Гайсюцу оёби тобо (Выход или бегство из Ёсивара)

Гайсюцу оёби тобо (Выход или бегство из Ёсивара)

«Ёсивара окагами» сообщает, что со дня основания Ёсивара выход проституток за пределы квартала был запрещен, за исключением таю, которым время от времени дозволялось выходить наружу для посещения Верховного суда (Хёдзёсё) и встречи с чиновниками.

Если дзёро вызывалась в матибугё (городскую префектуру) ,ее сопровождали два вакаймоно, хозяин публичного дома, пять телохранителей (гонингуми), представитель нануси и его яритэ. Последние преподносили скромный подарок чиновникам бугё с тем, чтобы они предоставили коврик, на который могла сесть дзёро, притом что на все вопросы судьи отвечала яритэ, а дзёро оставалась безмолвной.

Каждый год весной обитатели публичных домов выходили в Уэно, Асукаяма или Мукодзима полюбоваться цветущими вишнями и по этому поводу проводили день в распитии сакэ под вишнями, развлекая себя танцами и другими забавами. Традиция появления таю в Хёдзёсё закончилась в годы Канъэй (1624—1644), а любование цветами вишни вышло из моды к периоду Бунсэй (1818—1830). Помимо этих случаев, проститутки могли выйти за ворота для лечения у врача за пределами Ёсивара или для поправки здоровья на вилле хозяина публичного дома (росю-но бэссо). Если родители проститутки, проживающие в окрестностях Асакуса, серьезно заболевали, дочь могла навестить их по специальному разрешению росю (хозяина публичного дома), но даже в таких случаях женщины выходили за ворота под предлогом болезни, имея пропуск, выданный нануси, следующего содержания:

«Куртизанка (имя) , работающая на..... (имя) ,

будучи больной, отсылается за главные ворота (Омон) для визита к доктору (имя) в сопровождении своего хозяина. Позвольте ей беспрепятственно выйти за ворота.

(Дата)

(Подпись) Нануси (печать)

Г-ну Сиробэй Главные ворота».

Наверняка женщина, таким образом оказавшаяся за пределами Ёсивара, с любопытством выглядывала из паланкина (каго), дивясь изменениям, произошедшим на улицах. Затем она, скорее всего, начинала волноваться о здоровье своих родителей и заставляла носильщиков (кагоя) бежать быстрее. Прибыв в дом родителей, она находила отца серьезно больным, лежащим в полной нищете. Ее бедная старая мать, взяв дочь за руку, не может сдержать горьких слез. Потом происходил длинный разговор о будущем, а затем день передышки подходил к концу, поскольку куртизанка должна вернуться в Ёсивара до половины шестого вечера. Грустные звуки храмового колокола в Асакуса напоминают ей о том, что ее время на исходе. И, подгоняемая яритэ (старая карга из публичного дома), без которой ее бы не отпустили, она встает, прощается с плачущими родителями и садится в каго, который несет ее, почти ослепшую от бессильных слез, обратно в мир позлащенных страданий.

Несмотря на существующие правила прохода через главные ворота, находились проститутки, пытавшиеся убежать из Ёсивара вследствие непреодолимого желания повидаться с любимым или тяжелого бремени долгов. Когда такое случалось, озабоченный хозяин публичного дома рассылал во все стороны людей, чтобы выследить беглянку, или обращался в полицейский участок (мэмбансё) с просьбой о ее задержании. И поскольку сыщики сразу включались в работу по установлению ее местонахождения, почти все сбежавшие женщины бывали схвачены и с позором возвращены своим хозяевам. Возвращенные беглянки подвергались суровому порицанию со стороны хозяина, яритэ и банто, а все расходы на ее поиск и поимку записывались на ее счет. Таким образом, срок ее рабства в публичном доме продлевался. Иногда, если хозяин находил это необходимым, проститутке назначалось особое наказание. В случаях, когда побеги продолжались, женщину обычно перепродавали в какой-нибудь квартал проституток за пределами Ёсивара при посредничестве дзэгэна (сводника). Такая практика называлась курагаэ (смена седла). Говорят, существовал обычай, когда хозяин публичного дома за пределами Ёсивара, начиная переговоры о приобретении куртизанки-курагаэ, подсылал в дом куртизанки своего банто под видом обычного гостя. Тот проводил с ней ночь, и по результатам его доклада стороны договаривались о размере ми-но сирокин (деньги за тело).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.