» иерархически разного знания: в ней есть теория, но есть и опора на массив эмпирических знаний. Именно отсюда исходит различие трех вариантов формулировки предмета и целей социологии культуры. Такое различие – иерархическое.

На основании иерархического осмысления социология культуры как научный предмет (уже в системном ракурсе) расслаивается на три масштабных уровня: на макросоциологию культуры, на мезоуровень и микросоциологию культуры.

Макросоциология культуры занимается изучением крупномасштабных объектов социологии культуры.

Мезоуровень представляет исследование собственно социологии культуры (культурные структуры, механизмы и культурная динамика социальных групп).

Микросоциология культуры имеет прикладной или эмпирический характер, изучает локальные и единичные культурные объекты, сориентирована атомарно.

Как уже было сказано, синтетическая «социология культуры» имеет две равноправные составляющие: социологию и культурологию. Рядоположенные, они также могут рассматриваться, каждая – в своем научно-иерархическом контексте.

Табл. 14. Иерархическое устройство социологии и культурологии:

Вывод, который из этого следует, тоже очень важен для нас: социология культуры воссоединяет не только иерархически (вертикально) разное, но и «горизонтально разное», разнопредметное, знание. В первом случае предмет – социум, во втором – культура.

Горизонтальное системное определение социологии культуры. Здесь создается горизонтальная развертка, в рамках категории «существования», через иерархию масштабных модусов. Именно эта модель фиксирует парадоксальность социологии культуры XX века и ее коренное отличие от предмета с аналогичным названием XIX века: «социология культуры» в XX веке есть социология существования, даже если она говорит обо всем человечестве, а не только о человеке в аспекте культуры. Отсюда и ведущие категории этой, экзистенциальной, социологии культуры: значение и смысл.

Теоретическая социология культуры имеет три варианта, различающихся предметом, точнее (по сути) – масштабом предмета:

1) «культуру общества»;

2) «культуру общества и культуру личности»;

3) «культуру личности».

Парадоксальность трех разных теорий состоит в том, что название «теория» как раз имеет право на существование исключительно в среднем варианте – если распределить предметы в логике нисходящего масштаба («философия – наука – прикладные аспекты») и, соответственно, вывести из этих масштабов уровневые продукты: учение, теорию, прикладные знания. Два других варианта – «вырожденные» пределы теории, о них уже шла речь: это – социологизм и антропологизм (в экзистенции – значение и смысл).

Таким образом, современные тенденции «антропологизации» социологии культуры, с системной точки зрения, не совсем правомерны, как и ранее бытовавшие макросоциологические. Тем не менее они есть, и это «выворачивание предмета» через социо- или антроподоминанту создает исторические варианты (социокультурология и понимающая социология культуры, «исследование жизненного мира» и «культурный анализ»). Подчеркнем, что в крайних пределах отчетливо различаются и применяемые методы.

В социокультурологии – разнообразные проявления спекулятивной логики (здесь развиваются мета-таксономия, эволюционизм, историзм и т. д.).

В культурном анализе методом являются герменевтика и ее аппарат: рефлексия и понимание, основополагающие принципы интерпретации культурных феноменов, расширение диапазона техник декодирования и приемов распредмечивания (освоения содержательности) культурных текстов, значения и смыслы.

В среднем, системном, уровне – функциональный, деятельностный, коммуникативный, семиотический, структурный, морфологический – варианты системного и деятельностного исследования культуры в социуме [250].

Полное определение предмета «Социология культуры». «Полное» – в данном случае означает «вертикально-горизонтальное», в совокупности двух измерений, определение социологии культуры, дающее возможность перейти к полипредставлению о предмете социологии культуры. Это полипредставление нигде не выходит за рамки продемонстрированного вертикально-горизонтального разнообразия. В нем возможны только модификации основных подходов.

Модель социологии культуры

Рис. 25. Структура социокультурного знания.

При совмещении всех построений незаполненным местом в спектре остался такой особый предмет, как «философия социологии культуры». Для него есть все основания. Но в нашем времени (1986–2020 гг.) нет и пока не может возникнуть потребности в нем: он противоречит современному мироощущению своей общностью.

С ментально-циклической позиции, предмет этот будет осмыслен в противоположной фазе, с социодоминантой в менталитете, потому что условная потребность в его существовании все же есть. Мотивы – следующие:

важно отделить его от теоретического уровня социологии культуры – во-первых; важно отделить его от рядом лежащих традиционных предметов: «социальная философия», «философия истории», философия культуры» – во-вторых. Пока это смысловое поле расслоилось по всем названным предметам.

Заключение по третьему параграфу

Культура есть общественный механизм, обеспечивающий духовную целостность социальной жизни.

Культура есть деятельность по сохранению целостности общества, и эта деятельность – духовного плана. Она не сводится к «духовному производству», поскольку это лишь один ракурс из всех рассмотренных.

Содержанием культуры является менталитет.

Сохранение духовной целостности общества – основная функция культуры: то, что присуще любой культуре на системном уровне. Это монадное содержание культуры, ее назначение, ее миссия в обществе.