Загадки первого Фолио

Загадки первого Фолио

…тайна в человеческой голове и в человеческой груди более недоступна и более сокровенна, чем на дне морском.

Ф. Энгельс

Еще одной интересной версией об авторстве произведений Великого Барда является версия Валентины Новомировой. Она полагает, что «разгадка тайн Шекспира» содержится не только в документах, мемуарах и сочинениях Шекспира. Эта разгадка находится в Первом Фолио – полном собрании пьес Уильяма Шекспира, изданном в 1623 году в Лондоне. И находится там, где ей и положено быть, – на титульном листе. Но сначала несколько замечаний.

Актер Уильям из Страдфорда-на-Эйвоне писал свою фамилию как Шакспер (Shakspere) и стал Шекспиром по иронии судьбы. Некоторые исследователи полагают, что это произошло из-за созвучия его фамилии с псевдонимом того, кто подписывал свои произведения «Shake-speare» – Потрясающий Копьем. Именно так переводится имя, стоящее под творениями Великого Барда, и именно так, через дефис, оно было написано под его первым произведением – поэмой «Венера и Адонис», вышедшей в 1593 году. (К этой поэме мы еще вернемся.) В 1594 году вышло второе произведение – поэма «Обесчещенная Лукреция». Обе поэмы навеяны творчеством античного поэта Овидия, обе довольно слабы, но в «Лукреции» имеется такой эпизод: героиня рассматривает картину, на которой изображены сцены из Троянской войны. Она видит толпу греческих воинов. Они внимают речам Нестора, воодушевляющего их на бой, но среди воинов не видно Ахилла:

Воображенье властно здесь царит:

Обманчив облик, но в нем блеск и сила.

Ахилла нет, он где-то сзади скрыт,

Но здесь копье героя заменило.

Пред взором мысленным все ясно было —

В руке, ноге иль голове, порой,

Угадывался целиком герой.

Выделенные строки при подстрочном переводе будут выглядеть приблизительно так: «Образом Ахилла служит его копье, зажатое в вытянутой руке; сам он, позади, остается невидимым, но не для глаз разума (не для мысленного взора)». В. Новомирова полагает, что эти строки, сюжетно с поэмой никак не связанные, написаны исключительно для того, чтобы объяснить: автор скрылся под псевдонимом – Потрясающий Копьем. Они также поясняют, почему он это сделал. Но, к сожалению, они не раскрывают его настоящего имени. Правда, есть намек: «В руке, ноге иль голове, порой, угадывался целиком герой». Иными словами, по части можно восстановить целое. Однако если исходить из того, то кто бы ни был автором этой поэмы, можно предположить, что он и не хотел, чтобы в образе Ахилла, погибшего под Троей, его узнали. Нам представляется более вероятным, что он намекал на другого человека и хотел, чтобы современники сочли того человека автором этой поэмы. А в 1594 году с Ахиллом современники могли отождествить только одного человека – Филиппа Сиднея, геройски погибшего в Нидерландах в 1586 году.

О Филиппе Сиднее известно, что он был великим поэтом. Современники называли его не иначе как «божественный», «несравненный», «величайший». Его сравнивали с фениксом, восстающим из пепла. Сиднея хоронили как национального героя, а поэты, его современники, оплакали его смерть как невосполнимую потерю для английской поэзии. И это притом, что ни одно произведение Филиппа Сиднея при его жизни опубликовано не было! Незадолго до смерти он распорядился, чтобы все его бумаги были уничтожены. Но его сестра, талантливейшая поэтесса и переводчица Мэри Герберт, графиня Пембрук, не только не сделала этого, но подготовила написанное братом к печати и издала в 1593 году. Есть основания полагать, что ей пришлось немало потрудиться, прежде чем широкая публика, наконец, познакомилась с творчеством великого Сиднея. Во всяком случае, известно, что она была очень привязана к брату и так и не смирилась с его смертью. Интересно и то, что первая поэма Шекспира также вышла в 1593 году, в 1594-м – вторая – та самая, где упоминается Ахилл, потрясающий копьем. Впрочем, предположение о том, что в поэме содержится намек на авторство Филиппа Сиднея, самой Новомировой называется «только предположением… которое к тому же никак не влияет на вопрос о личности Уильяма Шекспира».

Известно, что графиня Пембрук была восторженной почитательницей талантов брата, можно даже сказать, что в ее семье царил культ Филиппа. Да и сама графиня была поэтессой и главой своего рода «литературного кружка», в который входили выдающиеся поэты, например, Джонсон и Флетчер. И все они считали Сиднея своим учителем и преклонялись перед его именем и талантом. Однако слава выдающегося поэта не может основываться только на восторженных отзывах современников, ведь слава мимолетна, и чтобы «сохраниться в веках», необходимо, чтобы и потомки могли познакомиться с творчеством литератора.

Валентина Новомирова полагает, что именно эту заботу и возложила на себя графиня Пембрук и что именно для этого и был придуман в начале 90-х годов XVII века псевдоним – Потрясающий Копьем. Чем же подкрепляются такие догадки?

Не вызывает сомнения тот факт, что начиная с 1593 года пьесы Шекспира регулярно выходили в свет. И так продолжалось до 1612 года. В 1613 году Шекспир покинул Лондон и навсегда возвратился в родные места, где и скончался в 1616 году. Известно также, что в 1623 году был издан весьма объемный фолиант, то есть книга большого формата, в которую вошли все произведения Шекспира, за исключением «Перикла». Эта книга получила название – Первое Фолио (или Великое Фолио). Причем в 1632 году состоялось «переиздание» (Второе Фолио) – точная копия Первого.

Первое Фолио интересно во многих отношениях. Подготовкой книги к печати непосредственно руководили Мэри Пембрук, ее сыновья Уильям, граф Пембрук, и Филипп, граф Монтгомери. К работе над книгой были также привлечены поэты Бен Джонсон и Флетчер (возможно, и иные лица). В Фолио вошли 36 пьес Шекспира, из которых только 16 (по некоторым данным 18) выходили ранее отдельными изданиями. Остальные были предложены читающей публике впервые. Причем, пьесы, издававшиеся ранее, были переработаны, некоторые весьма значительно (например, изданная в 1595 году «Правдивая трагедия о Ричарде, герцоге Йоркском… как она была неоднократно представлена слугами графа Пембрука», в Фолио стала 3-й частью «Генриха IV»). Исследователи творчества Шекспира, особенно те из них, кто отрицает причастность Шекспира из Страдфорда к литературной деятельности, полагают, что некоторых пьесы Первого Фолио написаны другими авторами – Мэри Пембрук, Роджером и Елизаветой Рэтлендами (интересно отметить, что жена графа Рэтленда была дочерью Филиппа Сиднея и, соответственно, племянницей Мэри Пембрук), Томом Джонсом, Флетчером, Френсисом Бэконом…

Возможно, именно этим и объясняется тот поразительный факт, что словарь Шекспира включает 20 тысяч слов, – как говорится, с миру по нитке. И если о причастности большинства из названных (и не названных) лиц можно говорить только на основании сравнения литературного стиля их произведений со стилем пьес Шекспира, то указания на авторство Френсиса Бэкона и Роджера Рэтленда можно найти в самом Первом Фолио. Так, одна из буквиц, которые украшают начало каждой пьесы, вместо орнамента содержит надпись: «Френсис Бэкон». А на Роджера Мэннерса, графа Рэтленда в своем посвящении обыгрывая его фамилию, намекает Бен Джонсон:

…Look how the father’s face

Lives in his issue, even so, the race

Of Shakespeare’s mind, and manners brightly shines

In his well-turned and true-filed lines:

In each of which, he seems to shake a lance,

As brandished at the eyes of ignorance.

В подстрочном переводе А. Аникста эти строчки звучат так: «Подобно тому как облик отца можно узнать в его потомках, так рожденное гением Шекспира ярко блистает в его отделанных и полных истины стихах: в каждом из них он как бы потрясает копьем перед лицом невежества». Эти строки своеобразно истолковал уже упоминавшийся Иья Гилилов. Он обратил внимание на то, что если написать слово «manners», которое в данном контексте выглядит явно излишним, с большой буквы, получится фамилия графа Рэтленда, и сам текст обретет совсем иное значение: «Посмотрите – как черты отца проступают в его потомках, так и дух Шекспира, его происхождение, и Мэннерс ярко сияет в своих великолепно отделанных строках». Возможно, в данном случае Гилилов прав.

Уильяма Шекспира и его Первое Фолио окружают тайны. Почему-то в среде антистрадфордианцев принято считать, что автор пожелал остаться неизвестным. Однако если рассматривать Первое Фолио как ключ к разгадке тайн Шекспира, можно прийти к удивительным выводам: о том, чтобы его имя стало известным, и не только отдаленным потомкам, но и современникам, он особо позаботился при издании Фолио. Чтобы разгадать тайну, надо лишь обладать проницательностью и любопытством, а также взять в руки собрание пьес Шекспира (Первое Фолио) и раскрыть его. Это издание 1623 года начинается стихотворением, подписанным инициалами «В. I.». Стихотворение называется «К читателю». Шекспироведы полагают, что за инициалами «В. I.» укрылся Бен Джонсон. Это стихотворение расположено на развороте слева. А справа от него – титульный лист со знаменитым портретом Уильяма Шекспира. О стихотворении таинственного «В. I.» написано немало (и стихотворение того стоит), но еще больше внимания уделено портрету.

В предыдущих главах мы уже писали о странностях этого изображения – две правые руки, подобие маски на лице, да и само лицо непропорционально велико… Глаза изображены так, будто пытаются заглянуть под маску или за фигуру. Есть и еще одна странность: под камзолом виден еще один камзол. Вот в таком нелепом виде предстает Уильям Шекспир в первом полном издании его произведений. Можно было бы не задерживаться на портрете, сочтя его неудачной работой бездарного художника, если бы не упомянутое выше стихотворение, помещенное на одном с ним развороте, слева от него. Хотя автор стихотворения как раз и призывает читателя не смотреть на портрет и даже объясняет, почему этого не следует делать, однако, по словам Лонгфелло: «Ты выдал свою тайну, как птица выдает свое гнездо, тем, что слишком усердно старался скрыть ее». Если бы не призыв не смотреть на портрет, возможно, что несуразное изображение и в самом деле было бы проигнорировано читателями. Но стихотворение, похоже, для того и поместили рядом, чтобы этого не случилось. Прочитав его, читатель, вольно или невольно, вынужден обратить свой взор на портрет. Вот это стихотворение в том виде, как оно напечатано в Первом Фолио (с сохранением орфографии):

To the Reader

This Figure, that thou here feeft put,

It was for gentle Shakespeare cut;

Wherein the Grauer had a strife

with Nature, to out-doo the life:

O, could he but haue drawne his wit

As well in braffe, as he hath hit His face;

the Print would then furpaffe

All, that was euer writ in braffe.

But, since he cannot, Reader, looke

Not on his Picture, but his Booke.

Хотя стихотворение написано на английском языке начала XVII века, смысл его вполне понятен, хотя сделать адекватный перевод довольно сложно. Дело в том, что при переводе исчезает игра слов и смысла, заключенного в этих словах. На английском же все представляется вполне ясным, поскольку нюансы смысла сохраняются – насколько правильно эти нюансы будут поняты читателем, зависит уже от самого читателя. Итак, дословный перевод:

К читателю

Эта фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Она для благородного Шекспира вырезана;

Когда (поскольку) Гравер имел борьбу (конфликт)

С Природой (Натурой, Оригиналом), жизнь вышла вон (за дверь):

О, если бы он только нарисовал его разум

На меди так же хорошо, как он схватил

Его лицо, Печать (оттиск) тогда превосходила бы

Все, что когда-либо было написано на меди (медью).

Но, поскольку он не смог, Читатель, смотри

Не на его Картину (Портрет), но его Книгу.

В этом стихотворении содержится следующая игра слов:

• слово «print» может означать как отпечаток гравюры, так и печатный оттиск вообще. Но поскольку здесь это слово написано с большой буквы, следовательно, речь идет об оттиске той Фигуры, которая упоминается в первой строке;

• выражение «that was euer (совр. ever) writ in braffe (совр. brass)» следует понимать не как «все, что когда-либо вырезано на меди» (то есть гравюры), а как «все, что написано в меди (медными литерами, которые специально отливали для печатания книг)», то есть здесь речь идет уже не о гравюрах и портретах, а о типографском тексте, написанном (отлитом) в меди;

• слово «furpaffe» обычно переводят как «превосходила» (совр. surpass – превосходить), однако оно имеет и еще одно значение – «обгонять», «опережать», «стать перед кем-то или чем-то».

Теперь рассмотрим стихотворение с учетом дополнительных смысловых значений слов и начнем рассмотрение не с первой строки, а с третьей. В стихотворении говорится, что если бы Граверу удалось то, что ему не удалось, тогда гравюра опережала бы текст (предшествовала ему) на полном на то основании, но поскольку ему это не удалось, смотреть надо на текст, а не на портрет (гравюру). Иными словами, портрет не должен предшествовать тексту. Но ведь он ему предшествует! Однако автор стихотворения не предлагает читателю перелистнуть страницу, он только настойчиво намекает на то, что читатель должен видеть книгу, а не портрет.

Все эти рассуждения предназначены для того, чтобы подкрепить информацию, изложенную в первых двух строках и особенно во второй строке, поскольку эта строка обладает двойным смыслом. Соответственно, и на русский ее можно перевести двояко. Хотя один вариант перевода уже был предложен выше, для большей наглядности рассмотрим его еще раз:

Эта Фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Она для благородного Шекспира вырезана…

Этот перевод является общепринятым, но не единственно возможным. Второй возможный вариант перевода:

Эта фигура, которая здесь на твое обозрение положена (помещена),

Это (или она) для того, чтобы благородного Шекспира вырезали…

(Перевод и комментарии В. Новомировой)

То есть гравюру (фигуру) поместили только для того, чтобы читатель вырезал ее из книги, и тогда на нее не нужно будет смотреть. Таким образом, в стихотворении содержится не призыв не обращать внимание на портрет, а призыв вырезать «благородного Шекспира» из книги. Интересно, что если последовать совету таинственного «В. I.», текст книги нисколько не пострадает, ведь лист, на котором изображен портрет, с обратной стороны чистый. А за ним следует лист с посвящением издателей, где написано: «Самой благородной и несравненной паре братьев – Уильяму, графу Пембруку (далее титулы и должности) и Филиппу, графу Монтгомери (далее должности и дифирамбы), лордам. Достопочтенный…»

В книге эта страница оказывается непосредственно под титульным листом с портретом. Если действительно совершить «святотатство» над бесценным изданием и вырезать портрет Шекспира, оставив неприкосновенным заголовок над портретом (как это сделала Новомирова), то можно получить ошеломляющие результаты. Прочтем то, что получилось при наложении страницы с вырезанным портретом на следующую за ней:

«Г-на Уильяма Шекспира комедии, истории и трагедии» (отпечатанные в соответствии с подлинными печатными копиями) братьев Уильяма, графа Пембрука (далее титулы и должности), и Филиппа, графа Монтгомери (далее должности и дифирамбы), лордов. Достопочтенный…»

Таким образом, в результате операции, проделанной в строгом соответствии с указаниями, приведенными в стихотворении «К читателю», появляется новый титульный лист, который можно трактовать следующим образом: «Г-на Уильяма Шекспира комедии, истории и трагедии» – это название книги. Авторами же книги в этом случае являются братья – Уильям, граф Пембрук, и Филипп, граф Монтгомери, лорды.

Необходимо отметить, что титульный лист, образовавшийся после удаления портрета «благородного Шекспира», вполне соответствует английской книгоиздательской практике, согласно которой имя автора помещается не над названием книги, как это принято у нас, а под ним. То есть «все получилось так, как и должно быть».

В свете данной версии рассмотрим еще раз стихотворение «К читателю». Здесь обращает на себя внимание на слово «Grauer» – «гравер». Однако, если в этом слове произвести незначительные изменения, то из «гравера» получится «перчаточник»: grauer – гравер, glouer – перчаточник. Строки приобретают новый смысл – «…Перчаточник противоречит (не соответствует) Натуре (Оригиналу, с которого следовало писать портрет)»…

Не слишком ли мы вольно обращаемся со словами? Могли ли читатели XVII века, как и мы, произвести такого рода замену? Вполне, ведь подобные игры с заменами букв для той эпохи были явлением характерным. В то время поэтическое творчество было неразрывно связано с формотворчеством, поэтому арсенал приемов, позволявших наполнить произведение дополнительным – скрытым, но угадываемым – смыслом, не ограничивался такой простой забавой, как замена буквы. Можно утверждать, что авторы той эпохи были мастерами иносказаний и мистификаций, однако это была своего рода игра, в которой победители не бывали названы, а истина всегда скрывалась. И об этом метко сказал Джордж Бернард Шоу: «Лучше всего сохраняется в тайне то, о чем все догадываются».

Однако вновь обратимся к портрету, который мы вырезали и смотреть на который нам категорически не рекомендовали. На этом портрете изображено не лицо, а скорее маска, хотя, возможно, что и второе лицо, наложенное на первое. Как мы уже заметили, глаза изображенного на портрете стараются заглянуть то ли под маску, то ли за спину. Возможно, что это также еще один из намеков на то, где нужно искать указание на истинного автора, ведь под маской может скрываться какая-то информация. И если вырезать маску точно по контуру, мы увидим слова, набранные на другой странице крупным шрифтом: «Уильям и Филипп, лорды». Что это? Совпадение или умысел? Быть может, это и есть истинные авторы, прославившиеся под именем Шекспира? Возможно, ведь в таком случае разъясняются многие «странности»: становится очевидным, что у фигуры на портрете два лица, поскольку авторов двое, и эти два лица, а также две правых руки и имел в виду автор стихотворения «К читателю», когда писал, что гравер «вступил в конфликт с природой». С этим трудно не согласиться, поскольку он в одной фигуре попытался совместить двух человек. Отсюда и все нелепости портрета. Если бы гравер, как пишет автор стихотворения, не вступал в конфликт с природой, а изображал натуру такой, как она есть, мы бы видели на портрете двух человек, а не тот удивительный «портрет», на который нам советовали не только не смотреть, но и вообще убрать из книги. Становится понятным и намек в стихотворении «К читателю»: «…О если бы он только нарисовал его разум на меди так же хорошо, как он схватил его лицо…». Ведь граверу удалось запечатлеть лицо-маску, а вот «разум», то есть имена авторов, так и остались под маской, причем в буквальном смысле.

Изложенная версия весьма любопытна и строится на прочных основаниях – печатном издании. Но давайте «примерим маску» – посмотрим, могли ли в действительности братья – граф Пембрук и граф Монтгомери – быть авторами «комедий, историй и трагедий Уильяма Шекспира».

Мы уже упоминали первое произведение Шекспира – поэму, вышедшую в 1593 году и посвященную графу Саутгемптону. В посвящении автор говорит, что это его первое произведение. Могла ли эта поэма принадлежать перу графа Пембрука или графа Монтгомери, ведь тогда Уильяму было тринадцать лет, а Филипу девять? Возможно ли, чтобы в столь юном возрасте люди писали поэмы? Принципиально это возможно, ведь история знает немало примеров того, как потрясающий талант проявлялся у гениев в раннем детстве. Вспомним хотя бы вундеркинда Моцарта. Тем более что детей окружали вполне зрелые литераторы, в числе которых была и их мать – графиня Мэри Пембрук. К тому же в этом случае становится понятным посвящение, написанное ребенком, который обращается к старшему по возрасту, но не к стоящему выше на социальной лестнице. Ощущается почтительное отношение младшего к старшему, но равному по происхождению.

На «двойственность» авторов произведений Шекспира указывает и следующий фрагмент из поэмы «Венера и Адонис», написанной в 1593 году:

…И жалобно теперь она корит

Свои глаза, прибегшие к обману:

В нем два лица, и все двоится в нем,

Обманут взор больным ее умом.

Таким образом становится понятно, что поэму писали двое.

На авторство братьев косвенно указывают и другие издания произведений Шекспира: в 1632 году Фолио Шекспира было переиздано, а уже в 1640 году вышел сборник поэм и сонетов Шекспира, где был помещен портрет, похожий на портрет из Первого Фолио, но со значительными отличиями. Так, одна рука изображенной фигуры закрыта плащом, другая, затянутая в перчатку, держит лавровую ветвь. Одна рука может говорить о том, что на портрете изображен лишь один представитель той пары, которая скрывалась за именем Шекспир. Почему? Возможно, что творцов удивляла недогадливость публики, и после смерти Уильяма Пембрука (в 1630 году) Филипп решился еще немного «помочь» читающей публике понять, кто является автором книг, в том числе и поэтического сборника 1640 года. Возможно, поэтому под портретом он и поместил слова:

Эта Тень – и есть прославленный Шекспир? Душа века,

Предмет восторгов? источник наслаждения? чудо нашей сцены.

Эта эпитафия содержит еще одну аллюзию: доподлинно известно, что Уильям Шекспир из Страдфорда в театре играл роль Тени отца Гамлета, он даже на сцене был не королем, но только тенью. Об этом и говорит Филип Пембрук в «эпитафии» под портретом. И в его словах звучит боль автора, вынужденного наблюдать, как его произведения приписывают другому – Шекспиру из Страдфорда-на-Эйвоне. Но не нашлось волшебника, который бы сказал: «Тень, знай свое место!». Напротив, уже в третьем издании Фолио исчезли все вышеперечисленные загадки – лист с портретом «Шекспира» оказался слева и под ним уже не было текста с посвящением и именами авторов – братьев Уильяма, графа Пембрука, и Филиппа, графа Монтгомери, как и во всех последующих изданиях.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.