РАВВИН МЕШУЛЛАМ БЕН Р. МЕНАХЕМ ИЗ ВОЛЬТЕРРЫ (1481)

РАВВИН МЕШУЛЛАМ БЕН Р. МЕНАХЕМ ИЗ ВОЛЬТЕРРЫ

(1481)

[Из уникального флорентийского манускрипта, впервые опубликованного в 1882 году в Вене в книге Лунца «Иерусалим I»]

I

Родос

4 мая 5241 (1481) года мы достигли города Родос, который имеет гавань и располагается в долине и на склоне горы, а на горе стоит дом Великого магистра Родоса. Город очень красив, и его рыцари великолепно одеты.

Я встречался с Великим магистром лицом к лицу. Это красивый мужчина, прямой как палка, по происхождению француз. Он носит длинную бороду, и ему 55 лет. Я видел также все помещения синагоги и комнаты в колледже р. Авраама Дафне, немца по национальности, который живет вместе с еврейским нотаблем.

Я видел, как разрушили город турки, особенно Гидекку (еврейский квартал), расположенный в его левой части, ибо основные бои шли именно здесь.

Были разрушены все дома и дом монсеньора Галеона Родосского и р. Азарии-врача и другие дома, а стены около синагоги обвалились. А однажды, говорят, более 10 тысяч турков взобрались на стену и сбросили оттуда Великого магистра, но Господь Бог разрушил все их планы. Они стали убивать своих братьев и родственников, и их сердца дрогнули, [когда они увидели], что Господь помогает жителям Родоса. А сейчас они построили новые стены и восстановили весь город, который теперь красивее всех городов, которые мне довелось увидеть, и выкопали два рва у подножия стен, по одному с обеих сторон, и воздвигли синагогу между ними, в том месте, где произошло чудо. Неевреи требовали, чтобы Великий магистр снес синагогу, но он их не послушал, ибо Хранитель Израиля никогда не спит и не дремлет.

Окружность острова Родос, от Хиоса до самого города, составляет 300 миль. На нем много деревень, и евреи живут здесь совершенно спокойно.

Сегодня, 2 июня 1481 года, мы покинули Родос и примерно в 10 милях от него, слева, в заливе Розиталия увидели горы Турции.

Во вторник утром, 5 июня 1481 года, в 310 милях от Родоса поднялись сильные ветра, которые дули со всех сторон, яростно сталкиваясь друг с другом, и мы решили убрать большой парус, но оказались в опасности, ибо канаты слева порвались и корабль закрутился на одном месте, и мы уже думали, что утонем, но, с Божьей помощью, через час ветер стих.

II

Александрия

В среду, 6 июня, мы достигли нашей цели – Александрии, но, поскольку наш лоцман погиб в битве, а якорный мастер был ранен и не поднимался с постели, нам пришлось назначить [лоцманом] одного из матросов, и, когда мы вошли в гавань, судно село на мель и чуть было не затонуло. Мы стали громко кричать, и из Александрии вышла генуэзская галера и бросила якорь, после чего ее моряки привязали к ней наш корабль канатами. Желая снять нашу галеру с мели, генуэзцы так сильно дернули за буксирные канаты, что они порвались, хотя были толщиной с мою руку и очень крепки. Наконец после долгих мучений им удалось снять нас с мели, и мы остановились в миле от порта, поскольку берега Александрии скалистые и большие суда не могут подойти к ней поближе, но нам помог Господь и спас нас, ибо мы подвергались большой опасности. В тот же день я высадился в Александрии. Она стоит в долине, с правой стороны, и имеет башни, которые разделены заливами, и там я увидел галеру, похожую на римскую, только не такую большую. Когда въезжаешь в Александрию, то видишь красивую крепость с двадцатью двумя башнями. От одной башни до другой тянутся стены толщиной 10 локтей. Стена с башнями, словно корона, окружает один конец города. Турки запросто могли бы построить крепость на острове, но султан не захотел ее строить, поскольку теперь со стороны города есть скрытый подход. Я никогда не видел еще такой прекрасной крепости, которой всего лишь три года; каждую ночь в ней дежурят восемьсот мамелюков, ибо так требует закон; мамелюки носят на головах красные шапочки, а в руках – палки. Рядом с крепостью стоят двадцать мечетей. Когда мы подошли к воротам, нас схватили и обыскали стражники. Они нашли наши деньги, хотя мы спрятали их в подметки башмаков; они взяли около 10 процентов от всей суммы, но, хотя они и обнаружили деньги, о которых я не заявил, остаток был мне возвращен. Евреи не платят никаких пошлин за провоз товаров, а неевреи платят 10 процентов. Уклониться от пошлины невозможно, так как обыскивают всех, даже евреев и женщин.

Я поинтересовался, как живут александрийцы, и обнаружил, что их образ жизни весьма своеобразен. Женщины видят все, но их самих никто не видит, поскольку они закрывают лицо черным покрывалом, в котором проделаны маленькие дырочки; они носят на голове тюрбаны из украшенного богатой вышивкой муслина, сложенного в несколько раз. Поверх него они надевают белое покрывало, которое доходит до лодыжек и закрывает все тело. Мужчины-исмаилиты носят хлопчатобумажные одежды и все время сидят на соломенных циновках или ковриках; они ходят с голыми ногами, надев на себя лишь хлопчатобумажную рубашку с поясом. Это одеяние доходит до середины бедра; женщины носят шаровары; все жены турок раз в неделю посещают цирюльника. Мужчины же, наоборот, не носят штанов и не стригут волос, но бреют головы, не моя их, а лишь слегка смачивая водой.

Когда мужчина женится, он дает своей жене приданое, после чего он обязан только кормить и поить ее и больше ничего; одеваться она должна на свои собственные деньги, а также, родив детей, обязана кормить их. Когда жена ждет ребенка, мужу не разрешается до нее дотрагиваться, поэтому турки имеют двадцать три жены, и есть исмаилиты, у которых за год рождается до двадцати сыновей и дочерей. Все здесь ездят на ослах и мулах, ибо никто, даже мусульмане, не имеют права ездить на конях, за исключением мамелюков. Ослы здесь очень хорошие и толстые и в качестве украшений носят дорогие бардили и соли. Я видел одно бардили для осла, которое стоило более 2 тысяч дукатов; оно было украшено драгоценными камнями, алмазами и золотой бахромой, которую прикрепляют в передней части бардили и вешают ослу спереди. Исмаилиты похожи на верблюдов и волов; так же как верблюд не имеет обуви, так и они ходят босиком. Верблюд сгибает ноги и ест с земли, и они тоже сидят подогнув под себя ноги и едят с земли, которую покрывают не скатертью, а куском красной кожи. Верблюд спит во всей своей упряжи, так и они спят, сев на корточки, в своей одежде, никогда не снимая ее на ночь. Евреи во всех землях и провинциях султана ведут себя так же, как и мусульмане. У них нет ни кроватей, ни столов, ни стульев, ни ламп, они всегда едят, пьют и спят на земле и всю свою работу тоже выполняют на земле.

Александрия по размерам не меньше Флоренции. Она распланирована очень удачно; городские стены высоки и крепки, но в городе очень сухо, и в нем больше развалин, чем зданий. Дома очень красивые, и в каждом доме есть дворик, вымощенный белым камнем. Во дворе растет дерево, а в центре находится водоем. В каждом доме – два пруда: один – для свежей воды, а другой – для старой, ибо Нил разливается ежегодно в августе и затапливает всю Александрию. Вода попадает в пруды и заполняет их; вся Александрия усыпана впадинами из-за означенных прудов. Плоды в этом городе очень хороши и дешевы, хлеб, и мясо, и все виды птицы тоже очень дешевы, зато дерево очень дорого, и масло, мед и вино весьма дороги, потому что за них приходится платить большой налог, около 24 процентов. Лен в Александрии очень хорош, и льняная одежда ее жителей красива и не дорога. В Александрии никогда не бывает дождей, разве что зимой пройдет слабый дождик. Ее плоды созревают и растут, в значительной степени благодаря обильной росе. Я никогда в жизни не видел такой росы. Она похожа на дождь, но, когда восходит солнце, она высыхает. Птица здесь очень дешева по причине того, что ее выращивают в печах. Жители нагревают печи и кладут в них лошадиный навоз и навоз рогатого скота, а на него – тысячу или 2 тысячи яиц. В результате примерно через три недели они получают живых цыплят, и птица у них никогда не переводится.

III

В июне, июле и августе воздух в Александрии очень плох, потому что свирепствует злой ветер под названием бореа, который валит людей словно чума, – прости господи! – или ослепляет их, так что в течение пяти или шести месяцев они вообще ничего не видят. Поэтому в Александрии очень много людей с больными глазами, а городские аристократы в это время года покидают город и удаляются в другие места. Особенно страдают иноземцы, которые приезжают из других стран и не имеют привычки к подобному климату. Они заболевают и умирают в течение трех месяцев. В это время года очень вредно есть плоды. Причина того, что Александрия лежит в развалинах, заключается в том, что против нее воевал царь Кипра. Он захватил ее и правил здесь три года; потом султан, царь Египта объявил ему войну, взял город, сжег его и захватил в плен царя Кипра. Царь Кипра пообещал выплачивать египетскому царю дань в размере 10 тысяч динаров ежегодно, и царь Египта позволил ему вернуться на Кипр. Он платил эту дань до тех пор, пока Кипр не захватили венецианцы, и с тех пор султан год за годом получает означенную дань от венецианского короля Кипра. Султан решил помочь царю Кипра и послал королю Фирнати (Фердинанду) письмо от имени своего сына с предложением отдать за него дочь этого короля, чтобы люди Кипра не восстали против него, а платили дань, как и прежде. Венецианцы согласились, и теперь они выплачивают султану дань монетами с изображением царской дочери, хотя она и живет за пределами Кипра. Все это – чистая правда, ибо мне рассказал об этом Великий магистр Ордена, который действовал от имени принцессы в Александрии.

Евреи в Александрии

И наконец, в Александрии около шестидесяти еврейских семей. Среди них нет ни караимов, ни самаритян, а одни только раввины. Одеваются они точно так же, как и исмаилиты. Они не носят обуви, сидят на земле и входят в синагогу босиком и без брюк. Здесь есть евреи, которые помнят, что когда-то в городе было 4 тысячи еврейских семей, но их становилось все меньше и меньше, подобно жертвенным волам Кущей. У них есть две синагоги, одна большая, а другая – маленькая, и все евреи утверждают, что меньшая была сооружена пророком Илией и он часто здесь молился; в ней есть ковчег, а рядом с ним – стул, и внутри синагоги всегда горит огонь. У синагоги два сторожа – один р. Иосиф бен Барух, а другой – р. Халифа. Они сами себя назначили сторожами и рассказали мне, что в 1455 году, накануне Искупительного поста, они остались ночевать в синагоге вместе с двумя другими сторожами. В полночь они увидели какого-то старика, сидевшего на стуле, и решили смиренно подойти к нему и, поклонившись, попросить о чем-нибудь, но, приблизившись к нему, они подняли глаза и увидели, что он исчез, ибо Бог забрал его к себе. И они сообщили мне о многочисленных чудесах, которые происходили в этой синагоге, и я своими собственными глазами видел рукопись двадцати четырех книг Библии на пергаменте, которые объединены в четыре тома и написаны такими красивыми крупными буквами, каких я никогда еще не встречал, а также свиток с записью Закона, который создал Писец и поставил на нем свою подпись. Он оставил этот свиток в наследство синагоге пророка Илии и проклял того человека, который захочет унести его отсюда. Здесь же я видел и другие рукописи.

В Александрии я видел четыре больших фондака, один – для франков, другой – для генуэзцев и их консула и еще два для венецианцев и их консула, и все они находятся на правой стороне одной из улиц, которая ведет в Александрию, а напротив них, в центре, стоит большой фондак исмаилитов. Я видел также адмирала, у которого есть голубь, и всякий раз, когда этот адмирал хочет послать письмо султану, он кладет его в клюв голубя или привязывает к нему. Голубь летит в Миср (Каир) и приносит письмо в окно султанова дома, где его всегда ждет особый человек. И все это правда, в чем не может быть никаких сомнений.

В Александрии все неевреи платят 13 дукатов за право войти в город, и они не могут выйти из него, не заплатив; евреи же не платят ничего, но каждый еврей, собирающийся ехать за границу, должен получить разрешение у эмира. Все они ездят в составе больших караванов.

IV

Египет

Сегодня, во вторник 12 июня, я и мой спутник Рафаил покинули Александрию вместе со свитой монсеньора Антонио. Мы получили разрешение у Великого магистра и королевы Кипра посетить Миср. Мы ехали на ослах в обществе мамелюка, пообещавшего защищать нас по пути в Розетту, которая стоит на берегу Нила. Но когда мы отъехали около 3 миль от Александрии, означенный мамелюк пригрозил, что зарежет нас, если мы ему не заплатим. У него были лук и стрелы и меч, а мы были совершенно безоружны. Он заставил нас отдать ему 8 дукатов: три из них заплатили мы с моим спутником, а остальные пять – монсеньор Антонио и три его спутника. Кроме того, с нашим верблюдом, который тащил наши вещи, случилось мокро. Он, как и означенный мамелюк, обманул наше доверие.

В среду, 13 июня, мы добрались до Розетты. Это – красивый город. Мы оставили ослов, на которых ехали, на большой дороге за пределами города, ибо у исмаилитов в обычае не пускать мулов и ослов в город, но, когда ты доберешься до нужного места, ты должен отдать их специально назначенному исмаилиту, который тут же подходит к тебе. Мы сошли со своих ослов за воротами города, потому что ни еврею, ни язычнику не позволяется ездить по его улицам даже на ослах. Во всех провинциях султанова царства евреи носят на голове желтый тюрбан. В Розетте мы наняли лодку, чтобы добраться до Фохра, который находится в 60 милях от Розетты, и поплыли на ней по Нилу. На реке дул хороший сильный ветер, и, хотя мы плыли против течения, мы смогли поднять парус. Пробыв в пути 23 часа, мы проехали мимо всех городов, расположенных между Розеттой и Фуа; их названия я вам сообщу. Все они стоят на берегу реки, справа и слева от нее. У них нет стен, но все они больше города Фрати в Тоскане; кроме того, мы увидели на берегах Нила много деревень. От Александрии до Мисра – сорок деревень.

По берегам реки в больших количествах выращивают сахар и рис. Примерно в миле от Розетты растет большая пальма; между ней и Фуа стоят следующие города: [далее следует список из 23 названий, включая Сайдете, Кельооб и Булак].

Проплывая по Нилу, мы видели дельфинов, преследовавших мавани (летучих рыб), которые, спасаясь от них, выскакивали из воды. Сорок таких рыбок выпрыгнули из воды и попали в нашу лодку; ночью в Фуа мы поджарили их и съели. На многих нильских островах я видел крупных змей величиной с человека, с очень короткими ногами и очень твердой чешуей, похожей на кожу. Нет такого оружия, которым можно было бы убить такую змею; только зимой, когда она спит на острове, перевернувшись на спину, люди подплывают на лодке и убивают ее, послав стрелу в живот. Только так ее и можно убить.

Исмаилиты отрубают этим змеям голову и хвост, хотя он очень короткий. Они выбрасывают нижнюю челюсть и едят мясо, которое, как утверждают, довольно вкусное. Исмаилиты называют этих змей альтамса. Они питаются одной рыбой. На нашем языке их зовут крокодилами, и Плиний пишет, что они могут достигать в длину 18 футов (5,24 метра), но я видел одну змею 5 футов длиной (1,5 метра); это превышает не только мой рост, но и рост моего спутника, Рафаила. У этих змей нет заднего прохода, и они не могут испражняться, но Господь создал для этого специальную птицу. Эта птица очень похожа на гуся; она белого цвета, голова и клюв у нее длинные и острые, на голове длинный мягкий рог и складка кожи, которую она может поднимать или опускать по своей воле. Когда змея хочет освободиться от отходов, она открывает рот. Ее зубы остры, как у собаки, но стоит ей только открыть рот, как туда залетают несколько сотен таких птичек. Птичка кладет свою кожную складку в рот змеи и поднимает рог, чтобы змея не могла ее укусить, и съедает отходы, а когда птичка наедается, а змея хочет избавиться от остатков пищи, ей в рот забираются другие птички и выклевывают эти остатки, полностью удаляя их из горла. Змея не может жить без этих птиц, а они не едят ничего другого, кроме того, что скапливается у нее во рту. Имя этой птички на языке исмаилитов – апис, а мы называем ее plinio tirkilo. Я знаю, что люди, прочитав об этих змеях, мне не поверят, но я не могу умолчать об этом, и клянусь Всемогущим Богом, что видел более сотни подобных змей и более тысячи таких птичек. А теперь вернемся к нашему путешествию. Мы добрались до Фуа и наняли здесь лодку, чтобы плыть в Миср, а поскольку эта лодка принадлежала одному из местных владельцев, то они сами решали, кто кого повезет. И чем богаче был владелец, тем больше он имел прав. Он силой сажал пассажиров в свою лодку вместе с их багажом, и путешественники вынуждены были ехать с ним, хотели они того или нет. Так случилось и с нами, когда мы наняли лодку до Мисра, и наше соглашение было записано исмаилитским писцом, ибо если этого не сделать, то по прибытии на место с вас сдерут двойную плату, отказавшись от предыдущей договоренности. После того как мы подписали контракт и он перешел в наши руки, владелец лодки отнес туда все наши вещи и сказал: «Вы поедете со мной». Он тут же попросил заплатить ему 10 дукатов, но мы не хотели платить больше 10 миджори и решили взять другую лодку. Тогда владелец отвел нас к кади этого места и к эмиру и сказал ему по-арабски, что он – слуга, нанятый казначеем царицы, но эмир знал, что царица по просьбе царя уехала в Миср, поэтому он приказал владельцу лодки вернуть нам деньги или согласиться на 10 маджори. Однако нас заставили дать ему еще 10 маджори, и мы отправились в Миср и добрались до него в воскресенье, 14 июня 1481 года.

V

Я видел Миср (Каир) и расспрашивал о его жителях, чтобы узнать, как они живут, и если бы я взялся описывать славу и богатство этого города и обитающих в нем людей, то мне не хватило бы этой книги. Клянусь, что если бы было возможно поместить в одно место Рим, Милан, Падую и Флоренцию и еще четыре города, то в них во всех мы не нашли бы и половины тех богатств и людей, которые имеются в Мисре, и это истинная правда. Миср делится на двадцать четыре квартала, вместе со старым Мисром, который местные жители называют Бабозиния, Фостат и который находится в полумиле от нового Мисра, именуемого Каиром. В этом квартале имеется 30 тысяч домов; а в одном доме обитает три-четыре семьи. Окружность Мисра – более 80 миль, и, если бы мне не поверили и спросили, сам ли я изучил Миср или подсчитал, сколько в нем домов и людей, я бы ответил, клянусь Небесами, что главный переводчик царя, которого зовут Сагри Вади, сообщил мне об этом лично. Он сказал мне, что каждую ночь начальники приносят ему списки родившихся и умерших по всему городу, и я могу предоставить надежных свидетелей, которые были при мне, когда он мне все это рассказывал, а именно р. Рафаил, мой спутник, и р. Иосиф бен Хезекия Ашкенази, присутствовавший во время нашей беседы. Если вы спросите, как я общался с этим переводчиком, – друзья мои, я посетил его по приказу Нагида, потому что этот переводчик по происхождению еврей и приехал в Миср, чтобы вернуться в иудаизм, а родился он в Испании. Прегадино ограбил все земли Испании, и все евреи, жившие там, были схвачены, а этот человек, чтобы остаться на свободе, переменил религию и стал моро (мусульманином). Он знает семь языков: иврит, итальянский, турецкий, греческий, арабский, немецкий и французский. При дворе султана говорят на турецком. Он осыпал меня многочисленными милостями и привилегиями. Я был освобожден от уплаты налога на драгоценные камни, которые купил в Мисре, а все люди платят за них 10 процентов стоимости; он также отправил письмо переводчику, живущему в Иерусалиме, с приказанием, чтобы с меня ничего не брали, хотя евреи там платят по 3 дуката с человека.

Возвращаясь к своему рассказу, замечу, что старый Миср, именуемый Бабозинией, лежит в развалинах и там почти никто не живет. В нем есть синагога пророка Илии, похожая на синагогу Александрии, а на другом берегу Нила – три большие сокровищницы, похожие на город из алмазов. Это пирамиды, и я никогда не видел таких больших сооружений, даже в Риме. Они гораздо выше основания, и если человек, стоящий на вершине пирамиды в центре, бросит камень, то он не долетит до ее края. Они построены из камней, превышающих все меры. Рядом с ними стоит синагога нашего патриарха Моисея, в которой он сидел и молился, прежде чем отправиться на беседу с фараоном, а река между сокровищницами и Каиром и этим местом называется Рамес, и многие евреи говорили мне, что здесь ежедневно происходят чудеса. Богатства Иосифа тоже находятся рядом. Окружность Нового Каира также равна примерно 80 милям, и в нем нет ни одного разрушенного дома, а улочки города короче и уже, чем в Венеции, и вершины домов почти касаются друг друга, и в некоторых местах дороги затенены пальмами, поскольку жара здесь сильная и ужасная. Без пальм здесь было бы невозможно жить. В Мисре более 10 тысяч человек постоянно разбрызгивают воду, чтобы прибить пыль. Воду наливают в разные емкости, и в каждую минуту можно видеть более 4 тысяч человек, которые несут баки с водой, похожие на сосуд с полотняной трубкой, и продают воду по 1 филино, наливая ее в хорошие чаши, и каждый может пить, сколько пожелает. Если же этот человек собирается идти в другое место и покупать воду у иных продавцов после того, как отдал филино первому продавцу, он платит ему несколько сольди и забирает у него воду, и люди сразу же видят, что он уже заплатил свое филино. В любой час и в любую минуту здесь можно найти воду для питья. В Каире продают также ароматизированную воду, которую можно выпить, если вам захочется, и еще они пьют воду из Нила, набирая ее прямо из реки. Нет ничего лучше этой воды, и ее можно пить, пока не лопнешь, и никогда ничем не заболеешь, ибо она сладка как мед и течет прямо из Садов Эдема. Женщины здесь носят шаровары, а мужчины штанов не надевают, так же как и в Александрии. Завязки или кружева шаровар украшают драгоценными камнями и жемчугами, а в ушах прокалывают десять или восемь дырочек и вставляют туда драгоценные камни. Женщины-мавританки носят не золотые кольца, а серебряные с драгоценными камнями и жемчугами, вделанными в них. Они расписывают свою кожу красками, которые не смываются полгода, хотя они ежедневно ходят в баню. На свете нет ничего лучше египетских бань. Кроме того, в городе имеются отхожие места. Седла для верблюдов стоят очень дорого; мамелюки украшают седла, а также уздечки своих коней множеством драгоценных камней и жемчугов, красоту которых невозможно описать.

Жители Каира очень чистоплотны; мавританские всадники носят красивые белые рубахи, и мамелюки тоже носят чистую одежду, но едят они как свиньи. Они сидят на земле или ковре или в льняной коробке без верха. Они не кладут ни ткани, ни ножа, ни соли на стол, и все едят из одного блюда, слуги и хозяева вместе. Едят они пальцами, и большинство сидит на корточках; когда они хотят оказать кому-нибудь честь, то приносят вино из изюма, которое в тысячу раз крепче мальвазии. Вам приходится пить дважды, прежде чем принесут что-нибудь, кроме фруктов. Наконец вам приходится пить за всех, кто сидит с вами, и все пьющие говорят друг другу: «В вашу честь», потом берут плоды, кладут себе в руку и произносят: «За жизнь и здоровье», и все делают то же самое, и вам приходится ждать два часа, пока дело дойдет до еды. Я уже два раза пил, и они тоже все пили; а если ты не выпьешь, то оскорбишь хозяина. Со мной это случалось несколько раз, хотя я знал заранее, что так и будет, поэтому я сделал вот что: перед едой я сказал, что пить не могу, потому что страдаю от телесной болезни; так я уберег себя от выпивки. В тот раз мое место занял Рафаил, и он конечно же не мог отличить проклятого Хамана от благословенного Морд екая, но для меня пить было не обязательно.

Вернемся же к нашей прежней теме. В Мисре есть большие фондаки, которые разделяет улица, а в домах по этой улице располагаются лавки с двумя, тремя или четырьмя дверями, которые ночью закрыты. Здесь всегда дежурят стражники; в фондаках много всякого товару, и купцы и ремесленники сидят рядом со своими лавками, которые совсем крошечные, и показывают образцы своих товаров. Если вы захотите у них что-нибудь купить, что-нибудь большое и дорогое, то они отведут вас в свой склад и покажут замечательные вещи. Трудно поверить, что в каждом фондаке располагается больше тысячи складов; нет такой вещи на свете, которую нельзя было бы отыскать в здешних фондаках, вплоть до самой крошечной. Улицы в Мисре короткие и темные, но когда заходишь в дома, то видишь там прекрасные мозаики, а люди в большинстве своем живут в подвалах.

В пятницу, 22 июня 1481 года, я лицом к лицу видел султана. Ему уже 80 лет, но он прям, как тростник, высок и красив и носит белые одежды. Он ехал верхом, и его сопровождало более 2 тысяч мамелюков. Говорили, что в городе нашли клад, и царь ехал осмотреть его. Всякий, кто хочет увидеть султана, может легко это сделать. У него в городе есть большая красивая крепость, и по понедельникам и четвергам он совершенно открыто сидит у ее входа вместе с правителем города. Сбоку от царя сидят его драгоманы, а вокруг стоят мамелюки, более трех сотен, которые охраняют его. Если кто-нибудь хочет пожаловаться на насилие или грабеж со стороны сыновей султана или других господ, он может подойти к султану и рассказать ему об этом; вот почему благородные господа этой страны стараются не делать того, что не полагается.

В Мисре никогда не бывает дождя, но роса замечательна. Она ежедневно падает на землю, на сады и огороды Мисра, а от Булака на Ниле сады орошаются с помощью каналов. В Булаке есть место, где вы поднимаетесь по ступенькам, и на земле есть отметки, от одной ступени до другой, и, когда вода в Ниле поднимается, она заливает эти ступени, и люди судят, обильным ли будет урожай в этом году, умеренным или скудным. Вот как это делается: если вода заливает шестнадцать ступеней и не больше, значит, страну ждет голод, если она покрывает восемнадцать ступеней – значит, урожай будет средним, если двадцать – то урожай будет богатым, а если двадцать две – то это будет год небывалого процветания и дешевизны. Эту отметку Нил никогда не превосходит. Каждый день в Мисре объявляют, что Нил поднялся на такую-то высоту, а когда он перестает подниматься, царь в сопровождении большой толпы приходит сюда. Люди поют песни, бьют в бубны и играют на арфах, а султан начинает копать канаву, чтобы вода пошла в сады, и после этого его слуги тоже начинают копать, и вода разливается по всей стране и орошает весь Египет. Все это обычно происходит в конце августа.

VI

Евреи в Каире

В Мисре около восьмисот еврейских семей, примерно столько же караимских и пятьдесят самаритянских. Вы уже знаете, что караимы соблюдают письменный закон, а самаритяне – часть его, но все они – идолопоклонники. Самаритянский алфавит отличается от других; в нем нет букв ? ,? ,?? или ? ,? ,?, и если мы произносим Я’агоб, то они произносят Ягоб. Имя Исаак они произносят как Иссак и т. д., и их закон и все их книги написаны их собственными буквами. Три раза в год они поднимаются на гору Геризим, где расположен их алтарь. Они приносят с собой золотую голубку и кладут ее на алтарь. Паломничества в Иерусалим они не совершают, поскольку называют гору Геризим Иерусалимской горой, и на Пасху приносят в жертву овцу, не ломая ее костей. Они живут в особом квартале и имеют свою собственную синагогу; субботу они соблюдают только до полудня, а потом занимаются своими делами. У караимов есть две свои синагоги, и хорошие евреи (раввинисты), которые, подобно нам, соблюдают письменный и устный законы, тоже живут отдельно и имеют шесть синагог. Султан подчинил всех евреев, караимов и самаритян одному еврейскому раввину, богатому, ученому и очень уважаемому. Его имя р. Соломон бен Иосиф. Он родился в этой стране, и его отец тоже был нагидом (духовным лидером еврейской диаспоры) и врачом султана. Нагиду подчиняются евреи во всех владениях султана; в уголовных и гражданских делах никто не смеет противоречить ему. Он имеет четверых судей, которых зовут: р. Иаков бен р. Самуил Рабах, р. Иаков аль-Фабуя, р. Самуил бен Ахил и р. Аарон Меппи; и двух чиновников по имени р. Иуда Аруба и р. Давид Альхамар, который содержит тюрьму. На второй день после моего приезда в Миср меня и нагида пригласил к себе р. Парисила из Розетты, который принял меня с большим почетом, и все потому, что в Мисре живет один еврей, торговец драгоценными камнями, по имени р. Моисей де Вилла. Риала, представивший меня ему, двадцать два года назад был у нас дома во Флоренции, и мой отец, будь же благословенна его память, с большим почетом принимал его у себя, особенно в нашем поместье Полверозо. Он запомнил доброе отношение моего отца и сообщил нагиду, что мы с отцом были когда-то очень богаты и владели состоянием, превышающим 100 тысяч дукатов, и очень сильно восхвалял нас. И с того дня мне пришлось сидеть в синагоге рядом с нагидом, между ним и судьями, а также я был вынужден много раз обедать у него; видя, что он в присутствии всех евреев оказывает мне почести, они также стали воздавать мне почести. Многие благородные люди, особенно р. Иаков де Баро, самый богатый и уважаемый человек в городе, и его отец, стали относиться ко мне так, как будто я был царем, и они приглашали меня в свой дом пообедать и выпить вместе с ними, испросив предварительно разрешение у нагида. Все это потому, что ни один человек не может приглашать к себе еврея отобедать и выпить после того, как нагид оказал ему честь, пригласив к своему столу. Никто не хочет, чтобы люди подумали, что он желает стать нагидом. Кроме того, нагид помог мне обрести милость главного драгомана султана, которого зовут Тагри Варди. Он по происхождению еврей, как я уже говорил ранее, и, когда я отправился из Мисра в Святой город Иерусалим, драгоман написал письмо иерусалимскому драгоману, а нагид написал письмо вице-нагиду, благодаря чему я был принят там с большим почетом, о чем я расскажу, когда буду писать об Иерусалиме. Драгоман не взял с меня налога, который платят все евреи, а вице-нагид предоставил мне дом, полный разных хороших вещей, в котором я и жил в Иерусалиме.

Среди евреев много уважаемых людей, особенно тех, о которых я уже упоминал. Советников, служащих у нагида, зовут: р. Самуил Рабах и р. Иаков, его сын, и р. Иисус Альхамар, р. Зедака б. Обри, р. Авраам по прозвищу Ученик, ибо, по его словам, он был учеником р. Моисея Фиси, р. Иакова аль-Фабуи, р. Сулеймана Инсо и особенно р. Самуила Рабаха и его сына. Он – великий человек, очень милосердный, и его очень любит царь. Он врач царя или султана, а р. Иаков, его сын, пошел по стопам отца. Ему 35 лет, он боится Бога и не знает греха; лучше их в Мисре нет никого. Они несколько раз, с разрешения нагида, с большим почетом принимали меня у себя в доме; здесь мой спутник Рафаил сильно напился. От р. Рабаха я получил список всех товаров, которые поступают в Египет дважды в год и которые неевреи развозят по христианским странам. Среди них 3300 различных товаров, в основном специи и лекарства. Мусульмане – плохие люди, которые грешат против Бога. Им можно доверять только потому, что они боятся правительства. Ни один еврей или нееврей не должен показывать на мусульманина указательным пальцем, иначе тот отрубит ему палец или вообще убьет того, кто показывал, прости господи. Не имеют они права посещать и мечети. Перед тем как зайти в мечеть, мусульманин должен помыться, и перед каждой мечетью имеется фонтан, где они пять раз в день совершают омовение; они соблюдают свою субботу в пятницу, но только в течение тех двух часов, когда молятся в своих молельных домах. У них в году два праздника, а постятся они тридцать дней один раз в году. Их пост похож на еврейский, и это о них писал автор молитвы «Алейну Лешабеа»: «Они тешат свое тщеславие, моясь пять раз в день, празднуя два раза в год и тридцать дней постясь».

VII

Мы уехали из Мисра 4 июля 1481 года, пусть будет воля Всемогущего, чтобы я достиг Иерусалима и выполнил свои обеты, и пусть Он позволит мне вернуться домой живым, веселым и спокойным. В тот же самый день, находясь в 5 милях от Мисра, мы увидели слева от дороги небольшую пирамиду, высеченную из одного камня, а напротив нее – сад, где выращивают специи. Я увидел в этом саду более сотни крошечных деревьев с тонкими ветками; их листья были столь же малы, как и листья эвкалипта, только зеленее и тоньше; в саду был фонтан с проточной водой, и этой водой каждый день опрыскивают эти деревья, а также землю под ними. Деревья, которые я видел, растут только в этом саду. Мусульмане уже пытались унести несколько деревьев вместе с землей и посадить их в другом месте, но они оставались живыми и полными соков только до тех пор, пока их поливали водой из этого сада, хотя бальзама почти не давали. Если же их опрыскивали другой водой, то они тут же засыхали. Бальзам изготавливают таким образом: снимают с дерева кору и срезают мелкие веточки, после чего бальзам стекает в небольшие сосуды, подставленные снизу. Сад огражден стеной, но каждое дерево охраняют пять человек, чтобы никто к нему не прикасался. Весь собранный сок раз в году доставляют к султану, и он раздает небольшие порции этого бальзама самым высшим сановникам государства; и, клянусь своей жизнью, я видел в доме драгомана небольшую часть, которую подарил ему султан. У драгомана был друг по имени Мухаммед, который работал дровосеком. Как-то раз он уронил на ногу топор и чуть было не отрубил себе большой палец левой ноги. Он помазал рану этим бальзамом, и через три дня она зажила, не оставив никаких следов. За всю свою жизнь я не видал ничего чудеснее этого бальзама. Он густой, как касторовое масло; и если кто-нибудь вам скажет, что привез этот бальзам в Тоскану, не верьте ему, потому что владеть им имеют право только самые высшие сановники, да и то не все.

В тот же самый день мы с моим драгоманом по имени Бехар Иосиф бар Хезекия отправились в большой город, окруженный стеной. Название этого города – Альханика, или Рефидим. Он лежит в 2 милях от Мисра, и там проживает двадцать еврейских семей. Здесь нас ждал караван исламского драгомана, чтобы поторопить с началом путешествия. Мы выехали из Альханики в пятницу, 12 июля, на рассвете. В нашем караване было сто двадцать исмаилитов и турок с верблюдами. Здесь начинается пустыня, и, когда мы отъехали на расстояние примерно 6 миль, неподалеку от места под названием Баро нам встретился верховой араб, но, увидев, что нас много и мы сильны, что мы вооружены луками и едем на конях, он ускакал прочь. В тот же день мы добрались до города, похожего на Альханику, под названием Билибис, или Гошен. Здесь проживают три еврейских семьи – это рабочие люди, пользующиеся всеобщим уважением. Они приготовили для нас постель, стол, стул и свечу в домике у синагоги. Один уважаемый еврей по имени р. Меламмед Кохен и р. Давид, его сын, в субботу пригласили меня и моего друга отобедать у них; пусть же Господь наградит р. Кохена за его доброту. Когда мы еще были в Мисре некоторое время назад, мы своими собственными глазами видели, как султан приговорил к смерти человека по имени Орбано, потому что он был предводителем разбойников. С него содрали кожу, начав с лодыжек. И его брат решил отомстить за него; он ушел в пустыню с пятьюстами всадниками, вооруженными луками, и они стали грабить всех проезжающих. Опасаясь нападения, мы остановились в Билибусе, и наш караван двинулся в путь только утром после субботы, когда в Билибус прибыл караван, в котором было около четырех сотен турецких всадников, вооруженных луками и двигавшихся в Ламин. Мы выехали из Билибуса в воскресенье, 13-го, в составе двух упомянутых караванов и через два дня добрались до небольшой деревни под названием Хатара, где совсем не было евреев. Мы ехали по пустыне, надев на головы, с разрешения главы каравана, белые тюрбаны, словно исмаилиты или турки. Он разрешил нам носить тюрбаны, хотя прекрасно знал, что мы евреи, чтобы мы не платили большой налог, который обязаны платить все евреи и иностранцы. Люди в Хатаре пытались заговорить со мной, но я не понимал их, и они решили, что я из Турции, потому что выглядел совсем как турок. Турки и исмаилиты исповедуют одну веру, но говорят на разных языках и не понимают друг друга. Мы покинули Хатару в понедельник, 14 июля 1481 года, и приехали в место под названием Салахия, небольшую деревню вроде Хатары, здесь мы заплатили такой же налог, какой платят турки, ибо жители, по приказу султана, должны охранять дороги и всадников и им разрешается брать с каждой лошади половину маджори, называемую брикс, вроде нашего динара. С евреев же и иностранцев они берут гораздо больше, по примеру разбойников, и, после того как мы уплатили налог, один исмаилит заявил, что наш драгоман еврей, и они вернули нас. Все мужчины деревни накинулись на нас и потребовали, чтобы мы заплатили 2 дуката, но турецкий господин, предводитель каравана, выступил вперед и гневно произнес: «Да, это правда, что он еврей, но я его купил, и он мой раб». Этим он спас нас, и, несмотря на их вопли, мы, слава богу, остались свободными.

Мы уехали из Салахии во вторник, 15 июля, и добрались до города Ривайрар, и здесь заплатили такой же налог, как и турки. Этот городок похож на Хатару. «Ривайрар» означает «колодец». Мы покинули его в среду, 16-го числа, и приехали в Кастайю, прекрасный город, весь утопавший в пальмах, которые невозможно было сосчитать. Он не имеет стены. Здесь живет адмирал, называемый эмиром. В этом городе нам всем пришлось заплатить налог, не важно, евреям или туркам. Взяли налог и со всех наших верблюдов, потому что эмир этого города обязан выплачивать султану за пользование расположенным здесь проходом, а также за пальмы и их плоды тысячу золотых дукатов в год. Нам пришлось бы заплатить более 2 дукатов, но, слава Провидению, мой драгоман оказался большим другом эмира, и мы заплатили всего лишь по 1 маджори. В четверг мы покинули свой караван и прожили в Кастайе до субботы, поскольку не хотели останавливаться в пустыне и проводить субботу там. К счастью, ближе к 24 часам в пятницу прибыл караван турок, вооруженных луками, которые переночевали в Кастайе. Хвала Господу за то, что Он послал нам удачу, позволил добраться до Иерусалима и вернуться домой живыми и здоровыми! Я уже говорил, что местный эмир был другом р. Иосифа, нашего переводчика, поэтому он послал двух мамелюков, чтобы те попросили руководителя каравана разрешить нам дойти с ними до Газы, и вверили нас его заботам. Благородный господин, глава каравана, ответил, что мы должны опоясаться белыми кушаками, вроде турок и мусульман, и ничего не бояться, ибо он позаботится, чтобы мы благополучно добрались до места своего назначения. Мы покинули Кастайю в воскресенье, 18 июля 1481 года, с означенным караваном турок, и в тот же самый день прибыли в местечко под названием Бир-Дебур, что в переводе означает Колодец Эбера. Это маленькая деревушка, вода здесь солоноватая. Затем мы прибыли в местечко под названием Сабри, пробыли здесь до полудня, а утром добрались до селенья под названием Арари. Во всех этих селениях есть караван-сараи, где мы отдыхали до наступления ночи, когда спадала невыносимая жара. В полночь ко мне подошел хозяин караван-сарая и спросил меня по-арабски, и я не знал, что ему ответить, но руководитель каравана быстро сказал: «Не разговаривай с ним; он не понимает твоего языка, поскольку он турок», так что мусульмане не узнали, что я еврей. Мы уехали отсюда 19-го, в понедельник, и прибыли в селение под названием Малхасин. Это тоже маленькая деревушка; в ней мы пробыли весь день, до 21 часа. Здесь платят большой налог; в тот же самый день мы отправились дальше и прибыли в местечко под названием Хариш, то есть Суккот, ибо арабское слово «хариш» означает «хижина». Это деревня, основанная нашим отцом Иаковом, мир его праху, и здесь есть только один разрушенный дом и колодец с солоноватой водой; и представьте себе, ночью на нас напал рой насекомых, которые водятся в песках пустыни. По величине они превосходят двух мух и имеют красноватый цвет. Говорят, что это те самые вши, которые терзали фараона, и они свирепо искусали меня, но, к счастью, у нас были лимоны, которые мы захватили в Мисре, потому что нас предупредили об этих вшах и сообщили, что самое лучшее лекарство от их укусов – это лимонный сок, ибо он не дает их личинкам размножаться в коже человека. Клянусь, что ни разу в жизни не испытывал такой боли, как в ту ночь, и мой спутник Рафаил страдал не менее меня. Вши искусали также некоторых турок из нашего каравана. Мы уехали отсюда во вторник, 20-го числа, и прибыли в Асику, которая по-арабски называется Азан, и здесь мы нашли немного сладкой воды. Это местечко не больше Суккота, и здесь мы остановились утром, чтобы перекусить, и наши души возрадовались этой воде, ибо на всем нашем пути мы пили только солоноватую воду. Здесь мы пробыли до вечера и заплатили пошлину, как и во всех других местах. Асика находится в 4 милях от моря, и мусульмане держат здесь стражу, которая охраняет побережье от морских корсаров. Это в основном корсары с Родоса, которые грабят путешественников, проезжающих в этих местах. С наступлением ночи мы покинули это место и в полночь прибыли в селение под названием Аль-Хан. Это большой фондак. Но в нем не было ни мужчин, ни женщин, потому что предыдущей ночью с Родоса пришли четыре рыбачьи лодки и захватили шестьдесят человек, которые большими группами проезжали через это место. А те, которые остановились в Аль-Хане, убежали, услышав шум. Они бросили все свои вещи и ушли в Газу. Корсаров было около четырех сотен, они хотели захватить людей, находившихся в фондаке, но нашли только их инструменты и одежду. Они забрали все, что там было, и ушли. Слава богу, мы не приехали сюда раньше и не попали в плен; Господь не позволил этому свершиться, и мы воздали Гму хвалу.

VIII

Газа

Мы выехали из Аль-Хана в среду, 21-го числа, и отправились в Газу, но, находясь примерно в миле от нее, мы узнали, что рядом орудуют разбойники (последователи Орбано) и люди боятся покидать свои дома, ибо они зарезали трех человек из Газы и увели двух верблюдов с товарами, которые принадлежали убитым. Когда мы услышали об этом, страх наполнил наши сердца и сердца всех, кто был в караване, [и мы тряслись,] пока не приехали в селение, где наш отец Авраам сказал своему слуге: «Жди меня здесь с ослом»; вскоре мы узнали, что дорога до Газы безопасна, но мы не должны были покидать Газу, пока не подойдет караван из четырех или пяти сотен людей. Слава богу, мы добрались до Газы безо всяких приключений, а когда подъехали к этому городу, то увидели фондак под названием Аль-Хан; это место, где останавливаются войска или караваны. В нем есть большие дворы, позади них живут люди, укрывшись за занавесками. Мы видели, что во всех помещениях полно людей, ибо все караваны, пришедшие в Газу, остановились здесь из-за того, что дорога была опасна. Здесь собралось более 7 тысяч человек и 10 тысяч верблюдов, которые следовали в Дамаск; около Джаруки мы обогнали одного из ханов и, добравшись до города, узнали, что весь город беспокоился о судьбе ньепо[65], то есть властителя этого города, который отправился в погоню за означенным Орбано. Он бросился на помощь ньепо из города Рамле или Гата, поскольку люди Орбано напали на Гат и предали его огню; в ту пору еще никто не знал, чем кончится эта погоня, поэтому все караваны остановились в Газе.

Газой мусульмане именуют нашу Газзу. Это красивый и знаменитый город, и его плоды тоже знамениты и вкусны. Здесь можно купить хлеб и вино, но вино делают только евреи. Окружность Газы равна 4 милям; стен у нее нет. Она стоит примерно в 6 милях от моря и располагается в долине и на холме. Людей в Газе словно песчинок в море; здесь живет около пятидесяти (шестидесяти) еврейских семей, занимающихся ремеслом. У них есть маленькая, но красивая синагога, а также виноградники, поля и дома. Они уже начали делать молодое вино. Они приняли нас с большим почетом, особенно р. Моисей бар Иуда Сефарди, который слегка заикается, и р. Мейр Сефарди, меняла, тесть р. Моисея, живущего в Вилле Марина Риале. Евреи живут на вершине холма. Пусть Господь Бог возвеличит их. На склонах холма живут четыре самаритянских семьи. На вершине Юдекки (еврейского квартала) стоит дом Далилы, где жил могучий Самсон, а примерно в 1/8 мили позади него, на вершине холма, я увидел большую группу зданий, которые он повалил своей силой и упорством. Эти дома лежат в развалинах и заброшены, но и сейчас еще видно, что двор, [который они окружали,] был действительно очень большим. От Мисра до Газы 298 миль, и я хочу воздать хвалу Богу, который уберег нас от опасностей на нашем пути от Мисра до Газы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.