Хокан и гэйся

В Ёсивара тайкомоти (букв.: имеющий барабан) (хоканов) называли отоко гэйся, чтобы отличать их от женщин- гейш. В более широком смысле их называли таюсю. Поначалу они делились на несколько классов, среди которых были Удзи (школа Удзи), Сугано (школа Сугано), Огиэ (школа Огиэ) и Сакурагава. В их обязанности входило развлечение гостей музыкой и пением во время застолий. Однако постепенно, чтобы не потерять расположения клиентов, им пришлось оказывать и другие услуги. В настоящее время они полностью выродились.

Несмотря на то что хоканы появились в Ёсивара, их современные последователи во многих отношениях не соответствуют изначальному качеству. Когда современный хокан приглашается для обслуживания застолья в публичный дом, он заходит в комнату с раскрытым веером в руке и после приветствия пригласившего его клиента захлопывает веер с резким, громким звуком, после чего выражает свою признательность стереотипной фразой — «Ойран майдо аригато» («Спасибо, мадам, за ваше постоянное расположение»). Затем он кланяется по очереди всем присутствующим, включая других куртизанок и гейш. По мере того как под воздействием напитков вечеринка набирает обороты, жестикуляция и шутовство хокана становятся все разнузданней и сопровождаются танцами аси одори, сутэтэко и даже хадака одори[1 Аси одори показан на иллюстрации. Сутэтэко — род вульгарной пантомимы, а хадака одори — танец в чем мать родила.]. Эти омерзительные и непристойные выходки хокана, однако, нисколько не шокируют гостей, а бурные аплодисменты, похоже, говорят о том, что присутствующие получают удовольствие.

Аси одори

Сейчас (1899) самыми популярными хоканами являются Дзэнроку, Минтю Хамбэй, Сёко и Хэйки. Обычный костюм хокана состоит из черной хаори (куртки. — Пер.) с пятью гербами, нарисованными в определенных местах, и кимоно из ткани другой расцветки. По рассказам старожилов, в годы Тэмпо (1830—1844) существовало два вида хоканов — дзамоти и тайкомоти. Первые были искусны во всех видах салонных развлечений, таких как котя (составление ароматов путем сжигания соответствующих веществ и чайная церемония), икэбана (аранжировка цветов), сикёку (игра на различных музыкальных инструментах) и т. п. и часто приглашались на приемы, устраиваемые аристократами, дворянами и богатыми купцами. В частной жизни допускалась их дружба с поэтами и литераторами, и даже вне работы они носили церемониальное платье с гербами. К клиентам они являлись с небольшим деревянным мечом камиирэдомэ (футляр для бумаги) и имели при себе не менее 25 рё (около 250 иен) для оплаты счетов от имени заказчика, потому что по традиции свой гонорар дзамоти получали позже.

С другой стороны, обычные тайкомоти не имели специального образования, но даже они были более искусны, чем их современные преемники. Их также называли нодайко.

Когда хокан намеревался начать самостоятельную деятельность, он в сопровождении своего учителя и товарища по цеху совершал обход публичных и чайных домов с целью заявить о себе и заручиться покровительством хозяев этих заведений. Такая процедура называлась хиромэ-о насу (представление кого-либо), и чем больше хоканов сопровождали дебютанта, тем выше были его шансы. В этот день он просил хозяев публичных домов и чайных домов, с которыми имел дружеские отношения, рекомендовать его своим гостям, а те, в свою очередь, брали на себя подобие морального обязательства помочь новичку. В «Добо гоэн» говорится, что людей, развлекающих гостей во время застолий, называли тайкомоти. Во времена Оди Нобунаги в Киото проживал человек по имени Дзигэ Ядзаэмон, который был весьма искусен в игре на барабане. Когда его приглашали выступить в домах аристократов, он усаживался на кадку, по форме напоминающую барабан, и играл на инструменте, который держал в руках один из его учеников. Среди его учеников был один по имени Идаю, который лучше всех держал барабан, за что Ядзаэмон его очень привечал... Поэтому желающие послушать выступления Ядзаэмона договаривались о концерте через Идаю. Такое положение обижало остальных учеников Ядзаэмона, и они с презрением говорили про Идаю: «этот тайкомоти» (этот, который таскает барабан). С тех времен про людей, старавшихся добиться расположения с помощью подхалимажа, стали говорить «тайкомоти», и постепенно это слово стало синонимом лизоблюда. Ядзаэмон был основателем школы искусства игры на барабане «Кандзэ», и из уважения к его славе ему было позволено сидеть в присутствии высоких особ. В «Ихон кои», части «Добо гоэн», говорится, что термин «тайкомоти» появился так, как об этом было сказано выше, и в качестве пары к этому эпитету транжир и беспутников (хотомоно—развратник) стали называть дораути (тот, кто бьет в колокол или в гонг). В более позднее время не обладающих особыми умениями развлекателей с оттенком презрения стали называть нодайко (полевой или деревенский барабан). Сейчас роль тайко в развлечении гостей взяли на себя гейши обоих полов. В давние времена тайкомоти называли также тайкосю. Происхождение хоканов в Ёсивара можно проследить с незапамятных времен. В «Курува роппо» говорится: «Тайко Наоюки шел и пел песню дотэбуси. На нем была черная хаори с гербом ёцумэ, и он нес сасигами из агэя [разным куртизанкам]».

Герб ёцумэ

Эта цитата указывает на положение тайкомоти, при котором они не только развлекали, но и ходили с поручениями по публичным домам, вызывая женщин. Там же говорится: «Тайкомоти Наоюки присвоил себе герб Сёдзи (Дзинъюэмона), его герб был похож на деньги»[1 В старой Японии были в ходу монеты с квадратным отверстием посередине. (Примеч. пер.)].

Из этих высказываний становится ясно, что этот конкретный тайкомоти был в фаворе у основателя Ёсивара, однако по тону и стилю языка можно заключить, что даже в те времена профессия тайкомоти рассматривалась как достаточно низкая. Тайкомоти появились в Мотоёсивара примерно в годы Камбун (1661—1673), и Наоюки был одним из самых популярных хоканов того времени. В эпоху Мандзи (1658—1661) был известен Куцуно Дзироэмон, в эпоху Гэнроку (1688—1704) были популярны Хигэно Микю, Бодзу Кохэй и Нисюбан Китибэй. Двое последних были настоящими актерами, но время от времени подрабатывали в Ёсивара в качестве тайкомоти и, по свидетельству разных источников, находились под покровительством Кинокуния Бундзаэмона (см. ниже). В годы Мэйва (1764—1772) знаменитым был тайкомоти по имени Иппё. (Именно в дом, где служил этот Иппё, заходил Хирага Кюхэй для встреч с куртизанкой по имени Хинадзуру.)

Иногда хоканов называли ками, вследствие того, что среди постоянных служащих Кинокуния Бундзаэмона был человек по имени Камиюи Тёсити, парикмахер по профессии, который прославился исполнением танца гакимаи (танец голодных бесов) под собственный аккомпанемент свистом и был весьма любим женщинами Ёсивара. Этот человек, будучи парикмахером, именовался ками (сокращенное от камиюи — парикмахер), и писалось это слово иероглифом (? —волосы), но со временем это превратилось в ками (? —бог). Возможно, таким же путем слово «масся» ( ??? небольшой храм) стало применяться в отношении слуг при состоятельных людях и теперь в разговорной речи имеет значение «шут» или «буффон». Положение хоканов в Ёсивара считалось ниже, чем женщин-гейш. В прежние времена они селились снаружи курува и редко считали клоунаду своей единственной профессией. Однако в периоды Мэйва (1764—1772) и Анъэй (1772—1781) они постепенно переселились внутрь квартала, а Сёдзи Дзинъюэмон начал выдавать им лицензии, в которых они значились как отоко-гэйся (мужчина-гейша). К 7-му году Анъэй (1778) их количество достигло двадцати, и они считались постоянной категорией профессионалов. С организацией кэмбансё в 8-м году того же периода (1779) эта структура стала заниматься делами гейш обоих полов, но, поскольку правительство не расценивало хоканов как часть этой структуры, они были зарегистрированы как дотэнинсоку (рабочий на дамбе) или суйбоката (работники, следящие за угрозой наводнения), поэтому можно представить их социальный статус. [В Фукагава они были официально известны как амма (массажист), в Синагава как цуэбараи (судебный пристав), а в Найто-Синдзюку как кэрабори (дезинсектор).]

Со времен Бунка и Бунсэй (1804—1830) певцы, исполняющие катобуси и иттюбуси, начали развлекать гостей в качестве хоканов. Когда их приглашали аристократы или самураи, они носили хакама1 и предельно точно соблюдали все тонкости этикета. Однако в присутствии купцов хакама [1 Х а к а м а — широкие и длинные штаны, больше напоминающие юбку — деталь традиционного самурайского костюма, в наше время сохранившаяся как часть формы для занятий воинскими искусствами и как часть костюма в традиционном театре. (Примеч. пер.)] снимались. Эти люди были хорошо обучены манерам и разным другим умениям в самом широком смысле, и, поскольку должны были соответствовать требованиям высшего общества, их часто приглашали поэты, любители литературы и искусства, просто состоятельные люди в качестве скорее друзей и компаньонов, чем наемных работников, как сейчас. Они были настолько высокообразованны и разносторонне развиты, что представители высшего общества не считали для себя зазорным водить с ними знакомство.

Прическа мамэхонда

В настоящее время профессия хокана считается непрестижной, потому что стала их единственным средством существования, тогда как в прежние времена это было скорее личным выбором, чем необходимостью, что импонировало приглашающей стороне. Чтобы сводить концы с концами, нынешние хоканы вынуждены пресмыкаться перед гостями, в результате чего и потеряли право на уважение. Для тех, кто хорошо знаком с порядками в квартале, история Хоити[2 Х о и т и — легендарный слепой певец-сказитель XII в. (Примеч. пер.)], который мог бы выступать в Ёсивара, может показаться откровением.

В годы Бунка (1804—1818) и Бунсэй (1818—1830) хоканы носили прическу, называемую мамэхонда, а в годы Тэмпо (1830—1844) — коитё.

Постепенно хоканы деградировали, но в этом не была исключительно их вина. Если бы их гости всегда были людьми респектабельными, пунктуально следующими правилам этикета, артисты были бы вынуждены поддерживать высокий уровень мастерства и вести себя пристойно. Первым звонком было послабление в форме одежды, позволявшее хоканам появляться перед гостями без хакама. Дальше — больше.

И так продолжалось до тех пор, пока хоканы не скатились на самые нижние ступени социальной лестницы, где и находятся сейчас. Если вы позволите себе пренебрежение или нарушение этикета в восточной стране, последствия будут разрушительными и долгосрочными! До Реставрации гонорар (гёкудай) хокана составлял 1 рё (около 10 иен) за 4 часа работы (с 6 до 10 вечера). Из него вычитались 500 мон (50 сен) в виде комиссии кэмбана (см. соответствующую главу). Чтобы уклониться от уплаты комиссии в кэмбан, хоканы предпочитали прогуливаться по кварталу в надежде встретить уже знакомого клиента, от которого можно было бы получить ангажемент, минуя центральную контору. Такое явление получило название окадзури (сухопутная рыбалка). В кэмбане об этом, конечно, знали, но смотрели сквозь пальцы. В настоящее время услуги хокана стоят 10 сен за ароматическую палочку[1 Имеется в виду время, за которое сгорает стандартная ароматическая палочка. (Примеч. пер.)]. Кроме этого, он обычно получал от 50 сен до 1 иены чаевых (из которых небольшая часть уплачивалась в кэмбан и в чайный домик). В настоящее время существует два класса хоканов: один называется дзимаэ, другой — какаэ. Первые (дзимаэ) занимаются своей профессией самостоятельно, тогда как вторые (какаэ) живут в домах своих учителей или хозяев и в уплату за проживание и прокат профессиональной одежды делят с ними свои доходы. Эта система во многом идентична той, в которой заняты женщины-гейши. Между собой они используют много жаргонных выражений, таких как «отяя-сан» (вместо хикитэдзяя), «нэсан» (вместо гейша). Это слово используется только в отношении старших по возрасту женщин, остальные отзываются на свои обычные имена. Отправляясь по приглашению на вечеринку, они говорят «о-дзасики» (вместо кяку-но сэки-э дэру), апартаменты хозяина публичного дома называют го-найсё (вместо рёсю-но кёсицу), куртизанок — ойран (вместо сёги) и т. д. и т. д.

Проститутки Ёсивара занимали главенствующее положение в местном обществе, поэтому в среде профессионалов их никогда не называли дзёро или сёги, но более цветистым и эвфемистическим словом — «ойран». (Следующие пояснения по поводу происхождения термина «ойран даны» в «Кинсэй дзибуцуко». Размышления о делах современности.) Самые высокооплачиваемые женщины в Син-Ёсивара сейчас называются ойран. Этот эпитет был дан им за то, что в годы Гэнроку (1688—1704) куртизанки Ёсивара посадили множество деревьев на Накано-тё (центральной улице). Тогда камуро (девочка-служанка) из дома Кисидая написала небольшое стихотворение: «Ойран-га ити ёку саку сакура кана», которое на обычном языке звучит: «Оира-но анэдзё- ро уэси сакура-га итибан ёки сакитари» («Вишня, посаженная моей анэдзёро, цветет более пышно, чем другие»).

Это стихотворение, гордо написанное маленькой камуро, подтверждает, что слово «оира» («Я» в соединении с но или га дает «моя» или «мне») в Ёсивара позднее превратилось в ойран. Также возможно, что современное и широко используемое слово «ойран» произошло из-за того, что служанки куртизанок в старые времена говорили о них как об ойран (оира-но анэ — моя старшая сестра).

В «Добо гоэнхо» говорится: ойран означает анэдзёро (старшая сестра или старшая куртизанка) или «моя старшая сестра» на языке Ёсивара. Слово «ойран» применялось по отношению к кротким и спокойным куртизанкам[1 По другой версии, ойран были настолько прекрасны, что, когда пожилые мужчины (оитару моно) встречали их, они становились взволнованными, возбужденными и почти безумными (? —ран) при виде их прелестных лиц. Поэтому сложилось слово «ои» + «ран» (пожилой человек + возбуждение и почти безумие). Слово «ойран» пишется ?? (хана-но сакигакэ) и означает «предводитель цветов» (то есть самый красивый из цветов), потому что прекрасные женщины сравнивались с цветами, а ойран занимали такое же положение среди куртизанок, что и цветы вишни среди прочих цветов. Также в стихотворении Сэнрю (1717—1790) ойран сравниваются с рэнгэсо (Astragalus lotoides — небольшой дикий цветок бело-розового цвета, по форме напоминающий цветы лотоса): «Не рви цветы рэнгэсо. Пусть они цветут на лужайках». Это стихотворение содержит предупреждение молодым людям не выбирать себе спутниц жизни среди обитательниц Ёсивара. Кроме того, слово «ойран» появляется в известном сатирическом стихотворении: «Слезы ойран могут испортить крышу вашего дома».].

Женщины-гейши также находились под контролем кэмбансё. Футляры с их сямисэнами были выложены в ряд в помещении конторы. На каждом футляре имелась бумажная бирка с крупно написанным именем владелицы. Однако в кэмбансё были зарегистрированы только гейши с Наканотё, и там не имелось никакой информации о магури гэйся (гейша, которая занимается своей профессией тайно) или о частных гейшах из небольших публичных домов. Для приглашения гейши чайные дома посылали за ней служанку, а публичные дома — вакаймоно (слугу) в контору с примерно следующим запросом: « сан ойран-но о-дзасики дэс» (или в вольном переводе: «Мисс приглашается в апартаменты мисс »). Клерки из кэмбансё настолько хорошо знали свое дело, что никаких дальнейших переговоров не требовалось. В большинстве случаев клерки даже не спрашивали, откуда пришел посыльный, а в ночное время им было достаточно взглянуть на фонарь пришедшего (на котором всегда было написано название заведения), чтобы понять, в какой публичный дом нужно направить гейшу. Если заказанная гейша была в это время уже занята или не могла выполнить заказ по причине болезни, ответ поступал сразу же. (В последнем случае в футляр сямисэна втыкалась зубочистка, как знак того, что гейша не может обслуживать гостей.)

Прислужники из кэмбансё (кэмбан-но комоно) были обязаны нести сямисэн гейши, куда бы она ни пошла. Когда гейша начинала свою профессиональную деятельность, она обходила чайные и публичные дома в сопровождении своего нанимателя (какаэ нуси) и коллег, раздавая в каждом заведении полотенца или чашечки для сакэ со своим именем. Такие выходы осуществлялись с целью представления и обеспечения последующего покровительства (аико-о таноми), и (как в случае с новыми хоканами) чем больше людей сопровождали при этом новую гейшу, тем выше становилась ее репутация. Сингао (новое лицо), как их называли, в день своего дебюта должны были носить платья из шелкового крепа с тремя гербами на каждом из них. Волосы должны быть уложены в стиле симада, а пояс-оби завязан узлом тайко мусуби.

При ходьбе они слегка отворачивали полы своего наряда, чтобы можно было заметить изысканное креповое нижнее платье (нага дзибан). Если дебютантка была о-сяку (молодая девушка, проходящая обучение, чтобы стать гейшей), то фасон платья оставался на ее усмотрение. Как правило, в соответствии с прежними договоренностями между публичным и чайным домами она в первый же день получала приглашение от кого-нибудь из гостей. Если же молодая гейша не получала ангажемента в первый вечер своей профессиональной жизни, это считалось большим позором для ее хозяина. По традиции гейши из Ёсивара носили наряды с гербами только в дни новогодних торжеств и других важных праздников и фестивалей. Все прочее время они одевались в простые полосатые платья. По «гербовым дням» (? Н — момби, это Госэкку или пять национальных праздников, тори-но мати и т. д.) гейши, как правило, уже имели ангажемент по предварительной договоренности с публичными, чайными домами или с конкретными гостями и должны были находиться в этих домах положенное время, даже если никто из гостей не пришел. (Специально по такому случаю в эти дни они надевали наряды с гербами.) Если же гейша не явится на назначенную встречу или проведет там времени меньше, чем требуют правила, ее будут бранить не только в кэмбане, но и в чайном и в публичном доме. Про нее станут говорить: «Госпожа такая-то весьма небрежна, не правда ли? Она не соблюдает правил приличия и этикета».

Прическа в стиле симада

Размер оплаты услуг гейши подсчитывается в кэмбане по количеству часов, которое ее футляр с сямисэном отсутствует в конторе. Тариф составлял 12,5 сена в час (в прежние времена это было 2 сю, то есть 1,25 иены). Чаевые (тэнто или сюги) обычно составляли 1 иену. Гейши-дебютантки (о-сяку) получали 10 сенов в час и 20 сенов чаевых. Сейчас образовался класс дешевых гейш, которые берут плату по тарифам о-сяку (о-сяку нами-но гёкудай — оплата такая же, как у о-сяку). Небольшую часть заработка гейши берут в качестве комиссии за организацию ангажемента чайные дома. Среди поющих девушек Ёсивара до сих пор сохранились некоторые черты настоящих гейш прежних времен. Например, они носят большие маруоби (широкий пояс, сделанный из одного куска материи, сложенного в длину и сшитого по краям, неплотно завязанного и спускающегося достаточно низко) и наряды такой длины, что касаются пола и почти что тянутся за своими обладательницами по земле. Старинные фасоны причесок быстро исчезают, и их место занимают прически итёгаэси (в виде перевернутого листа адиантума, не требующие накладных волос и состоящие из двух длинных локонов, разделенных посередине головы, собранных кольцами и прихваченных на макушке) и даже сокухацу (европейский стиль).

Прическа в стиле итёгаэси

Раньше прически стиля симада были обязательными, и появление перед гостями с какой-либо другой прической считалось неприличным. (Сейчас обычные городские гейши нарушают древние традиции тысячью разных способов.) Также раньше у гейш считалось особым шиком носить обувь на босу ногу, даже в холода, а сейчас все гейши носят таби[1 Т а б и — носки с отделением для большого пальца. Применяются при ношении национальной обуви. Изготавливаются из белого плотного материала, застегиваются на крючки вдоль щиколотки. (Примеч. пер.)].

Утверждается, что первые гейши появились в Киото и Осаке в 1-й год эры Хорэки (1751), но они сильно отличались от нынешних. В годы Сётоку (1711—1716) и Кёхо (1716—1736) почти все куртизанки были искусны в пении, танцах, музыке и т. д. и, поскольку своим присутствием могли оживить любую встречу, для гейш места не оставалось. Кроме того, все, что могли делать куртизанки, делали жены и дочери держателей публичных домов, традиционно развлекавшие гостей игрой на сямисэне и танцами. Их называли торимоти (развлекательницы). Опять же те из синдзо, кто преуспел в танцах или музыке, приглашались гостями для участия в банкетах, хотя особых правил на этот счет не существовало. Такое положение дел закончилось в последние годы Хорэки (1751—1764).

Раньше существовал класс женщин-профессионалок, называемый одорико (танцовщицы), которые не только давали танцевальные представления, но и в качестве приработка предлагали себя вместо куртизанок.

Куртизанки развлекают гостей танцами. Период Камбун (1661—1673)

В 4-й год Хорэки (1754) появились профессиональные гэйко (что-то вроде гейш), а сам термин «гейша» сформировался позже, к 11-му году (1761). В записях за этот год мы читаем, что в Дайкокуро (публичный дом) была гэйко по имени Тоётакэ Ясохати, в Огия (публичный дом) гейша по имени Касэн, в Тамая (публичный дом) две гейши Ран и Токи, тогда как другая гейша, известная как Мондо, работала в Исэя (публичный дом) и т. д. Гейши были искушены в гидаю (мелодекламация), нагаута (лирические стихи или песни) и бунгобуси (песенный жанр, появившийся в провинции Бунго) и пр. Собственно, в самом термине «гейша» содержится намек на искушенность в искусствах. Основным занятием гейш было обслуживание банкетов и вечеринок. Там они исполняли популярные мелодии и песни. Первые, появившиеся в 10-м или 11-м году Хорэки (1760—1761) гейши состояли на службе в публичных домах и развлекали гостей. Но с ростом популярности и количества их стали нанимать и чайные дома, и индивидуальные клиенты. Иные гейши работали самостоятельно, и таким образом, постепенно, сформировалась данная профессия. Однако гейши, работавшие индивидуально, не смогли правильно распорядиться своей свободой и со временем деградировали, частенько продавая не только свое искусство, но и прелести. Все это в конечном итоге привело к организации в 8-м году Анъэй (1779) Дайкокуя Сюмином кэмбансё, что поставило гейш под надлежащий контроль. До учреждения кэмбансё все гейши имели право покидать квартал с гостями через главные ворота, но позже число выходящих строго ограничили до двух в день. Только на Новый год и в 13-й день 7-го месяца (Бон-но дзюсаннити) им было позволено покидать Ёсивара в любом количестве, но даже в эти дни они обязаны были возвращаться не позже 4 часов пополудни. Мы нашли записи о том, что эти правила были столь строги, что мало кто из гейш рисковал покидать квартал даже по праздникам. Далее кэмбансё издал категорическое запрещение гейшам носить излишне красивые наряды, мотивируя это тем, что нарядно одетые женщины могут отвлекать гостей от куртизанок. Правила предписывали им носить наряды из простой одноцветной материи с набивными гербами и белыми воротниками (сироэри мудзи-но монцуки). Волосы должны быть убраны в прическу симада и украшены только одной когай (род заколки), одним гребнем и одной маленькой заколкой. В таком стиле гейши одеваются даже сейчас, правда, по особым дням момби (гербовым дням). Чтобы исключить всякую возможность конкуренции с ойран, в гейши обычно набирались некрасивые женщины. На банкетах и вечеринках им запрещалось сидеть рядом с куртизанками, за исключением случаев крайней необходимости. Если гейша подозревалась в излишне близких отношениях с гостем, служащие кэмбансё проводили расследование, и если подозрения подтверждались, провинившуюся гейшу отстраняли от работы на срок до трех дней и указывали на недопустимость подобного поведения в будущем.

В наши дни гейши пользуются полной свободой перемещения за пределами Ёсивара. Единственным условием является уведомление кэмбансё о цели выхода. Раньше лицензии гейшам выдавал нануси, а не кэмбан. В кэмбансё на стене висели деревянные бирки с именами зарегистрированных там гейш, и, как только женщина получала ангажемент, бирка переворачивалась лицевой стороной к стене. Это давало работникам кэмбана возможность точно знать, свободна или нет та или иная гейша. Три гейши составляли «комплект» (куми), и заказать можно было не менее «комплекта». Так делалось, чтобы воспрепятствовать одной девушке наладить слишком близкие отношения с гостем, но в наше время «комплект» сократился до двух гейш. Время работы лимитировалось от полудня до 10 часов вечера. На это время полагалось купить 7 ароматических палочек (сэнко ситихон). Фиксированная оплата составляла 1 рё 3 бу (17,5 иены) и делилась между кэмбаном и гейшей. Последняя получала 2 бу 2 сю (6,25 иены). Также гейша получала вознаграждение в размере от 2 сю до 1 бу (1,25—2,50 иены). В Ёсивара не существовало хакоя (помощник, который носит музыкальные инструменты за гейшами), и работники кэмбана выступали в этом качестве. В ночное время суток они несли зажженные фонари с названием кэмбана на них.

На 2-й день 1-го месяца проводилась церемония хикидзомэ (первое исполнение музыки на сямисэне в новом году). После 4 часов пополудни гейши и хоканы, одетые в праздничные наряды, группами по пять или семь человек обходили чайные и публичные дома, желая хозяевам и обитателям счастливого Нового года, исполняя подходящие к случаю мелодии и прося о покровительстве.

В свою очередь хозяева чайных и публичных домов угощали их тосо (сакэ со специями), простым сакэ и закусками. Такая традиция празднования хикидзомэ сохранилась до сих пор.

В заключение этой главы читателям, возможно, небезынтересно будет узнать, что школа хоканов «Сакурагава» является самой влиятельной в Есивара, поэтому многие утверждают, что ее стиль сформировался внутри квартала. Однако это не так — школа появилась в Фукугава. Появившиеся в последнее время разнообразные развлечения и новые песни, якобы в стиле «Сакурагава», не заслуживают никакого внимания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.