Шестидесятые годы

В пятидесятые и шестидесятые, когда артисты с утра до поздней ночи пропадали в театре, их культурной Меккой была библиотека ВТО, которая находилась тут же при театре. Её руководителем был немолодой человек по имени Гурген Георгиевич Татосов. Именно он советовал артистам, особенно молодым, что нужно прочитать перед репетицией того или иного нового спектакля. К нему приходили за советом, и всегда библиотека была полна людьми. Здесь спорили, встречались или просто пережидали время между репетицией и спектаклем. Так вот этот самый Гурген Татосов писал разные стихотворные шаржи и эпиграммы как на артистов, так и на спектакли.

Маргарите Кирилловой

Нос меняет, габариты,

Всё в тумане – полный транс.

Вот что сделал с Маргаритой

Подкреплённый гайморитом

Заполночный преферанс.

Ефиму Верову

(по театру ходила фраза «С Веровым надо кончать».)

Мы в жизни во что-то верим,

На всём провиденья печать…

Но что же нам делать с Веровым?

– С Веровым надо кончать!

Надпись на кулинарной книге

А когда на Волгу лягут тени

И заря погасит яркий свет,

Вспомните, родные, о Гургене,

Кушая изысканный обед.

Людмиле Сторожевой

Говорят, хорошая актриса,

Посмотреть хотелось бы скорее.

Жаль, что бесприданница Лариса

До спектакля очень постареет.

Нине Чипиженко

Труда отдав немалого,

В театре, верно, с год

Вдовица Огудалова

Ларисе мужа ждёт.

Людмиле Вальднер

Актриса большого диапазона

Игры показала особый класс.

Начала карьеру как Дездемона,

А кончила – Женькою Ксидиас.

Людмиле Вальднер

(После спектакля «Почему улыбались звёзды»)

Не меркнет в актрису вера,

Везде она хороша.

А вот милиционера

Не принимает душа.

Нине Чипиженко

Вы сейчас играть в театре

В трагедийном стали тоне —

Подошли б для Клеопатры

Или Цезарь, иль Антоний.

Тамаре Барбашовой

Любви как связывались нити,

Следил, волнуясь и дрожа.

Боюсь, что вы не соблазните

Такого типа, как Моржа.

Марии Чарской

Всё как будто бы резонно,

Но в тревоге сердце тает.

Может быть, к концу сезона

Маша сына воспитает.

Тамаре Кулагиной (к дебюту)

Протянув искусства нити,

Покорили всех вы в зале:

Хохотал не только зритель,

Даже звёзды улыбались.

Людмиле Борской

Ужели однолюб вам нужен?

Ведь всё рассеется, как дым.

Нехорошо, имея мужа,

Гоняться в пьесе за другим.

Людмиле Сторожевой

Вы показали, играя,

Юности шторма и бури,

Только жаль, дорогая,

Что я – не Юрий.

Саше Михайлушкину

Трудом он занят благородным:

Изящен, весел, мил, остёр…

Артистом хочет стать народным,

Но не пускает режиссёр.

«Свет далёкой звезды»

Конечно, быть не может спору —

Свет до звезды от нас далёк.

И как не плакать режиссёру,

Когда звезды достичь не смог.

Вале Плужниковой

Мне на мир не хочется глядеть,

На пути одни лишь неудачи.

Мне тобой хотелось бы владеть,

А владеет Михаил Недачин.

(«Валя услышав эту эпиграмму, расхохоталась и поцеловала меня».)

Георгию Гладких

Попал в театр просто клад,

Но, видит Бог, его съедят.

Козицину

Всё в огненно-азартном стиле,

И страсть, и пыл. Зубовный скрежет.

Наверное, в премьеру Филя

Партнёров двух иль трёх зарежет.

В начале шестидесятых театр отличался романтическим направлением своего репертуара. Высокая драматургия была основой того времени: «Иванов» А. П. Чехова, «Иркутская история» А. Арбузова, «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, «Океан» А. Штейна, «Три товарища» Э.-М. Ремарка. Сам по натуре человек романтического склада, Николай Децик выстраивал репертуарную политику на высокой художественной основе. Нельзя сказать, что в театре той поры не шли, как сегодня бы сказали, однодневки. Но они не определяли стиля театра и всё равно не роняли его режиссёрского и исполнительского уровня. И даже спектакли по пьесам А. Сафронова, И. Куприянова или Н. Погодина стилистически не выбивались из общего ряда.

Это было время подъёма страны и искусства. Грозненский театр шёл в ногу с этим временем.

«Анна Каренина» – мечта любого большого театра. После МХАТа инсценировка романа Л. Н. Толстого обошла все провинциальные сцены. В сороковые годы на грозненской сцене её должен был ставить Я. И. Уринов с А.Г. Кумагорской в заглавной роли. Спектакль не вышел. И вот в начале 1960-х Н. К. Децик отважился на это огромное сценическое свершение. Начать с того, что режиссёр очень точно определил исполнителей и правильно распределил роли. Как настоящий художник, он влюблялся в своих актёров, что всегда обеспечивало успех работы. Для Децика всё и вся были важны. Артисты, работая над ролями, писали конспекты. Работа шла «по Станиславскому». Среди постановочных приёмов Децика были такие, как, например, «видение за стеклянным занавесом» – действенный анализ роли или «милицейский протокол» – сюжетная линия героев и её детективная основа. Так рождался характер не только того или иного персонажа, но и самого спектакля. Через такие упражнения проходили все участники спектакля вне зависимости от того, кого они играли: Анну, Вронского, Каренина, или просто участвовали в массовке, например «на скачках». Децик даже на небольшие роли назначил ведущих артистов труппы. Так жену посланника играла Л. Н. Вальднер, княгиню Мягкую – Н. Ф. Чипиженко, Марию Ефимовну – М. М. Асенкова, М. К. Чарская – графиню Вронскую. Варю Вронскую играла совсем молоденькая Зиночка Вакуленко. Успех спектакля, конечно, определяли исполнители главных ролей: Маргарита Кириллова (Бетси Тверская), Нина Тайц (графиня Лидия Ивановна), Борис Казанский (Стива Облонский), Георгий Гладких (Алексей Вронский) и Валентина Плужникова с Евгением Красницким – супруги Каренины. Плужникова была не просто хороша в этой роли – она была восхитительна, за ней было интересно наблюдать, даже когда она молчала, просто присутствуя в той или другой сцене. Вот до такой степени режиссёром и актрисой были точно выстроены рисунок роли и внутренние мотивации героини. Её поступки были всегда оправданы, каждая минута сценического существования актрисы была наполнена жизнью Анны. Не менее интересен был Красницкий в роли Алексея Александровича Каренина. От природы артист с характерным началом, в этой роли он достигал огромного драматизма, граничащего с трагизмом. Дуэт Плужниковой и Красницкого был филигранен. Георгию Гладких не хватало актёрской фактуры в роли Вронского, но это совсем не значило, что он её играл посредственно. Просто зритель был скорее на стороне Красницкого-Каренина, нежели Гладких-Вронского.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.