Розовый бриллиант и бразильские топазы

Розовый бриллиант и бразильские топазы

Той же любимой невестке и на тех же условиях вдова Павла I отписала свое «прекрасное» кольцо с розовым бриллиантом, сделанное в начале века Яковом Дювалем. Императрица же Александра Феодоровна повелела превратить подарок свекрови в булавку, которую, согласно воле дарительницы, после смерти супруги Николая I присоединили к коронным вещам[175].

Императрица Мария Феодоровна приобрела «на собственные деньги» сей «бесподобный камень, один из редчайших камней Индии старых добыч Голконды», притом «исключительной чистоты и мягкости тона»[176], а весом в 3 ⁵/₁₆ карата. В обрамлении уникального диаманта Яков Дюваль намеренно применил только алмазы огранки «роза» с их искристым мерцанием, чтобы яркий блеск привычного, но уже приевшегося бриллиантового ободка не помешал бы наслаждаться редкостным цветом и прекрасной огранкой розового красавца, заключенного в специально приподнятую глухую кольцевую оправу. На золотой овал ее, видный между двумя рядами роз в серебре, ювелир аккуратно нанес для усиления контраста черную эмаль. Зато сплошная вереница алмазов третьего, почти скрытого от глаз внешнего венца помещена в ажурную оправу, что придает изящество и даже некоторую легкость жуковине бывшего перстня[177].

Когда в 1922 году разбирали коронные бриллианты, геммолог Александр Евгеньевич Ферсман, увидевший редкостный розовый алмаз, был поражен, насколько оттенок камня близок к цвету «хорошо выжженного бразильского топаза»[178]. (См. цвет. илл. 19, справа.)

Однако именно во второе десятилетие XIX века подобные бразильские топазы становятся чрезвычайно модными при петербургском Дворе.

13 сентября 1811 года Франсуа Дюваль представил своей патронессе целый набор драгоценных украшений из топазов и бриллиантов, стоивший десять тысяч рублей[179]. Императрица Мария Феодоровна явно хотела располагать сим великолепным гарнитуром ко времени предстоящих родов в далекой Германии ее третьей дочери, супруги герцога Карла-Фридриха Саксен-Веймарского и Эйзенахского. Вскоре оттуда пришла радостная весточка. Довольная августейшая матушка как раз в эти осенние дни еще наслаждалась жизнью в любимом Павловске и, зайдя в один из павильонов, написала в находившемся там дневнике: «Прощаюсь с моей красивой Фермой 27 сентября почти сразу после получения радостной новости о счастливом разрешении моей дорогой доброй Марии и о рождении моей второй внучки»[180].

Не приходится сомневаться, что Мария Павловна с восхищением приняла чудесный подарок, доставленный из России. Рисунок шатонов с топазом, окруженным двойным кольцом алмазов, напоминал о розовом бриллианте материнского кольца. Только теперь двойной ободок составляли бриллианты в ажурных кольцевых оправах, соединенных между собой в единую конструкцию редкими радиальными прутками. Колье дополняли точно такие же подвески-панделоки, как у серег, а окружающие их внешние алмазные ободки, закрепленные подвижно, завершались наверху крошечным прелестным бантиком. Особенно красив, хотя и прост по рисунку был съемный фермуар: двойной ажурный ряд металлической оправы казался испускаемыми розовым камнем лучами, завершающимися ослепительным сиянием диамантов. Самой фантазийной вещью гарнитура была кулон-брошь, называемая по-французски «devant de corsage», поскольку такое украшение по тогдашней моде непременно акцентировало центр корсажа на груди очаровательниц. Крупный овальный топаз возлежал на дивном треугольном бриллианте, покоящемся, как в гнездышке, в развилке двух зеркально симметричных веточек с листочками и тяжело свисающими кистями соцветий, а на пересечении стеблей был вывязан бант, от коего тяжело, покачиваясь в алмазном обрамлении, свисала грушевидная подвеска.

Новорожденную крошку-принцессу Августу впоследствии ожидал высокий жребий: она вышла замуж за принца Вильгельма Прусского, будущего первого германского императора. А памятный убор из розовых топазов переходил от матери к дочери, пока не очутился среди сокровищ Шведского королевского дома[181].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.