Новое царство

Новое царство

Восемнадцатая династия охватывает не только наиболее важный период истории Египта, но и оставила наибольшее количество разного рода свидетельств. После чужеземного правления в Египте наблюдался подъем национализма, возглавляемого фиванским царем Секененом III. Он оттеснил гиксосов к северу и, очевидно, очистил территорию Фив прежде, чем погиб в сражении. Ему наследовал сын Камее, чье правление было недолгим, а затем второй сын, Яхмес. Более удачливый, чем отец и брат, Яхмес оттеснил врага к границам Египта, а затем выдворил его из страны. Об осаде и захвате крепости гиксосов Аварис с подкупающей простотой поведал тезка царя, Яхмес, сын Абаны. Он с гордостью объявляет: «Я, обращаясь к вам, все люди, я сообщаю вам о милостях, выпавших на мою долю. Я был награжден семикратно золотом перед всей страной, а также рабами и рабынями. Я был наделен огромным количеством пахотной земли. Имя героя (живет) в содеянном им, оно не исчезнет в этой стране вовеки»[29].

Яхмес, сын Абаны, был вправе гордиться тем, что был семикратно награжден золотом, поскольку воинов награждали золотом только за героические подвиги. До конца жизни он оставался храбрым воином и участвовал во всех походах царя Яхмеса. Восстание на юге было недолгим и имело катастрофические последствия для мятежников. «Тут пришел южный мятежник, чью смерть приблизил его рок, в то время как боги Верхнего Египта схватили его. Он был настигнут его величеством в Тенттаа (возможно, в районе Первого порога). И его величество захватил его в качестве военнопленного и всех его людей, как легкую добычу… Тогда пришел тот супостат, по имени Тетиан, и собрал вокруг себя злонамеренных. И его величество убил его, причем дружина его перестала существовать»[30].

Яхмес, сын Абаны, прожил долгую жизнь, на протяжении которой служил под началом Яхмеса I, Аменхотепа I и Тутмоса I и принимал участие в битвах на суше и на воде.

Нам известно, каким был царь Яхмес, поскольку была найдена его прекрасно сохранившаяся мумия. Он был крепкого телосложения, широкоплечий, с вьющимися каштановыми волосами, с выступающими передними зубами. Он не был красив и, судя по всему, имел примесь негритянской крови. Похоже, он пользовался любовью и вызывал восхищение своих воинов, одержал много блистательных побед, но величайшие победы, достигнутые его потомками, Тутмосом I и Тутмосом III, затмили его славу.

Преемником Яхмеса был его сын, Аменхотеп I. Гиксосы все еще представляли опасность для Египта, поскольку были достаточно сильны, чтобы предпринять попытку вернуть былое господство. Неугомонный Яхмес, сын Абаны, принимал участие в походах Аменхотепа I против гиксосов. «…И вот, я был в первых рядах нашего войска. Я бился по-настоящему, и его величество видел мою доблесть». К решению всех задач Аменхотеп приступал с энергией, свойственной всем членам его семьи. Если бы он относился к другой династии, то запомнился бы как один из великих фараонов, но он оказался между таким великим солдатом, как Яхмес I, и еще более великим солдатом, как Тутмос I, а потому его подвиги стали забываться.

Во времена царствования XXI династии его высеченная в скалах гробница упоминается в отчете о процессе над обвиняемыми в ограблении царских гробниц. Инспекторы, отправленные для расследования дела об ограблении, изложили результаты осмотра гробниц, где, в числе прочего, сообщили, что «Вечный горизонт» царя Аменхотепа I, имеющий в ширину 119 метров и расположенный к северу от садового храма Аменхотепа, в который, как предполагалось, проникли воры, осмотрен в этот день, и выявлено, что гробница не повреждена»[31].

Затем на трон взошел Тутмос I, сын Аменхотепа. Мать Тутмоса была из царского рода, но не являлась наследницей престола. Право на трон, как было принято в этот период, Тутмос I получил благодаря браку с наследницей престола. Тутмос I был одним из величайших египетских царей-воинов, и в письменных свидетельствах, относящихся к периоду его правления, говорится о непрерывной череде его побед. Яхмес, сын Абаны, хотя был уже в преклонном возрасте, принимал участие в нубийском походе Тутмоса I и «выказал свою доблесть перед ним (царем) в нильских порогах…», после чего его «назначили начальником гребцов». Во время нубийского похода Тутмос I полностью разгромил врага и установил египетское господство над завоеванными землями. Единственный отчет об этой кампании вышел из-под резца Яхмеса, сына Абаны, ярко живописавшего подвиги царя. «Его величество свирепствовал против них, как пантера. Его величество выпустил первую стрелу, которая и засела в теле того супостата. И эти… (пропуск в тексте, оставленный древним резчиком) оробев перед его богиней-змеей (царским уреем). Это было сделано там в мгновение резни. Их присные были захвачены как военнопленные. Его величество поплыл вниз по Нилу, имея все зарубежные страны у себя в кулаке и того подлого нубийца-кочевника висящим вниз головой на носу царского судна его величества»[32].

Уже будучи в достаточно преклонном возрасте, Яхмес сопровождал Тутмоса в победоносном походе, точнее, набеге, когда египетская армия прошла через Палестину и Сирию и достигла Евфрата. И на этот раз Яхмес показал себя храбрым воином: «Я находился в первых рядах нашего войска, и его величество видел, какую я выказывал доблесть. Я захватил колесницу, ее упряжку и того, кто был на ней, в качестве военнопленного, и они были доставлены его величеству». Это была последняя кампания старого солдата. «Я состарился, я достиг старости, и оказанные мне милости подобны первой… Я упокоюсь в высеченной в скале гробнице, приготовленной мною самим»[33].

Тутмос I подвел итог своей жизни в абидосской надписи, в которой перечисляет не только свои завоевания, но и все, что он сделал для египетских богов, храмов и жрецов: «Я установил границы «Любимой страны» (Египта) до (тех пределов), которые окружают солнечный диск. Я сделал сильными пребывающих в страхе. Я отвратил зло от них. Я поставил Египет превыше всякой страны… Я соорудил памятники богам. Я сделал прекрасными святилища богов на будущие времена. Я благоустроил их храмы. Я восстановил то, что было разрушено. Я превзошел то, что было сделано раньше»[34].

Тутмос I был коренастым, невысоким, ростом едва ли более пяти футов. У него, как и у его деда Яхмеса I, были выступающие передние зубы, но у него был красивой формы нос, и в молодости Тутмос I был, возможно, хорош собой. Он умер примерно в шестидесятилетнем возрасте и к тому времени полностью облысел. Он, по всей видимости, был энергичным, невероятно выносливым человеком, обладавшим железным здоровьем, если мог переносить тяготы долгих походов и участвовать в тяжелых боях. Он, как и все фараоны, возглавлял свою армию и боролся наравне со своими воинами. Тутмос I мастерски владел оружием, о чем свидетельствует запись Яхмеса, сына Абаны: «Его величество выпустил первую стрелу, которая и засела в теле того супостата». Судя по внешнему виду его мумии, Тутмос был быстрым и энергичным человеком.

Благодаря активной завоевательной политике Тутмоса в Египте наступил мир. Теперь страна была в состоянии восстановить свое экономическое положение. Начался новый период расцвета литературы и искусства. Тутмос I открыл поистине удивительную эру строительства храмов, которая продолжалась вплоть до XX династии, и создал несколько прекраснейших строений, когда-либо виденных миром. Тутмос занялся перестройкой Карнакского храма, стремясь превратить его в сооружение достойное «победоносного Амона». Рядом были возведены два обелиска (высотой по 23 метра каждый), один из которых сохранился до наших дней.

В конце правления Тутмос I сделал свою дочь Хатшепсут соправителем. В записях она заявляет о своих притязаниях на трон, но преемником Тутмоса I становится его сын Тутмос П. Хапшепсут обладала реальной властью в конце правления Тутмоса I, весь срок правления Тутмоса II и большую часть правления Тутмоса III.

«Сокол в гнезде… царь Верхнего и Нижнего Египта Аахепер-ен-Ра воцарился над Египтом. Он правит над Красной страной. Он овладел двумя берегами, победоносный»[35].

Тутмос II был полной противоположностью своего предшественника – слабовольный, женоподобный, с искусно завитыми каштановыми волосами. Когда на юге поднялся мятеж, он отправил войска для его подавления. В высеченной на скале надписи подробно описывается поход в Нубию. Получив сообщение о восстании, начавшемся в «жалкой стране Куш», «поднялся его величество, как пантера, когда он услышал об этом. И сказал его величество: «Я клянусь тем, как любит меня бог Ра, как благоволит мне отец мой, владыка богов Амон, владыка Фив, что я не оставлю среди них в живых ни одного мужчины…» «Тогда отправил его величество многочисленное войско в Нубию… чтобы сокрушить всех восставших против его величества и враждебных владыке двух стран. И тогда это войско его величества прибыло в жалкую страну Куш… И это войско его величества сокрушило этих иноземцев: они не оставили среди них в живых ни одного мужчины, согласно всем приказам его величества, за исключением одного из этих детей вождя жалкой страны Куш, который был привезен живым в качестве живого пленника вместе с их людьми к его величеству и повержен под ноги благого бога. Появился его величество на престоле, когда привели живых пленников, захваченных этим войском его величества. Сделана была эта страна рабой его величества, подобно тому, как она была ранее. Народ ликовал, воины радовались, воздавая хвалу владыке двух стран; восхваляли они этого бога, прекрасного в проявлениях своей божественности»[36].

Тутмос II не был великим воином, ведущим свое войско на бой и находившимся в самой гуще борьбы. Он был довольно трусливым молодым человеком, способным демонстрировать храбрость, только сидя на троне в окружении охраны.

Тутмос II правил всего тринадцать лет. Его преемником стал Тутмос III, но он был слишком мал, чтобы править страной, поэтому фактическим правителем стала Хатшепсут. Эта женщина не только обладала сильным характером, но, судя по изображениям, была наделена красотой и очарованием. Ее правление отличалось расширением торговых отношений и активным восстановлением разрушенных и строительством новых храмов.

Построенный царицей прекрасный погребальный храм в Дейр-эль-Бахри знаменит не только своей красотой, но и вызывающими огромный интерес надписями на стенах.

Рельефы храма в Дейр-эль-Бахри повествуют об основных событиях царствования Хатшепсут. На стенах портика нижней террасы изображены доставка обелисков царицы из Асуана в Карнак и ритуальные сцены, связанные с идеей объединения Верхнего и Нижнего Египта. Рельефы второй террасы повествуют о божественном союзе родителей Хатшепсут – бога Амона и царицы Яхмес и о знаменитой военно-торговой экспедиции в далекую страну Пунт, снаряженной царицей на девятом году правления. Хатшепсут снарядила в путь морские корабли с приподнятым высоким носом и кормой, заканчивающейся огромным цветком папируса, высокой мачтой, несущей большой широкий парус. Прибывшие иноземные корабли на берегу моря встретили царь Пунта, бородатый, похожий на египтянина мужчина, и его жена. Произошел обмен дарами, во время которого египтяне получили не только желанные благовония, но и слоновую кость, черное дерево, малахит, золото, а также живых обезьян и жирафов. Изображенная мастерами Хатшепсут тропическая природа Пунта: пальмы, жирафы, маленькие хижины, стоящие на сваях посреди болот, без сомнения, указывают на то, что это Африка. Посланцы царицы погрузили на корабли более тридцати ладановых и мирровых деревьев в кадках. Вернувшиеся в Фивы корабли с ликованием встречает народ и Хатшепсут. С особым трепетом и осторожностью носильщики обращаются с благовонными деревьями, которые царица повелела высадить перед храмом Дейр-эль-Бахри.

Несомненный интерес вызывает ее надпись об установлении гигантских гранитных обелисков в Карнаке. «Размышляя о моем создателе, подсказало сердце мое сотворить для него два обелиска, что (покрыты) электрумом, высота которых достигает небес, в священном колонном зале… Вот мечется сердце мое туда и обратно, думая, что же скажут люди, те, что увидят памятники, мной сотворенные, спустя годы, и будут говорить о том, что я совершила». Всего за семь месяцев египтяне высекли тридцатиметровые обелиски из скалы, обработали их до совершенной формы, сплавили по Нилу на двух специально изготовленных огромных барках, перетащили по суше, подняли и установили вертикально внутри храма. Невероятная идея была воплощена в жизнь!

Работа над гробницей Хатшепсут началась, когда она была еще женой Тутмоса II, но гробница не устраивала ставшую фараоном царицу, поэтому работу над ней прекратили и вырубили гробницу Хатшепсут в скале Долины царей[37].

После смерти Тутмоса II фараоном был провозглашен малолетний Тутмос III, а Хатшепсут – регентом. Это положение сохранялось до тех пор, пока во время церемонии в храме верховного бога Фив Амона жрецы, несшие тяжелую барку со статуей бога, не опустились на колени прямо возле царицы, что было расценено фиванским оракулом как благословение Амона новому правителю Египта. В период правления Хатшепсут не было войн, и соседние страны начали бросать жадные взгляды на растущее богатство Египта. После смерти Хатшепсут, став единоличным правителем, Тутмос столкнулся с коалицией правителей Кадеша и Мегиддо[38], которые готовились при первом удобном случае вторгнуться в Египет.

Тутмос решил первым нанести удар. Не дожидаясь, пока враг окончательно подготовится к вторжению, он собрал войско и выступил в поход. Его личный секретарь вел дневник событий, текст которого впоследствии был перенесен с кожаных свитков на стены храма в Карнаке, так что до нас дошел полный отчет о первой кампании фараона. В этой кампании Тутмос показал, что был военным гением своего времени[39].

Мегиддо был опорным пунктом восставших, и его следовало взять любой ценой. Собрал фараон военный совет, чтобы выбрать один из трех возможных путей движения к Аруне. Фараон предложил кратчайший, но одновременно и наиболее опасный путь, делая ставку на скорость и внезапность нападения. «Как же мы пойдем по этой дороге, которая узка? Ведь приходят (и докладывают), что враг там стоит и (ждет и они держат) дорогу против многих. Разве не пойдет лошадь за (лошадью и человек за) человеком так же? Разве не будет наш авангард сражаться там в то время, как наш арьергард будет еще стоять в Аруну не сражаясь? А ведь есть еще две дороги: одна дорога – смотри, она правильна для владыки нашего, ибо выходит она к Таанаке (город в Северной Палестине у восточного склона горного хребта Кармел), другая – вот, она (приведет) к дороге севернее Джефти так, что мы выйдем к северу от Мегиддо. Пусть наш победоносный господин следует как (найдет правильным) сердце его, но да не пойдем мы по той (трудной) дороге»[40], – высказали свое мнение военачальники. На это Тутмос ответил: «(Клянусь), как любит меня Ра и как хвалит меня отец мой Амон, как освежается дыхание жизнью и силой, мое величество пойдет той дорогой на Аруну! Пусть кто хочет из вас идет по дорогам, о которых вы говорили, и пусть кто хочет из вас следует за моим величеством! Неужели будут говорить у этих врагов, которых ненавидит Ра: «Разве его величество идет по другой дороге? Он боится нас – подумают они»[41]. Выслушав его речь, военачальники единодушно заявили: «Да сотворит отец твой Амон, владыка Фив, первый в Карнаке, согласно твоему сердцу! Вот мы последуем за твоим величеством всюду, куда пойдет твое величество, ибо слуга – позади своего господина… И пошел он сам во главе своего войска, указывая своими шагами путь каждому человеку, и лошадь (шла) за лошадью, а его величество был во главе своего войска…»[42] Они подошли к Мегиддо с той стороны, откуда враг не ожидал их увидеть. На следующий день состоялось сражение, в котором Тутмос одержал победу, заставив врага в панике бежать с поля боя. «…Побежали они в беспорядке к Мегиддо с устрашенными лицами. Они бросили своих лошадей и свои колесницы из золота и серебра. И подняли их в этот город, втаскивая за их одежды, ибо жители этого города заперлись от них (и спустили одежды), чтобы втащить их в этот город»[43]. Если бы египетская армия, молодая и недисциплинированная, не предалась грабежу, то уже в этот день Тутмос захватил бы Мегиддо. Богатая добыча, захваченная египтянами, не произвела на фараона никакого впечатления, и он обратился к своим солдатам с вдохновенной речью: «Если бы вы вслед за этим взяли город, то я совершил бы сегодня (богатое приношение) Ра, потому что вожди каждой страны, которые восстали, заперты в этом городе и потому что пленение Мегиддо подобно взятию тысячи городов». Три недели продолжалась осада Мегиддо, и, наконец, город был взят. Египтяне захватили в Мегиддо богатую военную добычу, взяли заложников, причем Тутмос поступил с ними весьма гуманно, приказав не причинять им вреда.

В общей сложности Тутмос провел шестнадцать военных походов, но сохранился только один подробный отчет о первом походе и битве при Мегиддо. Тутмос III был не только великим полководцем, но и государственным деятелем с высокими идеалами. Он отличался гуманным обращением с завоеванными народами; он даже не казнил тех правителей, который боролись против него, и «были увезены дети князей и их братья, чтобы пребывать в Египте как заложники. Если кто-либо из этих князей умирал, его величество отправлял его сына поставить на его месте»[44].

Тутмос установил мир внутри своей империи. Больше ни один мелкий князек не предпринимал грабительских экспедиций против еще более мелкого князька. Сирия и Палестина были вынуждены соблюдать порядок, и во времена его правления страна достигла такой степени процветания, какой никогда еще не достигала.

Египетские поэты сравнивали своего великого царя с «летящей кометой, извергающей пламя» и изображали «в (образе) юного быка непоколебимого, обладающего (крепкими) рогами, на которого никто не осмеливается напасть». Но лучше всего говорят о Тутмосе III надписи, сделанные его приближенными после смерти фараона. Одна из них гласит: «Царь Тутмос поднялся на небо и соединился с солнечным диском; тело царя соединилось с создателем». Его визирь (Рехмира), близко стоявший к царской особе, сказал о нем: «Вот, его величество был тем, кто знает, что происходит. Не было ничего, о чем бы он не был осведомлен; он был Тотом (богом знаний) во всем; не было ни одной вещи, которой бы он не выполнил»[45].

Как только сирийские князья узнали о смерти великого завоевателя, они предприняли попытку вернуться к прежней, преступной жизни, но новый фараон, Аменхотеп II, унаследовал значительную часть военного таланта отца, и сирийцам понадобилась всего одна кампания, чтобы понять, что Египет не позволит нарушить мир, установленный Тутмосом II. Это была единственная попытка со стороны иностранных владений Египта отстоять право на разграбление соседей за весь период правления Аменхотепа. Преемником Аменхотепа II на троне стал его сын, Тутмос IV, который, во-первых, углубился далеко на север и вторгся в Нахарину (Митанни), а также совершил поход в Нубию с целью подавления вспыхнувшего там восстания. Его отличительной чертой была любовь к охоте. «Он охотился на диких зверей к северу и к югу от Мемфиса, он охотился на львов и газелей, он метко стрелял из лука, его колесница была запряжена быстрыми как ветер лошадьми».

Когда на трон взошел Аменхотеп III, сын Тутмоса IV, Египет находился на вершине своего могущества. Царь лишь однажды совершил военный поход. «Его величество вернулся из победоносного похода, одержав победу на земле несчастного Куша. Он отодвинул границу так далеко, как пожелал, водрузив свою пограничную плиту у вод Хора… Ни один царь Египта не сделал чего-либо подобного». Необычным событием его жизни стал брак с Тии, женщиной нецарской крови, которая в нарушение всех обычаев и традиций стала главной женой царя. Ее положение «великой жены царя» настолько подчеркивается в надписях времен господства Аменхотепа III, что логично высказать предположение о ее не слишком прочном положении. Так называемые «брачные скарабеи», на которых Аменхотеп объявляет о своем браке, содержат определенный вызов: «Царь Верхнего и Нижнего Египта, Ниб-Маат-Ра, сын Солнца, Аменхотеп, одаренный жизнью, и великая жена царя, Тии. Имя ее отца Юя, имя ее матери Туя. Она жена могучего царя, южная граница которого – Карой, а северная – Нахарина». К этому периоду относятся самые ранние документы, известные как таблички (таблетки) из Телль-эль-Амарны. Это официальные и частные письма царей великих держав к фараону, письма сирийских, финикийских и палестинских князей, находившихся в вассальных отношениях к Египту. Большой интерес вызывают личные письма, в которых идет перечисление присланных подарков и просьбы о подарках, сообщаются новости.

Аменхотеп может с полным основанием называться Великолепным. У него было все, что могла дать ему жизнь, и он щедро тратил ее на собственные удовольствия и на упрочение своего положения. Прекраснейший из его храмов, храм в Луксоре, был построен в честь его божественного происхождения. И по сей день статуи фараона Аменхотепа (колоссы Мемнона) возвышаются над каменистой пустыней. Он установил такое количество статуй богам, которое не устанавливал ни один фараон. Он поощрял искусство в любой форме и с равным вниманием относился к созданию архитектурных сооружений и изготовлению стеклянных бус. Аменхотеп III правил в период наивысшего могущества Египта, мир был у его ног, и у него было все, что он только мог пожелать.

Следующим фараоном стал сын Аменхотепа III, Аменхотеп IV, позже названный Эхнатон[46].

О правлении Эхнатона, известном как телль-эль-амарнский период, написано больше ерунды, чем о любом другом периоде египетской истории, и у исторических романистов Эхнатон является сильным соперником Клеопатры. Образ Клеопатры – романтичное сочетание любви и смерти, Эхнатона – религии и чувств. В случае с Эхнатоном зачастую имеет место неправильное толкование фактов.

На пятом году правления Эхнатон вводит культ Атона, которому посвящает оставшуюся часть жизни. Атон – это реальный солнечный диск, излучающий тепло и свет, в то время как Ра – божество, некое абстрактное понятие. Эхнатон не был еретиком, поскольку солнце во всех его аспектах было богом, и он признавал его, поскольку поклонялся Ра, Хору и быку Мневису.

Ненависть, которую выказывал Эхнатон по отношению к Амону, предполагает некое сильное личное чувство, которое он испытывал к жрецам этого бога. Вполне вероятно, что религиозная ересь и преследование Амона были связаны со жрецами верховного бога Фив. Перенос столицы из Фив в Ахетатон (Телль-эль-Амарна) нанес серьезный удар фиванским жрецам, ограничив всевластие и богатство традиционно привилегированного класса. Богатства из Сирии, Палестины и других земель Восточного Средиземноморья, которые до этого времени нескончаемым потоком поступали в Фивы и, конечно, в казну храмов, теперь оставались в новой столице. Царь заточил себя в новой столице; следом за ним переехали богатые чиновники, и началось строительство новых храмов.

Эхнатон дал клятву, что никогда не оставит Ахетатон, и эту клятву он сдержал. Он не ездил по стране, не интересовался тем, кто и как управляет страной. Все свое время он тратил на поклонение своему богу и строительство храмов в его честь. Даже когда преданные палестинцы умоляли его о помощи, он не находил времени, чтобы обратить внимание на мирские дела, а тратил его на гимны и молитвы Атону.

Неизвестно, приняла ли царица Нефертити новую религию. После рождения шести дочерей она жила (а может, была лишена свободы) отдельно от мужа в другой части города. Ее уединение, похоже, связано с тем, что Эхнатон якобы сделал соправителем молодого мужчину и царица поняла, что ее место в жизни царя незаконно захвачено.

После смерти Эхнатона его столица Ахетатон постепенно приходила в упадок. Жители покидали столицу, и город опустел. Многие статуи царской семьи и бога Атона были разбиты, храмы и дворцы разрушены практически до основания. Казалось, разрушители старались уничтожить малейшие следы ненавистного врага.

Подробности правления Эхнатона представлены в «Амарнских письмах», в которых подробно с болезненной скрупулезностью рассказывается о падении египетской власти в северных провинциях. Со временем в письмах все лихорадочнее звучат просьбы и требования о помощи для защиты от хеттов и внутренних врагов. В каждом письме звучат слова: «Все города, порученные мне царем, попали в руки варваров». Самые трагические письма направлял царю Рибадди из Гебала (Библа), поскольку понимал, что враг подходит все ближе и окружает его обреченный город: «Как птица в силке, так и я в Библе». Он просит прислать всего несколько солдат, символическую армию, для того чтобы продемонстрировать, что фараон все еще в силе. Но фараон поклоняется Атону, и его не интересуют мирские дела. Последнее письмо Рибадди потрясает отчаянием: «Если помощь не прибудет, погибнет вся земля, принадлежащая фараону… и пусть тогда фараон подошлет ко мне убийцу, чтобы я мог умереть». А дальше зловещая тишина.

За Эхнатоном последовали два мальчика-царя. Первым был Сменх-ка-Ра, который жил и умер в Ахетатоне. Вторым был Тут-анх-Амон (Живой образ Амона)[47], само имя которого говорит о возвращении прежней религии.

Несмотря на потерю сирийских областей, Египет все еще оставался державой, с которой считались. В гробнице Эйе (Ай), визиря Тут-анх-Амона, изображена сцена прибытия послов с севера и юга, вручающих подарки сидящему на троне молодому фараону с высокомерным выражением лица. В гробнице Тут-анх-Амона были обнаружены многие вещи, изображенные в гробнице Эйе.

Тут-анх-Амон умер в возрасте 18 лет, и его молодая вдова тут же написала правителю хеттов с просьбой сделать одного из его сыновей ее мужем. Предложив руку хеттскому царевичу, она автоматически превращала его в наследника египетского престола и будущего фараона. Однако в окружении Эхнатона был уже упомянутый нами жрец Амона по имени Эйе, ставший одним из самых ревностных почитателей единого бога Атона и достигший высокого положения при Эхнатоне. После смерти Эхнатона Эйе публично объявил себя приверженцем Амона. При Эхнатоне он достиг высоких постов и получил высокие титулы и теперь, со смертью Тут-анх-Амона, считал, что только единственное препятствие в виде молодой вдовы может помешать ему получить царский сан. Существовал единственный способ устранить это препятствие. Хеттский царевич, претендент на египетский трон, был убит на пути в Египет людьми Эйе, и молодая царица исчезла из истории, не оставив следа.

Некоторые современные историки заканчивают XVIII династию правлением Эйе и начинают XIX династию с правления Харемхеба (Хоремхеба), поскольку он выступает как великий реформатор, восстановивший порядок после хаоса, вызванного пренебрежительным отношением его предшественников. Однако, поскольку он тесно связан с телль-эль-амарнским периодом, похоже, женился, но не оставил наследников, его, по всей видимости, лучше причислять к XVIII династии.

Харемхеб датировал свое правление со смерти Аменхотепа III, не принимая во внимание годы правления Эхнатона, Сменх-ка-Ра, Тут-анх-Амона и Эйе. Годы их правления были причислены к годам царствования Харемхеба. При Эхнатоне Харемхеб стал главнокомандующим египетским войском и советником фараона. Это обстоятельство позволило ему вместе со жрецом и визирем Эйе стать регентом при малолетнем Тут-анх-Амоне. После смерти Эйе на празднике в честь Амона Харемхеб при поддержке фиванских жрецов был провозглашен царем Египта, якобы по инициативе самого бога.

Его основной работой было законотворчество; он не только создавал законы, но и настаивал на их претворении в жизнь. Хотя его правление было недолгим, он многого успел достичь. Харемхеб восстановил порядок в стране и избавил Египет от хаоса, в который его погрузили Эхнатон и его единоверцы. Он продолжил преследование приверженцев культа Атона, введенного Эхнатоном, и был ответствен за беспощадное уничтожение, которому подверглась столица Эхнатона, Ахетатон. В то же время он был строителем, улучшившим и достроившим многие храмы, посвященные разным богам. У него не было наследников, и на нем оборвалась прямая ветвь XVIII династии.

В XIX династии только три царя имеют историческое значение – Сети I (Сетехи I), Рамсес II и Мер-ен-Птах (Мернептах). Эти цари настолько внешне отличаются от царей XVIII династии, что можно предположить их принадлежность к другой расе. Это высокие мужчины, скорее с квадратными, чем с овальными лицами, с большими ртами, крупными орлиными носами. Однако они были настоящими египтянами и по воспитанию, и по взглядам на жизнь. Они были воинственны и набожны, хвастливы и доброжелательны, считая, что, как боги, имеют право на поклонение своих подданных и по этой же причине их прерогативой является милосердие.

При восшествии на трон Сети I предпринял храбрую попытку вернуть утраченные области и предпринял не одну кампанию в Сирию. Следуя путем великого полководца Тутмоса III, он сначала овладел южной Палестиной, затем, двинувшись севернее, захватил все побережье и, наконец, севернее Кадеша встретился с хеттами. Но этот враг оказался сильнее египтян. Во времена Тутмоса III хетты не представляли особой опасности, но теперь они стали самым сильным народом в Сирии, и после долгой борьбы Сети I удалось сохранить только палестинские области южнее Галилеи.

Записи о его походах составляют большую часть надписей, но одно деяние представляет в выгодном свете его личность.

На золотых рудниках в горах, вблизи Красного моря, Сети I повелел выкопать колодцы. «Как тяжела дорога, когда на ней нет воды! Как можно идти по ней, если горло пересохло? Кто утолит эту жажду? Земля далеко. Пустыня огромна. Жаждущий человек на холмах взывает. Как помогу их беде? Я найду средство, чтобы люди жили. Они будут благодарить бога моим именем во все грядущие годы. Будущие поколения станут прославлять меня за мои дела, ибо я провидец, обращающий лик свой к путнику». Когда работа была выполнена, фараон смог сказать: «Бог исполнил мою просьбу! Он ниспослал мне воду в горах. Дорога, которая была ужасной со времен богов, в мое царствование стала приятной».

Сети I энергично занимался восстановлением разрушенных храмов, и о том, где и какая проделана работа, он сообщает только короткой надписью, просто констатируя сам факт восстановления, подкрепленный своей подписью и титулами. Его самой известной работой был знаменитый храм семи божеств в Абидосе, посвященный Осирису.

Еще не старым сошел фараон в свою гробницу в Долине царей, которая является одним из чудес Древнего Египта. Гробница, протяженностью в 10 метров, вырублена в скале и от входа до погребальной камеры украшена рельефными изображениями и расписана фресками, иллюстрирующими сцены из Книги мертвых и Книги врат.

В храме Курна (заупокойный храм Сети I в Курна) сын Сети I Рамсес II сделал надпись: «Он достиг небес, он присоединился к Ра на небесах».

Рамсес II, вероятно, самый известный из фараонов, отчасти из-за длительного периода его господства, благодаря чему он смог построить больше, чем его предшественники, а кроме того, он зачастую присваивал себе храмы и скульптуры, созданные в правление других фараонов.

В те беспокойные времена Египет всегда остерегался иноземной агрессии, особенно опасной в период вступления на трон нового фараона. Почти все египетские цари, вступившие на трон, должны были устраивать демонстрацию силы на границах для обеспечения мирного господства. Рамсес II не был исключением из правил. Хетты быстро продвигались в южном направлении, угрожая Сирии и Палестине. Рамсес, чтобы сохранить свою империю, был вынужден дать бой, но хетты были сильным противником, и Египет был вовлечен в войну, длившуюся двадцать лет.

Во время второй кампании произошел случай, ставший крупным событием в жизни Рамсеса II, о чем сделана надпись на стене построенного им храма. Он решил сразиться с хеттами при Кадеше на реке Оронта. Фараон разделил свою армию на четыре войска, каждое из которых находилось под защитой одного из богов – Ра, Амона, Сетха и Птаха. Рамсес во главе армии Амона вырвался вперед, оставив приблизительно в полутора милях позади армию Ра. Египтяне, не подозревая, что армия хеттов укрылась за «вероломным городом Кадеш», двинулись к их лагерю, расположенному к северо-западу от города. А тем временем хетты двинулись в юго-восточном направлении и напали на войско Ра, переправлявшееся через излучину Оронта. Войско Ра, не готовое к сражению, пришло в смятие и, преследуемое хеттскими колесницами, ворвалось в ничего не подозревающее войско Амона. Началась паника, и Рамсес увидел перед собой ликующего врага. Фараон был «окружен и отрезан от дороги двумя тысячами пятьюстами колесницами». Казалось бы, безнадежная ситуация. Но отчаяние придало фараону храбрости. Он один встал впереди своего войска и напал на врага, приближавшегося с юга. Внезапное нападение остановило хеттов, и у царя появилось время, чтобы осмотреться и понять, где слабое место врага. Он вновь атаковал хеттов, заставив отступить их к реке, и «они падали один за одним в воды Оронта». Однако положение фараона по-прежнему оставалось тяжелым. Но тут, похоже, неожиданно и для Рамсеса, и для хеттов появилось большое египетское войско. С помощью подкрепления Рамсес еще шесть раз ходил в атаку и отбивал контратаку противника. После почти четырехчасового сражения подошло войско Птаха и атаковало хеттов с тыла. Обе стороны были вконец измотаны, и Рамсес отвел свои войска. Хетты не стали преследовать египтян, а Рамсес не стал предпринимать попыток захватить вероломный город Кадеш.

На протяжении двадцати лет египтяне были вовлечены в войну с хеттами и их союзниками, пока, наконец, не стало очевидно, что такое положение дел не устраивает ни одну из сторон. В результате был подписан мирный договор, направленный на обеспечение взаимной неприкосновенности владений, предоставление помощи пехотой и колесницами в случае нападения на одну из договаривающихся сторон или восстания подданных и выдачи беглецов. «Тысяча из богов земли страны хеттов, равно как тысяча из богов земли египетской» были призваны в свидетели этого замечательного документа.

Теперь, после заключения соглашения с хеттами, Рамсес мог посвятить свое время строительству. Постоянные войны в Сирии и Палестине показали, что Фивы находятся слишком далеко от места событий, чтобы оставаться столицей; это относилось и к Мемфису. Рамсес основал новую столицу в Танисе в дельте Нила. По его приказу в Дельте было построено несколько новых городов, главным украшением которых были храмы. Однако самые замечательные храмы были построены в Фивах и Абу-Симбеле в Нубии. Естественно, большая часть богатств страны оседала в руках жрецов.

Рамсес правил шестьдесят четыре года. Последними событиями, представлявшими историческую важность, были договор с хеттами и брак Рамсеса и хеттской принцессы. Как это часто происходит, после длительного мира и процветания наступает упадок. Эта участь постигла и Египет. Постаревший фараон стал равнодушным, чиновники нерадивыми, крестьяне недовольными. В Египет начали стекаться иностранцы; они обосновывались в стране, выгоняя законных жителей. В результате после смерти Рамсеса II его сын Мер-ен-Птах (Мернептах) оказался в рискованном положении.

Мер-ен-Птах (Возлюбленный богом Птахом) мирно правил первые пять лет, но это обманчивое спокойствие сулило бурю. Равнодушие к государственным делам в последние годы правления Рамсеса II привело к тому, что западная сторона Дельты оказалась в руках чужеземцев. Египет рисковал потерять всю Дельту. Первые пять лет правления, понимая, что борьба неизбежна, Мер-ен-Птах провел в тайной подготовке к войне с захватчиками. И этот момент наступил, когда ливийский царь Мерией был настолько убежден в легкой победе, что, решив вторгнуться в Египет и захватить Дельту, взял с собой жену и детей. В ночь перед решающим сражением фараон увидел пророческий сон, о чем было объявлено для поднятия боевого духа египтян. «Его величество увидел во сне, как если бы образ Птаха стоял перед царем, да будет он жив, здрав, невредим. Он был подобен высоте… Сказал он ему: «Возьми его, – в то время, как протягивал ему меч, – изгони же страх из сердца своего!» Ливийцы готовились к рукопашному бою, но Мер-ен-Птах приготовил им сюрприз. Он разместил лучников на стратегических позициях, и они встретили захватчиков градом стрел. «Лучники его величества провели шесть часов, уничтожая их. Стоило дрогнуть вражеским рядам, как фараон выпустил воинов на боевых колесницах и «поверженный вождь Ливии, колеблясь страхом в сердце своем, отступил… (оставив) сандалии, лук свой, колчан в спешке позади (себя) и все, что было с ним…Его имущество, его (вооружение), его серебро, его золото, его сосуды из бронзы, вещи его жены, его трон, его луки, его стрелы, все его добро, которое он привез из своей страны, состоящее из коров, коз и ослов, (было привезено) ко дворцу вместе с пленными». Мерией бежал под покровом ночи с поля боя, оставив семью и лагерь на милость победителей. Мер-ен-Птах обещал своему народу, что одолеет ливийцев, и сдержал свое обещание.

В период его господства больше не зарегистрировано ни дальнейшей борьбы, ни исторических событий. Страна устала от войны, а расточительная строительная программа Рамсеса привела к доведению народа до нищеты. Только победа над ливийцами спасла Египет от полного разорения. Египет терял завоеванные высоты; искусство вырождалось, не возводилось новых зданий и храмов, а литература могла похвастаться разве что Победным гимном.

Остальные цари XIX династии были заняты борьбой за трон. Они все были слабовольными людьми, и чем больше они спорили и боролись, тем больше страдала страна. В тех кошмарных условиях, когда каждый человек был сам себе руководителем, не было никаких начальников, землей завладели вожди и князья, а убийцы были и среди богатых, и среди бедных, последний царь династии, Сет-нехт, сделал попытку создать некое подобие разумного правительства. После смерти Сет-нехта на трон взошел его сын Рамсес III, ставший основателем XX династии.

История повторилась, поскольку из-за внутригосударственных проблем в период правления последних царей XIX династии чужеземцы предприняли обычную тактику: занялись подготовкой к вооруженному вторжению. Рамсес III был последним из воюющих фараонов. Он всеми силами старался оттянуть момент вторжения в Египет, пока не понял, что способен оказать сопротивление. Тогда он напал на врага, добившись оглушительного успеха. «Земли и страны повержены и приведены в Египет как рабы; собраны дары для насыщения богов его: провизия, другое добро наводнили Обе земли. В радости все в земле этой, нет опечаленного. Женщина Египта без боязни (может идти) в то место, куда она хочет, без того, чтобы посягали чужеземцы или кто-либо в пути».

Но вскоре опасность появилась с другой стороны. Объединились племена Восточного Средиземноморья, задумавшие разграбить и завоевать Египет. Они, словно туча саранчи, уничтожали все, попадавшееся на пути. Их голодные глаза были устремлены на богатые земли Египта. Вторжение врагов произошло на восьмом году правления Рамсеса III. Египет был готов к отражению атаки. Египетские суда защищали Дельту. «Военачальникам, командирам пехоты, вельможам, приказал я обустроить устья реки, словно могучей стеной, военными кораблями, ладьями и судами. Были они полностью снаряжены людьми от носа до кормы, воинами бесстрашными, солдатами из лучших египтян, подобных львам, ревущим на горных вершинах…» Вдоль берега расположилась пехота и воины на боевых колесницах под предводительством, как это было принято, фараона. «…Тех, которые вторглись с моря, встретило в устьях Нила страшное пламя (царского гнева): ограда из копий окружила их на побережье, их вытащили из воды, окружили и распростерли на берегу, убили и превратили в груду трупов». Враг потерпел сокрушительное поражение на суше и на море.

Рамсес III развил успех на море, пройдя маршем через Палестину и Сирию до хеттских границ на Оронте. Он взял пять «сильных мест», включая Амор, центр сосредоточения вражеских сил, и захватил в плен вождей шардана, шасу, хеттов, филистимлян.

Спустя три года попытку вторжения предприняли мешвеш[48] с ливийцами, но «его величество свалился на них, как гранитная гора», и захватчики убрались ни с чем.

Все эти войны принесли Египту огромную добычу. В документе, известном как Большой папирус «Гаррис» («Харрис»), говорится, как Рамсес распорядился военной добычей. Огромную часть средств поглотил храм в Мединет-Абу, но не остались без внимания и другие храмы. Однако добытые богатства шли не только на строительство и благоустройство храмов. Рамсес отправил много торговых экспедиций, в том числе «в великое море с водами, вспять текущими» (Индийский океан), которые прибыли в Пунт. «Ладьи и корабли были наполнены добром Страны Бога, из удивительных вещей страны этой: прекрасной миррой Пунта, ладаном в десятках тысяч, без счета». Кроме того, много средств было потрачено на сам Египет: «…Покрыл я всю землю фруктовыми садами зеленеющими и позволил народу отдыхать в их тени».

Предполагают, что Рамсес стал жертвой заговора, в который были вовлечены одна из второстепенных супруг Рамсеса, Тии, еще несколько царских жен и некоторые придворные фараона. Они организовали заговор с целью убить Рамсеса и посадить на трон сына Тии. Один из заговорщиков похитил из царской библиотеки книгу по магическим ритуалам, изготовил восковые фигурки, которые были подброшены во дворец. Но все усилия заговорщиков оказались напрасными; заговор был раскрыт, и человек, изготовивший восковые фигурки, приговорен к смерти. Но это не остановило заговорщиков. Они открыто напали на царя, но им опять не удалось его убить. Заговорщики предстали перед судом, но царь, похоже, умер до вынесения приговора. Любопытный факт: главные заговорщики выступали на суде под вымышленными именами, такими как «Ра его ненавидит», «Мерзость в Фивах». Двенадцать заговорщиков, приговоренных к смертной казни, сразу после оглашения приговора покончили жизнь самоубийством; остальным отрезали уши и носы и заключили в тюрьму. В отчете о суде над заговорщиками говорится: «…Люди, приведенные из-за тяжких, совершенных ими преступлений и помещенные в зале допроса перед великими вельможами зала допроса… Они допросили их. Они нашли их виновными. Они установили их наказание… и они предали смерти от собственных рук тех, кого они предали смерти». Шесть жен фараона, участвовавших в заговоре, тоже предстали перед судом; «они (члены суда) нашли их виновными. Они дали их наказанию постигнуть их». Ничего не известно о судьбе главной заговорщицы – царицы Тии.

Рамсесу III наследовал длинный ряд ничтожных царей, тоже носивших имя Рамсес. Все они были сыновьями и внуками Рамсеса III, и зачастую трудно отличить одного от другого. Практически нет отчетов об их коротких периодах правления, зато остались великолепные гробницы династии Рамессидов[49] в Фивах.

С ослаблением власти царя усиливалась власть жрецов. В середине правления династии наследная принцесса вышла замуж за верховного жреца Амона, тем самым право на трон перешло от царской семьи к жрецам. Усилению власти жрецов способствовала договоренность, согласно которой фараон не осуществлял контроль над финансовой деятельностью храма Амона; жрецы, по всей видимости, были богаче царя. После смерти последнего из Рамессидов верховный жрец Амона принял царский титул и объявил себя фараоном.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.