«Дуэльная лихорадка»
«Дуэльная лихорадка»
В начале прошлого века Петербург охватила настоящая «дуэльная лихорадка». Хроника столичной жизни сохранила немало примеров всевозможных дуэльных историй. Кто только не стрелялся, дабы защитить свою поруганную честь, отстоять свою репутацию, смыть позорное пятно, нанесенное оскорблением, – и военные, и политики, и литераторы, и коммерсанты.
«В большинстве своем нынешние дуэлянты совершенно не умеют стрелять, кроме военных или бывших военных, – замечал один из современников. – Встречаются даже такие дуэлянты, которые раньше, до поединка, никогда не держали в руках пистолетов. Кажется, что все подобные поединки, когда дуэлянты идут к барьеру, не умея стрелять, происходят лишь "для очистки совести", а не из жажды решения тяжбы именно с оружием в руках».
К дуэлям петербуржцы уже привыкли. Хотя, если в пушкинские времена дуэль служила способом защиты дворянской чести и нередко воспринималась как вызов военно-бюрократической власти, то в начале XX века все стало уже гораздо проще. По словам историка Якова Гордина, посвятившего целое исследование традициям поединка в России, к тому времени «классическая русская дуэль в России изжила себя вместе с несбывшейся мечтой русского дворянства о создании гармоничного и справедливого государства, общества, построенного на законах дворянской чести, общества гордых, независимых, уважающих друг друга людей».
Изначальный смысл дуэли состоял в том, что перед лицом поединка оказывались равны люди разных, как теперь принято говорить, общественных положений и «статусов». Власти преследовали дуэли, считая их проявлением вольнодумства и свободолюбия, неуважения к государственной власти, мыслители-демократы также отрицательно относились к дуэли, критикуя ее как проявление сословного предрассудка.
Дуэль в России становилась предметом судебного разбирательства и являлась уголовным преступлением. И хотя в начале XX века случилось немало дуэлей между военными, политиками и даже литераторами, как считает Яков Гордин, «это были уже не те понятия и не те дуэли».
После трагической дуэли, состоявшейся в августе 1901 года в Стрельне между молодым адъютантом Собственного Его Императорского Величества конвоя Александром Витгенштейном и умудренным опытом, героем англо-бурской войны, бравым офицером Евгением Максимовым (дуэль закончилась смертью Витгенштейна), петербуржцы бурно спорили: кто же виноват в этой дуэли, кто ответит за нелепую смерть молодого князя? Тем более что повод к дуэли – глупая ссора в поезде из-за дамы – был просто ничтожным. Пытаясь оправдаться, Максимов выступил в печати с письмом, где говорил: «Что доказала дуэль? Она доказала только: от каких иногда пустых причин гибнет человеческая жизнь и какие мы рабы ложно направленного самолюбия».
Трагическая дуэль стала еще одним поводом задуматься. Многие замечали, что во Франции, откуда она пришла к нам, дуэль имеет символическое значение и очень редко заканчивается кровопролитием. В России же привыкли драться до крови – это в нас заложено самой природой. «Мы заимствовали у французов обычай решать вопросы чести с оружием в руках, – писала одна из газет, – и применяем его кстати и некстати».
Действительно, как подчеркивает Яков Гордин, «русская дуэль была жесточе и смертоноснее европейской». А все «от подспудного сознания, что победить должен правый, и не нужно мешать высшему правосудию искусственными помехами»…
Вот лишь несколько примеров великосветских дуэлей тех лет: в марте 1908 года в манеже Конногвардейского полка стреляли друг в друга два высокопоставленных генерала русской армии – Фок и Смирнов. Генеральская дуэль стала отзвуком проигранной Россией японской войны. Со времени подписания мирного договора прошло уже несколько лет, и теперь правительственные и военные круги безуспешно пытались найти виновных в поражении, понесенном Россией на Дальнем Востоке. Генерал Фок себя виновным не считал, поэтому он счел оскорбительными отзывы о своей служебной деятельности, которые дал генерал Смирнов на следствии и суде по делу о сдаче Порт-Артура. Записка с текстом показаний генерала Смирнова (тот был в свое время комендантом Порт-Артурской крепости) стала достоянием гласности, и генерал Фок, защищая свою честь, вызвал Смирнова на дуэль.
А спустя два месяца, в мае 1908 года, столичное общество только и говорило о двойной дуэли на Крестовском острове между братьями-помещиками Плен и служившим в русской гвардии принцем Мюратом, которого в России величали Наполеоном Ахилловичем. Он доводился правнуком сподвижнику самого Наполеона Бонапарта, командовавшему кавалерией французской армии, участнику Бородинской битвы.
Немало дуэлей случалось между политиками. Летом 1908 года на весь Петербург нашумела история о дуэли одного из лидеров крайне правых Н.Е. Маркова 2-го и представителя «левого» крыла Думы одесского депутата О.Я. Пергамента. Репутацией отъявленного дуэлянта пользовался председатель Государственный думы Александр Гучков – один из крупнейших русских политиков начала XX века, лидер Союза 17 октября. До самих поединков дело доходило шесть раз. Одна из дуэлей, с депутатом Государственной думы графом Уваровым, стоила Гучкову недельного заключения в Трубецком бастионе Петропавловской крепости летом 1910 года.
Причиной той дуэли стала публикация в газете «Россия», где граф Уваров достаточно вольно пересказал свою беседу с премьер-министром Столыпиным. Гучков заявил Уварову, ссылаясь на поручение Столыпина, а также от себя лично, что публикация Уварова в газете «Россия» – «грубая и тенденциозная ложь», которая порочит честь премьера. Гучков обвинил Уварова не просто в искажении слов Столыпина, а в преднамеренной лжи, и, защищая честь премьера, вызвал противника на дуэль…
Нередко дуэльные истории заканчивались фарсом и трагикомедией, но случались и поистине драматические истории. К последним можно отнести поединок, случившийся в рождественские дни в конце декабря 1911 года в окрестностях Выборга. Подробности дуэли и обстоятельств, приведших к ней, обошли многие столичные газеты, а потому об этой истории много говорили в Петербурге, хотя, по большому счету, ничего из ряда вон выходящего не произошло.
«Героями» этой дуэльной истории стали студент Петербургского университета и крупный биржевой маклер, а причиной явилась банальная ситуация «любовного треугольника». Студент, как и многие его другие коллеги, подрабатывал репетиторством. Однажды его пригласил к себе биржевой маклер, чтобы студент занялся подготовкой его младшего сына к наукам. Однако студент, вместо того чтобы уделять все время репетиторству, стал ухаживать за супругой маклера. Та, по всей видимости, отвечала взаимностью.
В сочельник, воспользовавшись отъездом мужа в Москву, неверная супруга предложила студенту устроить романтическое приключение и прокатиться на популярный у петербуржцев водопад Иматру за финской административной границей. В ту же ночь они отправились в путь.
Дальше вся история складывалась как в классическом любовном романе. Супруг, отбывший в Москву, по какой-то причине доехал только до Любани, развернулся и примчался обратно. Не найдя дома жены, он пришел в изумление, а когда узнал от прислуги, куда и с кем уехала его барыня, его возмущению и негодованию не было предела. Он бросился в погоню.
Сбежавшую жену с любовником супруг застал уже на Иматре, в гостинице «Каскад». По свидетельствам очевидцев, встреча носила, мягко говоря, бурный характер. Вот как описывал это происшествие репортер «Петербургского листка»: «В первый день Рождества на Иматре около самого водопада произошло побоище между петербургским биржевиком Л.О. Ф-сом и студентом А. С-м. Первый, застав свою супругу на прогулке с С-м, нанес последнему удар кулаком, а С-ий, не оставаясь в долгу, повалил биржевика в снег и лишил его части бороды. С дамой произошел обморок».
Финалом драки у водопада явилась дуэль, которая спустя некоторое время произошла в укромном месте в семи верстах от Выборга. Секундантами стали случайные свидетели схватки, произошедшей между студентом и маклером в гостинице «Каскад». Стрелялись на расстоянии сорока шагов.
К сожалению, как это нередко бывает, результат дуэли не стал торжеством возмездия и справедливости. Пострадавший от измены жены биржевой маклер теперь пострадал еще раз – от пули коварного любовника. Дуэль окончилась ранением биржевика, того с места поединка на автомобиле тотчас же доставили в Выборгский военный госпиталь. К счастью, врачи признали рану неопасной для жизни.
Как сложилась дальше судьба героев этой истории, выяснить не удалось. Газетные репортеры довольно быстро охладели к достаточно рядовому происшествию из бесконечной череды «дуэльной лихорадки», и никаких сведений о продолжении скандальной истории в газетах больше не сообщалось…
Даже на фоне «дуэльной лихорадки» не остался незамеченным современниками поединок в Приоратском парке Гатчины. 25 апреля 1912 года в четыре часа утра здесь состоялась очередная «великосветская дуэль». Стрелялись сын командующего 1-й бригадой 2-й гвардейской кавалерийском дивизии лейтенант флота барон Жирар де Сукантон и корнет лейб-гвардии Кирасирского полка Ее Величества государыни императрицы Марии Федоровны (знаменитые «синие кирасиры»!) хан Керим Эриванский. Оба представляли знатные фамилии и были достаточно известны в свете.
Жирар де Сукантон являлся выходцем из баронского рода, покинувшего в конце XVII века Францию из-за преследований протестантов и переселившегося в Ольденбург, а оттуда в XVIII веке в Москву и Ревель. Жан-Шарль Жирара де Сукантона за заслуги в деле торговли и промышленности возвели в 1862 году в баронское достоинство Российской империи.
Причиной дуэли, как писали в газетах, стала «ссора на романической подкладке». Поединок не являлся тайным: общество офицеров Кирасирского полка и суд морских посредников Балтийского флота разрешили эту дуэль. Обе инстанции признали дуэль единственным выходом из создавшегося положения. Со стороны Жирара де Сукантона секундантами выступали два морских офицера, а со стороны хана Эриванского – его сослуживцы. Кроме секундантов присутствовали представители суда общества офицеров и врачи Кирасирского полка.
Стрелялись с двадцати пяти шагов. Как писали потом в газетах, дуэль происходила в обычной обстановке всех военных поединков. Первым же выстрелом хан Эриванский попал своему противнику в грудь около правого плеча. К упавшему барону подбежали секунданты и врач Кирасирского полка. Рана оказалась серьезной, Жирар де Сукантон быстро впал в полубессознательное состояние. Здесь же, на месте, ему оказали первую медицинскую помощь, а затем срочно отвезли в лазарет Кирасирского полка. Оттуда со всеми предосторожностями с первым же поездом его отправили в Петербург. Раненого сопровождал его отец – барон генерал Жирар де Сукантон.
С вокзала в Петербурге раненого дуэлянта отвезли в биржевую барачную больницу имени Александра III, что на Васильевском острове, и поместили в отдельную палату в Гинцбургском бараке. Результаты обследования раны рентгеновским лучами оказались очень неутешительными. Пуля застряла в простреленном правом легком. Положение раненого признали очень серьезным, но не безнадежным. На следующий день, 26 апреля, у постели Жирара де Сукантона созвали консилиум, на котором присутствовало несколько известных хирургов во главе с главным врачом биржевой больницы почетным лейб-хирургом Домбровским.
«Раненый находится в сознании, – сообщали "Биржевые ведомости". – Долгое время при нем был его отец. Больного посетили многие его товарищи-моряки – офицеры гвардейских полков. О результатах дуэли доложено морскому адмиралу Григоровичу и управляющему Военным министерством генералу Поливанову»…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.