Ювелирное приданое российских принцесс

Ювелирное приданое российских принцесс

Следуя европейской традиции, российские императрицы и великие княгини начинали формировать приданое своих девочек с раннего детства. Буквально с момента рождения.

Как правило, свои первые драгоценные вещи царственные младенцы получали во время обряда крещения. Для девочек это был усыпанный бриллиантами орден Св. Екатерины. Кроме официальных бриллиантов, родственники дарили детям первые ценные вещи. Когда у будущего Николая I родился третий ребенок, великая княжна Ольга Николаевна, то император Александр I привез ей в подарок к крестинам бокал и чашу «из зеленой эмали». Обычно эти подарки – не самые дорогие «по деньгам», но значимые «по памяти» – сопровождали выросших детей на протяжении всей их жизни.

Дарились детям и подарки из тех, что на всю жизнь. Так, после рождения великой княжны Татьяны Николаевны в 1897 г., камер-фрау императрицы М.Ф. Герингер немедленно сообщила секретарю императрицы, что «мерка Великой Княжны Татьяны Николаевны передана мною вчера, 31 мая, в Кабинет Его Величества». Эта мерка снималась с младенца «по росту» для изготовления традиционной мерной иконы, на которой писался лик «своего» святого[616]. Наряду с этой иконой второй дочери Николая II родители подарили «складень эмалированной работы с образом св. Татианы» работы знаменитого мастера-ювелира П.А. Овчинникова за 275 руб.[617]

Кроме скромного складня, купленного родителями пополам, кроха Татьяна на крещение получила и совершенно взрослое украшение. Это было бриллиантовое колье стоимостью в 40 431 руб., купленное за счет средств Кабинета «для великой княжны Татианы Николаевны»[618].

Отметим, что и матери младенцев в этот день не оставались без драгоценного подарка. Например, в апреле 1875 г. при крещении великой княжны Ксении Александровны, ее мать, цесаревна Мария Федоровна, получила от Александра II (своего свекра) две крупные жемчужины в серьгах[619].

В детских комнатах Зимнего дворца находилось много золотой и серебряной посуды. Там же хранились золотые и серебряные игрушки. Поскольку вещи были действительно дорогими, то были и те, кто отвечал за их сохранность. Пока дети были маленькими, за драгоценные вещи в их комнатах отвечали воспитательницы-англичанки. Например, когда в 1838 г. умерла воспитательница великих князей Николая и Михаила Николаевичей англичанка Косовская, то была организована приемка драгоценных вещей по описи. Николаю тогда шел седьмой, а Михаилу шестой год. В списке среди прочего значились два ордена Св. Андрея Первозванного, два креста и две звезды этого ордена. В комнатах мальчиков хранились две золотых медали «Блаженной памяти императрицы Марии Федоровны». Наряду с этими взрослыми вещами были и вещи совершенно детские, такие как «побрякушка золотая, украшенная алмазами» и «детский серебряный барабан и барабанная палка»[620].

Эту опись драгоценных вещей лично просмотрел император Николай Павлович. Он лично «высочайше» распорядился по поводу «побрякушки» и барабана. Поскольку мальчики уже выросли, то Николай I приказал передать «побрякушку золотую, украшенную алмазами», в комнаты цесаревича «в свое время… после бракосочетания», рассчитывая, что когда в семье цесаревича родится ребенок, то он будет, в свою очередь, забавляться этой переходящей погремушкой. Серебряный барабан с той же целью также передавался в комнаты цесаревича.

Детский барабан Александра I. 1782 г.

Мастера С. Ларионов, М. Бельский. Погремушка-свисток. 1740 г.

По поводу «побрякушки золотой» надо сказать несколько слов. Эту, говоря привычными терминами, детскую погремушку изготовили мастера-ювелиры Самсон Ларионов и Михаил Бельский по заказу Анны Иоанновны в 1740 г. Погремушка была любопытной конструкции, поскольку совмещалась со свистком. Доподлинно известно, что с этой погремушкой-свистком играл Александр I. Его младший брат, будущий император Николай I, будучи ребенком, также забавлялся с этой «побрякушкой». В результате «побрякушка» стала носить переходящий характер, развлекая исключительно мальчиков, рожденных в семье правящего императора по прямой нисходящей линии.

Сохранилась картина, изображающая Александра I с этой «побрякушкой» в руках. Есть литография, изображающая будущего Николая II с ней же. Последним из Романовых ей забавлялся единственный сын Николая II цесаревич Алексей. Сейчас эту «побрякушку» можно увидеть в одной из витрин исторического зала Алмазного фонда Московского Кремля. Надо добавить, что эта статусная погремушка вряд ли была безопасной для детей. Сделанная из тяжелого золота, с острыми гранями, она могла травмировать ребенка. Кроме того, для детей, которые все тащат в рот, она была просто опасна по причине алмазов, усыпавших ее. Выпавший драгоценный камень, попавший в рот ребенку, мог наделать много бед. Наверняка, для повседневного пользования у царских детей были более безопасные погремушки, а этой, драгоценной, они гремели в торжественной обстановке каких-либо церемониальных действ…

Великий князь Александр Павлович (Александр I) с погремушкой. 1778 г.

Если мы заговорили о детских игрушках, изготовленных ювелирами, то можно вспомнить и известного ювелира Эркарта, который с 1746 по 1751 г. работал на наследника Петра Федоровича (будущего Петра III). Ювелир изготавливал серебряные с эмалью аксессуары к мундирам знаменитых игрушечных солдатиков цесаревича[621]. Это были те самые солдатики, о которых с такой неприязнью писала в мемуарах императрица Екатерина II, тогда молодая супруга цесаревича.

Великий князь Николай Александрович (Николай II) с погремушкой. 1869 г.

Родители дарили подарки своим детям на самые разные семейные праздники. Одна из основательниц Красного Креста баронесса М.П. Фредерикс, вспоминая свою юность, когда она была фрейлиной сначала императрицы Александры Федоровны, а затем Марии Александровны, вспоминала о рождественских подарках в царской семье: «…Я всегда присутствовала на этой елке и имела тоже свой стол, свою елку, свои подарки, эти подарки состояли из разных вещей соответственно летам; в детстве мы получали игрушки, в юношестве – книги, платья, серебро; позже – брильянты и т. п.»[622]. Та же самая М.П. Фредерикс упоминает, что на Рождество в 1860 г. она получила от императрицы Александры Федоровны в подарок «булавку, украшенную бриллиантиками, и нитку довольно крупных жемчугов»[623].

На семейные праздники родители, по мере взросления своих девочек, постепенно увеличивали долю драгоценностей в подарках. Таким образом, родители формировали фундамент ювелирного приданого дочерей. Например, широко известна история о том, как императрица Александра Федоровна дарила своим дочерям на дни рождения по крупной жемчужине с тем, что бы к совершеннолетию у них набралось на ожерелье достаточной длины. В 1896 г. Ольге Николаевне на первый день рождения родители подарили жемчужину в 23/4 карата за 500 руб., положив начало ее ювелирной коллекции.

Министру Императорского двора только с помощью Николая II удалось убедить императрицу, что выгоднее сразу купить целое жемчужное ожерелье и рассыпать его на «подарки», чем покупать ежегодно по жемчужине, подбирая их по цвету, форме и размеру.

В воспоминаниях об этом эпизоде А.А. Вырубова упоминает: «Все великие княжны в 16 лет получали жемчужные и бриллиантовые ожерелья, но Государыня не хотела, чтобы Министерство Двора тратило столько денег сразу на их покупку великим княжнам, и придумала так, что они два раза в год, в дни рождения и именин, получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом, у великой княжны Ольги Николаевны образовалось два колье по 32 камня, собранные для нее с малого детства»[624].

Эта широко известная история, рассказанная начальником Канцелярии Министерства Императорского двора генералом А.А. Мосоловым и лучшей подругой императрицы А.А. Вырубовой, подтверждается материалами архивного дела «О приобретенном от ювелира Иванова жемчужном ожерелье». Собственно главный документ в этом деле – письмо заведующего Камеральным отделением Кабинета Е.И.В. Владимира Всеволодовича Сипягина к секретарю императрицы, графу Николаю Александровичу Ламсдорфу от 15 марта 1901 г. Содержание письма заслуживает его почти полного цитирования: «…Я докладывал временно Управляющему делами Министерства Императорского Двора, Свиты генерал-майору Рыдзевскому о разговоре, который я имел с Вами по повелению Государыни Императрицы Александры Федоровны относительно степени участия Ея Величества в приобретении жемчужного ожерелья в 5 рядов от г-на Иванова. При этом я передал Генералу Ваше мнение, что оплата 5-го ряда снизу подлежала бы из Личных средств Ея Императорского Величества.

Великая княжна Татьяна Николаевна

Великая княжна Ольга Николаевна

Великая княжна Мария Николаевна

Великая княжна Анастасия Николаевна

Великие княжны и цесаревич Алексей

Ныне воспоследовало Высочайшее Государя Императора повеление приобрести сказанное ожерелье. Оно состоит из 342 зерен и приобретается за 70 000 рублей, что составит в среднем 204 руб. 68 коп. за жемчужину. Так как в 5 ряду находится 56 жемчужин, то его стоимость составляет в округленной цифре 11 462 руб., каковую сумму, по поручению г-на исполняющего делами Управляющего Кабинетом Его Величества и прошу покорнейше, Ваше Сиятельство, приказать доставить к Кассу Министерства Императорского Двора на восстановление кредита на непредвиденные издержки Кабинета Его Величества за текущий год, на который это ожерелье приобретается…»[625].

Это поразительный документ, из которого следует, что императрица оплатила только 56 жемчужин из 342, заплатив 11 462 руб., что составило 16,3 % от стоимости всего ожерелья. При этом расход в 11 462 руб., уплаченные из «собственных сумм», Александра Федоровна повелела вписать в статью «Экстренные расходы». При этом речь шла о подарочном ожерелье для собственных дочерей императрицы. Но, так или иначе, с этого времени императрица Александра Федоровна повелела дарить от своего имени дочерям на день рождения и тезоименитства сначала по крупным жемчужинам, а потом по две мелких.

Об этих же жемчужинах упоминает один из офицеров императорской яхты «Штандарт»: «Вообще, в свои праздники княжны получали от родителей какие-нибудь вещицы от Фаберже, довольно ценные, а от Кабинета его величества, два раза в год, то есть на именины и рождения, им присылались жемчужины, с первого года их жизни. Так что по составлявшимся и носимым ими ожерельям можно было сказать, сколько каждой княжне лет, разделив количество жемчужин на два»[626].

Дарили драгоценные подарки дочерям Николая II и их многочисленные родственники. Как правило, на официальные личные праздники – дни рождения и тезоименитства. Особенно дорогие подарки девочки получали от своей тетушки – великой княгини Елизаветы Федоровны. Подарки были настолько дорогими, что даже весьма воспитанные и корректные флотские офицеры царского «Штандарта» сочли возможным поинтересоваться, «откуда это у великой княгини столько драгоценностей, княжны нам сказали, что ее покойный муж, великий князь Сергей Александрович, выезжая каждый день в город, обязательно возвращался с каким-нибудь подарком, и вот теперь, отстранившись от светской жизни, великая княгиня и раздаривала своим племянницам эти драгоценности. Особенно красивую вещь получила однажды Ольга Николаевна – диадему из веточек ландышей, причем в каждой чешуйке было по бриллианту»[627].

Возможно, именно в этой диадеме великая княжна Ольга Николаевна приняла участие в своем первом «взрослом» балу, данном по случаю ее домашнего совершеннолетия в Ливадии 3 ноября 1911 г.: «Виновница торжества была очаровательна, впервые с маленькой диадемой в волосах»[628].

О том, как системно формировалось ювелирное приданое для четырех дочерей Николая II, дают некоторое представление архивные документы. Дело в том, что, начиная с 1902 г., Александра Федоровна начала систематически приобретать бриллианты и сдавать их на хранение в Камеральное отделение. При этом бриллианты приобретались на сэкономленную часть «жалованья» («экономических сумм») дочерей и помещались в пакетах на их имя. Ранее такие единичные факты бывали, но не в таких масштабах. Еще раз повторим, с 1902 г. императрица Александра Федоровна начинает вкладывать средства своих дочерей наряду с надежными процентными бумагами (фунты стерлингов и германские марки) и в не менее надежные бриллианты.

Впервые подобный прецедент зафиксирован в документах 16 июля 1902 г., когда в кладовую № 2 Камерального отделения был сдан запечатанный пакет с бриллиантами семилетней великой княжны Ольги Николаевны. Второй раз это было сделано 21 декабря 1902 г. Следует подчеркнуть, что до 1902 г. подобных шагов Александра Федоровна не предпринимала.

Пытаясь объяснить эти шаги императрицы, в качестве рабочих версий можно выдвинуть следующие: Версия 1. Вполне возможно, эти бриллианты, наряду с процентными бумагами, должны были стать фундаментом приданого Ольги Николаевны. Версия 2. Именно в 1902 г. началась активная террористическая деятельность Боевой организации партии социалистов-революционеров (эсеров), и страна начала погружаться в пучину системного политического кризиса.

С 1903 г. Александра Федоровна начинает покупать бриллианты уже на всех четырех дочерей. При этом на имя великих княжон Ольги и Татьяны за 1903 г. было сдано по два запечатанных пакета с бриллиантами (24 июля, 26 ноября и 24 февраля и 30 мая соответственно). А на имя великих княжон Марии и Анастасии по одному запечатанному пакету (7 июня и 18 июня). Такая «несправедливость» была связана с тем, что Ольга и Татьяна, как старшие дочери, уже накопили приличный капитал в процентных бумагах, поэтому и получаемые дивиденды у них были выше, соответственно и бриллианты можно было покупать для формирования пакетов чаще.

В 1904 г. схема оставалась такой же: по два пакета Ольге и Татьяне и по одному Марии и Анастасии. В 1905 г. у третьей дочери Николая II великой княжны Марии также стало хватать средств на два пакета с бриллиантами в год. Сколько было конкретно бриллиантов в каждом из пакетов, неизвестно. Однако можно предположить, что эти бриллианты закупались на достаточно фиксированную сумму, которая оставалась от необходимых «детских» трат великих княжон. При этом камни могли быть разного размера, качества и пр., следовательно, их число в пакете могло колебаться в широких пределах. Единственный раз в документе упоминается, что в пакете великой княжны Ольги Николаевны, сданном 7 декабря 1912 г., находилось семь бриллиантов. Если исходить из этой цифры, как средней, то к 1917 г. у великой княжны Ольги Николаевны в 25 пакетах могло находиться приблизительно 175 бриллиантов. Если продолжить эти подсчеты, то всего к 1917 г. в кладовой № 2 Камеральной части скопилось 95 пакетов с бриллиантами, помещенными туда императрицей для своих дочерей. Следовательно, общий фонд бриллиантов сестер Романовых мог составить не менее 600–700 единиц драгоценных камней. Несомненно, качество и вес камней соответствовали общественному статусу великих княжон.

Кроме этого, обращает на себя внимание и то, что с 1915 г. в Камеральную часть перестали поступать пакеты с бриллиантами от старших великих княжон. Видимо, после начала Первой мировой войны свободные средства великих княжон целиком пошли на благотворительные цели, прежде всего через каналы Красного Креста. Также видно, что Александра Федоровна по возможности честно выравнивала приданое для своих дочерей. Поэтому, несмотря на разрыв в возрасте в 6 лет между Ольгой и Анастасией, на их имена было положено примерно одинаковое количество пакетов с бриллиантами (25 и 24 пакета соответственно). Последний пакет с бриллиантами на имя великой княжны Анастасии Николаевны был сдан под расписку в Камеральную часть Кабинета Е.И.В. 2 января 1917 г.[629]

Периодически императрица сдавала в Камеральное отделение и другие ценные вещи. Так, в 1904 г. туда была сдана серебряная ванная, подаренная девочкам германским императором Вильгельмом II, а в 1906 г. два пакета с бухарскими вещами и украшениями великих княжон[630]. Сдавали туда и комплекты орденов великих княжон (1 сентября 1912 г.) и пакет с кружевами великой княжны Ольги Николаевны (19 июля 1914 г.), купленный для ее приданого.

В пакеты укладывались и восточные подарки бухарского эмира, который регулярно приезжал в Петербург. Так, 24 и 28 ноября 1906 г. в Камеральное отделение были помещены восемь футляров с «бухарскими украшениями великих княжон» и один пакет с «бухарскими вещами великих княжон»[631]. Следует отметить, что подобные «восточные подарки» носили постоянный характер, обогащая ювелирные коллекции российских императриц. Например, в 1831 г. персидский принц Хозрев Мирза подарил императрице Александре Федоровне, наряду со всем прочим, «четырехрядный жемчуг, который отличался не столько своей безупречностью, сколько длиной. Мама охотно носила его на торжественных приемах, и я его от нее унаследовала», – вспоминала великая княгиня Ольга Николаевна[632] (табл. 52).

Таблица 52

Пакеты с бриллиантами

Когда девочки подрастали, то формирование их ювелирного приданого шло очень интенсивно. Например, в 1897 г. для подросшей младшей дочери Николая II великой княжны Ольги Александровны за счет средств Кабинета приобрели бриллиантовую брошь (19 200 руб.). Тогда же потратили 10 385 руб. «на исправление и добавление 8 шатонов к бриллиантовой ривьере, хранящейся у камер-фрау Флотовой, и принадлежащей великой княжне Ольге Александровне»[633].

Собранное родителями за многие годы ювелирное приданое востребовалось, когда «царских девочек» выдавали замуж. Тогда, кроме собранного родителями ювелирного приданого, формировалась коллекция ювелирных вещей, приобретаемая на государственные средства.

Когда в 1816 г. выдавали замуж шестую дочь императора Павла І – великую княжну Анну Павловну, то от старшего брата, императора Александра I, она получила традиционное «бриллиантовое приданое». В него входили 29 богатых ювелирных украшений с крупными бриллиантами, 600 украшений с бриллиантами «меньшего размера», 7 украшений с рубинами, 496 украшений с крупным жемчугом и 2249 украшений с жемчугом «меньшего размера». Всего 3381 украшение. Кроме этого, в приданое входили 19 золотых и 92 серебряных блюда и прочая серебряная посуда и столовые приборы[634]. Таковы были масштабы Российского Императорского двора.

Номенклатура предметов, входивших в приданое выходивших замуж великих княжон, сложилась еще во времена императора Павла I. Начало было положено комплектацией приданого великой княжны Елены Павловны, которая выходила замуж в 1799 г. Впоследствии этот перечень предметов копировался на протяжении десятилетий для следующих поколений великих княжон.

Сам перечень предметов поражает как своей продуманностью, так и роскошью, и богатством. В этом чувствуется рука императрицы Марии Федоровны, педантичной, умной немки, которая, став императрицей, получила в свое распоряжение фактически неограниченные финансовые ресурсы.

Богатство приданого было немыслимым по скромным немецким масштабам. Да и не только немецким. В архивных документах приводится внушительный перечень золотых вещей, которые получала невеста. Это церковная утварь, кофейный и чайный сервизы. Среди множества серебряных вещей значился и «Сервиз столовый». Были серебряные позолоченные вещи, такие как «Туалет с позолотою». Каждый из сервизов и туалетов расписан в документах по предметам. Так, в позолоченном туалетном наборе перечислены различные коробочки, баночки, лопаточки, рукомойник и колокольчик. Были и фарфоровые вещи, такие как «Сервиз столовый, писанный по золотому полю с итальянскими видами, а по бокам розанами».

Примечательно, что мать, императрица Мария Федоровна, желала, чтобы все эти вещи напоминали дочери о ее родине. Поэтому в перечне предметов упоминается и «…стол бронзовый, на коем доска фарфоровая, покрытая кобальтом и украшенная золотом по средине в клейме с пукетом и вокруг оного надпись „Память нежной матери“. Огромный перечень включает не только мебель, материи и обои, но и вещи попроще, такие, как «Кухонная посуда медная и оловянная»[635]. «Отдельной строкой» в перечне значатся ювелирные изделия огромной ценности.

В номенклатуру предметов обязательно входил комплект предметов церковной утвари для походной церкви, поскольку русская православная княгиня сохраняла свою веру и после отъезда на чужбину. Обязательны были самые разнообразные предметы роскоши: роскошные русские меха, драгоценности, мебельные гарнитуры и экипажи, серебряные обеденные и туалетные сервизы, фарфор и стекло, столовое и постельное белье, настольные украшения, оловянная кухонная посуда, вазы монументальные и вазы ночные. Все это, как правило, готовилось заранее.

Потом приходило время свадебных торжеств. Невест буквально осыпали драгоценностями, используя все ресурсы Бриллиантовой комнаты. Естественно, это была старинная традиция, восходящая к временам Московского царства.

Если обратиться к временам «бабьего» XVIII в., то в мемуарах упоминается, что летом 1739 г., когда тетушка, императрица Анна Иоанновна, выдавала замуж свою племянницу Анну Леопольдовну, то ее буквально усыпали бриллиантами. Тогда на невесте было платье с корсажем из серебристой ткани. Спереди корсаж покрыли бриллиантами, завитые волосы невесты разделили на четыре косы, перевитые бриллиантами, а на голове укрепили маленькую бриллиантовую корону. Кроме того, множество бриллиантов укрепили в ее черных волосах, что придавало ей еще больше блеску[636].

На протяжении всего XVIII в. российские императрицы торжественно одевали не только ближайшую родню, но и невест из своего ближайшего окружения. При этом невестам из Бриллиантовой кладовой на время церемонии выдавались коронные бриллианты. Фрейлина Екатерины II Ф.Н. Головина вспоминала, как она выходила замуж в 1786 г.: «Ее Величество лично надевала на меня бриллианты! Когда надзирательница за фрейлинами подала их ей на подносе, государыня добавила к обычным украшениям еще и рог изобилия. Этот знак внимания с ее стороны не ускользнул от внимания баронессы, которая меня любила.

– Ее величество очень добра, – сказала она мне. – Она сама носила это украшение и надевает его только тем невестам, которые ей больше всех нравятся.

Это замечание заставило меня покраснеть от удовольствия и благодарности. Государыня заметила мое смущение, взяла меня слегка за подбородок и изволила сказать:

– Ну-ка, посмотрите на меня… Да вы, право же, недурны».

К каждой свадьбе «императорского масштаба» готовилась венчальная корона. Когда в 1856 г. женился сын Николая I великий князь Николай Николаевич (Старший), то камер-фрау А.А. Эллис «отпустила придворному ювелиру Болину бриллиантовые шатоны для украшения венчальной короны великой княжны Александры Петровны, присовокупляя к сему, что по совершении бракосочетания шатоны будут с короны сняты и возвращены в коронные бриллианты».

Таким образом, после свадьбы корону ломали, возвращая драгоценные камни в кладовую № 1. Эту традицию прервали только в 1884 г. Видимо, это связано с тем, что тогда подрастала целая поросль великих князей, и бывало так, что в один год справлялось по нескольку свадеб. В этой ситуации традиция изготовления к каждой свадьбе своей короны становилась не только хлопотной, но и дорогостоящей. Поэтому свадебная корона, изготовленная в 1884 г. к свадьбе великого князя Сергея Александровича, стала «переходящей».

Венчальная Императорская корона. 1884 г.

В изготовлении венчальной короны в 1884 г. использовали часть нашивок (80 шт.) «бриллиантового борта» камзола и кафтана императора Павла I, работы Леопольда Пфистерера (1767 г.)[637]. Их прикрепили серебряными нитями к малиновому бархату каркаса венчальной короны. Крест на короне составили камни, снятые с бриллиантового эполета работы начала XIX в. Судя по всему, корону изготовили мастера ювелирной фирмы «Болин К.Э.» (серебро, бриллианты, бархат; высота 14,5 см, диаметр 10,2 см).

После того как венчальную корону изготовили, ее внесли в Опись предметов Бриллиантовой комнаты под № 369: «Венчальная Императорская корона, украшенная 9 солитерами (из коих 6 больших в кресте и 3 малых на верхней части короны) и 80 гранитюрами, по 4 бриллианта в каждой. 20 465 руб.». Позже, карандашом в описи приписано: «Солитеры взяты из № 45 и ганитюры из № 57»[638]. Эта корона обошлась Кабинету Е.И.В. в 20 465 руб.

Венчальная Императорская корона после 1917 г. разделила судьбу большей части коронных бриллиантов. Ее продали из Гохрана в ноябре 1926 г. антиквару Норману Вейсу. Затем корону перепродали на аукционе Кристи в Лондоне 26 марта 1927 г. антиквару Фаунсу за 6100 фунтов, и она хранилась в галерее Вартски в Лондоне. Последней же владелицей Венчальной Императорской короны стала Марджори Пост, которая приобрела ее в 1966 г. на аукционе Сотби. В настоящее время Венчальная Императорская корона хранится в Иконной комнате Музея Хиллвуд близ Вашингтона.

Царских и великокняжеских дочерей перед свадебными торжествами тщательно «упаковывали» в так называемые «императорские доспехи»[639], включавшие обязательное придворное платье из тяжелой серебряной парчи, горностаевую мантию, бриллиантовую корону и жемчуга.

До пожара Зимнего дворца 1837 г. церемония одевания невесты проходила в Бриллиантовой комнате, включенной сначала с перечень покоев Екатерины II, а затем императрицы Марии Федоровны. Именно там одевали жену Николая I – Александру Федоровну в 1817 г. Именно во время процедуры одевания, немецкие принцессы впервые одевали на себя столько драгоценностей, сколько они не видели за всю свою жизнь. Александра Федоровна вспоминала: «Мне надели на голову корону и, кроме того, бесчисленное множество крупных коронных украшений, под тяжестью которых я была едва жива»[640].

Камер-юнгфера императрицы Марии Александровны также описала свадебный обряд одевания невесты, состоявшийся в 1841 г.: «При одевании невестой венчального туалета присутствовали статс-дамы и фрейлины. Белый сарафан ее был богато вышит серебром и разукрашен бриллиантами. Через плечо лежала красная лента; пунцовая бархатная мантия, подбитая белым атласом и обшитая горностаем, была прикреплена на плечах. На голове бриллиантовая диадема, серьги, ожерелье, браслеты – бриллиантовые. В сопровождении своего штата великая княжна, пришла в комнаты императрицы, где ей надели бриллиантовую корону»[641].

Надо заметить, что служанки, привезенные немецкими невестами в Россию, буквально шалели от вида коронных бриллиантов. Так, одна из таких служанок, снимавшая бриллианты в 1841 г. с будущей императрицы Марии Александровны, вспоминала впоследствии: «Мне пришлось снимать с ее головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела в первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф, весь вышитый серебром, а вместо пуговиц были нашиты бриллианты с рубинами; повязка темно-малинового бархата, обшитая бриллиантами; с головы спадала вышитая серебром вуаль…»[642].

Об этой же церемонии спустя многие годы вспоминала одна из дочерей Николая I: «Утром была обедня, в час дня официальный обряд одевания невесты к венцу в присутствии всей семьи, вновь назначенных придворных дам и трех фрейлин. Мари была причесана так, что два длинных локона спадали с обеих сторон лица, на голову ей надели малую корону-диадему из бриллиантов и жемчужных подвесок – под ней прикреплена вуаль из кружев, которая свисала ниже плеч. Каждая из нас, сестер, должна была подать булавку, чтобы прикрепить ее, затем на нее была наброшена и скреплена на плече золотой булавкой пурпурная, отороченная горностаем мантия, такая тяжелая, что ее должны были держать пять камергеров. Под конец Мама еще прикрепила под вуалью маленький букетик из мирт и флердоранжа. Мари выглядела большой и величественной в своем наряде, и выражение торжественной серьезности на ее детском личике прекрасно гармонировало с красотой ее фигуры»[643].

0 неизменности этой традиции говорят и воспоминания великого князя Александра Михайловича, который, описывая церемонию одевания своей жены Ксении Александровны в 1894 г., упоминал, что «…за обрядом одевания невесты наблюдала сама Государыня при участии наиболее заслуженных статс-дам и фрейлин. Волосы Ксении были положены длинными локонами, и на голове укреплена очень сложным способом драгоценная корона. Я помню, что она была одета в такое же серебряное платье, что и моя сестра Анастасия Михайловна, и как все Великие Княжны в день их венчания. Я помню также бриллиантовую корону на ее голове, несколько рядов жемчуга вокруг шеи и несколько бриллиантовых украшений на ее груди»[644].

Князь императорской крови Гавриил Константинович, описывал церемонию одевания своей сестры в Малахитовом зале Зимнего дворца в 1902 г. следующим образом: «Невеста сидела за туалетным столом, на котором стоял золотой туалетный прибор Императрицы Елизаветы Петровны. Этот прибор всегда ставился на туалетный стол, за которым причесывались перед свадьбой великие княжны и принцессы, выходящие замуж. Вообще же он хранился в Эрмитаже. Невесте прикрепляли корону и букли. После революции 1917 года эту корону купил ювелир Картье, проживающий в Нью-Йорке».

Как уже говорилось, вплоть до 1884 г. свадебные короны изготавливались к каждой свадьбе заново. Например, когда старшая дочь Николая I, великая княжна Мария Николаевна, готовилась к свадьбе, то дворцовые хозяйственники уже в ноябре 1838 г. озаботились вопросом изготовления драгоценной свадебной короны. Шведский подданный «ювелир Иван Рудольф» представил два эскиза свадебной короны, один из которых был утвержден родителями невесты. 7 июля 1839 г. ювелиру выдали из кладовых Камерального отделения 314 штук коронных бриллиантов весом 103330/32карат для «нанизания на корону». Эти бриллианты были отобраны в присутствии начальника Камерального отделения Петухова и камер-юнгферы Пильниковой «по доверенности вдовы ювелира Яна, шведским подданным Иваном Рудольфом»[645]. Кроме этого, ювелир получил серебряную вызолоченную корону, хранившуюся в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца под № 1179 стоимостью в 3 руб. 50 коп.

28 июня 1839 г. ювелир доставил корону заказчику. После примерки короны невестой последовало распоряжение «приделать к оной 5 ушков для булавок». 30 июня заказ был исполнен, и корону вновь доставили гофмейстрине Ю. Барановой. Свадьба состоялась 2 июля 1839 г. в Большой церкви Зимнего дворца. 15 июля 1839 г. свадебную корону разобрали. Бриллианты, как и серебряная корона, были сданы в кладовую бриллиантовых вещей, до следующей высочайшей свадьбы.

Теперь вновь вернемся к свадьбе 1908 г. Невеста была в русском парчовом серебряном платье-декольте с большим шлейфом. Ее шею украшало колье из больших бриллиантов. Корсаж ее платья был покрыт бриллиантовыми украшениями. Кроме короны, ей надели бриллиантовую диадему и вуаль из старинных кружев. Корону эту, колье, диадему и бриллианты надевали на великих княжон и принцесс в день свадьбы. Поверх платья невесте накинули малиновую мантию с горностаем. Мантия была очень тяжелая.

Мастер И.-Л. Биллер. Туалетный прибор Анны Иоанновны. 1736–1740 гг. Аугсбург

Отметим, что великий князь, упоминая о туалетном «приборе Императрицы Елизаветы Петровны», ошибается. Дело в том, что для невест в Малахитовом зале устанавливали золотой туалетный прибор Анны Иоанновны, который по сей день хранится в Государственном Эрмитаже. За этим золотым «туалетным прибором» сидели все девочки из семьи Романовых, выходящие замуж. В документах его называют «золотым коронным туалетом»[646].

Есть еще очень любопытное описание церемонии одевания невесты в Малахитовом зале. Дело в том, что его составила сама невеста. Это была свадьба великой княжны Марии Павловны (Младшей), выходившей замуж за шведского принца в 1908 г.

Она упоминает, что среди украшений, надетых ей в день свадьбы была: «диадема императрицы Екатерины с розовым бриллиантом необыкновенной красоты в центре и небольшая корона из малинового бархата, вся усыпанная бриллиантами; там было ожерелье из крупных бриллиантов, браслеты и серьги в форме вишен, такие тяжелые, что их нужно было прикреплять к золотым ободкам, которые надевались на уши.

После этого придворные дамы, жены высокопоставленных чиновников, возглавляемые камер-фрейлиной, накинули мне на голову кружевную вуаль и маленькую корону и прикрепили среди складок веточки флердоранжа. Наконец, они возложили мне на плечи малиновую бархатную мантию с пелериной, отделанную мехом горностая и застегнутую огромной серебряной пряжкой. Кто-то помог мне встать. Я была готова… Я едва могла двигаться»[647].

В этой парадной гостиной, среди «своих», Николай II благословил невесту иконой. Мария Павловна с трудом опустилась на колени, и после благословления не смогла подняться сама, настолько тяжелы были брачные доспехи: «Император, положив икону на стол, взял меня под локоть и помог мне встать. Затем образовалась свадебная процессия… Я следовала позади об руку с императором».

Платье невесты было действительно очень тяжелым. Великий князь Александр Михайлович приводит в воспоминаниях реплику своей молодой жены в день свадьбы (1894 г.): «Я не могу дождаться минуты, когда можно будет освободиться от этого дурацкого платья, – шепотом пожаловалась мне моя молодая жена. – Мне кажется, что оно весит прямо пуды»[648].

После церемонии бракосочетания пришла пора традиционного парадного обеда. И тут раскрепощенная Мария Павловна, дитя уже XX в., сделала то, чего не делала ни одна из невест: «От серег у меня так болели уши, что в середине банкета я сняла их и повесила, к великому изумлению императора, на край стакана с водой, стоявшего передо мной»[649]. После завершения обеда Марии Павловне пришлось проделать еще ряд почти акробатических упражнений: «Мой реверанс, когда мы расставались с императором, был особенно глубок, настоящий подвиг, потребовавший удерживать в равновесии диадему, кружевную вуаль и платье из серебряной ткани»[650].

На свадьбе щедро одаривались родственники, воспитатели и слуги невесты. Так, в 1884 г. из Кабинета для подарка сестре невесты принцессе Августе Саксен-Альтенбургской, Герцогине Саксонской выдали бриллиантовые знаки ордена Св. Екатерины I степени на 4790 руб. Состоящей при великой княгине Елисавете Маврикиевне «г-же Зебах» был отпущен браслет с сапфиром и бриллиантами за 1200 руб. Пастору церкви св. Петра Финдейзену, который совершал бракосочетание «по обряду евангелическо-лютеранской церкви», подарили перстень за 525 руб.

Конечно, на свадьбе гости одаривали молодых. Причем даже на этом уровне подарки, дарившиеся молодым, становились важной частью формирующегося материального фундамента молодой семьи. Особое значение имели подарки царствующей императорской семьи.

Материальный размер подарка определялся лично императором, конечно, после консультации с императрицей. Например, когда в феврале 1914 г. выходила замуж племянница Николая II, великая княжна Ирина Александровна, то императорская семья не поскупилась. Тут сказался и статус невесты, и то, что отец невесты, великий князь Александр (Сандро) Михайлович, был другом юности Николая II, не говоря уже о том, что царь просто очень хорошо относился к своей младшей сестре великой княгине Ксении Александровне.

С учетом всех этих нюансов «вследствие полученных Личных указаний Их Императорских Величеств» из Камерального отделения Кабинета Е.И.В. «были представлены» в качестве подарков: во-первых, «колье жемчужное из 2 ниток, в 136 зерен, весом 18617/32 карата, с бриллиантовым фермуаром от ювелира Болина ценою в 40 000 руб.»; во-вторых, «два живописных образа в серебряных окладах Спаса Нерукотворного и Федоровской Божией Матери… на каждый из образов поставлены ювелиром Фаберже по 4 аметиста»; и, в-третьих, «свадебное блюдо и солонка от фабриканта Овчинникова ценою в 650 руб. и 125 руб. К солонке ювелиром Фаберже приделан серебряный грифон и выгравирована надпись „9 февраля 1914 г.“».[651] Кроме этого, подарками из Кабинета Е.И.В. были одарены близкие невесте люди: законоучитель, англичанка и няня.

Наконец, парадная часть свадебных торжеств закончилась, и молодых повезли в Александровский дворец, где должна была пройти их первая ночь. Там, по традиции их встретила императрица Александра Федоровна с хлебом и солью: «На императрице все еще была большая диадема из жемчуга и бриллиантов и бальное платье из белого муара, украшенное золотой вышивкой… Пришла моя гувернантка, чтобы помочь мне раздеться. Она сняла с меня драгоценности, вуаль и пышный наряд. У меня болела голова, а от веса свадебного платья на плечах остались темно-синие кровоподтеки»[652]. В заключение надо еще раз напомнить, что после свадьбы все коронные бриллианты, украшавшие невесту, возвращались в Бриллиантовую комнату Зимнего дворца.

Бракосочетание Николая II и Александры Федоровны. Л.-Р. Туксен. 1895 г. на голове императрицы брачная корона

Примечательно, что и в императорских дворцах были свои приметы и суеверия. Так, за два дня до свадьбы Николая II камер-фрау императрицы Марии Федоровны Флотова срочно потребовала от хозяйственных служб доставить золотой полуимпериал для высоконареченной невесты Александры Федоровны.[653] Во время церемонии одевания невесты в Малахитовом зале этот золотой полуимпериал положили в туфельку невесты «на счастье». Так, что перед алтарем Александра Федоровна стояла с золотой монетой в туфельке. Потом, вплоть до мая 1917 г. эта монета хранилась в кабинете императрицы в Зимнем дворце и, наверное, только Александра Федоровна и ее муж знали, почему скромный золотой полуимпериал находился на одной полке с такими ювелирными шедеврами, как пасхальные яйца, изготовленными мастерами фирмы К. Фаберже. Кроме монеты купили еще венчальные свечи, за которые уплатили 20 руб. По русской традиции эти венчальные свечи также хранились, как памятные реликвии.

О том, что традиция укладывать золотой полуимпериал в туфельку всех царственных невест, выходивших замуж в России, жестко соблюдалась, свидетельствует великая княгиня Мария Павловна (Младшая). Она юной девушкой присутствовала на одевании невесты – великой княгини Елены Михайловны в 1902 г.: «Перед бракосочетанием нас отвели в комнату, где с надлежащими церемониями одевали невесту, и, согласно старому русскому обычаю, я незаметно положила золотую монетку в ее туфельку»[654]. В советское время этот обычай укладывать «на счастье» золотой полуимпериал в туфельку невесты исчез вместе с золотыми полуимпериалами. Однако многие читатели вспомнят, что в дни их университетской молодости смутным следом этой традиции являлся «пятак» (т. е. советская монета достоинством в пять копеек. – Авт.) в туфельке студентки, идущей на экзамен. Сегодня, собственно, и «пятаков» не осталось…

До нас дошли две картины, изображающие это торжественное действо, состоявшееся 14 ноября 1894 г. в Большом соборе Зимнего дворца. На картине И.Е. Репина на Александре Федоровне «золотое» венчальное платье. На картине датского художника Л.-Р. Туксена это платье белое. Но, так или иначе, венчальные свечи, за которые уплатили 20 руб., в руках у молодых и на той, и на другой картине. На голове у Александры Федоровны бриллиантовая диадема, внутри которой укрепили бриллиантовую венчальную корону российских императриц. Примечательно, что первой надела эту корону на голову старшая сестра императрицы Александры Федоровны, великая княгиня Елизавета Федоровна, к свадьбе которой в 1884 г., собственно, и была изготовлена эта корона. С этого времени Венчальная императорская корона составляла часть традиционного «венчального набора» драгоценностей. Наряду с бриллиантовой диадемой, надевавшейся вместе с короной, в этот набор входили длинные бриллиантовые серьги, изящная пряжка для платья и тяжелые браслеты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.