Культовые камни

? Для этой главы мы выбрали наиболее интересные примеры культовых камней и посвятили им отдельные очерки. Но чтобы лучше воспринимать такой довольно сложный материал, нам сначала придётся задать себе вопрос: как первобытные люди понимали окружающую их природу, в том числе как они относились к камням, холмам, горам и почему они в ряде случаев их обожествляли и им поклонялись? А так как мы слишком далеко ушли от тех незапамятных времён, то нам придётся воспользоваться трудами этнологов и археологов, изучавших быт и верования тех племён и народов мира, которые сохранили традиционные представления и обычаи своих древних предков вплоть до новейшего исторического периода. Самые плодотворные результаты в этом направлении были получены учёными в XIX–XX вв., что позволило реконструировать в общих чертах систему верований людей первобытной эпохи.

Душа и дух. Культ предков. Хозяева природы

Даже в наше просвещённое время многие люди, в том числе учёные, задают себе вопросы: существует ли душа? Может ли она выходить из тела после смерти человека? Возможно ли переселение душ? И так далее. Утвердительные ответы на эти вопросы дают лишь разнообразные религиозные учения, имеющие давние традиции. Зачатки религиозных представлений и верований несомненно были у человека уже в первобытную эпоху, когда человек пытался осознать окружающую его действительность и самого себя, своё место в природе.

Одушевление природы, её олицетворение получило в науке название анимизм (от латинского слова anima ‘душа'). Анимистические верования в виде пережитков сохранились у многих народов вплоть до сегодняшнего дня, даже если формально народ или отдельные его представители исповедуют одну из развитых мировых религий.

Исследователь культовых камней, кроме общефилософских проблем (тем более если он сам убеждённый атеист), интересуется ходом мышления первобытного человека, то есть чисто практическими вопросами. Как себе представлял этот гипотетический человек душу своего сородича? Как она выглядит? Куда она отправляется после смерти? Если она вселяется в камень, или в дерево, или в другой предмет, то как она там живёт? И что собой представляет этот камень или другой предмет – живой ли он сам по себе, имеет ли свою собственную душу или является просто вместилищем души умершего человека? С развитием более абстрактного мышления у нашего гипотетического человека возникают другие вопросы. Превращается ли душа предка, заключённая, к примеру, в камне, в духа этого камня? Становится ли он духом всей данной местности? Может ли он покидать своё обиталище, может ли он влиять на жизнь живых людей, делать им добро или, наоборот, приносить им вред? И не стоит ли на всякий случай умилостивить этого духа жертвоприношением, чтобы он покровительствовал нашему роду, нашему племени? Чтобы он помогал нам в охоте, чтобы не насылал на нас всякие лютые болезни, чтобы защищал нас от нападающих врагов и умножал наш род?

Так возникает и другое явление, известное в науке как тотемизм, то есть наличие у рода своего тотема, покровителя рода, мифического предка, представляемого обычно в виде какого-либо животного или растения, реже в виде неодушевлённого (с нашей сегодняшней точки зрения) предмета. Но тотемизма мы коснулись лишь попутно, а сейчас вернёмся к анимизму, который больше всего интересовал исследователя камней.

Нам кажется, что на многие вопросы исследователя ответил бурятский этнограф Т.М. Михайлов, изучавший анимистические верования бурят. Процитируем одно место из его работы: «У бурят душа умершего и дух как отдельное существо – почти одно и то же, принципиально не отличаются друг от друга, смешиваются, сливаются. Поскольку душа – совершенный двойник человека, постольку и мир духов, т. е. потусторонний мир, – двойник реального мира. Души покойников, переселившись в новый для них мир, становились не просто духами, образующими какую-то безликую массу, а существами конкретных разрядов, иерархических групп с определёнными функциями и назначениями» [Михайлов, 1976: 295–296].

Добавим к этому, что учёные, занимающиеся анимистическими верованиями, часто ссылаются на классические работы конца XIX – начала ХХ в. британских этнологов Б. Спенсера и Ф. Гиллена [Spencer, Gillen, 1899], которые досконально изучили верования коренных австралийцев племени аранда в Центральной Австралии. В частности особо отмечалось, что по представлениям австралийских аборигенов душа тесно связана с телом человека, но может существовать и внешняя душа. То есть душа может быть изъята из тела для большей безопасности и находиться в каком-либо ином предмете – куске дерева или камня. Такой предмет называется чуринга – это каменная душа каждого человека. Российский этнолог П.Ф. Преображенский сопоставил с этим верованием данные мифологии и русских сказок: душа Кощея Бессмертного хранится в яйце, яйцо в утке, утка в зайце и т. д. [Преображенский, 1929: 139].

Но и в наше время, в XXI веке, некоторые племена и народы сохраняют свои традиционные анимистические верования в духов-предков и духов природы. Приведём пример из региона, близкого к Австралии.

В передаче по телевидению (канал «Культура», 9 сентября 2011 г.) был показан документальный фильм «Волшебные люди Вануату». Речь шла о традиционных обрядах меланезийцев Новых Гебридских островов в юго-западной части Тихого океана (государство Вануату). На островах есть каста колдунов. Житель деревни, у которого постоянно неудачи в охоте или рыболовстве, идёт к колдуну. Тот показывает ему волшебные камни: один черепаший, другой акулий. Они помогают человеку: в них живут духи умерших предков. Но этого мало: колдун проводит человека (без сопровождения никак нельзя, это опасно) к действующему вулкану, дорогу к которому знает только колдун. [Кстати, Новые Гебриды – острова вулканического происхождения, гористые, высотой до 1810 м; на них около 60 вулканов, в том числе 10 действующих. – Р.А.] При этом нужно идти не по той дороге, по которой идут души мёртвых, а в стороне от неё. Когда путники приходят к вулкану (там живёт главный дух), колдун бросает в вулкан зелёную ветку дерева и испрашивает удачи для своего товарища.

Теперь о духах – хозяевах природы. У всех народов есть представление о том, что в Европе называют гением, или духом, местности (латинское genius loci). У русских бытовало такое поверье: каждое место, будь то в доме, или в хозяйственных постройках, или вне дома – во враждебном человеку пространстве – населено разными духами. Названия этих духов говорят сами за себя: домовой, банник, овинник, леший (хозяин леса), водяной и др. Все они – представители низшей мифологии, фактически нечистой силы, позже заменённые христианскими представлениями о чёрте, но продолжавшие жить в народных суевериях, пережитках языческой поры.

У коренных народов Сибири и Русского Севера развит культ хозяев местности. Буряты называют их эжинами. Каждая гора, каждая река, каждое урочище имеет своего эжина. Якуты называют таких духов-хозяев иччи. Как у всех охотничьих народов, эти существа непосредственно влияют на благосостояние человека. В то же время у якутов наблюдалось и олицетворение природы; так, словом эбэ ‘бабушка' могла именоваться гора (или река), хотя параллельно существовало и понятие хайа иччитэ – ‘дух, хозяин горы'. [Токарев, 1931: 162].

На острове Вайгач, на большом утёсе до 1827 г. находился самоедский (ненецкий) идол по имени Уэсако (Старик). Утёс впоследствии назывался Болванским; ненцы считали его стариком и главой всех хэгов (духов). А камень посреди острова получил название Невехэге ‘мать болванов' – потому что около него хранились, как в утробе, бросаемые жертвы: монеты, ружья, топоры, пуговицы и др. [Левин, 1931: 218–219]; позже Л.В. Хомич описывает эти два камня-идола как Вэсако и Хадако “Старик” и “Старуха” [Хомич, 1966: 199]. Четыре сына старика и матери болванов разбрелись по тундре и промышляли на ней: Ню-хэге (маленький утёс на Вайгаче); Минисей (возвышение у Уральского хребта); Ялмал (Ямал, полуостров на западной стороне Обской губы) и Кузьмин перелесок (особо почитаемое место, известное в Большеземельской тундре – камень в лесу в 20 верстах от Мезени, которому приносили жертвы).

Новейшие исследования верований сибирских ненцев показывают, что культ духов-хозяев (хэхэ) местности, в том числе священных камней и скал, распространён среди всех родовых групп этого народа. Так, надымские ненцы (р. Надым впадает в Обскую губу) считают своим главным божеством Марахы. Изображение духа каменное, размером с «сидячего человека», оно хранится на священной нарте. Божество приносит удачу в промысле, избавляет от болезней, может наслать наводнение или спасти от него. Хранители идола – представителя рода Нядонги, без них нельзя посещать это священное место. По преданию, кто-то из этого рода нашёл идола на песке, поэтому его и прозвали Марахы – “найдённый на песке” [Мартынова, 2016:272].

У саамов также существовал культ священных камней (сейдов); известный русский этнолог Н.Н. Харузин связывал их с культом предков, так как возле этих камней приносились жертвы покойникам [Харузин, 1890: 188, 190]. Саамы верили в то, что подобный камень был живым, он мог двигаться, есть, пить, приносить людям несчастье. Сейды представляли собой естественные камни, выделявшиеся своей величиной или формой; однако были и каменные сейды, созданные руками человека. Место, где стоял сейд, считалось святым, его обносили оградой, и никто не смел входить туда, если только не собирался сделать жертвоприношение.

Представление о живых камнях свойственно и другим народам. Этнограф Г.Н. Прокофьев в 1926 г. писал о своей беседе с молодыми ненцами, в которой спрашивал их о живой и мёртвой природе. В отличие от дерева, которое считалось мёртвым, поскольку оно не ходит, ненцы полагали, что живое – это всё, что движется: вода, ветер, солнце, звёзды. Что касается камня, то он «живой, в нём огонь есть» [Прокофьев, 1927: 38].

Камень не просто живой. Он ещё может расти, размножаться, даже иметь целую “семью”. «Странное антропоморфическое понятие, что камни могут быть мужьями и жёнами и даже имеют детей, знакомо фиджийцам, так же, как и перуанцам и лопарям» [Тэйлор, 1939: 372].

В Литве известны три группы камней – три семьи под названием Мокай. Это камни-ведуны (ср. литовское mо?kyti “учить”). В одной из семей сохранился только “отец” Мокас (Мокулас) – стоячий гранитный валун более 1 м высотой. Раньше у него была “жена”, но тот камень взяли для постройки. Предание сообщает, что Мокас был крестьянином и в праздник Пасхи пахал поле, а жена принесла ему завтрак. Работать в праздник категорически запрещено, поэтому Бог в наказание превратил обоих в камни. Мокас считался ведуном, то есть грамотным, знавшим всё. К нему посылали школьников, которым трудно давалось учение. Им советовали обойти камень на коленях три раза, читая молитву “Богородице Дево, радуйся…”, затем постучать головой о камень, – тогда ребята всему научатся [Тарасенко, 2000: 4–5].

Литовцы верили, что священные камни могут не только говорить, ходить, учить, советовать, давать взаймы деньги, шить сапоги, давать счастье, но и плакать, кровоточить [Завьялова, 2009: 5].

В традиционных представлениях монгольских народов, в их легендах и преданиях, существует категория одушевлённых персонифицированных камней. Камни могут действовать как живые люди: имеют собственное имя, могут вступать в брак, иметь потомство или способствовать в этом людям. Между крупными камнями могут существовать дружественные или враждебные отношения; камни могут доброжелательно относиться к людям или, наоборот, наносить им вред, вызывать стихийные бедствия и т. п. Примером почитаемого и популярного в Монголии (Центральный аймак) камня может служить Ээж Хада (= Мать-Скала). Камень имеет оригинальную форму, напоминающую человеческую фигуру с головой, плечами, ярко выраженным лицом и руками, разведёнными в стороны. Камень огорожен, одет в монгольский халат дэли, на голове – традиционная шапка. Временами старые вещи с соответствующими церемониями заменяются на новые [Абаева, 2005].